Теперь он не выглядел столь величественно и богообразно как на картинах, которые висели по всему Берлину – умирающий, скрюченный карлик, весь испачканный в собственной блевотине, крови и гное. Его воспаленные потухающие глаза шевельнулись, посмотрели на Шахта.

– Ты… живой?.. – очень тихий шепот.

– А представьте, господин фюрер, тем, что вас так быстро убивает, я переболел неделю назад. Когда я выйду из этого склепа и прогуляюсь по Берлину, через сутки ни одной живой души не будет в этом городе – все умрут. Да, да! А через неделю развалиться ваш Третий Рейх. Ваши люди-компьютеры, которыми вы так восхвалялись, не поправят дел. Герман Барбаросса. Армия «Мертвая Голова.» Такая глупость, такой неумелый шарж на реальность. Просто смешно. Нелепо! Вы взяли и выкинули мои миллиарды на бесполезную… – Ярлам замолчал.

Гитлер замер, пытаясь расстегнуть пуговицы на кителе. Глаза кровоточили.

Ярлам Шахт подошел к проигрывателю и поставил пластинку – Марлен Дитрих запела «Где цветы?».

Посвистывая в такт мелодии, финансист открыл дверь и вышел.

Ему предстояло еще немного работы – перепрограммировать Германа Барбаросса, чтобы он развернул эскадру в сторону США и Великобритании – пора устроить ад любителям «Ol Wright!»

А отряд «Мертвая Голова» нужно…

Финансист задумался.

«В Москве говорили, перенаправить их в Японию, но с японцами можно и договориться. Им плевать, кому служить. Главное, чтобы он был сильнее. А их технологии не совсем уж идиотские. Нет, с ними можно и мирно все решить.»