Шел час тигра. На море уже заметно посветлело, давая возможность противникам рассмотреть флоты, выстроившиеся один против другого. Флот союзников выстроился рядами в проливе, перегородив его и ожидая приближающийся флот моров. В главном его строю насчитывалось более пятидесяти кораблей Северного предела, а также несколько кораблей Торгового союза. Если корабли Северного предела представляли собой большие и мощные гладкопалубные парусные корабли с двумя-тремя мачтами, то корабли Союза были представлены более легкими и быстроходными краерами и хулками. На кораблях Северного предела находилось свыше четырех тысяч лучников и арбалетчиков, две тысячи пехотинцев, а также несколько тысяч хорошо вооруженных моряков. На судах же Союза находилось еще несколько тысяч матросов и несколько сотен лучников. Пролив представлял собой сильно изрезанные узкими шхерами и изобиловавшие каменистыми островами берега, которые в одном месте смыкались до узкого промежутка. Именно в этом месте было решено дать бой флоту моров. Флот Северного предела и Союза выстроился в центре залива, перегородив пролив почти во всю его ширину, а в шхерах спрятались легкие силы флота. Между тем вражеский флот медленно приближался. Войдя в узкую горловину залива, флот перестроился в три линии и пошел в атаку на флот союзников. Стало видно, что он насчитывает не менее двухсот кораблей, на которых сейчас к Велигасту плыли войска моров. Основная его часть была образована флотом Южного предела, занимая всю центральную часть строя. Корабли флота Южного предела представляли собой большие трехмачтовые корабли с высокими боевыми площадками на носу и на корме. На мачтах имелись вороньи гнезда для стрелков. Борта прикрывал ряд щитов, укрепленных на фальшбортах. Паруса их, украшенные причудливыми изображениями и узорами, создавали весьма красочное зрелище. На правом фланге строя, прикрывая его со стороны шхер, двигались уступом корабли варягов. Низкобортные, но мощные боевые корабли, с изящно загнутыми носом и кормой, и украшенные изображениями свирепых драконов, были незаменимы в узких теснинах фиордов и шхер.

Небо с утра хмурилось. С утра заметно свежело и усиливался ветер, который нес с северо-запада дождевые тучи. Время от времени шла морось, ухудшая видимость на море и создавая пелену, похожую на туман, но в дождь все же не переходила. По небосводу быстро бежала серая дымка, проносясь на фоне свинцового неба, низко нависшего над водной гладью. В воздухе чувствовался пряный запах водорослей и йода.

Корабли сближались все ближе и ближе. Нервы перед боем были напряжены до предела, руки все крепче сжимали рукояти мечей и древки копий и алебард. Лучники, занявшие свои позиции на баках кораблей и на марсовых площадках мачт, держали свои луки в полунатянутом виде, готовясь по первому же приказу своих командиров отправить во врага смертоносные стрелы. Там же находились и арбалетчики, державшие свои арбалеты наизготовку. Когда строй кораблей приблизился друг к другу почти на расстояние выстрела из лука, по кораблям пронеслись резкие голоса командиров, отдававших приказ стрелкам подготовиться к стрельбе. Как только противник сблизился на полет стрелы, с обеих сторон засвистели арбалетные болты и стрелы, выбивая и выводя из строя многих бойцов, столпившихся на баках кораблей и готовящихся сцепиться в абордажной схватке. Вместе со стрелами в воздух взлетели и огромные стрелы баллист и каменные снаряды онагров, снося с кораблей такелаж и пробивая борта. Прикрываясь щитами и прячась за фальшбортами от ливня стрел, моряки готовились к сражению, держа оружие, багры и абордажные крюки наготове. Если воины на бортах кораблей имели неплохую защиту и не так сильно страдали от огня противника, то хуже приходилось их командам. Почти лишенные доспехов, они были вынуждены укрываться за любым мало-мальски подходящим укрытием. Лишь немногие из них имели легкую кожаную или кольчужную броню. Вооружение матросов составляли, как правило, алебарды, совни, а также укороченные сабли, принятые у моряков в качестве абордажного оружия. Но многие были вооружены лишь длинными ножами, топорами и баграми. Первые же залпы лучников противника вывели из строя значительную часть палубной команды, работавшей с парусами, поэтому воины кинулись к морякам на помощь, помогая им убирать паруса перед боем. Как только строй кораблей сблизился с друг с другом, полетели абордажные крюки, и в дело пошли багры. Корабли, сцепляясь рангоутом, вставали бортами рядом, и на них закипали рукопашные схватки. Суда союзников, несмотря на то, что их суда были меньше и легче кораблей Южного предела, действовали согласовано. Перед началом боя они были разбиты на группы, действующих заодно. Наваливаясь двумя-тремя кораблями на вражеское судно, они атаковали и брали его на абордаж одновременно. Несмотря на более многочисленные команды на кораблях Южного предела, те не могли противостоять согласованной атаке нескольких абордажных отрядов. Чтобы не предоставлять преимущества более многочисленному врагу, флот союзников смыкал строй в узкой части пролива, не давая возможности ни прорвать его, ни окружить. Поврежденные и потерявшие большую часть команды корабли отходили в тыл, уступая место в строю суда из резерва, подходящих из прикрывающего строя кораблей. Наиболее яростная схватка закипела с левого фланга, где атаковали варяги на своих драккарах. На своих узких и быстроходных судах они вклинивались в строй обороняющихся, нарушая его ряды, и тут же яростно атаковали корабли, как вихрь врываясь на их палубу. Вскоре строй флота Северного предела на правом фланге был несколько нарушен, и возникла реальная опасность его разрушения. Тогда строй начал оттягиваться назад, продолжая смыкать ряды и загибаясь к береговым шхерам. Варяги приняли это за начало победы. На драккарах раздались радостные кличи, и они с удвоенной энергией обрушились на отходящий строй кораблей. Но как только передний строй отошел к тыловому построению, из шхер вынырнули быстрые и юркие корабли Союза из резерва, и обрушились на ничего не подозревавших варягов с фланга. Тут же отходящие корабли развернулись назад и атаковали наседающих варягов. Зажатые с двух сторон, те оказались в отчаянном положении. Положение стало быстро меняться в пользу флота союзников. Но в этот момент со стороны тылового строя раздались боевые крики и шум боя – часть флота варягов прошла северным ходом, несмотря на затопленные корабли в его фарватере. Сумев отыскать проход между затонувшими кораблями, они, пользуясь малой осадкой своих драккаров, смогли проскользнуть незамеченными в тыл флоту союзников. С этого времени исход битвы стал весьма неопределенным. Флот Южного предела уже был сильно потрепан и понес большие потери, но флот союзников, оказавшийся между двумя огнями, был вынужден ввести в бой с прорвавшимися врагами все свои резервы.

Между тем, день заканчивался, солнце уже с час как скрылось за горизонтом. Небо быстро темнело, и наступала темнота. Потянуло прохладой с моря, но прохлада эта была отравлена чадом горящих кораблей, треском сталкивающихся бортов и ломающегося рангоута кораблей, звоном оружия и яростными кликами боя. Флот союзников перегруппировавшись, отошел ниже по проливу, туда, где смыкались северный и южный рукава, и встал на защиту фарватера в широкой его части. Для полного его перекрытия кораблей не хватало, поэтому флот разделился на два отряда, заняв оборону ближе к берегам, угрожая взять в «клещи» любого, кто бы попытался прорваться вперед в шхеры. Там флот встал на якорь, а усталые бойцы и матросы наконец-то смогли получить отдых. Бой на этом закончился, и вражеские корабли исчезли в горловине пролива.

Ночь прошла беспокойно. Часть команд исправляла полученные днем повреждения, раненные и убитые в дневном бою были свезены на берег. Многие из тех, кто еще не отошел от боя, просто не могли заснуть, другие же спали беспокойным сном, просыпаясь от каждого шороха и толчка. Но не отдыхали командиры отрядов и шкиперы кораблей, деятельно готовясь к завтрашнему, быть может, решающему бою. Через несколько часов, за которыми, казалось, прошла целая вечность, край черного как смоль неба начал сереть. Начинался рассвет. Моряки к этому времени были уже давно на ногах и напряженно всматривались в предрассветную темноту неба, пытаясь различить на фоне моря вражеские корабли. Но чем больше рассветало небо, тем больше становилось удивление наблюдателей от увиденного. Ни одного корабля поблизости не было видно. Пролив на много километров впереди был абсолютно чист. Ночью противник сумел незаметно сняться с якорей и уйти из шхер.

Две легкие галеры вышли на разведку на поиски врага. Шли они осторожно, опасаясь засады врага в каменном лабиринте скал. Но в них никого не было. Корабли-разведчики дошли до слияния двух проливов, где увидели, что навстречу им плывет лодка. В лодке сидел всего один гребец, который, казалось, изо всех сил старается как можно быстрее доплыть до них. Галеры тут же остановились и стали поджидать лодку. Вскоре лодка пристала к борту одного из кораблей. С борта упала мягкая кожаная лестница, по которой ловко вскарабкался человек. Был он высокого роста, коренаст, одет в кожаные просмоленные штаны и такую же куртку, от которых чувствовался едва уловимый запах ворвани. На его ногах были высокие сапоги, зашнурованные сверху донизу. На поясе, подвешенный за шнурки, висел короткий кривой нож в деревянных ножнах, обтянутых черной кожей. По его виду было нельзя не признать в нем рыбака.

– Я Дмитрок, – представился он. – Я наблюдал за сражением в проливах. Ночью флот Южного предела отошел вверх по проливам, и с помощью кораблей варягов армия моров была высажена на берег. Сейчас армия сушей двигается на Велигаст.

Осада Велигаста

Битва в проливах не смогла остановить врага, и его войска после высадки на побережье тут же выступаили на Велигаст. Теперь его осада стала неизбежной. Флот Северного предела после сражения на море вынужден был отойти в порт для его защиты от возможного прорыва в гавань.

Сам город был хорошо укреплен. Его цитадель представляла собой мощную каменную крепость с высокой стеной большой толщины, опоясывающей высокий холм. С трех сторон крепость выходила на высокий берег, окруженный неприступными скалами, круто обрывавшихся в море, а с четвертой он превращался в пологий спуск к широкой бухте, окаймленной двумя длинными грядами, естественным образом защищавших порт от свирепых зимних штормов и ураганных ветров. На оконечностях этих гряд были возведены форты, прикрывавших вход в порт. Кроме того, они выполняли и роль маяков, на башнях которых по ночам зажигались огни. За пределами порта начиналась широкая долина, используемая в качестве пастбищ и изрезанная многочисленными шхерами. На этой равнине и высадилась многочисленная, хоть и понесшая значительные потери в морском бою, вражеская армия. После высадки войска сразу укрепились и встали лагерем на побережье. Защитники Велигаста в это время не дремали. Не имея возможности сбросить врага в море в открытом бою, все же можно было попробовать нанести ему чувствительные потери в дерзкой вылазке.

Князь вышел перед строем выстроившихся во внутреннем дворе воинов:

– В долине Велигаста высадилась армия врага. Наш флот пытался вчера задержать их корабли в море, но потерпел неудачу. Теперь нам угрожает осада. Но на помощь движется соединенная армия Северного предела, к ним подходит на усиление армия чуди и рати Торгового союза. Поэтому теперь нам необходимо как можно дольше удержать врага под стенами Велигаста. Падет Велигаст – падет и весь Северный предел. Ночью нужно совершить вылазку и атаковать лагерь врага, чтобы как можно дольше удержать его от блокады города. Неволить никого не буду, сеча нас ожидает жестокая. Многие могут не вернуться обратно.

Дружный боевой клич был ему ответом. Ни один из воинов не захотел уклониться от предстоящего ночного боя. Князь выделил две тысячи бойцов и сам возглавил этот отряд.

После высадки вражеской армии наступила темная безлунная ночь – самое благоприятное время для вылазки. Поднявшийся ветер, дувший со стороны моря, скрадывал шум шагов, но не благоприятствовал действиям стрелков. Поэтому на вылазку были отобраны исключительно мечники. Воины оделись в темные плащи, скрывающих блеск их брони и оружия. Ворота Велигаста тихо открылись, пропуская бойцов на вылазку. Стараясь как можно тише идти, они прошли вал и передовые укрепления, опоясывающие крепость, и стали спускаться в долину. В темноте ночи вдалеке светились огни вражеского лагеря, разбитого на берегу, а береговая линия слегка подсвечивалось фосфоресцирующими водорослями. Остро тянуло с моря запахом йода и водорослей. Осенний ветер задувал со стороны моря и шумно шелестел опавшими листьями и жесткой травой. Ради предосторожности князь направился со своими бойцами в обход мощеной дороги по редкому кустарнику, покрывающему склон горы. Спустившись по склону, отряд оказался перед лагерем противника. Лагерь оказался весьма обширен и был разбит, по меньшей мере, на двадцать-тридцать тысяч воинов. Внешняя сторона лагеря была окружена наскоро выкопанным круговым рвом и валом, на котором стояли дозорные, наблюдая как за морем, так и крепостью. С наружной его стороны со стороны моря был устроен еще один лагерь, по-видимому, прикрывавший бухту со стоящими в ней кораблями. Второй лагерь был невелик по размерам и вряд ли насчитывал более одной-двух тысяч воинов. Князь, увидев такое расположение вражеских войск, затрепетал от радости: казалось, судьба сама давала возможность предотвратить, или, по меньшей мере, задержать будущую осаду. Он повернул отряд к бухте. Воины осторожно приблизились к малому лагерю по береговой полосе до линии рва. Прикрываясь высокими обрывами берега, они изготовились к штурму лагеря. По знаку князя тут же были зажжены сотни заранее заготовленных факелов, сброшены плащи, и отряд ринулся на штурм вала. Прыгая в неглубокий ров, бойцы тут же вскарабкивались на крутой вал и перемахивали через палисад. Немногочисленные дозорные пали в короткой схватке. Как только участок вала был занят, отряд ринулся в лагерь. И тут им открылась страшная истина: лагерь был пуст! Это была ловушка, расставленная хитроумным врагом, чтобы заманить своего противника на приманку, если он решится на вылазку. И как в подтверждение этого вокруг занятого отрядом лагеря раздались боевые кличи, и внешний вал был тут же окружен воинами врага. По всей видимости, часть сил противника ожидала вылазки, находясь не только в основном лагере, но и на кораблях, а также за многочисленными окружающими долину скалами. Теперь атакующие сами оказались в роли осажденных. Лагерь был слабо укреплен мелким рвом и небольшим валом, сооруженных лишь для видимости укреплений, а потому выдержать сколь-нибудь значительную осаду в нем не было никакой возможности.

– Рубите палисад! – прогремело над строем бойцов. Воины своими боевыми топорами и мечами принялись валить небольшой палисад и забор, сплетенный из прутьев, который огораживал разбитые палатки, и, который, по всей видимости, был предназначен для того, чтобы скрыть от стороннего наблюдателя то обстоятельство, что лагерь пуст. Срубленные колья вбивались во внешнюю сторону вала остриями наружу, чтобы затруднить его преодоление штурмующими. Эти приготовления были сделаны весьма вовремя. Почти сразу начался штурм лагеря. Противника сбрасывали с вала, рубили топорами, мечами; потеряв свое оружие, бойцы схватывались с врагами кольями и голыми руками. Схватка достигла своего пика остервенения – никто не просил пощады, никто и не думал сдаваться. Первая атака захлебнулась, закончился неудачей и второй штурм. Противнику не удалось прорваться сквозь кольцо обороняющихся, но и рать, засевшая в лагере, в ночном бою сильно поредела. Вместе с остальными воинами на валу бился и сам князь.

Забрезжило позднее утро, край неба стал медленно светлеть. Вслед за этим постепенно стало светать, что принесло за собой некоторую надежду на спасение. Наступило хмурое, еще неясное утро. Небо было кругом обложено мрачными и тяжелыми свинцовыми тучами без просвета, с моря тянуло промозглым, холодным ветром. Но бойцы словно не замечали всего этого. Поредевшая дружина продолжала держать строй, не давая прорваться врагу за вал. Несмотря на то, что князь бился в доспехах обычного дружинника и ничем не выделялся среди них, на его участок вала пришлась основная масса атакующих врагов. Меч его давно сломался, и князь бился алебардой, выхваченного у одного из убитых врагов. Едва успел он справиться с воином Южного предела, как ему тут же пришлось схватиться с двумя бойцами, вооруженными длинными полуторными мечами. Пользуясь своим численным преимуществом, они стали теснить князя назад. Князь, несмотря на происходящую кругом общую свалку и тесноту боя, все время старался держать противников на одной линии так, чтобы один все время оказывался за спиной у другого, и они мешали бы друг другу. Но его противники оказались опытными бойцами – разделившись, они атаковали с двух сторон. Князь был вынужден защищаться на две стороны, уклоняясь от длинных клинков полуторных мечей. Но тут один из его противников совершил маленькую, но ошибку – перехватив свой меч за незаточенную его часть, он резко перенес центр тяжести на переднюю ногу и попытался нанести мечом колющий удар как коротким копьем. Князь поворотом вбок ушел от укола, перехватывая алебарду ближе к навершию. Слишком резво атаковав мечом, и быстро перенеся центр тяжести на переднюю ногу, его противник не успел восстановить равновесие. Для этого не хватило какого-то мгновения, но князь тут же нанес ему колющий удар алебардой и, пользуясь секундным замешательством второго противника, успел занять боевую позицию. Поднырнув под удар меча, он зацепил ногу врага крюком своего оружия и тут же свалил его на землю. Продолжая движение, алебарда, описав полукруг, впилась в висок поверженного врага.

В этот момент над строем бойцов пронесся крик:

– Корабли! За нами идут корабли!

Все обернулись назад. И вправду, со стороны моря из узких шхер выплывало два десятка гребных судов с развевающимися флагами Северного предела. Развернувшись в боевой строй, они стали приближаться к берегу. Несмотря на сильный ветер и все еще не стихший шторм, раскачивавшие легкие корабли на волнах и угрожавшие им повреждениями о подводные камни и торчащие из воды скалы, флот упрямо продолжал продвигаться вперед. На носовых площадках выстроилось множество стрелков. Как только корабли приблизились к берегу, стрелки стали осыпать противника стрелами. Подходя к берегу, эскадра разделилась на два отряда, один из которых связал боем корабли противника, стоящие в бухте, а второй стал подходить к берегу, чтобы снять с берега попавших в окружение защитников Велигаста. Головной отряд, проплыв нешироким проливом вправо, надежно закрыл горловину бухты, не давая выйти из нее ни одному вражескому судну. Момент для атаки был выбран очень удачно: из-за разыгравшегося на море шторма часть флота Южного предела была вынуждена укрыться в узкой бухте, а остальные корабли – рассредоточиться в шхерах, что сильно облегчило задачу флоту защитников Велигаста, который сумел полностью блокировать залив. Те корабли Южного предела, на которых в ту ночь оставались экипажи, попытались поднять якоря и покинуть стоянку, но немногие из них смогли пройти сквозь строй атакующих кораблей. Но тем, кому удалось вырваться из бухты, посчастливилось немногим больше – все они были перехвачены замыкающим отрядом кораблей Северного предела, следовавшим за основным. На оставшиеся на якорной стоянке корабли Южного предела были пущено несколько брандеров из старых кораблей, наполненных горючей смесью. Некоторые из них не дошли до берега, застряв на скалах или прибрежных камнях, но остальные достигли своей цели и подожгли несколько вражеских кораблей. Воспользовавшись своим преимуществом, которое давала им небольшая осадка, корабли второго отряда подошли к самому берегу и стали перебрасывать на него сходни. На берег тут же спрыгнуло множество бойцов, которые, выстроившись на береговой линии, ударили по врагу с тыла, чтобы облегчить положение попавших в окружение. Увидев подоспевшую к ним помощь, дружина оставила лагерь, едва не ставший для них смертельной ловушкой, и стала прорываться в сторону берега. Дружный двойной удар позволил пробиться через строй врага и достичь берега, где ратники тут же стали садиться на корабли. В воздух взлетела горящая стрела, рассыпая вокруг себя искры. Это стало сигналом отряду, блокировавшему бухту. Воины на нескольких заранее нагруженных каменным балластом кораблях тут же начали прорубать днища своих судов, чтобы затопить их в бухте и блокировать проход вражескому флоту. Затапливая свои корабли, они спасались вплавь и поднимались на другие суда. Остальные суда, подобрав моряков с брандеров, отходили вслед за отрядом, принявшем на борт вырвавшихся из окружения воинов. С минуту на минуту могли подойти основные силы флота врага, находившиеся где-то вне этой стоянки, поэтому необходимо было как можно быстрее уйти из бухты. И действительно, как только закончилась погрузка на корабли, и они отошли от берега, в этот момент на окружавших Велигаст островах поднялись сигнальные дымы. После этого на видневшейся вдалеке наблюдательной башне одного из фортов загорелись два ярких огня, от которых пошли столбом к небу два дымных шлейфа. Так через цепь наблюдателей за морем был подан сигнал о том, что к берегам Велигаста приближается большая эскадра Южного предела. На кораблях были поставлены паруса, а гребцы изо всех сил налегли на весла. Корабли нырнули в многочисленные шхеры, окружающие Велигаст, и скрылись в них после битвы.

Когда к заливу подошел вражеский флот, он застал лишь пустой берег.

***

Строй кораблей неспешно шел в сторону Велигаста, рассекая своими килями свинцовые воды залива. Оторвавшись от преследования флота Южного предела в шхерах, они собрались среди бесчисленных скалистых островков, прикрывающих Велигаст, и флот в полном составе возвращался обратно в гавань. Один из кораблей выдвинулся вперед и двигался впереди всего остального строя флота. На баке корабля сидел на бочонке, глубоко задумавшись, воин в черном плаще. Пластины его брони были кое-где сорваны, покрывшись вмятинами и царапинами. Панцирь и плащ были забрызганы кровью, у его ног валялся зазубренный топор. Это был не кто иной, как сам князь. Князь тягостно размышлял над сложившейся обстановкой. Несмотря на то, что моряки флота Северного предела сумели заблокировать в бухте часть вражеского флота, осада города при этом задержана лишь на время. Бухта все же не была заблокирована полностью, так как из-за ее большой ширины этого сделать было невозможно. После промеров фарватера корабли окажутся снова на свободе, и флот получит всю свободу действия. Армия же противника в ночном бою не потерпела большого урона, и непосредственная осада Велигаста теперь стала реальностью.

***

День и ночь стучали топоры на валах и стенах Велигаста, скрипели лебедки, сновали каменщики и плотники – защитники города готовились к решительной схватке, подновляя крепостные стены, башни и возводя перед городом дополнительный вал с тыном. В самом городе тоже не сидели сложа руки – отовсюду слышался звон молотов о наковальни, исправляя и готовя оружие к бою, по всему городу тянулись телеги, развозя припасы по всем участкам обороны. Воеводы и княжеские гридни переписывали всех, кто мог носить оружие в городе и распределяя их по десяткам и сотням. Ремесленники, торговцы и простые горожане были оторваны от повседневных дел, вооружены и под руководством гридней проходили основы военного дела.

Через три дня у стен города стали появляться первые вражеские отряды. Горожане и гридни с тревогой всматривались в приближающегося врага, понимая, что теперь вся надежда на мощные городские стены, стойкость защитников города, да на помощь от флота Боброка.

На высокой башне, прикрывавшей южный вход в город, стоял князь в окружении своих верных гридней и воевод. С боевой площадки как на ладони была видна огромная долина, простирающаяся так далеко, насколько хватало взгляда, на которой сейчас темнела темная масса из многих тысяч моров и воинов Южного предела. И сейчас, отделившись от нее, к городским стенам приближался небольшой пеший отряд. Как только отряд подошел к стенам на достаточно близкое расстояние, прозвучала труба, и вперед выдвинулся высокий воин – по всей видимости, гонец. Пройдя вперед на несколько шагов, он остановился и громким голосом прокричал:

– Вы окружены! Через день или через неделю ваш город падет и сопротивление ваше бессмысленно. Не нужно бессмысленных жертв. Сдайте город, и Онгхус обещает поступить с вами со всем милосердием!

Князь не выдержал. Выхватив у стоящего рядом с ним гридни лук, с которым тот стоял наизготовку, он быстро натянул его и пустил стрелу, пронзив ею насквозь гонца. Тот покачнулся и тяжело рухнул на землю. Все произошло так быстро, что все были ошеломлены поступком князя. Но через мгновение вся стена огласилась радостными кликами:

– Вот вам ответ! Убирайтесь долой, пока живы! Пока руки наши будут держать мечи и будем способны натянуть луки – мы будем защищаться до последней возможности!

Воины радостно потрясали в воздухе оружием и весело кричали вслед удаляющемуся вдаль отряду и уносящему убитого гонца. И только князь, понимая, что все только еще начинается, едва слышно вздохнул.

***

Когда в ночном небе начали гаснуть звезды, предрассветную тишину, царившую на пока еще мирных улицах Велигаста, разорвал громовой рев трубы у Южных ворот. И словно вторя ей, отозвались ревом трубы у Западных и Северных ворот. Им откликнулась труба у Восточных ворот. Город пробудился ото сна и пришел в движение. По улицам города быстро пробегали отряды ратников, торопясь занять отведенные им участки обороны.

Те, кто уже успел занять свои места на городской стене, наблюдали за тем, как враги выкатывают на передовые позиции неведомые метательные машины, несут огромные щиты. Под прикрытием щитов двинулись лучники и воины, тащившие за собой бревна и хворост, чтобы завалить ими ров. Огромная сила моров позволяла перетаскивать им тяжелые вязанки бревен и хвороста.

Тучи стрел, летевшие со стен и башен, косили атакующих ряд за рядом, но те, кто успел добраться до стен, сваливали свой груз в ров, постепенно его заваливая.

Вскоре затрещали и осадные машины, отправляя свой смертоносный груз в стены города. В каменные стены ударились первые глыбы камня и ядра. Тяжелые снаряды проламывали кровлю над башнями и стенами, разрушали стены и поражали защитников. Защитники крепости отвечали ливнем стрел, болтов и легких ядер из небольших метательных машин, установленных на башнях, стремясь поразить в первую очередь осадные орудия и их обслугу. Но силы были неравны – обстрел велся непрерывно, стены и башни содрогались под ударами камней, а ров был уже завален на многих участках. К стенам города начала выдвигаться подобно черной туче многотысячная армия врага, обтекая и окружая кругом город. В сердца многих ратников стало закрадываться смятение – еще несколько дней назад будучи простыми торговцами, рабочими, ремесленниками, многие из них держали оружие впервые, и все, что они видели вокруг себя, их пугало и устрашало. И когда в южной стене появились первые проломы, и под ударами осадных орудий стала рушиться стена, некоторые из них покинули свои места и бросились искать спасения в городе. Но вдруг из-за поворота Ремесленной улицы вышла, чеканя шаг, длинная колонна гридней, держа наготове большие червленые миндалевидные щиты в одной руке и длинные мечи в другой. Отблески пламени от горящих домов сверкали на их броне, шлемах и освещали княжеский знак на их щитах и флагах в виде огненного медведя с секирой. Лица их были суровы и непроницаемы. Впереди строя шагал сам князь, порывы ветра развевали темный плащ за его плечами.

Увидев, что происходит, он одним движением руки смог остановить охваченных паникой ратников и повел их обратно на стены. Появление отряда гридней было крайне своевременным. Противник, преодолевая сопротивление оставшихся воинов на южных стене, успел подняться на вал и сражался уже у самых проломов, пытаясь войти в город. Князь, обогнав своих ратников, стремительно ворвался в пролом и одним ударом распластал вражеского мечника, после чего он принялся рубить ворогов без перерыва. Погибшие враги один за другим скатывались вниз с вала. Увидев, с каким умением и силой сражается неведомый воин в простой, ничем не украшенной броне, вражеские воины дрогнули и стали подаваться назад. Но введенный в бой свежий резерв из моров придал сил отступающим, и они с новой энергией обрушились на князя и окружающих его гридней. От мощного удара палицы мора щит князя был рассечен и развалился в руках. Он отбросил бесполезный теперь щит и, выхватив у раненого ратника меч, начал отбиваться от врага двумя мечами. Подоспевшие вслед за князем гридни и ратники рубили врага топорами и мечами, наносили удары и сталкивали его вниз своими щитами. Сверху лучники засыпали врага стрелами, со стен сбрасывали огромные камни и бревна. Лестницы отталкивали копьями и шестами, веревки с крюками перерезались засапожными ножами. Врагов сбивали с валов и стен одного за другим, но за ними спешили все новые бойцы, а ратников и гридней заменить было некому – уже все, кто мог держать в руках оружие, сражались на своих местах. Весь день шло яростное сражение, но защитники города стояли насмерть, и враг не смог ворваться в город. И когда ночь пала на землю, вражеские толпы отхлынули от стен Велигаста. Смертельно уставшие в лютой сече бойцы наконец-то смогли остановиться и отдышаться. От Южных ворот грозно заревела труба, на этот раз празднуя победу, и ее клич повторили трубы от Западных, Южных и Восточных ворот.

***

Темно было в княжеской зале – она едва освещалась свечами, небрежно расставленными на столе и в углах. За длинным столом сидело всего несколько воевод – все, кто уцелел в дневной битве. Многие пали в сече с врагом, а те, кто выжил – почти все были ранены. В темноте белели белые окровавленные повязки, стягивающие полученные в бою раны, у многих порваны кольчуги, пробиты панцири. Чудом уцелел лишь только сам князь, отделавшись лишь двумя поверхностными ранами. Темно было и в душах у присутствующих. Как только битва окончилась, князь и воеводы тут же распорядились исправлять укрепления и приводить потрепанные полки в порядок. Подсчет уцелевших воинов выявил страшную истину – почти половина ратников и гридней полегла, отражая вражеский штурм. Если в самое ближайшее время не придет помощь – город падет под натиском многократно превосходящего врага. Все собравшиеся молчали.