Приключения мальчика Кеши

1996. И снова левая

Да, всё-таки голова важнее. Вернёмся к левой руке. Для неё проблемой меньше, проблемой больше – разницы никакой. Хотя и в правду не пойму, что с ней? Какая-то особенно бедовая…

1995 или 96-й год, лето, санаторий, закончился тихий час. Как сейчас помню, спалось сладко-сладко. После тихого часа полагался полдник и прогулка до ужина.

В это время по обыкновению мы сидели с девочками на открытой беседке. В какой-то момент мне позарез потребовалось произвести на них впечатление, и я стал перепрыгивать через стенку – спинку беседки – наружу. Первый же прыжок стал неудачным, я споткнулся о перекладину и всей массой рухнул левой рукой на землю. Показательное шоу провалилось с треском. Дальше всё по обычной схеме: упал, очнулся, гипс…

Глава 4. 1990. Шалости. И не только…

1990. На автобусе в соседнюю деревню

Мальчик без шалостей, что ботинки на молнии: плоско, предсказуемо и не интересно. В нём обязательно должна быть хоть какая-то изюминка и небольшая доля безбашенности. Иначе откуда будут появляться удалые молодцы да отважные герои?

Трудно сказать, был ли по тем временам этот поступок бесшабашен, но в возрасте пяти лет я уехал без спроса на автобусе в соседнее село Сертякино на поле за горохом. Без взрослых, но со старшим товарищем. Рома со второго этажа. Мудрый и опытный – старше на целых два года. В таком возрасте это как старшеклассник и выпускник университета – разница слишком очевидна.

На нас быстро настучали, и по возвращению домой вместо хлеба да соли меня ждал заслуженный ремень да угол. Кстати, в моё время угол использовался часто. Это сейчас туда детей пинками не загонишь.

Только представьте – целое поле гороха! Не знаю, был ли он кормовой или нет, но само по себе поле – это невообразимое зрелище даже по взрослым меркам. Часто приходится проезжать этой дорогой, и воспоминания об этом эпизоде – самые лучшие. Что порка: поболело и прошло. Но осталось такое лихое чувство свободы, непроходимое ощущение ожидания большого приключения, некоторой дозволенной шалости, как у поэта Сергея Васильева, «и всё вокруг колхозное, и всё вокруг моё». А в завершение – заслуженная награда: молодой упругий, сочный горошек…

1991. Лифт: катание с открытыми дверями

Конечно, разъезжать детям в таком нежном возрасте по сёлам да деревням – очень рискованно, но гораздо большей опасности мы подвергали себя дома. Как говорится, не отходя от кассы.

Лифт. Какой это был лифт! Чертовски классный. Его особенностью было то, что двери в кабине открывали и закрывали вручную. Дверей было двое, деревянные и, по сути, это были складываемые створки. Снаружи на каждом этаже была одна большая металлическая дверь. Она тоже открывалась вручную.

Вы не катались в лифте с открытыми дверями? Ой, зря – это непередаваемо! Не помню, кто этому нас научил (мудрые старшие товарищи, надо полагать), но делалось это следующим образом.

Заходите в лифт, закрываете наружную дверь, но не закрываете внутренние. Затем нужно повиснуть над полом – поднимаете себя руками за счет боковых стенок. Для системы управления лифтом это означало, что кабина пуста и лифт можно вызвать. Далее Вам понадобится напарник (пожалуйста, позаботьтесь об этом заранее). Ваш напарник вызывает лифт с другого этажа и перед Вашим лицом начинают мелькать решётки и металлические двери. Если Ваши руки не выдержат или закружится голова (а в нашем случае это обычное дело), то произойдет срыв на пол – лифт остановится как вкопанный. Но не переживайте: аттракцион не закрыт и можно продолжить развлечение.

Другой фокус – «для постарше». Его цель – добавить ещё одну интересную опцию – открытую наружную дверь. Для этого перед вызовом лифта напарнику требуется:

1) открыть наружную дверь;

2) нажать пальцами на штырьки в специальных отверстиях в стене с торца с ответной части запирающей системы наружной двери, рядом с этими отверстиями в лифтовой шахте нащупать и потянуть на себя круглый рычажок;

3) далее этот рычажок можно покрутить по часовой стрелке, чтобы затянуть его и тем самым зафиксировать состояние «наружная дверь закрыта»;

4) после этого руки Вашего напарника будут свободны, и он может вызвать Вас с лифтом… Таким образом можно открыть все двери и проехать все этажи с полностью и везде открытыми дверями. О как!

В общем, когда в нулевых годах монтировали новый современный лифт с автоматическим закрыванием дверей, на душе стало намного спокойней: наши дети не смогут подвергать себя такой опасности. Лифт – не место для игр. Вот так.

Но я бы многое отдал, чтобы сейчас ещё раз так покататься! Особенно с дополнительными опциями…

1992. Под мостом в туннеле

Не менее опасными были наши прогулки под автодорогой в туннеле, по которой утекала наша река Петрица. Что мы там забыли?

Во-первых – раки. Ни одного не поймал, но ребятам удавалось. Мне было попросту страшно совать свои руки под камни – вдруг тяпнет! Я бы и сейчас подумал, стоит ли оно того…

Во-вторых – плотина. Так и осталось не ясным, какова была её цель, но тут как раз был важен именно процесс. Было довольно интересно идти по мокрому илу навстречу сильному потоку. Приходилось искать различные решения, как дойти до конца вверх по течению – не уронить нужную для строительства плотины вещь и не упасть в воду самому. Ни то, ни другое легко не удавалось, поэтому довольно часто запасные части уплывали, терялись, а сами прогулки заканчивались срывом в бушующий поток, мокрой (до нижнего белья) одеждой и позорным возвращением домой. На вопрос, ставший традиционным, «почему мокрый», следовало стандартное враньё – «в лужу упал…». Видела бы мама эту «лужу» – всыпала бы по первое число…

1992. Угон велосипеда

Однажды к вранью добавилась почти криминальная история, связанная с угоном велосипеда. Не моего. Это я сделал…

Не GTA, конечно, но эти преступные действия были совершены в наглой манере посреди бела дня. А дело всё в том, что мне запрещали ездить на велосипеде. Ну как же: по двору ездят вишневые жигули дяди Гены из 36-ой квартиры и три запорожца в час (в том числе наш). Умереть как опасно.

И вдруг – вот он. Транспорт мечты. На меня нашло какое-то помрачение, внутренняя скованность одновременно с порывом решимости и страстным желанием. Этому невозможно было сопротивляться. Хочу, и точка.

За буквально пятнадцать секунд езды произошла интересная смена эмоций: эйфория, радость, лёгкость, тревога, тягость, страх, ужас. Последнее так угнетало, что велосипед тут же был припаркован за противоположной пятиэтажкой. И сразу же ужас перешёл в досаду, потом и вовсе в злость – велосипедные ниппели были в момент скручены и брошены в кусты. Так не доставайся ты никому!

На следующий день папа товарища провёл со мной вежливую профилактическую беседу. Было очень стыдно, и ответить толком я так ничего и не смог. Даже стандартное «я так больше не буду». Я что-то пробормотал себе под нос, и на этом меня отпустили. Рецидивов не было. Во всяком случае с велосипедами. Машины, знаете ли, снуют туда-сюда…

1993. Креветки и стоматолог

Совсем не криминальным, но весьма опасным занятием была ловля креветок под заброшенным зданием. Это как раз было в летнем лагере им. Олега Кошевого в Евпатории. Конечно, мы не понимали, что это опасно, но история в другом.

Когда нас поймали с поличным, воспитатели всех записали поименно. Вечером они сварили нам креветок и заставили съесть. На следующий день утром нам устроили показательный товарищеский суд. Тоже мне мероприятие, знаете ли… Но вот беда – список с нашими именами потерялся. Попросили встать под честное слово. Все виновники встали, кроме меня. Сижу. Мне-то что – эти шляются, где ни попадя… Товарищи мне шепчут «вставай!» (тоже мне товарищи), но мне нельзя. Я круглый отличник и примерный мальчик. Первый на «отлично» заправляю постель, первый чищу зубы… ну и далее по советскому лагерному списку достижений. Так и не встал.

От этих товарищей позже получил общественное порицание, а в скором времени и жуткое наказание. Через пару дней нас повели к стоматологу на плановый осмотр. Я хотел пойти среди первых, чтобы побыстрее отстреляться, но меня задвинули в конец очереди. Вот оно – суровое общественное порицание во всей своей красе. Прождал пару часов и, когда очередь почти дошла до меня, сдали нервы. Развернулся и ушёл.

Ясное дело, что меня отловили на следующий день по этому вопросу, отвели за ручку. Посадили в кресло, попросили открыть рот. Уже было страшно, хотя терпимо. Но потом положили ватку на зуб и тут я начал паниковать и просить, чтобы мне не делали больно. Просидел так минутку, любезная тётя пообещала, что больно не будет, вытащила ватку и уточнила, что, собственно, меня так беспокоит. Я начал сбивчиво рассказывать про уколы, сверление и прочее и, когда уже не на шутку разнервничался, любезная тётя показала ватку. На ватке лежал молочный зуб.

Осознав, что, собственно, сейчас произошло, я недоверчиво спросил: «И всё?..». «И всё…» – спокойно и даже по-дежурному ответила любезная тётя, и меня отпустили с миром.

1994. Котёнок мечты

Но что там велосипеды, креветки и молочный зуб… Вот вам очень серьёзная и из рук вон плохая история. Всё остальное на этом фоне меркнет и кажется действительно детской забавой…

С самого детства я мечтал о котёнке – маленьком, пушистом и сереньком. Как-то раз мы даже взяли одного, но он всю ночь проплакал, и отец настоял его вернуть маме-кошке.

Мне было лет восемь-девять. Однажды, собравшись гулять, я по своему обыкновению стал спускаться пешком по лестнице. У разбитого окна между восьмым и девятым этажом на подоконнике я увидел котёнка своей мечты. Тихонько подошёл к нему и погладил. Как вы думаете, что я сделал со своей мечтой дальше? Взял домой? Стал ухаживать? Нет. Сбросил из окошка на улицу…

Да, в окошко. Знаете, в домах в стенах бывают такие специальные проёмы для решения разного рода задач. Вот прямо туда…

Дальше было не менее странно. Я почти тут же забыл про это. Спокойно пошёл дальше, медленно, я бы даже сказал заторможенно, планируя свой дальнейший день. Только когда я вышел на улицу, ко мне пришло понимание того, что я натворил. Ко мне навстречу, мяукая и хромая, шёл тот самый котёнок. Я, по своей детской наивности, был уверен, что он просто разобьется в лепёшку – и всё… А тут вот оно как… Я стушевался и убежал.

Всякое было в моей жизни. Но мне ни за что так не горестно и не стыдно, как за этого котёнка. Даже делая поправки на детскую глупость и любопытство, не могу найти ни объяснения поступка, ни оправдания себе. Если бы была возможность исправить в своей жизни только один эпизод – я бы непременно исправил именно этот.

1996. Городки и противогаз

Да, серьёзная ошибка, но время от этого не остановилось, и мы продолжаем сводку криминальных новостей. Теперь переключимся с домашних животных на вещи. Лето, оздоровительный санаторий в городе Ступино, плохая компания.

Не то, чтобы совсем плохая, но меня заставили лезть в чужой сарай. Он плотно прилегал к забору санатория. В итоге мною героически был вытащен противогаз и игра «городки». Противогаз был утерян быстро – спрятан под подушку и успешно изъят неустановленными лицами. А вот в городки мы играли долго. Официальная версия их появления для воспитателей была простая: мне подарили на день рождения. То есть меня опять подставили, но я очень скоро отыгрался. Когда уезжал домой, начал их собирать с собой. Плохая компания стала давить на меня, чтобы оставил. Но я упёрся на смерть, тут было дело принципа: «Мне подарили на день рождения – какие вопросы? Хотите это обсудить с воспитателями?». В итоге я увёз эти городки домой, чему до сих по-детски радуюсь.

Какие-никакие, но уроки из этого были вынесены. Позже плохие компании я стал чуять за версту и всегда обходил их стороной, не ввязываясь в открытые конфликты.

1996. Не хочу в школу!

На смену хулиганству пришли социальные протесты. Возможно, одно логично вытекает из другого. В шестом классе я устроил себе праздник непослушания, заявив маме, что сегодня в школу не пойду. И представьте себе – не пошёл. С разрешения мамы, конечно!

Вообще-то меня удивили мамина чуткость и понимание, с которой она восприняла этот бунт, т. к. всё произошло спонтанно и сиюминутно. Никаких видимых причин для такого поведения не было. Контрольные запланированы не были, отношения со всеми были нейтрально-гладкими. Просто, видимо, какая-то шлея под хвост попала. Или реально нужно было побыть одному и что-то обдумать.

Быстро сориентировавшись, мама выдала мне список домашних дел на день и умчалась на работу. Провозившись целый день с домашними делами и сильно намаявшись, я пришёл в себя: больше таких приступов не возникало. Недаром говорят, труд облагораживает человека…

2001. Курение на общей линейке 1 сентября

Но не пойти в школу одно, а подставлять классного руководителя на праздничной линейке – совсем другое.

В те годы я периодически, но часто покуривал – модно, прикольно и ново. К слову сказать, сейчас тоже, хотя гораздо реже (1-2 сигареты в квартал) – уже не ново, не модно, но всё еще прикольно. Особенно, когда так не часто.

Ну так вот. 1 сентября, праздничная линейка. Кто-то куда-то идёт, кто-то что-то читает – очень интересное зрелище… А не покурить бы? А почему бы и нет, подумал я, и начал курить в последнем ряду. Очень быстро мои глаза упёрлись в глаза классного руководителя…

До сих пор удивляюсь военной выдержке подполковника в запасе Юрия Георгиевича Яркина – мне бы такую маненько. Он даже говорить мне ничего не стал – немым отеческим укором дал ясно понять: мальчик мой, ты не прав…

Спорить с ним не стал – нельзя так нельзя. Что я, маленький что ли, в самом деле…

Глава 5. 1990. Первые разочарования и обиды

1990. Хочу уметь летать

Разочарования и обиды – более тонкая материя, чем просто шалости или даже хулиганство. Разочарования норовят обрушить внутренний мир, а обиды исказить его, деформировать личность. В пять-шесть лет меня жёстко обманули. При чём мои же родные.

С мамой я поделился своей мечтой: хочу летать! На носу висела школа и мама сориентировалась: «Нужно читать – 30… нет… 50 страниц в день и научишься…». Я читал по 70-100.

Результат не заставил себя долго ждать. Очень быстро появилось ощущение лёгкости и воздушности, как будто паришь, но сам отрыв от земли почему-то не происходил. Видимо, читаю много, но не внимательно – подумал я. Поднажал. Время шло, а летать так и не научился. Ну что тут сказать: призовые места по скорости чтения в начальной школе для мальчика – большая редкость. Это было предметом моей гордости, а за всё хорошее, как известно, нужно платить…

1993. «Это не я!»

Разочарования только начинались, и следующее серьёзное ждало меня в конце первого класса. Букварь для первоклассника – что священное писание для верующего. И однажды у моего экземпляра склеились две страницы. Там, где буква Щ (на этом развороте изображён довольно странного вида щенок, а рядом будка-скворечник, кто ещё помнит). Когда они склеились и при каких обстоятельствах, загадкой остаётся до сих пор.

Первый же урок – урок чтения. Доходит очередь до меня, и нужно прочитать текст с недоступного мне разворота.

Я к соседу Эдику – мол, так и так.

– Неа, пользуйся своим.

Техническая заминка.

Наша первая учительница Татьяна Лазаревна Крылова уже была в возрасте – строгий советский учитель (чуть не написал воспитатель), всегда задавала всему классу высокую планку в вопросах нравственных и образовательных. Подобная заминка была для неё категорически неприемлема, и она быстро включилась в режим атаки.

Буквально через 20 секунд я стоял перед всем классом рядом с её столом и подавал свидетельские показания. С её точки зрения, история звучала неубедительно, не клеилась, была сплошь пропитана ложью (уж от кого от кого, но от тебя…) и приговор был хлёстким, но предельно простым – стоять весь день перед классом, пока я не сознаюсь. Я бы и сейчас не сознался в том, что не делал, а тогда внутри себя я был просто вне себя. В итоге простоял весь день и уже на следующий должен был прийти с мамой.

Но это был прекрасный день, и великое стояние было не напрасно. Так получилось, что с самого начала меня поставили буквально нос к носу перед Леной Хрящевой – девочкой-мечтой, поэтому даже если бы эти страницы действительно склеил бы я, то ни за что бы в этом не признался…

1993. «Я с тобою не дружу – ты не знаешь падежу»

Видимо, такого позора моей первой учительнице показалось мало, и на следующий год она решила повторить. Наступили на мою больную мозоль – падежи. По правде говоря, я их иногда путаю до сих пор, но тогда это были те ещё перлы. Например, каким будет правильный ответ на вопрос «какой?» для слова «ноябрь»? А вот и не угадали – нояборский. А для декабря – декаборский и т. д.

Именно таким было домашнее задание, и я его с треском провалил. До такой степени, что мою работу зачитали перед всем классом! Любимчик, мальчик-паинька, а падежей не знает…

Заикание, которое почти сошло на нет, внутренне быстро обострилось, дыхание затруднилось. Не знаю, что было видно со стороны, но изнутри я весь горел синим пламенем. Именно в этот день начала формироваться стойкая неприязнь к этому предмету, и через четыре года она закрепится окончательно – ещё поговорим об этом…

1997. Без вины виноватый и перевод в другую школу

Больше каких-то особых инцидентов не было, и постепенно наступил конец шестого класса. И тут со мной произошла совсем обидная и несправедливая история. Одна из ключевых, определивших мой дальнейший жизненный путь.

Как у всех нормальных детей, у меня был лучший школьный друг – Вадим Загвоздкин. Не знаю, что он там не поделил с Тёмой и Саньком (за девчонок мы ещё не боролись), но я стал случайным свидетелем их потасовки после школьных занятий вне территории нашей Климовской средней школы № 3. По-моему, они даже немного подрались, но так – для порядка.

На следующий день меня вызывают к директору и требуют написать объяснительную. После написания, почти не глядя на мой листок, мне выдвигают обвинения в пособничестве. Объяснение, что я просто рядом стоял и прибежал уже к концу их разборки, не принималось. Масла в огонь добавила мама пострадавшего Вадима. Мол, «а были лучшие друзья…» и всё такое. Разбирательство этой истории шло медленно и нудно. Финальную точку в этом вопросе поставила наш классный руководитель Васса Кондратьевна. Она просто перестала со мной здороваться…

Моя мама в начале учебного года предлагала перейти в лицей на Львовской. Я вспомнил про это предложение и твёрдо заявил маме, что перевожусь в лицей – без объяснения причин. Мужик сказал – мужик сделал. Через четыре месяца я пошёл в новую школу в новый класс…

1997. «Товарищей не сдам!»

Но на этом разочарования по линии «друзья» не прекратились. Не может же быть у ребёнка с такой активной жизненной позицией только один друг. Были ещё и во дворе ребята. Те самые, с которыми мы начали курить с седьмого класса.

Курили немного, скорее это было изучение материальной части и попытка соответствовать современным стандартам. Но настало время разоблачения, меня раскрыли. На требование мамы выдать «подельников» я твёрдо ответил, что товарищей не сдам – делай, что хочешь. Дело замяли.

Одновременно с этим был разоблачен один из моих «подельников» Лёша Антонов из 35-ой квартиры. Своей маме он сдал всех. Все мамы по домам учинили разбор. Лёша всем сказал, что предатель я, т. к. первым разоблачили именно меня. Остальные ребята (Женя Клементьев из 27-ой квартиры и Лёша Кузнецов из 39-ой) поверили ему, и я стал для них персоной нон-грата.

На этом наша многолетняя дружба вмиг закончилась.

1998. Тарас Бульба

И вот, когда в какой-то момент все друзья кончились, настроение стало прекрасное. Подвохов ожидать стало совсем неоткуда.

Но я совсем забыл про учительниц русского языка и литературы. Видимо, сказалось отсутствие опыта или короткая память.

Ирина Борисовна всегда была ко мне доброжелательна и добра. Мне она тоже нравилась, но в нашу любовь вмешался Тарас. Который Бульба.

Сочинение на эту тему было задано на дом и писалось в стеснённых обстоятельствах и впопыхах – у мамы на работе в кабинете детского массажа. Я слишком поздно про него вспомнил, и деваться было категорически некуда.

С падежами на этот раз всё было в порядке. Запятые – вот что меня подвело. И были они расставлены настолько чудно, что по моему тексту выходило вот как: Андрей взял мешок с хлебом, а мешок (в свою очередь) перешёл на сторону поляков. Уморительно, и весь класс с этим согласился. Гомерический хохот звучал на уровне 100 Дб – не меньше.

Эти пара предложений были зачитаны публично, с учительским пафосом, и это поставило окончательную точку в вопросе симпатий к этому предмету и учителям русского языка и литературы – ненавижу.

Но ненависть, согласитесь, плохое чувство, и позже судьба меня ловко подколола: моя супруга Мария – учительница русского языка и литературы… Очень смешно… Но зато спустя годы я узнал про постфиксы, некоторые части речи и ещё там по мелочи. Хотя, опять же, я не смогу сделать фонетический разбор за третий класс, который с блеском делает наша дочь Анфиса. Всё-таки не моё это. Не дано.