Стечение обстоятельств

Глава 2

Они шли по лесу уже минут пятнадцать, когда на тропинку выскочила свора бездомных, очень голодных собак. Штук двадцать, не меньше. Учуяв добычу, псы ринулись в нападение. Бой был явно неравным. Мужики отбивались сумками, как могли.

Не известно, чем бы все могло закончиться, не проезжай в это время на лошади, местный егерь. Он услышал истошный лай собак и громкие крики людей. Повернув в ту сторону, снял со спины охотничье ружье. Зрелище, открывшееся его взору, более слабонервного привело бы к обмороку. Вся полянка была в крови. Собаки рвали на мужиках одежду в клочья, выхватывая зубами куски мяса. Егерь вскинул ружье и выстрели вожаку в голову. Пес упал, остальная свора повернулась в сторону выстрела, но увидев в руках человека ружье, ринулась в лес, исчезнув как по мановению волшебной палочки. Егерь вызвал по телефону скорую помощь и полицию, а сам помог мужчинам добраться до станции. Благо оставалось идти минут десять. Как они добрались, ни Серега, ни Виталий, вспомнить не могли.

Кравцов очнулся уже в больничной палате. Не перевязанными или не заклеенными оставались только нос и кисть правой руки. Со стороны он больше напоминал мумию, упакованную в бинты. На соседней кровати в таком же обличии лежал Серега. Он еще в себя не приходил. Видимо, ему досталось больше. "Живы, уже хорошо". – подумал про себя Виталий.

К вечеру поднялась температура, он стал бредить, а потом провалился в небытие. В таком состоянии он провел больше месяца. Бесконечные уколы, капельницы, операции, редкие возвращения сознания, все перемешалось в памяти Кравцова. К исходу второго месяца, он стал потихоньку садиться на кровати. Голова еще кружилась. Врач сказала, что они с Серегой потеряли много крови и плоти. Пройдет еще, наверное, не один месяц, пока восстановится их состояние. То, что они остались живы – уже чудо.

Серега тоже стал приходить в себя. Теперь они могли сидеть друг против друга, разговаривая обо всем на свете, временами вспоминая свое приключение. Каждый день к Сереге приезжала жена, она привозила им домашнюю стряпню: супчик, пирожки, котлетки. Светлана старалась выглядеть бодрой и жизнерадостной, рассказывала обо всем: новости, сплетни, события в мире и в доме. Только о Марте не говорила ничего, пряча глаза, когда здоровалась с Виталием. На дачу она еще не ездила, не было времени. Серега наказал ей строго-настрого ехать на машине и, ни в коем случае не ходить в лес, ни ей, ни детям. Она рассказала, что к ним приезжал сам глава района и дал обещание изловить всех бродячих собак, что кроме Сереги и Виталия пострадали еще несколько человек из соседнего дачного кооператива, правда, не так сильно.

Когда последние раны затянулись, и все швы были сняты, Серегу и Виталия отправили в санаторий на реабилитацию. И у того и у другого были проблемы с сосудами ног, кроме этого общее нервное и физическое истощение. Очередные два месяца ушли на восстановление здоровья.

В санатории Виталий подружился с тренером по плаванию и водной аэробике, Ингой. Рослая, крепкая, жилистая девушка, буквально на себе таскала Виталия в бассейн. Его ноги не слушались и дрожали. Ему было стыдно за свою слабость, он вовсю старался выглядеть самостоятельным. Но Ингу было не обмануть. Она терпеливо, день за днем, не взирая на сопротивление, хватала его под мышку и упорно заставляла переставлять ноги всю дорогу до бассейна. А в воде бесконечно повторять махи, пока не убедилась, что движения становятся точными, тело послушным. Сначала час, а потом и два часа плаванья возвращали силы и уверенность в себе.

Серега тоже шел на поправку семимильными шагами. Вскоре они уже могли недолго прогуливаться по парку санатория. Светлана привезла им по спортивному костюму и куртке. Неслышными шагами подкралась осень.

В один из осенних дней их навестил представитель администрации района и сообщил, что всех бродячих собак выловили и отправили в спецприемник. Что бешеных среди них не обнаружено. Что все расходы на лечение и реабилитацию администрация взяла на себя. В конце беседы, он попросил подписать бумагу, в которой говорилось, что Носов и Кравцов не имеют претензий к руководству района, что раньше таких происшествий в лесу не было. Серега долго торговался с юристом из администрации и выторговал им с Виталием моральную компенсацию в размере полугодовой заработной платы, к уже произведенным затратам, кроме этого им привезли по смартфону, взамен утраченных и выдали новые паспорта, предыдущие пришли в негодность из-за нападения собак.

– Смотри, у нас начинается новая жизнь. С чистого листа.– жизнерадостно заявил Серега, когда за юристом закрылась дверь.

– Хорошо бы. – грустно согласился Виталий.

– Ты, че? Мы же с тобой, считай на тот свет сдрызгали. Щас выйдем в люди, первым делом рванем на дачу. Устроим себе мальчишник. Сделаем шашлычок, возьмем три-четыре бутылочки водочки, огурчиков, солененькой килечки, колбаски. Мы с тобой так отметим свое выздоровление – все от зависти сдохнут.

– Здорово. Только я сначала в ментовку схожу. Мне надо с "Лысым" кое о чем поговорить. Если все обойдется каким-то образом, то можно будет и на дачу. Знаешь, а мне и не страшно совсем, словно все это и не со мной случилось

– Вот здорово. Я уж думал, что ты заочкуешь и на мою дачу ни ногой. А мы только-только сдружились.

– Нет, ты, что. Я совсем не дрефю. Мне твой дом очень понравился. И место классное. Хорошо у тебя.

– Вот здорово. Теперь Светка не будет ревновать. А то, как уеду на дачу, она в слезы. Думает, что я туда баб тащу. А мне там в самый смак: водочки треснуть и поработать руками. Я там только в себя и прихожу. У тебя ведь нет своей дачи?

– Нет. Своей дачи у меня нет. У меня ничего своего нет. Марта все деньги сразу забирала, как только я их домой приносил. Мне даже на обеды почти ничего не давала. Я ведь не курю, значит и денег мне не надо.

– Вот, сучара! Убил бы такую. Нее, я Светке на ее хахаряшки даю двадцать рублей, а уж все остальное, жратва там, хозяйственные дела, коммуналка, дачные дела, корче, весь быт, это уже моя забота. Она только детьми и собой занимается, ну и жратву варит. Ну и по дому тоже, она стирает там, убирает, короче все бабские дела. Не, у нас с этим все нормально.

– Завидую. Я бы тоже так хотел. Но у меня зарплата, чуть больше пятидесяти в месяц. Марта ругалась, что мало, и детей, поэтому не хотела заводить. Я.., а мне так хотелось, чтобы малыш был, кот, собака… Все как у людей. Но…, нет.

– Да, брось ты ее. Найди себе другую. Вон, хотя бы, Ингу. Классная баба. И с тобой возится, как с младенцем. Виталий – туда, Виталий – сюда, ногой – туда, ногой – сюда.

– Да. Инга классная. Только не про меня.

– Все про тебя. Выздоровеешь, разведешься. Там видно будет.

Кравцов только грустно покивал головой, задумавшись о своем. Серега покрутил у виска пальцем, улегся на свою кровать, откуда через пару минут раздался богатырский храп.

Виталий накинул на плечи куртку и пошел подышать свежим воздухом. С того времени, как пришел в себя в больнице, он словно проснулся от тяжелого сна. Теперь ему хотелось просто жить: спокойно ходить на работу, встречаться с друзьями, ездить с Серегой на дачу, на рыбалку. Такая жизнь представлялась ему сказкой, о которой можно мечтать, чем он и занимался в ночной тишине, или, как сейчас, неторопливо гуляя между соснами в парке.

– Добрый день, Виталий. Гуляете? А где же ваш друг? – с Виталием поравнялась Инга.

– Здравствуйте, Инга Витольдовна. Он спать лег. А я, чтобы не мешать, пошел гулять. – обрадовано проговорил Кравцов. – А вы, в бассейн?

– Нет. Я уже отработала. Собралась идти домой и, увидев вас, решила спросить, как вы себя чувствуете?

– Спасибо. Уже совсем хорошо. – смутился Виталий.

– Знаете, я бы вам дала один совет, если позволите.

– Конечно.

– Вам надо сменить работу. Ведь на работе вы мало двигаетесь?

– Я логистикой занимаюсь. Почти не встаю от компа. Часов десять, бывает и больше.

– Это плохо. С вашими венами и мышцами теперь необходимо постоянно двигаться. Хотя бы с полгода. Пока все не восстановится. И обязательно бассейн, не меньше трех раз в неделю.

– Даже не знаю. Впереди меня такое ждет …. Скорее всего, бассейн мне не светит.

– Я вам дам свой номер телефона. Вы, как только захотите, или необходимость какая-то возникнет, обязательно позвоните. Чем смогу, обязательно помогу.

– Спасибо, Инга Витольдовна. Я позвоню. Как только все разрешится, я вам все расскажу. Если можно.

– Конечно. Я буду ждать. До свидания, Виталий.

Инга заторопилась по дорожке к выходу из санатория. Кравцов посмотрел ей вслед долгим грустным взглядом. Глубоко вздохнув, взлохматил волосы и направился прямиком к себе в корпус.

Серега уже проснулся, и, лениво переключая с канала на канал, смотрел телевизор.

– Нет, ты подумай, они без меня даже нормальный съезд на МКАД сделать не смогли. Ну, я им покажу, где ежики зимуют.

– Откуда ты знаешь? Ты что, на работу звонил? – удивился Виталий.

– Да, нет. По телеку в новостях показали. Как раз мой участок. Вернусь, я эти козлам расскажу, как делать надо.

– А ты кем работаешь?

– Начальником участка. Я дороги строю. Хочешь, тебя в хорошую бригаду воткну? Стольник, точно будешь получать. Плюс премия. Не пожалеешь.

– Я же в этом ничего не понимаю. В университете не учат строить дороги.

– Хреново. Но лопатой-то ты можешь шуровать?

– Не знаю. Не пробовал. Я логистикой занимаюсь.

– А-а. Это – где взять, куда и когда отвезти?

– Примерно. В общих чертах.

– Тогда понятно, почему у тебя только полтинник выходит. Лучше бы ты на технике умел рычагами управлять.

– А может, правда, пойти к тебе на лопату? Мне сейчас Инга Витольдовна посоветовала работу сменить. Говорит, сидеть долго нельзя, для вен плохо.

– Я же говорю – хорошая баба, внимательная. Бросай свою Марту и греби к Инге.

Виталий только вздохнул, лег на свою кровать и отвернулся к стене.

На следующее утро приехала Светлана, чтобы забрать мужчин из санатория. Всю обратную дорогу она рассказывала о проделках младшего сына. Мужчины от души посмеялись, поражаясь выдумкам трехлетнего шкоды. Серега, с гордостью сказал:

– Весь в меня! Я тоже, когда таким был, утащил у бабушки кулек с конфетами. Конфеты съел, а в бумажки завернул все, что под руку попалось: пластилин, камешки, косточки, короче, что нашел, то и завернул. Конечно, как сумел. Бабка отломила тоненький прутик от орешника и отстегала меня. Я потом дня три на попу сесть не мог. Зато наука пошла впрок. Остальные конфеты я просто съел, втихаря. Но совсем не признался, что это был я. За что долго стоял в углу. Зато небитый.

– Теперь понятно, в кого наш Гришаня пошел. Я конфеты на самую верхнюю полку в кухонном шкафу убрала. В горшочек. Крышкой накрыла. Так он упросил Витюню принести складную лестницу, залез, отыскал конфеты и поделился с братом. Ему за помощь дал аж две, остальные съел сам. Как вам такое?

– Но поделился же. – гордо произнес Серега

Виталий всю дорогу молчал. Чем ближе они подъезжали к городу, тем угрюмее становился Кравцов.

– Свет, останови мне у нашего отделения полиции, ладно? Мне надо с Жекой встретиться.

– Хорошо. Тебя подождать?

– Нет, спасибо. Это надолго. Спасибо вам, ребята. За все. С вами очень классно.– Виталий вышел из машины и, грустно помахав друзьям, толкнул дверь с надписью: "Районный отдел полиции".

– Если бы он только знал, что его там ждет. – с горечью произнесла Светлана.

– А что его там может ждать? – не понял Серега.

– Ты знаешь, Марту-то убили. В тот самый день, когда вы на дачу укатили. Я при нем говорить не хотела. Вам и так досталось.

– Ни фига себе! – не поверил Серега.– А ты откуда узнала? Тебя же в городе в это время не было.

– Не было. Я же только через месяц вернулась. Смотрю: Виталькина дверь вся белыми бумажками с печатями заклеена. Думаю: что за "нафиг"? Тут соседка, Зинаида Павловна, со своей Мосей выходит, на прогулку. Я к ней. Что у Кравцовых случилось? Она и рассказала. Такого наговорила. Я так и села. Захожу домой. На столе остатки чего-то несъедобного в тарелке. Полная раковина грязной, засохшей посуды. Цветы на подоконнике сдохли. Хорошо, что кота нет, не то бы тоже сдох. Я тебе позвонила. Ответа нет. Что думать – не знаю. Куда бечь? Звоню соседке по даче. Так, мол, и так, не видала она тебя? Она мне: "так их же бездомные собаки загрызли". Я чуть у телефона кони не двинула. Где искать ваши трупы? На другой день приехал "хрен с горы". Сказал, где вы. Пообещал все небо в алмазах, если я шум поднимать не буду. Я сказала, если вы кони двинете, я ему такую жизнь устрою, сам под паровоз кинется.

– Ну, ты, мать, даешь! Я от тебя такого не ожидал. Тихенькая, тихенькая, а во как можешь. – уважительно проговорил Серега. О том, как они упражнялись с Виталькой, придумывая разные способы убийства стервы – Марты, он рассказывать, не стал. Самому стало неуютно, когда сопоставил между собой все случившееся.

Глава 3

Кравцов вошел в полутемный коридор и нерешительно остановился перед застекленным окошком дежурного.

– Здравствуйте, а где мне найти участкового, Евгения Лысова?

– Добрый день, ваши документы, пожалуйста. – строгим голосом произнес дежурный.

Виталий протянул в окошко паспорт и терпеливо ждал, пока дежурный внесет все его данные в толстую тетрадь.

– А почему у вас нет отметки о регистрации? – подозрительно спросил дежурный.

– Я еще не успел сходить в паспортный стол. Я только что вышел из больницы.

– Где вы живете? – продолжал допытываться дежурный.

Виталий ответил. Тот записал и подчеркнул красным цветом, написав в примечании: "для проверки участковым". Он бы еще продолжил задавать свои вопросы, но тут из глубины коридора раздался голос:

– Кравцов? Это ты? Проходи. – следом показался Женька.– Ты уже выздоровел? Вот здорово. Пойдем. Надо поговорить.

– Привет, Жека. Очень надо. Я пришел сдаваться.

– Пошли – пошли. Я тебя со следователем познакомлю. Вот такой парень! – Женька показал кулак с оттопыренным большим пальцем.

Лысов забрал паспорт, и, подталкивая Кравцова в спину, повел вдоль дверей к самой крайней.

Кабинет был узким и тесным. Два небольших письменных стола стояли один напротив другого, между ними помещались два стула для посетителей. Еще один стол стоял возле двери. Между ним и остальными столами находился открытый книжный шкаф – стеллаж, весь уставленный картонными папками. С другой стороны большой железный сейф, на котором буйно рос декабрист, раскинув во все стороны колючие лапы.

За одним столом сидел щуплый молодой лейтенант, лет двадцати, или чуть больше.

– Знакомься, – Женька подвел Виталия к лейтенанту.– наш лучший следователь, Ринат Русланович Латыпов. А это, – он показал на Виталия.– тот самый Кравцов.

– Очень хорошо, здравствуйте, гражданин Кравцов. Присаживайтесь. – Латыпов привстал, указав Виталию на стул, а сам подошел к шкафу и, взяв с верхней полки одну из папок, вернулся за свой стол.– Я вас слушаю.

– Здравствуйте, товарищ следователь. Я пришел сдаваться. – тихо произнес Кравцов. – Это я убил свою жену 11 июня сего года.

– Понятно. А как вы ее убили? – Латыпов смотрел спокойно и внимательно, не делая даже попытки записывать показания.

Женька Лысов вытаращил на Виталия глаза, присев на уголок стола. Он попытался что-то произнести, но следователь взглядом попросил его помолчать.

– Я вас слушаю. Продолжайте, рассказывайте, как это произошло?

Кравцов сел на стул, придвинув его к столу, положил перед собой руки и стал рассказывать, как у него украли телефон, банковскую карточку, проездной билет, как он побоялся рассказать об этом жене. Потом вспомнил, что на работе сломался компьютер, что он промок под дождем, что все обстоятельства складывались таким образом, что у него все перемешалось в душе и в голове. Что он не собирался никого убивать, просто Мартуся не поняла его состояния, а громко орала и ругалась, стараясь перекричать шум отбойных молотков с улицы и гром дрелей с третьего этажа. Короче, он не выдержал… и … убил.

– Понятно. – Латыпов слушал внимательно, не перебивая. – А как вы ее убили. Вы нам так и не сказали.

– Я взял гвоздь и молоток. И забил ей этот гвоздь прямо в лоб. Она упала и перестала орать.

– Ясно. А вы когда-нибудь вообще пробовали забить гвоздь в подвижный предмет? – серьезным тоном спросил следователь.

– Нет. Это было впервые. А почему вы об этом спрашиваете?

– Вообще-то следователям вопросов не задают. Но вам я все же отвечу. В виде исключения. Вот здесь, у меня на руках все материалы по происшествию, от 11 июня сего года, как вы говорите. Заключение судебно-медицинской экспертизы – он показал Виталию несколько машинописных листов. – занимает четыре листа формата А4. Но, ни на одном из них нет упоминания о гвозде и молотке. Я, почему у вас спросил: пытались ли вы забить гвоздь в подвижный предмет, в данном случае в голову? Потому что это сделать очень трудно в одиночку. Кто-то должен держать эту голову неподвижной. У вас ведь не было сообщника? Или был?

Лысов снова попытался что-то сказать, но опять был остановлен следователем.

– Никто мне не помогал. Да и кто бы мог там быть? Мартуся сама открыла мне дверь. Я ключи дома забыл.

– Да. Великая штука – стечение обстоятельств. – задумчиво проговорил Латыпов. – Вот я смотрю на вас, гражданин Кравцов, и думаю: если бы не ваши соседи, если бы все случилось чуть-чуть по-другому, сидеть бы вам за чужие грехи. Лет, этак двадцать, за преднамеренное убийство, совершенное в состоянии аффекта с особой жестокостью.

Виталий, согласно кивнув головой, опустил ее ниже плеч. В душе что-то сжалось, ему показалось, что вся его жизнь загублена на корню.

– Честно говоря, я вас ждал. Я знал, что вы придете к нам. Почему? – Латыпов смотрел на Кравцова, явно довольный своим умозаключением. – Мы с лейтенантом Лысовым не пожалели своего времени и проверили весь ваш путь за 10 и 11 июня. И вот, что у нас получилось. Если мы в чем-то ошиблись – поправьте нас. Десятого июня вы ушли с работы в девятнадцать тридцать четыре, так записано в журнале у охранника. Домой вы вернулись примерно в двадцать один час, так вспомнила соседка с первого этажа. Она сидит у окна постоянно, так как уже два года не выходит на улицу. Все видит и про всех знает. Это, благодаря ей, мы узнали, кто и когда входил и выходил из вашего дома. Она развлекается тем, что все записывает в блокнот. Бабушка прежде работала консьержкой в этом же доме. Вот привычка и осталась.

Кравцов попытался вспомнить бывшую консьержку, но это ему не удалось. Он помнил, что всегда здоровался, проходя мимо окошка в подъезде, но кроме ярких занавесок в мелкий цветочек, ничего и никого так вспомнить и не смог. Вроде бы какой-то голос ему отвечал. Но вот уже больше года там никто не дежурит, занавески задернуты, а на двери висит увесистый амбарный замок.

– Продолжаю. Одиннадцатого июня вы ушли из дома в семь часов десять минут, на двадцать минут раньше обычного. У подъезда на вас напала собака вашей соседки. Зинаида Павловна долго сокрушалась по поводу инцидента, от нее мы тоже много интересного узнали о вашей семье. Это благодаря ей, вы сейчас сидите здесь, а не проводите свои лучшие дни в СИЗО. Это я просто, к слову. Лейтенант Лысов прошел весь ваш утренний путь, начиная с кафе, где вам испортили рубашку, вплоть до разговора с вашим руководителем. Я тоже побегал, пока понял, почему вы вернулись домой в тринадцать сорок. А вот здесь начинается самое интересное. В тринадцать тридцать в вашу квартиру вошел мужчина европейской наружности, высокий, плотный, одетый в дорогой костюм, с букетом роз и бутылкой вина. Так его описали обе ваши соседки.

– Не было там никакого мужчины. Когда я пришел, никого постороннего в квартире не было. – стал отрицать Виталий.

– Нами установлено на основании показаний задержанного Георгия Бояджиева, что он в этот момент находился в большой комнате, сидел в кресле и слышал, как хозяйка квартиры впустила вас и ругалась с вами на кухне. Он слышал, как вы хлопнули дверью, и вышли из квартиры. За время вашего отсутствия задержанный выпил с вашей женой бутылку вина и имел с ней половой акт, что подтверждается вскрытием и экспертизой. Потом он впустил в квартиру двух своих подельников. Они тоже имели с ней интимные отношения, а затем связали ее и пытали. Им нужны были деньги. Они торопились, боясь вашего несвоевременного возвращения. Но ваша жена не хотела сдаваться. Она вырывалась, кричала, звала на помощь. Из-за уличного шума и грохота ремонта, услышать ее никто не мог. В какой-то момент бандиты перестарались. Они сделали на ее шее самозатягивающуюся петлю шнуром от утюга. В пылу борьбы, она задохнулась. Попытки привести ее в чувство не принесли успеха. Тогда они стали лихорадочно обыскивать квартиру, пытаясь найти тайник.

Виталию стало дурно. Его бросило сначала в жар, потом в озноб. Мозг отказывался поверить в услышанное. Он повел перед лицом рукой, пытаясь отогнать наваждение, отрицая сказанное следователем. Полицейские понимающе переглянулись.

– Этого не может быть. Мартуся не такая. – Кравцов слушал и не верил ни единому слову Латыпова.

– Ваша жена, в ваше отсутствие занималась проституцией на дому. Она, и еще несколько замужних женщин, организовали так сказать "интимный кружок" Пока мужья находились на работе или в командировке, эти дамы принимали богатых клиентов. Стоимость услуг была соответствующей. Нами установлено, что такой деятельностью она занималась, как минимум шесть лет.

–Мы с ней женаты только пять с половиной лет. – слабо запротестовал Виталий.

– Все выяснилось в процессе следствия. Ее ближайшая подруга Лейла Ищенко дала показания в полном объеме, с указанием дат и лиц, участвовавших в этих, с позволения сказать, мероприятиях.

–Я знаю Лейлу, она иногда приходит к нам на чай. Они дружат с Мартусей еще с детского сада.

– Как видите, не только дружили. Но Лейле еще повезло. За эти шесть лет, пять дамочек из их кружка были убиты бандой Бояджиева. Хотя этих, жадных до денежных знаков и острых ощущений, подружек известия о грабителях не испугали и ничему не научили. Они даже не потрудились сопоставить связь Бояджиева с этими убийствами. Только после того, как я задал Ищенко несколько вопросов, до нее, наконец, дошло, по какой скользкой дорожке она ходит. Как только она поняла, что ее товарок убили Бояджиев со товарищи, она мне такого наговорила. Скажу честно, я еще никогда не испытывал такого отвращения.