Читать книгу: «Релокейшн», страница 2
И тут кран с поступающим в ее тело кислородом перекрыли. Орлет, как рыба, выброшенная на сушу, судорожно хватала ртом воздух. Держась за горло обеими руками, она кое-как дошла до дивана и дорогой китайской вазой опустилась в мягкость подушек. Конечно, по едва заметным признакам она понимала, что это может случиться. Желудок застонал и внутри него вырос огромный воздушный шар. Орлет казалось, что он непременно должен быть голубого цвета – такой прозрачный, перламутровый, как июньское небо. Дышать стало труднее. Тело сжалось и потяжелело. Орлет срочно расслабляла наполнившиеся металлом мышцы. Успеть, нужно успеть! Необходимо довести мышцы до состояния мягкого теста. Никаких зажимов несогласия! Открыться и принять!
Глава 3
Южное побережье Тенерифе, 6:30 утра. Второй день после презентации
– Взяли стеклышко, понесли. Аккуратно и тихо. Народ не разбудите.
– Да не усугубляй! Мне уже сказали, сколько этот витраж стоит.
– Что, руки трясутся?
– Все трясется. Я вообще не понимаю, у кого это ума хватило разбить такую красоту? Это же шедевр. Я вот ничего в этих художествах не рублю, а понимаю, что это шедевр.
– А я знаешь, о чем думаю? Как могли за такой короткий срок это все восстановить?
– Это ихняя фурия заказала. Заранее. Поговаривают, на свои деньги.
– Знала, что кокнут, или фанатка этого мастера?
– Да кто поймет? Мэджик, одним словом.
Высокотехнологичное круизное судно Tamed Cold стояло в порту Санта-де-ла-Крус уже вторые сутки. Смотровые площадки с панорамными окнами, аэродинамические трубы – симуляторы для прыжков с парашютом, развлекательные центры, бассейны, спа-зоны и прочие радости в высокой концентрации еще пребывали в сладкой неге сна, а вместе с ними – двести приглашенных на презентацию персон. Но члены экипажа, число которых значительно превышало число гостей, уже были на ногах. Слаженно, точно, бесшумно шли приготовления к новому дню. Лежа в кровати, Орлет нащупала на стене панель управления каютой и нажала кнопку «Утро». В один миг все преобразилось. Кровать медленно складывалась прямо с Орлет и в конце концов приняла форму кресла. Защитный, затемняющий панорамное стекло экран отъехал, открыв темно-синюю глубину мира, еще не тронутую первыми лучами. Каюта тут же подстроила свет, для того чтобы можно было разглядеть более четко, что же там, за границей маленького пространства, отделяющего Орлет от нового дня. И напоследок окно, дрогнув, медленно поползло вверх, впуская свежий морской эликсир, радость бодрящего утра, аккорды жизни и… Класс! «На зарядку, на зарядку, на зарядку становись», – откуда-то из очень далекого долетело песенное воспоминание.
«В твоем возрасте можно и поспать часок-другой. Совсем не обязательно впрыгивать в эти лосины, – бурчал внутренний голос Орлет Дитрих. – Ты в окно глядела? Темень кромешная!» – Орлет поморщилась. Этого еще не хватало. Здрасте вам, пожалуйста, «бабушка» проснулась! Свое другое, опасливое, вечно недовольное я Орлет называла «бабушка с корытцем», а то и просто «бабушка». И многие вольности, которые сама себе позволяла в виде поесть вкусненько, поспать подольше, потюленить, то есть вообще ничего не делать и целый день лежать в постели, она списывала на нее. Но сегодня Орлет Дитрих была непреклонна. «Бабушку» задвинула куда подальше, волевым усилием натянула кроссовки и вышла на прогулку. Ей необходимо было все обдумать, а лучше всего размышлять в движении.
Презентация «Воды жизни», которую ее команда готовила без малого полгода, прошла отлично. Она произвела ошеломительный эффект на умы и, самое главное, на чувства потенциальных потребителей. Еще бы! Всего лишь вода, а действие, которое она оказывала на человеческий организм, было сопоставимо со сложными медицинскими манипуляциями. Хотя доступна она будет не каждому. Адамов настоял на том, чтобы цена была запредельно высокая, мол, то, что достается даром или очень дешево, людьми не ценится.
**А вот тут-то я с Адамовым и соглашусь. Ничего не бывает более ценного, чем то, во что ты вложился. Материально, эмоционально, не важно, как. Ты ведь отдал часть себя. Свою энергию. Часть своей жизни. Это как с друзьями, любимыми. Для меня этот пример самый яркий. И чем больше ты вкладываешь, тем ценнее становятся отношения. Наверное, поэтому так сильно ранит предательство того, кого ты считал другом. Маленьких светящихся светлячков отрывал ты от своего сердца, чтобы отогреть его. Ты делился ростками радости, поливая и заботясь. И вот, в самый красивый момент, в момент раскрытия бутона вдруг появляется чей-то то грязный циничный ботинок и со всей дури, на которую способен, опускается на это нежное, доверчивое, распустившееся. Но этот стон моего сердца мы в этом месте приглушим, поскольку до этого момента мы еще не добрались.**
Основным бизнесом Митхуна Адамова была корпорация «Укрощенный холод». Она являлась донором для других его увлечений. Невольным побочным открытием этого монстра было реликтовое озеро в Антарктиде. Вернее, озеро-то открыли задолго до того, как на полюсе стали возрождаться давно законсервированные научные станции. За отсутствием финансирования исследования прекратились. А спустя какое-то время, когда воспоминание о них исчезло из массового сознания как исторический факт, случился Митхун Анисович Адамов со своим преобразователем энергии из холода. Сначала тайно, затем, конспирируя свои вылазки в Антарктику под исследовательские караваны, корпорация «Укрощенный холод» начала экспансию, возвращая к жизни похороненные под толщей снега амбиции и притязания. Общественность всколыхнулась. Кто-то вспомнил о заключенном бог знает когда договоре между двенадцатью государствами на использование этих десяти процентов от всей площади планеты исключительно в мирных целях и без коммерческих выгод. Вспомнили и о наблюдателях, которые в любой момент могли потребовать отчета о действиях в Антарктике. Адамов вынужден был выставить маскирующий основную цель щит в виде реликтового озера, дабы скрыть подготовку запуска более крупного проекта. Типа научные исследования. И надо такому случиться! В ледяном керне водоема, взятом для этих самых исследований, были найдены особые ферменты, способные подчищать свободные радикалы и тем самым продлевать молодость.
Мо-ло-дость.
Адамов быстро нашел заинтересованных лиц, подсуетился, договорился, раздарил тем, кто мог помочь в улаживании возможного скандала, акции «Воды жизни», чтобы мотивировать, и начал открыто и уже ничего не боясь, новый, обещающий быть весьма прибыльным, бизнес. Молодость – весьма выгодное направление.
Мо-ло-дость, отбивали ритм ноги. Небо размывалось акварелью, светлело, заполняя собой пространство, ненавязчиво проявляя все вокруг.
Мо-ло-дость. Суставы завели свою песню.
«Да, да, я знаю. Месяц – это много. В моем возрасте перерывы делать нельзя. Потом всегда нужно начинать сначала. Сна-ча-ла. А не с того места, где ты остановился. Тер-пи-те. Вспо-ми-най-те.
Мо-ло-дость. Вверх по ступенькам. Дышим, дышим, дыыыыыыы-шиииим…
Молодость. Руки вверх.
Адамов, конечно, перегнул.
Выдох.
Руки вниз.
И с «э-ге-геями» нужно завязывать. Лидер задает стандарты, хочешь ты того или нет.
Руки вверх. А он как лось молодой… Глупо, смешно. Унесло опять. А главное, и остановить-то некому. Боятся или невыгодно?
Мо-ло-дость. Фуууууф… Все! Сесть и смотреть. И чтобы ни одной мысли. Только небо и я. Боже, какая красота!»
Розовыми мазками по голубому. Океан стальной, суровый, бьет волнами о черные камни, стекает мелкими каплями и, боясь не успеть вернуться, накатывает вновь. Неутомимый! Вот как надо. Не останавливаться. Ни за что не останавливаться. Музыка. Музыка моря…
Орлет опустила глаза на браслет-коммуникатор. Трепыхаясь в такт музыке, он изо всех сил пытался вернуть ее в мир обязательств. «Восход» Грига набирал обороты и силу. Волны раскачивались, птицы, как заведенные, обеспечивали хоровую поддержку, и тут в один миг широта пространства схлопнулась до размеров одного малюсенького гаджета, и Орлет, с сожалением помотав головой, взяла входящий. Итон Вэй, личный секретарь Адамова, срочно вызывал ее к вождю. Так полушутя-полусерьезно подчиненные называли за глаза Митхуна с легкой подачи Орлет.
– Дай мне минут сорок, – попросила она у Итона. – Приму душ, переоденусь и брошусь под балкон петь серенады.
– В смысле? – опешил Вэй.
– О-о-о! Я вижу, у вас там все серьезно? Шутки уже не проходят, стадия предкризисная. Хорошо, полчаса, и я у вас, мои зайчики. Ждите.
Глава 4
– Вторые сутки парни зажигают. Вот это жизнь!
– Да свиньи они, больше никто. Смотри, как все загадили. Я думала, что гадят только необразованные нищеброды, ан нет, и эти тоже. Только понтов побольше и тряпки подороже.
– Ты мне еще скажи, что тебе ни разу так вот не хотелось.
– Не хотелось, не хочется и не будет хотеться, понял?
Через пол часа Орлет Дитрих, симпатичная и строгая блондинка в возрасте неспешности и раздумий, подъезжала к личной вилле Митхуна Анисовича.
**Удивительное дело. Когда я прошлым вечером караулила здесь нашего безупречного, мне и в голову не пришло, как окружающее пространство и сама вилла похожи на то, что уже было в моей жизни. Такое ощущение, что этот сад и этот дом буквально воссоздали по образу и подобию. А вообще, я считаю, что по тому, какой у тебя дом, можно легко и просто составить мнение о владельце. Тридцать лет прошло, а дом – точная копия того, прежнего. Это странно. Очень. Здесь, конечно, можно было бы вспомнить про род, про семейные ценности, про бережно сохраненное прошлое, можно было бы, если бы не одно но. Не было у Митхуна никакого такого древнего знатного рода с замками, передаваемыми по наследству от отца к сыну. Этот экземпляр дома-замка был точной копией дома, принадлежавшего совсем другому человеку. Человеку из нашего общего с Митхуном прошлого. Зачем Адамову понадобилось создавать копию вместо того, чтобы почувствовать себя настоящего, уловить движение времени… Как вообще можно жить в закостенелом, загипсованном пространстве и при этом быть лидером развивающегося и подвижного бизнес-направления? Вот такие вопросы я очень разумно задала себе, а ответить на них не успела. А жаль.**
Таксикэб Орлет под музыку Шопена пронесся по аллее с фикусами. Снизив скорость, грациозно вписался перед центральным входом. Ведущий по маршруту оператор выдал отчет о поездке и отключил музыку. Орлет вздохнула и нехотя опустила ноги на землю.
Даже беглого взгляда было достаточно, чтобы заметить «остатки роскоши былой». Растрепанный и облезлый мир сомнительной радости смятый и скрюченный лежал полуразложившимся трупом на лужайке перед домом. Обслуживающий персонал спешно собирал мусор. Из открытых окон виллы были видны бегающие по комнатам люди. Как бильярдные шары, они выкатывались на улицу, не оглядываясь и не прощаясь, исчезали в подъезжающих такси. Из главного входа вышла девушка, которая сразу привлекла внимание Орлет. Это была звезда вчерашней презентации, несравненная и непредсказуемая Клео. Стройный струящийся свет, разлившийся розовым пятном. Огромная розовая шляпа с тянущейся по траве розовой вуалью. Волнительные страусиные перья вокруг изящной шеи. Девушка шмыгала носом и театрально взмахивала кружевным платочком. «Вот ведь, выкопала где-то. Как будто перьев не хватает», – смеясь, про себя заметила Орлет. Клео жеманно прикладывала платок то к левой, то к правой розовой щечке, искусно имитируя слезы. Рядом Итон с сочувствующей физиономией мягко, но настойчиво направлял Клео к парковке. Увидев Орлет, Итон расцвел.
– Орлет, милая, как хорошо, что ты приехала! Нам срочно нужно обсудить очень важное дело. Клео, дорогуша, – Итон галантно поцеловал ей руку, – извини, но дела! Кэб уже ждет тебя. – А затем, понизив голос, произнес: – Я обязательно позвоню тебе.
Орлет понимающе улыбнулась и покачала головой. Нет, Итон ее не удивлял. Она хорошо изучила его характер и понимала, какую реакцию он от нее ждет. «Не будем разочаровывать мальчика», – решила она. Клео сдержанно кивнула Орлет и, раскачивая волнующими бедрами, без лишних слов удалилась в сторону поджидающего ее перевозчика.
– Я так понимаю, срочная эвакуация свидетелей удачно завершена? Профессионально.
Итон было открыл рот, чтобы ответить, но не успел. Крик, рев, звук падающей мебели, звон стекла и басистые чертыхания – как сигнал к тому, что антракт закончен. Действие продолжается.
– Адамов? – спросила Орлет, всматриваясь в лепной фасад виллы.
– Ганнибал приехал, – уже другим тоном, стряхнув с себя предыдущий образ, ответил Итон. Орлет молчала, дав ему вылить на нее все, что произошло.
– Митхун послал за ним специальную капсулу. Они всю ночь были на виду, а потом, на следующий день, переместились на виллу. Народу с собой притащили, мама не горюй. Короче, отрывались как могли. А ты знаешь, могут они ядерно! Всякие там послы, остатки различных делегаций, ну, самые стойкие, естественно. Все такие важные, уверенные… – Итон исподлобья быстро взглянул на Орлет. – И, как ты сама понимаешь, Митхун завелся. Ганнибал не отставал. Когда они вместе, им море по колено. Матом крыли так, что вулкан Тейде готов был проснуться. На сцену полезли. Выступать! Ну и выступили. Многие это снимали. Короче, конфликт как-то надо уладить. Ну, типа менталитет такой…
– Вот только этого не надо! – резко вставила Орлет. – Это не менталитет, а элементарная распущенность, пытающаяся натянуть на себя неподходящее платье национального колорита. В каком состоянии Митхун?
– Да что ему будет? Титан всемогущий. Ждет тебя. Пройди сквозь виллу, там дорожка маленькая, выведет тебя к крытой беседке. Там и поговорите.
– Дорожка маленькая? Прелесть. Ты прям как дед лесовик. Дорожка маленькая. Я, пожалуй, через дом не пойду, – сказала Орлет, напряженно всматриваясь в единственное занавешенное окно на втором этаже. – Нормальные герои, как говорится, всегда идут в обход.
– Что? – переспросил Итон.
– Несовпадение эпох. Тебе, Итон, наверное, эта цитата не знакома. Из старого-старого фильма-сказки. Извини. Пойду в обход, заодно сад рассмотрю. Когда я здесь с Митхуном дежурила, возможности не было. Сады – моя слабость.
– Хорошо, пойдем через сад, – поспешно согласился Итон. Некоторое время они шли молча. Оба были погружены в свои мысли и не испытывали обычно возникающей в этой молчаливой ситуации неловкости. Завернув за угол виллы, Орлет остановилась. Глубоко вздохнув, она повернулась к Итону и, смотря ему прямо в глаза, заговорила голосом, от которого у Вэя по коже стремительно побежали мурашки.
– Итон, друг мой сердечный! Выручи, будь добр. Что-то с давлением с утра, плохо соображаю. Мне бы кофе. Большую чашку. Найдется?
Итон кивнул. Говорить он не мог. «Глаза. Какие у нее глаза! – мысли проносились стремительно, отдельно от него. – Почему я раньше не замечал? Как я мог такое не заметить? Кофе? Она хочет кофе? Да хоть звезду с неба».
– Ну что же ты? – сквозь туман и возбуждение – ее голос. – Иди. – И уж в спину удаляющемуся Вэю донеслось: – Принесешь в беседку.
**Сразу хочу объяснить, что это никакой не гипноз. И не нейролингвистическое программирование, и не секретные технологии манипуляции, это просто внимание. Простое человеческое внимание, сфокусированное только на одном объекте. Всё. Больше ничего. Современным, быстрым крайне сложно погружать все свое внимание в один объект. Мысли накручивают круги, зрение то в прошлом, то в будущем, расщепленной дорожкой, то внутрь, то наружу. Много отвлечений. А вот если все собрать в одну точку – и мысли, и эмоции, и слова, и взгляд тоже только туда, – достигается такой удивительный эффект. В общем, хорошая штука.**
Когда Итон скрылся из вида, Орлет разулась, вытянула правую руку вперед, левую прижала к груди и закрыла глаза. Положением рук в пространстве не стоит пренебрегать. От того, где они находятся и что при этом делают пальцы, очень многое зависит. Малое меняет большое… Орлет чувствовала силу. Силу, пожирающую естество. Разросшуюся и обнаглевшую. «Столкновение неизбежно», – пронеслась мысль. Этой энергии нужна демонстрация своей мощи, чтобы запустить цепную реакцию. Однако, впрочем как и всегда, существовал выбор. Можно убежать, спрятаться, но ведь себе дороже. Это как в виртуальной игре: пока не пройдешь испытание на своем уровне, ни за что не попадешь на следующий, так и будешь ходить по кругу, повторяя одни и те же действия, да еще и постепенно теряя в них смысл. Орлет выбрала быть здесь. Здесь, куда принесла ее судьба.
– Боже, – шептали ее губы, – я ведь не одна? Ты ведь рядом? Без меня не можете делать ничего… Помоги мне, прошу, помоги.
Время стало вязким. Орлет подняла с земли сандалии и босиком пошла к беседке.
Глава 5
– А эта тетушка вообще кто?
– Специалист по новой реальности. Это же все знают.
– Что-то я не догоню никак: реальность, что, бывает разная? Новая и старая?
– Так, философ хренов, ты посуду-то, складывай. Нас это вообще не касается.
– Как же не касается? Реальность ведь общая? Одна на всех?
– Это наша с тобой общая, а у них она своя. Своя собственная.
**Очень я люблю сады. И коллекционирую их. Вернее, я коллекционирую память о них. Это как дети. Сначала ты помогаешь им, а если ты все правильно сделал, когда их взращивал, они помогают тебе. Дети? Я сказала, дети? Ну да, меня волнует эта тема. И, по всей видимости, даже больше, чем я позволяла себе в этом признаться. А еще меня волнует связь. Связь между событиями и людьми, и всем-всем-всем. Включая сады.**
Орлет чувствовала, что сил понадобится много. Она настроилась на ритм бушующей флоры. Нужно впустить в себя не просто напитанный запахами воздух, но ту невидимую субстанцию, которая видела в Орлет союзника. «Пульс, спокойней, пожалуйста, спокойней. Так. Все хорошо. Вот не надо мне сейчас тело ощущать. Только воздух – могущественный, живой». Деревья протянули невидимые нити понимания. Трава, кусты, цветы – все вокруг сплеталось и крепло, обнимая Орлет плотным защитным кольцом.
Там, внутри виллы, что-то нагнеталось. Некие невидимые сущности торопились встроиться в очередную жертву, наделив ее своей силой – силой, которая непременно будет требовать уплаты по счетам, забрав, как ей и полагается, неожиданно самое дорогое.
**Я не знаю, как это объяснить точно, но это возникшее сейчас чувство – очень болезненное и острое. Нет. Им невозможно управлять. Это примерно так, как будто у аэрокапсулы вышел из строя двигатель, а ты в ней, очень высоко над землей. Тело боится. Да, именно тело. Оно начинает дрожать, потеть, задыхаться. Ведет себя омерзительно, да еще и сознание начинает к этому делу подключать. Мол, пойдем вместе бояться, так круче получится. Страшно очень.**
Орлет боялась. Боялась и шла. Ее «бабушка» тихо повизгивала и беспрерывно нашептывала: «Ну зачем тебе это? Ты всего-то слабая, маленькая и уже немолодая женщина. Не политик, не воин. Просто женщина. Спрячься в кусты и сиди, пока все не закончится. Ну хорошо, если тебе так нужно туда идти, сделай вид, что ничего не замечаешь. Сотни людей именно так и живут – не замечают и все. И у тебя сейчас, позволь тебе напомнить, не самый лучший в энергетическом плане период».
Впереди показалась беседка. Это был куб из мореного дуба. Четко расчерченный светящимися прутьями, которые превращали этот дизайнерский выхлоп в подобие клетки. «Ну вот, хоть один неожиданный предмет, – отметила Орлет, с интересом рассматривая конструкцию. Одна из стенок куба имела на себе традиционную садовую цитату – дикий виноград, но он не спасал от тягостного, тянущего впечатления. Тюрьма. Это же просто тюрьма. – Зачем Митхун ее приобрел? Что должен испытывать человек, решивший поставить это безобразие в своем саду? Эй, госпожа Дитрих, где летают твои мысли? – одернула себя Орлет. – О себе думай. Ты почему здесь? Что вызвало это намечающееся столкновение? Коту понятно, что это твое тщеславие! Жажда признания профессионализма и невероятно разросшаяся гордыня». Работа над такими долгими, многолюдными проектами, как недавняя презентация, всегда запускала в ее мир мощнейшие страсти, и когда Орлет пыталась после проекта убить своего внутреннего дракона, чтобы жизнь дальнейшую не портил, сопротивление силы, которой на время позволили почувствовать свою власть, приобретало весьма неожиданные формы.
**О какой такой силе я говорю? Сейчас попробую объяснить. Просто объяснять не всегда получается. Я чувствую гораздо мощнее, острее, чем могу высказать. Язык чувств пока еще недоступен для коммуникаций, поэтому я всю жизнь подыскивала понятные привычные слова, чтобы люди не пугались, чтобы им было понятно. Когда людям понятно, они спокойны, дружелюбны. Не всегда получается подобрать те самые слова, но направление вы уловите. Я всегда чувствую, что в меня внедряется. Какого рода энергия. Волоски на руках электризуются, забавно так начинают торчать, а в груди мелкое, едва заметное дрожание. Может быть, энергия – не то слово, может быть, это называется по-другому… Дух, может быть, дух? Не знаю. А еще я чувствую, как во мне начинает это размножаться и притягивать похожее. Оно притягивает точные копии себя. Если дух созидательный, теплый, я будто расширяюсь до необъятных пределов, сливаясь со всем, что я вижу, и это очень приятное ощущение. А если такой, как сейчас. Я теряю целостность. Намеренно это делаю. Чтобы не пострадать. Сознание у меня в одном месте, а тело с переполнившим его темным духом – в другом. Я как бы со стороны на это смотрю. И тогда легче действовать. Тогда становится видно, что с этим можно делать.**
– Дитри-и-их! Дорогуша, – в спину Орлет ударил звуковой разряд. Боль застыла рваной раной между лопаток. Орлет дала возможность звуку поглотиться листвой, медленно обернулась.
Сокращая расстояние, пружинистой походкой к ней направлялся высокий, почти такой же мощный, как Адамов, брюнет. Он активно размахивал огромными ручищами в ритм своих уверенных шагов. Ганнибал – старый друг, соратник, часть ее жизни. Как и когда из невероятно доброго и креативного парня он превратился в озлобленного и подозрительного типа, мастерски разрушающего свою жизнь и жизни находящихся рядом? И почему мне кажется, что это уже и не он вовсе? Неужели опять?
Ганнибал вплотную подошел к Орлет и резко застыл. Кривая улыбка, насмешливые глаза, бушующая энергия. Теперь понятно, почему вилла так быстро опустела: находиться рядом с человеком, так размножившим беспокойство, было небезопасно. «Максимально расслабиться, – дала себе внутреннюю установку Орлет. – Воздух прелестный. Аромат такой знакомый, что это? Магнолия? Магно-о-олия! Нескончаемая женственность, символ семейного счастья, цветок китайских императоров. Магнолия – вот какой нужно стать! В женственности нужно черпать свои силы. Все в этом мире есть, все подсказки и даже готовые решения, стоит только попросить и услышать».
– Че уставилась? Не ожидала, гадина? – Ганнибал, не мигая, смотрел Орлет прямо в глаза.
«Ого, вот это начало! – пронеслось у нее в голове. – Надо бы добраться до него настоящего».
– Здравствуй, Вик. Как ты?
Ганнибал на секунду замер. Уже много лет никто не называл его по имени. Вик – сокращенно от Виктор. Виктор – победитель. Виктор Тонев, похоже, проигрывал эту битву за обладание своим телом. Сейчас им управляли могущественные силы, высасывающие по капле его личность. Ганнибал улыбнулся. Беспомощно захлопал пушистыми ресницами. «Ну зачем мужчине такие ресницы?» – очень некстати подумалось Орлет. И в тот же миг он резко изменился в лице.
– Видишь вот этот палец? – процедил он сквозь зубы, сунув под нос Орлет свою руку с поднятым вверх указательным пальцем. Движение было настолько резким и неожиданным, что она едва не упала.
Орлет смешно скосила глаза на торчащий как сосиска палец под ее носом и не нашла ничего лучшего, как дунуть на него. По-дурацки, конечно, но зато легкомысленно. Многие уставшие от проблем мужчины воспринимают легкомысленность, как легкость характера, и стремятся к ней, чтобы утешиться от житейских бурь. Это потом выясняется, что легкомысленность – это просто отсутствие ума, но, как говорится, это уже другая история. Сейчас необходима женственность, и даже растиражированными мужскими представлениями о ней пренебрегать не стоит. Орлет пригладила свои волосы и кокетливо взялась за мочку уха, в которой поблескивал круглый бриллиантик. Треть секунды, придирчивый взгляд на себя со стороны. Тело старалось. Женственность, женственность…
«Ну, давай, давай! Ты же женщина! Не забыла? Мягче, нежнее, воздушнее. Такое прозрачное, ванильное, ускользающее желе. Чтобы съесть хотелось. Вот. Сейчас хорошо», – похвалила себя Орлет и сфокусировалась на Вике.
– Смотри сюда, ведьма! Я возьму этот палец и выковыряю им твои глаза. Сначала левый. А потом правый, – пробасил Ганнибал, устрашающе нажимая звуком на каждую гласную. Орлет понимала, что любые слова, произнесенные вслух, будут бесполезны. Она молилась. Смотрела ему прямо в глаза и молилась.
– Я буду делать это медленно, – продолжал расходиться Вик, – чтобы достать до твоего мозга. А потом я взобью его в пюре прямо в твоей черепной коробке, – уже кричал, выплевывая слова ей в лицо, Ганнибал. Невидимый враг, используя Вика, через него и с ним пытался спровоцировать, взяв в оборот эмоции. Оголить их до дрожащих нервов. Отвратительно и страшно. Хотя нет, не страшно. Глупо! «Глупо, конечно же, глупо, – заблистала спасительная мысль, переворачивая за собой реакции и вызывая вслед за этим совсем другой настрой. – Вот бы заснять его сейчас, а потом продемонстрировать, когда в себя придет. Безобразие, да и только!» Но другая половина Орлет не была такой решительной и спокойной. Где-то там, в глубинах, ее «бабушка» тряслась и шептала: «Господи, это уже не он! Беги, дура! Беги!» Напряжение натягивалось стальным тросом. Дышать становилось все труднее. «Ты не одна, вспомни уже, – приказала себе Дитрих. – Ты не одна, с тобой ОН! Он не бросит, вот увидишь…»
