Охотница на клыкастых, или Бал кровавой луны

Глава 8: Я иду тебя искать

Когда мы с дедушкой вернулись обратно в особняк, никого из газетчиков внутри уже не было. В холле не осталось ни единого намека на их присутствие, хотя хозяина дома о незваных гостях я предупредила заранее.

Но о пощечине не стала говорить. Не хотела быть той, из-за кого ее попрут из дому. Я здесь никаких прав не имела и искренне надеялась, что глеция Лугстар поняла меня с первого раза.

Сняв теплый дедушкин плащ, в который куталась, замерзнув на улице, я вслед за мужчиной отправилась в столовую, где, судя по шуму, явно что-то происходило.

Увиденное едва не заставило меня рассмеяться в голос, но деда Ивгоний оставался хмур и сердит. На расстаравшуюся на славу супругу он смотрел с изрядной долей осуждения.

– А вот и вы! Намерзлись небось. – дружелюбно улыбалась она, глядя на мужа взором невинной овечки.

Чего в итоге она наговорила газетчикам, я не могла даже представить, но судя по довольному блеску в глазах, пусть и боязливому, деньги остались при ней. Правда, каким именно образом она их выпроваживала за пределы забора до сих пор оставалось загадкой. Наверное, тем же путем, что и своего молодого любовника.

– Представители пера и бумаги где? – ничуть не повелся на ее обман галеций Лугстар.

– О чем ты, дорогой? Ах, ты, верно, о газетчиках. Я сказала им, что мы не даем никаких комментариев. Нам ведь важна репутация нашей внучки. Садитесь скорее, пока ничего не остыло.

– Мы еще руки не мыли. – добавила я, усмехнувшись.

– Сайса, немедленно принеси влажные полотенца! – жестко приказала глеция служанке и снова расплылась в милейшей улыбке. – Ну так я пойду? Что-то совсем голова сегодня разболелась. Никак снег будет.

Снег в этот день действительно был. Самый первый, он пошел пока мы с дедушкой неспешно обедали разнообразием из трех горячих блюд, трех салатов, различных нарезок и двух десертов, тихо переговариваясь о произошедшем. Вероятно, сегодня нас снова ждал званный обед с кем-то из соседей, но планы у глеции Лугстар отчего-то поменялись.

Деда попросил меня рассказать все, что произошло со мной в самых мельчайших деталях, но я все равно часто придерживала свои мысли, стараясь не вносить в этот рассказ свое личное мнение о некроманте.

Странно это. Он пытался меня ни за что задушить, а я переживала о нем, будто о близком друге. Впрочем, Сестра Грегальда всегда называла меня ненормальной.

После обеда мы все-таки отправились на конюшни. При дедушке Жак даже глаз на меня не поднимал, так что по его взгляду понять, принадлежал ли букет ему, у меня никак не получалось. Правда, особо смотреть на него мне и не хотелось. Я была заворожена белоснежной красавицей, что показывала свой пыл и нрав, фыркая сухим носом мне прямо в ладонь.

И пусть долгожданное исполнение мечты омрачалось проблемами, которые я создала себе сама, ослушавшись дедушку и выйдя в город, я все равно была счастлива в этот день. И даже несколько уроков получила: как правильно вести себя с лошадью, как с ней подружиться и как залезть на нее так, чтобы не свалиться.

Только прогулка по дорожке вокруг особняка, к сожалению, закончилась слишком быстро.

Нахватав себе на меховые воротники белых снежных хлопьев, мы долго отряхивались в холле перед ужином, а потом обсуждали лошадей, смакуя горячий отвар и запеченные в соусе кусочки птицы и сладких овощей. Мне нравилось сидеть с дедушкой вот так под треск поленьев в камине, тихо разговаривая ни о чем и вроде бы обо всем.

Но и это прекрасное время тоже подошло к концу.

– Мне нужно написать и отправить несколько писем друзьям. Если хочешь, порисуй в библиотеке. – отозвался деда Ивгоний на мой вопрос, чем он собирается занять себя перед сном.

Честно говоря, я рассчитывала еще немного побыть в обществе дедушки и лошадки. Завтра конюх пообещал научить меня чистить ее и в принципе ухаживать, но сегодня я могла бы еще раз прокатиться на ней. Или два. Или даже три.

Однако после слов дедушки я вспомнила про злосчастный портрет, который должна была нарисовать. Я не могла похвастаться особой красотой, высоким ростом или изяществом, но чего во мне было не отнять, так это таланта. Музыка и рисование давались мне легко и непринужденно.

Я могла сыграть мелодию на клавикорде, услышав ее всего раз. Я могла нарисовать копию чужого портрета или пейзажа с таким мастерством, что даже сам художник никогда не сможет отличить подделку от своей работы.

Пока я жила в Доме Покинутых глеция Бендант этим часто пользовалась. Это был наш маленький секрет. Однажды ей пришлось продать одну из картин своей коллекции, чтобы было на что починить прохудившуюся крышу и приодеть нас к зиме и я, видя, как сильно она расстроилась – те картины при жизни собирал ее покойный муж, по памяти нарисовала ей почти точную копию незамысловатого зимнего пейзажа.

Вскоре она продала и остальные картины коллекции, устроив через правильные знакомства настоящий аукцион, но к новым владельцам переехали копии, а оригиналы так и висели в зале для занятий танцами, куда посторонним вход был запрещен.

В Доме Покинутых мы все выживали как могли.

– Я порисую у себя в спальне с вашего позволения. – смутилась я, до сих пор испытывая стыд за то, что отплатила дедушке за доброту проблемами. – В тишине мне работается легче. Сколько листовок я должна нарисовать?

– Хотя бы одну, которую я смогу размножить. Но постарайся, чтобы некромант был узнаваемым. Мы найдем его, Аизта, и заставим во всем признаться. Я тебе обещаю.

Крепко прильнув к дедушке, растворившись в его уютных объятиях, я на миг просто закрыла глаза и поблагодарила Всевышнего за то, что он послал мне деда Ивгония. Этот человек принял меня без оглядки, готовый на слово поверить мне, что я его внучка, но я сама настояла на проверке артефактом.

Я должна была знать, что мне все это не приснилось. Родовой артефакт Лугстаров – мужское крупное кольцо с желтым и зеленым камнями, подтвердил мою принадлежность к роду.

– Спасибо, что вы меня забрали к себе. – прошептала я от переизбытка чувств на грани слышимости.

– Это тебе спасибо, что написала. Лучше поздно, чем никогда. Ну все, блоха, скачи давай в свою комнату. И чтобы ночью из дома ни ногой! – погрозил он пальцем, стоило мне отлипнуть.

Закивав с самым честным выражением лица, я и правда отправилась к себе. Не врала. В тишине, в свете единственной свечи мне действительно работалось над картинами лучше, но сегодня я должна была нарисовать всего лишь листовки.

Впрочем, одной листовкой я не ограничилась.

Вооружившись писчей палочкой, я то наносила легкие штрихи, то выводила линии с нажимом. Вскоре с первой листовки из-под рваной челки на меня уже смотрели невероятные серебряные глаза в обрамлении пышного облака ресниц.

Эту челку я добавила сама, прекрасно помня идеально зачесанные волосы некроманта. Мне казалось, что так он выглядит живее.

Еще через час пыхтений и сопений я осталась довольна и вторым изображением, где можно было только догадываться, что там у некроманта дальше располагается ниже пояса. Здесь взгляд его был прямым, пронзительным, жутким, но, пожалуй, лучше всего передавал оригинал.

И наконец третье изображение в полный рост я закончила ближе к полуночи. Его я собирала из нескольких воспоминаний, но едва ли была готова кому-нибудь показать. На этом портрете появилось слишком много моего личного настроения, отношения, что не имело никакого дела к вампирам.

Спрятав последний рисунок под подушку, я сходила к дедушке в кабинет, где он все еще корпел над письмами. Их собралась уже целая стопка.

Пожелав ему спокойной ночи, прижавшись губами к колючей морщинистой щеке, я честно отправилась спать, чтобы подняться как можно раньше – с первыми петухами.

В такое время особняк по обыкновению еще спал. Рано просыпалась только кухарка да личная служанка глеции Лугстар, чтобы натаскать своей госпоже воды для принятия ванны. Но и они еще не поднялись, когда скрытая меховым плащом, под которым пряталась ряса послушницы, взяв с собой оба портрета, я как мышка покидала территорию особняка через калитку.

За ночь снега выпало столько, что он забирался в невысокие ботинки при ходьбе, но я не останавливалась. Шла быстро, внимательно смотрела по сторонам и прислушивалась к малейшим звукам.

Теперь я знала, что при необходимости вампиры действительно могут бродить среди живых при свете дня и это знание добавляло мне осторожности.

Крепко сжимая пальцами в одном кармане флакон со святой водой, а в другом серебряный крест на порванной цепочке, я гулко выдохнула, когда без приключений добралась до городских ворот. Здесь жизнь уже начинала потихоньку кипеть. В такой час по делам спешили в основном мужчины, но по пути к рынку мне попались и две женщины, спешно заталкивающие троих детей в дормез.

По привязанным к крыше и запяткам сундукам было сразу понятно, что все они отправлялись в долгий путь. Вероятно, переезжали, как и другие в Энтервае, кто мог себе это позволить.

– Извините, а вы не видели этого молодого мужчину? Он вам не встречался на улице? – приставала я к прохожим, буквально преграждая им дорогу.

Заприметив себе место на перекрестке между широкими рядами рыночной площади, я стояла чуть в стороне и совала под нос всем проходящим мимо свое художество. Энтузиазм и воодушевление начали заканчиваться примерно часа через три бесполезных расспросов. Как на мой взгляд, некромант являлся личностью приметной, но казалось, что в целом городе его не видел никто и ни разу.

Ну не приснился же он мне! Я бы точно с вампирами сама не расправилась!

Быстро пообедав в таверне недалеко от рынка, я поправила неудобный апостольник, вновь плотно скрывая светлые волосы. До сих пор мне изрядно везло, и меня никто не узнавал под нарядом послушницы. Правда, косились с интересом. Своего монастыря или какой захудалой церквушки в Энтервае давно не имелось.

Решив, что лучше продолжу свои приставания на другой улице – поближе к респектабельным домам, я уже собиралась отойти от таверны, когда случайно заметила в конце дома знакомый профиль. Просто выхватила взглядом его из толпы и замерла, будто пораженная тем, что некромант действительно существует.

Словно почуяв на себе мой прямой взгляд, Охотник обернулся.

Глава 9: Спасение утопающих

– А ну стой, зараза такая! Стой, сказала! – изо всех сил бежала я, подхватив мешающиеся полы плаща и рясы.

Тяжелые ткани то и дело выскальзывали из пальцев. Кулем опадали к моим ногам, но я упрямо поднимала их, задирала еще выше, шокируя мирных горожан как своим экстравагантным внешним видом, так и поведением мнимой послушницы. Такая, по идее, в отличие от меня, должна была идти мирно и степенно, чтобы не уронить достоинство и честь всех представительниц Всевышнего.

Но о какой степенности и размеренности могла идти речь, если бессовестный некромант, чтоб ему споткнуться два раза, так и норовил скрыться от меня? Нет, по оживленной улице он совсем не бежал. По ощущениям шел совершенно не напрягаясь, даже не прибавив скорости, будто и не слыша моих воплей. Но я-то точно знала, что он меня увидел!

– Расступись! Дорогу! – кричала я, огибая шумную реку из прохожих.

При виде сумасшедшей монахини люди в основном старались уйти в сторону и уступить дорогу. Маневрируя по разным сторонам, я тем не менее не спускала глаз с широкой спины в плаще и именно это стало моей главной ошибкой.

Следя напряженно, впившись взглядом, даже не моргая, я разом будто врезалась в непонятно откуда взявшуюся стену. Меня резко откинуло на брусчатку, практически отбросило. Больно ударившись мягким местом, я глухо выругалась и зло взглянула на того, кто стал моей преградой на пути к справедливости.

И тотчас же лишилась голоса, растеряла всю браваду, обомлела, не понимая, как могу видеть его здесь.

Мазнув по мне абсолютно безразличным взглядом, даже не попытавшись помочь, не то что извиниться, мимо меня прошел изрядно отощавший, потерявший аристократический лоск, будто постаревший на целое десятилетие галеций Лугстар.

Но не дедушка Ивгоний, нет. Это был его сын, мой отец.

Стоило ему пройти мимо, вновь скрыться под глубоким капюшоном выцветшего потертого плаща, как я словно очнулась. Взвившись на ноги, догнала его в три шага, напрочь позабыв об убегающем от меня некроманте.

– Галеций Лугстар! – окликнула я его, накрепко схватив за руку.

Но резко, стремительно обернувшись, он вырвал свою кисть из моего цепкого захвата.

– Вы обознались. – буркнул он, не глядя, и ускорил шаг.

А я так и осталась стоять, ошалело глядя ему вслед.

Не смогла мы никогда объяснить, что сейчас творилось у меня в душе. Я знала, что мой отец преступник, из-за собственной страсти пленивший императрицу на долгие годы. Я знала, что его лишили титула, денег, земель и отослали до конца жизни трудиться на каменоломнях. Я все это знала, но вот он был здесь – посреди самой оживленной улицы Энтервая, снова видел меня, но замечать не хотел, и снова уходил.

Понимание, что он беглый каторжник пришло мгновенно. Еще через миг я осознала, что он скрывается, наверняка ищет крышу над головой и не имеет ни гроша на еду, но не чувствовала к нему ни капли жалости.

Единственное, что я испытывала – это всеобъемлющую злость.

Отыскав взглядом небольшой камень, я подняла его, прицелилась, размахнулась и бросила. Попала точно в спину – меткости мне было не занимать, но с места больше не двинулась.

Галеций Лугстар почувствовал удар, остановился, дернулся. Ждала, что он обернется, что наконец взглянет на меня, но, сделав вид, будто ничего не произошло, он просто продолжил свой путь.

– Трус! – прокричала я, едва сдерживая слезы.

Отвернувшись, смахнув слезу, я медленно побрела в противоположную сторону – туда, куда ушел некромант. Самое обидное, что Охотника из-за этой заминки я тоже упустила.

Сколько бы ни всматривалась в улицы, в шедших мимо горожан, тот самый плащ, тот самый профиль больше на глаза не попадался.

Разочаровавшись в целом в этом дне, я побрела к городским воротам. Бегать, искать кого-то больше не хотелось совсем. Была уверена теперь, что некромант жив и еще в городе, а значит, отыскать его я смогу и завтра. Энтервай был маленьким городком и мест для ночевки тому, кто просто проезжал мимо, здесь имелось не так уж и много.

Свернув на знакомую тропинку, укрытую притоптанным за день белым полотном, я добрела до калитки. Снег валил крупными хлопьями, но был редким, не перекрывал обзор. За городом оказалось совершенно безветренно, что бывало редко. И я бы быть может даже насладилась прекрасными сказочными видами и относительно теплой погодой, но меня в особняке однозначно ждала головомойка.

Как ни странно, в своих подозрениях я оказалась права, но даже не подозревала до какой степени.

– Ты! Что ты натворила, мерзавка?! – обрушился на меня визгливый крик, стоило мне лишь появиться в холле.

– Да я же только в дом зашла. – опешила я, пряча под плащом рясу послушницы.

Апостольник с головы я стянула заранее – еще на тропинке, и теперь скрывала его за спиной.

– Да ты не в дом зашла, ты мне всю жизнь испортила! – ревела глеция разъяренным быком, увидевшим красное исподнее.

От того, чтобы она накинулась на меня с кулаками, меня спасала только лестница, быстро спуститься с которой в виду своих внушительных габаритов женщина никак не могла.

Но это пока. Держась за перила обеими руками, она старательно сокращала расстояние, вышагивая вниз по одной ступеньке.

– Из-за твоей выходки никто из соседей со мной знаться не хочет! Все боятся, что вампиры со дня на день за нами явятся и их жизни тоже заодно заберут!

На всякий случай нащупав дверную ручку за спиной, я позволила себе напомнить глеции Лугстар о недавних событиях:

– Странно, что вас это стало беспокоить только сейчас. Когда вы брали у газетчиков банковские чеки, выглядели очень довольно и радостно.

– О каких банковских чеках речь, Изиабелла? – внезапно появился в холле третий голос.

Повернув голову в его сторону, я виновато опустила глаза. Быть человеком из-за которого в этом доме возникают конфликты, мне хотелось меньше всего на свете. Меня и так было за что ругать.

– Деда Ивгоний… – начала было я, увидев, как глеция Лугстар стремительно меняет свое направление.

Теперь она ступенька за ступенькой поднималась по лестнице вверх, стараясь оказаться от нас как можно дальше.

– Иди к себе в комнату, Аизта. С тобой я поговорю позже.

– Но деда. – попыталась я сгладить конфликт.

Только сама же не знала, что вообще могу сказать. Глеция Лугстар поступила подло – я это понимала отлично, но мне совсем не хотелось, чтобы из-за меня разразился скандал.

– Иди в комнату. – повторил мужчина с нажимом.

Мне ничего не оставалось, как действительно уйти. Подняться по лестнице, обойти глецию, услышать от нее тихое «мерзавка» и скрыться в коридоре.

А затем был скандал.

Голоса дедушки я толком не слышала. Он был из тех, кто всегда говорил тихо, но уверенно. Его внимательно слушали и без крика. Ему просто не нужно было повышать голос.

Зато глеция как никогда отрывалась от души. По ее словам женщину совсем не устраивало, что супруг притащил пропащую девку в их дом. Не устраивало, что я шляюсь где ни попадя, тем самым оскверняя их честное имя. Меня назвали одной сплошной проблемой, и отчасти это действительно являлось правдой.

Я всегда была бедовой. В кабинете у глеции Бендант – хозяйки Дома Покинутых, чаще меня появлялась только моя подруга Павлиция, но обычно получали головомойку мы вместе.

Крики Изиабеллы вскоре стихли. Переодевшись в домашнее платье, до прихода дедушки я успела и умыться, и согреться у растопленного камина, и даже немного побродить по комнате, нервно сминая юбку платья.

А еще удивиться.

Юркнув пальцами под подушку, я пыталась нащупать один из трех портретов некроманта, который самолично туда спрятала, но обнаружить бумагу мне так и не удалось.

В дверь негромко постучали в тот момент, когда я уже сама собиралась спуститься на первый этаж. Не только для того чтобы узнать, кто был сегодня в моей спальне в мое отсутствие, но и чтобы выяснить как там после скандала чувствует себя галеций Лугстар.

Вина душила меня несмотря ни на что.

Дедушка Ивгоний появился в моей спальне с подносом. Поставив его на низкий столик, он предложил мне занять одно из двух кресел рядом.

– Я не хотела, чтобы вы ругались. – произнесла я тихо.

Случившееся беспокоило меня сейчас гораздо больше, чем вампиры, встреченный сегодня отец и скрывшийся от меня некромант. Заняв кресло, виновато посмотрела на дедушку. Как мужчина, воспитанный в лучших традициях, сел он только после меня.

– Аизта, в случившемся нет твоей вины. Мы поругались не из-за тебя, не из-за того, что ты сказала про банковские чеки. Я бы все равно о них узнал рано или поздно. В этом доме от меня ничего не скрыть. – улыбнулся галеций одним уголком губ, отчего его морщины стали более явными. – Мы поругались, потому что Изиабелла позволяет себе куда больше, чем должна. Она еще не осознала, что в моем доме у тебя прав гораздо больше, чем у нее, но вскоре поймет это и смирится. Ты – моя кровь, Аизта. И ничто этого не изменит. Никогда.