В Семипалатинской области мальчика – жертву ядерных испытаний видели многие люди. Видели и содрогались от ужаса. Курман имел представление о нем только по фотографии, помещенной в книге Кешрима Бозтаева. Она запечатлелась в глазах его, прикипела к сердцу. И неудивительно, что внимание его притянул к себе сучок, отломившийся от спиленного дерева. Курман в нем нашел потрясающее сходство с тем, кого хранила его память. С трепетом в сердце он подобрал сучек, очистил его от коры. Конечно, человеку со слабо развитым воображением этот сучек ничего бы не сказал, но Курман видит то, что не видят другие. Однажды на бумаге кем-то разлита была краска, нескольких цветов и оттенков. Может быть, то была первая – неудачная палитра начинающего художника. Всегда живое воображение Курмана увидело в подтеках лужи лица, застывшие в гримасах. Он обвел их. Это были гримасы ужаса. Открытые уста кричали в небо: – «За что?» «За что мы гибнем?» Фоном была земля, залитая кровью.

Разумеется, пришлось много поработать над найденным сучком, чтобы в нем увидели и другие люди то же самое, что узрел художник. Дело в том, что для одаренного человека, достаточно крохотной детали, чтобы выросло полное произведение, несущее замысел художника.

Я разглядывала скульптуру и мне пришла мысль, чтобы она, это маленькая статуэтка стояла на рабочем столе того, в чьей голове возникла и созрела уродливая по своей сущности мысль о создании этого оружия, оружия полного человеческого истребления. Пусть бы она напоминала, что наделен он был Богом великим разумом не для творения зла, а на благо человечества, не для разрушения дома своего – Земли, а для ее процветания.