    Я каждый день хожу-сижу
    И цели в том не нахожу;
Мне ничего не надо —
Ни рая и ни ада.
Противны мне до смерти
И ангелы и черти.
    Гоню я прочь в три шеи
    И чувства и идеи.
Мне б смерти не хотелось,
Но жизнь – весьма приелась.
    Я, право, сам не знаю —
    Живу иль умираю…

«Песня эта, – говорит Рубакин, и с ним нельзя не согласиться, – так характерна, что господа „размагниченные интеллигенты“, которых и в столицах и в провинциях не мало, должны бы переложить её на музыку и распевать хором в клубах, за картами, даже на службе». Эта песнь – нечто вроде заупокойного гимна о человеке, умершем гражданской смертью, и она вызывает желание сказать этому человеку:

«Умирай скорее и физически, ибо „всё, что мог, ты уже совершил“, ни на что больше не годен, никому не нужен, умирай».

Автор песенки, «размагниченный интеллигент», сочинив её, пошёл к своему товарищу и прочитал ему. «Тот засмеялся и сказал:

– Это хорошо сказано – бывают такие!

– А мы с тобой не такие? – спросил автор.

– Ты – холостяк, ты, может, и такой, а я женат, у меня дети.