Удар на опережение

7

– Лицом к стене! – приказал конвойный, грубо развернув Виктора за предплечье.

Второй вертухай открыл ключом дверь камеры и отступил в сторону. Его напарник втолкнул Виктора за порог и только после этого, задрав сзади сцепленные руки Логинова, снял с него браслеты. Свои вороненые евронаручники Антон забрал в дежурке, так что в тюрьму Виктора препроводили в штатных, принесенных конвоем. Причем защелкнули их так туго, что за довольно короткое время руки Логинова занемели.

– Отдыхай! – проговорил вертухай, отступая в тюремный коридор.

Его напарник с грохотом захлопнул дверь и закрыл замок. Виктор, сделав пару шагов от двери, остановился, растирая запястья. Камера была четырехместной. Верхние шконки и одна из нижних были пусты. На четвертой, закинув руки за голову и глядя вверх, лежал мужчина средней комплекции.

Верхняя шконка отбрасывала тень, так что лицо мужчины толком рассмотреть было невозможно. А вот его гардероб представлял собой типичный курортный комплект отдыхающего старше среднего возраста – просторные светлые брюки, льняные носки и рубашка с коротким рукавом навыпуск. В ногах мужчины под шконкой стояли светлые сандалии.

– Доброй ночи! – сказал Логинов.

Мужчина, продолжая смотреть вверх, кивнул:

– И тебе того же!

– Спасибо! – проговорил Логинов, подходя к свободной шконке.

Наклонившись, он потрогал ее, потом присел, опершись о края шконки расставленными руками. Так он сидел около минуты. Богданов лежал в прежней позе, глядя вверх. Виктор вздохнул и негромко спросил:

– Закурить нет?

– Есть, но мало, – не меняя позы, ответил Богданов.

– Понятно, – сказал Логинов.

Повернув голову, он посмотрел в сторону вмурованного в пол в углу унитаза и поднялся. Помыв руки у расположенного на стене рядом с унитазом умывальника, Виктор сходил по-малому, после чего затянул капающий кран и вернулся на свою шконку. Наклонившись, расстегнул липучки на открытых кроссовках, снял их и задвинул ногами под шконку. Потом постелил под голову ветровку и лег.

– Спокойной ночи!

– Взаимно! – ответил Богданов.

Немного полежав на спине, Логинов перевернулся на бок, лицом к стене. При этом он незаметно посмотрел на Богданова. Тот лежал в прежней позе с открытыми глазами.

Устроившись поудобнее и подложив руку под голову, Виктор замер. Сна у него не было ни в одном глазу. Наверняка в том же состоянии находился и Богданов. Поэтому Логинов и не спешил.

Закрыв глаза, он чутко прислушивался к происходящему. Наконец минут через пятнадцать Богданов пошевелился. Виктор открыл глаза и стал ждать. Богданов негромко вздохнул и сел на своей шконке. Несколько секунд спустя он закурил.

Логинов пошевелился, однако поворачиваться не стал. Богданов некоторое время курил молча, потом произнес:

– Если хочешь, держи, докури!

Виктор без особой спешки повернулся, опустил ноги и нашарил свои кроссовки. Примяв мягкие задники, надел их как тапочки, потом привстал и протянул руку. Богданов, держа двумя пальцами, протянул ему сигарету с белым фильтром. Виктор кивнул, присел на шконку и жадно затянулся. Потом повернул сигарету в руках и посмотрел на надпись возле фильтра.

– «Парламент», – прочитал он. – Хорошие сигареты…

– Нормальные, – пожал плечами Богданов.

– А я «Донской табак» курю, – проговорил Логинов, снова затягиваясь. – Вернее, курил до сегодняшнего дня…

– За что тебя? – спросил Богданов.

– Да за гаишника, – опустив голову, вздохнул Виктор. – Тварь продажная…

За это время он успел неплохо разглядеть лицо собеседника. В принципе, ничего примечательного в нем не было. Лицо как лицо. Кругловатое, с правильными чертами. Не знай Логинов, что его сокамерник – полковник ГРУ, он, при всем своем опыте, принял бы Богданова за представителя какой-нибудь мирной профессии – учителя истории или чиновника от культуры в мэрии крупного города. При этом держался Богданов на удивление спокойно. Пожалуй, только это одно и выдавало в нем кадрового разведчика. Школьный учитель или чиновник от культуры если и не бились бы в падучей в подобных обстоятельствах, то в крайнем случае находились бы в состоянии сильной ажитации и не смогли бы пролежать неподвижно даже минуты. Богданов же вел себя так, как будто прохлаждался на пляжном лежаке.

Опустив голову, Виктор несколько раз затянулся, при этом уставившись невидящим взглядом в пол. Со стороны это должно было выглядеть так, как будто он в который раз переживает случившееся. Богданов молчал. Он сидел на своей шконке и смотрел в сторону.

Виктор докурил, поднялся и сходил к унитазу, чтобы выбросить бычок. Вернувшись, он уселся на шконку и посмотрел на Богданова. Их глаза встретились.

– А вас за что? – спросил Виктор.

– Да неважно…

– Понятно, – ответил Логинов и снял кроссовки. – Не хотите рассказывать. – Задвинув обувь под кровать, он снова улегся на шконку. – А мне за эту тварь продажную «червонец» светит. Опер так сказал, который меня взял…

– Десять лет – это круто, – покачал головой Богданов. – Ты что, сбил этого гаишника машиной?

– Да нет, не сдержался и вырубил, – сказал Логинов. В следующую секунду он резко сел на шконке и заговорил, словно его прорвало: – Я сегодня прилетел, меня однополчанин встретил, Сашка Ветряков, с которым мы в Афгане воевали. Он местный, сочинский, сейчас бомбит на своей машине. А его аэропортовские таксисты срисовали. На трассе нагнали – и на обочину! Еще и в багажник Сашке въехали… Тут и понеслось! Я одного мордоворота как раз завалил, а тут и гаишник подкатывает купленный. Тварь продажная! Таксисты сразу стрелки на Сашку перевели. Ну а эта морда меня хотела в наручники… Я его и рубанул. Еще и пистолет сдуру забрал.

Богданов покачал головой:

– Ты ж вроде не пьяный…

– Да мне пить и нельзя. Контузило меня под Кандагаром… С тех пор от ста граммов крышу разносит вдребезги.

– Так ты воевал под Кандагаром? – спросил Богданов.

– Да. Наш ДШБ туда в восемьдесят третьем перебросили, – кивнул Виктор.

К подобным вопросам он был готов. В середине девяностых руководство приняло решение о внедрении Виктора в одну из крупных ОПГ. Это было то время, когда преступность буквально захлестнула страну, так что Департамент по борьбе с терроризмом вынужден был заниматься в том числе и ликвидацией крупных банд. Поскольку ОПГ имели весьма квалифицированные службы безопасности, подобные внедрения проводились по всем правилам. Виктору была подготовлена практически безупречная легенда и даже сделана временная, но неотличимая от настоящей татуировка на плече.

Этой-то легендой он и воспользовался теперь, в красках расписав, как воевал под Кандагаром. А Виктор там действительно воевал, только по линии КГБ. Богданов, словно бы невзначай, задал несколько вопросов о номерах частей и датах. Логинов на них ответил без запинки.

– А дети, семья у тебя есть? – спросил Богданов в конце разговора.

– Дочка есть, – опустил голову Виктор. – Только с женой я в разводе…

– Дурак! – покачал головой Богданов. – Теперь дочку жене самой поднимать придется. А сейчас это непросто…

– Дурак! – не поднимая головы, кивнул Логинов. – Потому что сам в Афган попросился. Думал, что потом без экзаменов поступлю в Рязанское десантное училище. А оно вон как получилось! Комиссовали меня после контузии…

Виктор обхватил голову руками. Богданов довольно долго молчал. Потом наконец сказал:

– Не отчаивайся. Я попробую тебе помочь, как выйду отсюда…

8

Сквозь сон Виктор услышал, как по коридору тюрьмы к камере приблизились шаги. Открыв глаза, он чуть повернулся. Топот двух пар ног замер у двери камеры. Затем окошко лязгнуло и с грохотом открылось.

– Нечитайло, на выход! – рявкнул вертухай, заглянув в камеру.

Виктор быстро развернулся и, опустив ноги, начал обуваться. Богданов, спавший лицом к стене, повернулся на спину и посмотрел на него.

– Доброе утро! – кивнул Виктор.

– Доброе! – сказал Богданов.

– Отставить разговорчики! – рявкнул как раз открывший дверь вертухай. – Нечитайло, в темпе! А ты чего вылупился? Подъем! Приступаем к утреннему туалету!

Логинов поспешно поднялся и направился к двери. Опустивший ноги со шконки Богданов ободряюще кивнул ему.

– Руки за спину! Лицом к стене! – велел вертухай.

Его напарник быстро закрыл камеру. После этого охранник защелкнул сзади на запястьях Виктора наручники и велел:

– Вперед! В темпе!

Путешествие по коридорам тюрьмы оказалось не слишком долгим. Логинова доставили в небольшую санчасть на медосмотр. Врач был испитым мужчиной лет сорока с потухшим взглядом.

Вошедшие в смотровую вертухаи сняли с Виктора наручники, врач тусклым голосом приказал раздеться до трусов. В тот самый момент, когда он подступил к Логинову со стетоскопом, дверь резко распахнулась. В смотровую вошел дородный подполковник с идеальной выправкой.

– Здравия желаю, товарищ подполковник! – хором поздоровались вытянувшиеся вертухаи.

– Здорово! – сказал вошедший так, что было понятно – он не в духе. – Что у вас за бардак в первой палате, капитан? Это санчасть или ночлежка для наркоманов?

– А что там, товарищ подполковник? – спросил врач.

– Сейчас покажу… А вы этого пока пристегните – и оба за доктором! – велел подполковник вертухаям.

Троица бросилась выполнять приказ. Капитан-доктор, опустив стетоскоп на шею, поспешно покинул смотровую первым. За ним быстро вышли оба вертухая. Подполковник, прежде чем вынырнуть за ними, вынул из кармана мобильник и протянул его Виктору. Отдав телефон, он показал три растопыренных пальца, после чего тут же покинул смотровую, прикрыв дверь. Коридор сразу заполнил его хорошо поставленный командный голос. Это и был доверенный «тюремщик» майора Каморина.

Три показанных им пальца означали, что у Логинова есть примерно три минуты. Поэтому он быстро по памяти набрал на мобильнике номер, оговоренный для связи. Время было раннее, поэтому замдиректора ответил слегка сиплым со сна голосом:

– Да!

– Это я, – быстро проговорил Виктор. – У нас около трех минут.

– Понял! Что там?

– Он держится очень уверенно. Настороже, но в меру. Так что поговорили по душам…

– И что?

– Мою легенду он заглотил, но о себе не рассказал ни слова…

– Гм-м… – невольно вырвалось у генерала.

– Но он обещал помочь мне, как выйдет. Вот вкратце и все.

– Да, негусто…

– Ну так а чего вы ждали? Что он выложит мне все как на духу? Я думаю, что, в принципе, и так все ясно. Он либо вообще ни с какой стороны к этому убийству, либо сделал это по заданию ГРУ. Но это навряд ли…

– Обоснуй.

– Он уверен, что выйдет. На сто процентов. Ни капли в этом не сомневается. Понимаете?

– То есть он абсолютно уверен, что его вытащат свои?

– Ну да, можно и так сформулировать. А это значит, что он скорее всего невиновен. Второй вариант: сделал это по заданию своих. Но это не почерк ГРУ. У них же есть штатные ликвидаторы. Да и нештатные тоже, которым какую-то журналистку чисто сработать под несчастный случай вообще не проблема!

– Логично, – согласился замдиректора. – Хорошо. Я понял. Тогда сейчас же докладываю директору, и будем тебя оттуда по-быстрому выдергивать.

– Понял! Жду…

9

– Ну что? – спросил Богданов, когда вертухаи вернули Логинова в камеру и ушли.

– На медосмотр водили, – махнул рукой Виктор, направляясь к своей шконке.

– И что, годен к строевой? – мрачно пошутил Богданов.

– Ага! – ответил Виктор, присаживаясь. – Там такой врач, что даже если бы я бился в конвульсиях, он бы все равно не заметил. С бодунища страшного! Зато я у него смог стырить пару сигарет… – понизил голос Виктор, глядя в сторону двери камеры. – Пока ему какой-то подполковник разнос устраивал за бардак в палате.

С этими словами Виктор выудил из кармана две примятые сигареты, одну из которых протянул Богданову.

– Держите!

Богданов взял сигарету и посмотрел на название.

– «21-й век»? Символично…

Виктор поднялся и приблизился к Богданову, чтобы прикурить, поскольку своего огня у него не было.

Однако Богданов покачал головой:

– Присядь! Сейчас пайку должны принести.

И действительно, полторы минуты спустя по коридору к камере приблизились шаги, и окошко с грохотом распахнулось. Завтрак представлял собой какую-то бурду, с виду напоминавшую испорченную баклажанную икру. К ней прилагался кусок черного хлеба и кружка с почти прозрачной жидкостью под видом чая.

Присев с тарелкой на шконку, Логинов осторожно принюхался, после чего посмотрел в сторону унитаза.

– Не дури! – сказал Богданов. – Без еды ты тут долго не продержишься. Тем более что передачи тебе носить некому. Правильно?

– Правильно, – вздохнул Виктор. – Сашке Ветрякову сейчас сюда лучше не соваться.

– Так его с тобой не взяли? – спросил Богданов.

– Нет, – мотнул головой Виктор. – Мы с ним немного отъехали и сразу разбежались. Он же, Сашка, с бомбилами не дрался и гаишника не трогал. Так зачем его впутывать, правильно?

– Правильно-то правильно, но его все равно найдут.

– А я скажу, что он ни при чем. Тем более что оно так и есть.

– Все равно потаскают твоего Сашку, – сказал Богданов. – Наделал ты делов… Ладно, давай есть, пока эта эрзац-каша совсем не застыла. Приятного аппетита!

– Взаимно!

Когда несколько минут спустя баландер забрал у них через окошко посуду, Богданов сказал:

– Ну что, теперь можно и покурить?

– Одну на двоих? – спросил Логинов.

– Да нет, побалуемся по целой. У меня еще три штуки есть, должно хватить.

Виктор кивнул и встал, чтобы прикурить. Богданов выпустил дым чуть в сторону и негромко проговорил:

– В общем, ты не раскисай тут, держись. С хорошим адвокатом, учитывая твою контузию, думаю, можно попробовать добиться условного срока. Понял?

– Так это ж с хорошим, – вздохнул Виктор, присаживаясь на шконку. – А где я его возьму?

– Я тебе попробую с этим делом помочь. Обязательно!

– Понял, спасибо! – кивнул Виктор. – А что я должен делать?

– Да ничего. Если получится, он сам к тебе придет и скажет, что делать.

– Так ему ж платить надо…

– Не обязательно. Адвокат может защищать клиентов бесплатно. В общем, это не твоя проблема. Твое дело – ответить на его вопросы и делать, что он скажет! Понял?

– Да, спасибо!

– Не за что, – ответил Богданов.

Виктор опустил голову. Поведение сокамерника подтверждало его вывод. Тот явно собирался покинуть КПЗ в самое ближайшее время. Логинов подумал, стоит ли об этом экстренно сообщать замдиректора, но решил, что такой необходимости нет, поскольку переданная ранее генералу информация нечто подобное как раз и содержала.

После перекура Виктор занялся водными процедурами. Богданов, управившийся с ними за время медосмотра Виктора, спокойно сидел на своей шконке. Судя по его виду, в мыслях он был уже за пределами тюрьмы. Когда Виктор, покончив с туалетом, направился к своей шконке, к двери камеры приблизился вертухай.

Открыв окошко на двери, он покосился на лист в руке и сказал:

– Богданов! Приготовиться! Через пять минут на выход. В суд поедешь. Так что надень свое самое лучшее платье… Гы-гы. Так, – повернул лист вертухай. – И ты, Нечитайло, тоже. Все, готовьтесь, голуби! Чтоб через пять минут цвели и пахли, как после санатория!

Довольный собой вертухай захлопнул окошко и двинулся дальше. Так и не успевший сесть на койку Виктор оглянулся на Богданова.

– А чего меня в суд-то? Так быстро? – спросил он.

– Да успокойся, – сделал неопределенный жест рукой Богданов. – Это для того, чтобы тебе суд избрал меру пресечения в виде содержания под стражей. Ну, чтобы тебя законно тут держать. Видимо, у них прокурорская проверка намечается, поэтому они и суетятся с самого утра.

– А-а, понял, – кивнул Виктор.

Озвученная Богдановым версия имела право на жизнь, однако в случае с Виктором дело обстояло иначе. Наверняка это замдиректора уже запустил механизм по освобождению Логинова. Как именно этот механизм должен был сработать, можно только догадываться.

К примеру, Логинова прямо в здании суда могли вроде как задержать по подозрению в подготовке теракта местные «альфовцы». Вообще-то региональные подразделения «Альфы» были расквартированы в областных и республиканских центрах. Однако в Сочи, в связи с приближением Олимпиады, был создан свой сводный отряд. Его-то и могли задействовать для проведения «маски-шоу» по указанию из Москвы.

В оставшееся время Логинов с Богдановым еще раз по-быстрому перекурили – на этот раз одну сигарету на двоих. А потом к камере приблизился усиленный внутренний наряд. Сперва Богданова, а следом Виктора вызвали в коридор, где заковали в браслеты и через нескончаемые решетчатые двери по гулким лестницам отвели на первый этаж.

Там в специальной комнате пленников тщательно обыскал наружный конвой и принял под роспись у внутреннего – тюремного. А вот с посадкой в автозак вышла заминка. Вместо того чтобы вывести арестантов во внутренний двор, Логинова с Богдановым затолкали и заперли в крошечных камерах-«стаканах». Их размеры были примерно метр на метр, так что находиться в них было весьма неуютно не только психологически, но и физически.

Логинову происходящее показалось весьма странным, и он чутко прислушивался к доносившимся снаружи звукам. Однако его опасения оказались напрасными. Примерно через две-три минуты в спецкомнату спустили еще одного арестанта. Вернее – арестантку. Это была женщина. Покончив с формальностями, именно ее конвой первой вывел на посадку. После этого конвойные вернулись за Логиновым с Богдановым. Их одного за другим освободили из «стаканов», после чего вместе быстро препроводили во внутренний двор тюрьмы. Буквально в двух метрах от выхода стоял боком автозак на базе «Газели».

Богданов с Логиновым быстро нырнули в него, и их запихнули в одно отделение. При этом сидевшей в соседнем женщины они так и не увидели. Что, впрочем, ни Логинова, ни Богданова особо не опечалило. В отличие от обычных арестантов, для которых поездка в суд была всего лишь короткой увертюрой перед долгими годами тюремного заключения, для них она была путем к свободе…

10

За свою довольно длинную жизнь в спецслужбах Логинову не единожды приходилось путешествовать в автозаках. Причем как в качестве сопровождающего, так и якобы арестанта. И в том, и в другом случаях удовольствие было ниже среднего. Советские, а потом российские автозаки были тряскими, грохочущими и дымными.

В этом смысле поездка на «Газели» стала для Виктора приятным сюрпризом. По мягкости хода автозак практически ничем не уступал добротным легковым автомобилям. С другой стороны, сочинские дороги находились в идеальном состоянии. В дополнение к этому выхлопные газы не поступали внутрь и не резали глаза, так что Логинов даже невольно подумал, что Россия, что бы там ни говорили недоброжелатели, приблизилась к мировым стандартам хотя бы в узком сегменте перевозки заключенных.

Поскольку время было довольно раннее, автозак ехал практически без остановок. Примерно минут через пятнадцать-двадцать водитель сбросил скорость и, свернув, посигналил. Снаружи донеслись голоса, потом протяжно ухнули отпираемые ворота. И автозак, газанув, въехал во двор суда.

Сделав разворот, он остановился и медленно сдал назад. Потом двигатель умолк, и «Газель» замерла. Открылась дверца кабины, и на землю спрыгнул командир конвоя. Его шаги протопали мимо арестантского отделения и вскоре замерли. Следом послышался приглушенный звук звонка.

Богданов, сидевший напротив Логинова, подался вперед и негромко сказал:

– Ну что, сейчас нас растолкают по отдельным карманам, так что больше не свидимся. Давай, десантура, держись! И помни, что я тебе…

– Эй, а ну отставить разговорчики! – рявкнул сидевший под передней стенкой арестантского отделения конвойный. – А то я вам сейчас поговорю!

– Понял? – одними губами спросил Богданов, подаваясь назад.

– Да, – чуть слышно ответил Логинов.

Конвойному это не понравилось, и он, вскочив, подался к решетке.

– Я сказал: молчать! Что-то неясно?

В этот момент дверь автозака распахнулась. Возникший в проеме командир конвоя спросил:

– Что за крик, Никитенко?

– Да арестанты страх потеряли! Разговаривают тут!

– Давай их на выход. Сейчас по стаканам распихаем, там пусть и говорят.

– Есть! – Развернувшись к двери отделения, конвойный вынул из кармана ключ и сунул его в замочную скважину. – По команде по одному на выход! Ты, пошел! Быстро!

Конвойный указал на Богданова. Тот поднялся и, вынырнув из отделения, со скованными за спиной руками быстро прошел к распахнутой двери автозака. Конвойный сопроводил его, ухватив за предплечье.

– Давай! Не боись! – прикрикнул он, когда Богданов притормозил перед проемом.

Полковник встал ногой на ступеньку, и его тут же принял стоявший внизу второй конвойный.

– Вперед! – скомандовал начальник конвоя.

Оставшийся внутри конвойный ждал, пока его коллеги заведут в здание суда первого арестанта и вернутся за вторым. Логинов спокойно смотрел на него через приоткрытую дверцу. Его вынужденное заключение подходило к концу. И он невольно подумал, что первым делом, как только сможет, примет душ, чтобы смыть с себя грязь и запахи тюрьмы…

В этот самый миг все и началось. Что именно, Логинов сразу и не понял. И дело тут было вовсе не в его расслабленном состоянии, а в том, что в первый момент он просто увидел, как ждущий коллег в автозаке конвойный слегка дернул головой и повернул ее влево. В принципе, это движение могло означать что угодно – от застарелого хронического прострела шеи до укуса зловредной тюремной блохи.

Однако в следующий миг снаружи кто-то заорал не своим голосом:

– Черт, ложи… – и вдруг умолк, словно захлебнувшись.

Конвойный в тот же миг отпрыгнул в угол автозака и ухватился рукой за кобуру. Его лицо было белее мела. Вот тут-то Логинов и сообразил, что на улице происходит нечто страшное.

Он вскочил. С улицы тем временем донесся еще один вскрик. Одновременно с ним кто-то упал, и кто-то куда-то прыгнул. А еще громко хлопнула какая-то дверь, а автозак заметно качнулся.

Отскочивший же в угол конвойный, уловив за решеткой движение Виктора, резко повернулся. Он был напуган до такой степени, что даже не смог толком вскрикнуть.

– Сиде… – по-петушиному вырвалось у него из горла.

Однако Логинов действовал уже на инстинктах. Поскольку дверь отделения была приоткрыта, он мгновенно ударил по ней ногой. Дверь отлетела в сторону. Конвойного она не задела, однако открыла Логинову путь. Он выскочил в предбанник автозака. Конвойный, выхватив пистолет, нацелил его на Виктора, одновременно метнувшись вдоль передней стенки к наружной двери автозака. Судя по всему, он вообще потерял голову от страха. Виктор, не выбивая пистолет, поскольку тот стоял на предохранителе, с шагом вперед нанес конвойному прямой удар пяткой в корпус. Конвойный с грохотом ударился спиной и затылком о переднюю стенку и съехал на пол тряпичной куклой. При этом сознания он не потерял и даже пистолет не выронил, просто отбросил в сторону руку с ним.

Чтобы окончательно нейтрализовать его, Виктор нанес удар ногой в голову конвойного – точнее, в челюсть. На этот раз служивый отключился. Его голова вновь стукнулась о переднюю стенку автозака и откинулась в сторону. В ту же сторону медленно наклонилось и тело конвойного.

Логинов же мгновенно развернулся и выглянул на улицу. Увиденное поразило даже его. В трех метрах от автозака перед служебным входом суда лежали два трупа. Это были начальник конвоя и второй конвойный. Богданова видно не было. Зато под полом автозака что-то быстро прошуршало.

– Черт! – невольно вырвалось у Виктора.

Резко подавшись назад, он оглянулся на съехавшего набок конвойного. Ключей от наручников у него не было – они находились у командира конвоя. А выскакивать на улицу к его трупу было бы самоубийством. Поэтому Логинов быстро шагнул к конвойному и так же быстро присел под стенкой сбоку от него.

Вообще-то в молодости, во время службы в «Альфе», Логинов сомкнутые наручниками и даже связанные веревкой руки мог в течение двух-трех секунд перевести вперед. Однако подобные чудеса гибкости требовали ежедневных тренировок и легко давались только в возрасте до двадцати пяти – двадцати семи лет. Дальше природа начинала брать свое. То есть Логинов, поднатужившись, наверняка управился бы с переводом рук вперед и теперь. Однако не за две-три секунды, а за гораздо большее время. Но время сейчас как раз и было самым главным. Поэтому Виктор, быстро присев справа от конвойного, нащупал сомкнутыми руками пистолет, схватил его и снял с предохранителя. Дослать патрон в патронник из-за ограниченной подвижности рук мгновенно не удалось, однако, чуть повернувшись, Виктор за секунду управился и с этим.

В следующий миг он вскочил на ноги. Теперь, в случае появления убийц у автозака он был способен кое-как отстреливаться. Однако лучше было все же освободить руки. Но это по-прежнему было большой проблемой.

То есть нацелить пистолет и выстрелить в цепочку особого ума не требовало. Однако с учетом того, что автозак был легкобронированным, рикошет был неизбежен. А самострел Виктору не улыбался. Поэтому он на какой-то миг замер, соображая, а потом быстро оглянулся.

Вообще-то выход был. Выстрелить можно было, приложив цепочку к телу конвойного. В этом случае рикошет исключался. Однако такой вариант, естественно, отпадал. И тогда Логинов решил воспользоваться менее надежным, но более гуманным способом. Шагнув к двери опустевшего отделения, он ногой захлопнул ее, потом задом подступил вплотную и резко наклонился вперед. При этом левой рукой нащупал прут дверной решетки и крепко ухватился за него. Правой рукой он натянул цепочку наручника и со второй попытки приставил к ней ствол пистолета. Сделав это, Логинов тут же нажал на спусковой крючок.

– Бу-бух! – грохнуло в автозаке.

Из-за ограниченности пространства грохот был таким, что Виктор на несколько секунд оглох. Зато цепочка наручников, дернувшись, вдруг ослабла. Логинов со вздохом разогнулся и сделал шаг к двери автозака. В этот миг он расслышал какой-то странный звук из глубины арестантского отделения.

Остановившись и чуть присев, повернул голову. Слух быстро восстанавливался, так что мгновение спустя он разобрал, что из заднего отделения доносятся женские всхлипы. Говорить что-либо успокаивающее в таких случаях было бесполезно, поэтому Виктор снова развернулся к двери автозака.

Одновременно с этим автомобиль качнулся, и практически сразу заработал его двигатель. Логинов с пистолетом наготове подался к наружной двери. В этот миг «Газель» резко рванулась вперед. Логинова по инерции так же резко бросило назад. Не упал он только потому, что успел сделать большой шаг и ухватиться левой рукой за угол арестантского переднего отделения.

– Мать твою!.. – невольно вырвалось у Виктора.

Восстановив равновесие, он снова подался к двери. В этот самый миг в переднюю стенку автозака коротко стукнуло. И тут же – еще раз. Логинов быстро повернул голову. В тот же миг автозак резко вильнул вправо. Настолько резко, как будто уходил от столкновения на трассе «Формулы-1» или у него вдруг переломилась тяга рулевого управления.

На этот раз Виктор не смог устоять на ногах. Его, словно щепку, швырнуло влево-вперед. В результате Логинов с разгона плюхнулся на колени рядом с вырубленным конвойным. При этом в автозаке вдруг резко потемнело, и оглянувшийся Виктор увидел, как наружная дверь с разгона захлопнулась.

– Мать твою! – снова вырвалось у Логинова.

Как это было принято, внутренней ручки дверь автозака не имела. Так что открыть ее теперь можно было только снаружи. Однако Виктор на всякий случай все же вскочил с колен и рванулся к двери. Попытка открыть ее не увенчалась успехом. И Логинов от злости стукнул кулаком в дверь.

В тот же миг, словно в ответ, снаружи в стенку автозака чуть левее и выше двери снова будто горошиной ударило. Виктор инстинктивно упал, распластавшись на полу. Несколько мгновений он выжидал, потом осторожно поднял голову.

Левее и чуть выше двери автозака на внутренней металлической обшивке он увидел выпуклую вмятину. Причем с одной стороны этой выпуклости металл лопнул от удара. Виктор, чуть выждав, приподнялся и быстро посмотрел на вмятину с близкого расстояния. Интересовала его не вмятина как таковая, а засевшая в металле пуля. Через щель Виктор смог увидеть ее бок. Сразу после этого он метнулся к конвойному. Тот окончательно съехал набок и по-прежнему находился в бессознательном состоянии.

«Газель» тем временем набрала скорость. И, едва Виктор присел перед конвойным, как машина с грохотом и лязгом что-то протаранила. В левой бок автозака гулко ударило. По правому что-то противно проскрежетало. Потом снаружи донесся сигнал клаксона, и пронзительно взвизгнули тормоза.

Однако все это никак не повлияло на «Газель». Она не только не уменьшила, а наоборот, увеличила скорость и помчалась по прямой. Умолкшая было женщина-арестантка в заднем отделении снова начала всхлипывать.

Логинов же быстро повернул голову и ощупал конвойного. Мобильный телефон того находился в левом кармане форменных брюк. Виктор, подавшись в сторону, извлек его и посмотрел на дисплей. Как он и опасался, сети не было. Металлическая обшивка арестантского отделения экранировала сигнал.

Виктор вскочил на ноги и метнулся к двери автозака. В ее верхней части имелось зарешеченное окошко. Сперва Виктор выглянул в него. Сквозь узкие щели он увидел, что «Газель» несется мимо каких-то жилых домов – то ли четырех-, то ли пятиэтажек. Она как раз миновала один из подъездов, и сидевшие у него бабки удивленно повернули головы.

Виктор же, поднеся мобильный конвойного к окну, ткнул пальцем в кнопку и посмотрел на индикатор сигнала. Тот на какое-то мгновение моргнул одним сегментом, однако сеть тут же снова пропала.

– Мать-перемать! – выдохнул Логинов, опуская телефон.

В следующий миг он оглянулся в автозаке в поисках выхода. Однако бронированное нутро арестантского отделения было настоящей мышеловкой. И Виктор понял, что он «попал». По-настоящему…