В плену королевских пристрастий

– Вы считаете, я способна изменить Вам? – в голосе королевы послышался с трудом сдерживаемый гнев.

– Алина, не надо загадывать наперед. В жизни бывает всякое… Вы молода, можете увлечься, потерять голову… это может произойти ненароком.

– Не надо других по себе ровнять… Если Вы считаете такое поведение допустимым, считайте. Только у меня другой взгляд на такие вещи. Это – грех. И грех такой смывается лишь покаянием и искуплением.

– И какое искупление Вы потребуете от меня?

– От Вас никакого… ни к чему оно Вам, раз раскаяния в Вашей душе нет.

– Да раскаиваюсь я в том, Алина. Раскаиваюсь. И что изменил Вам ненароком и что скрыл то…

– Вы снова лжете, мой государь. Вы сожалеете, что вынуждены были признаться мне в том, а раскаяния в Вашей душе нет. Вас не страшит грех, Вас страшит расплата за него и только. Кстати, кого Вы избрали своей новой фавориткой?

– Какой фавориткой, Алина? Никого я не избирал. Я был пьян и не соображал что делаю.

– И все-таки, кто она?

– Эльза.

– Вы спали с женой моего шута? – четко выговаривая каждое слово, спросила королева.

– Я переспал с ней до того.

– Шут знал о том?

– Да, он застал нас вместе.

– Так значит, он тоже солгал мне… Знал и покрывал Вас и даже себя в качестве ширмы предложил… Он предлагал Вам и дальше жить с ней?

– Ну что Вы, Алина. Нет, конечно. Он решил воспользоваться ситуацией и забрал ее себе. Вы же видите, как он теперь следит за ней.

– Ну кто знает… может, это лишь наносное, а на деле он продолжает покрывать Вашу с ней связь.

– Я клянусь, что это не так.

– Вы считаете, я должна верить Вашим клятвам? Верить, когда Вы окружили меня ложью? Верить, несмотря на то, что подсунули мне Вашего шута, чтобы иметь возможность, сговорившись с ним, морочить мне голову? Вы окружили меня лжецами! Вы не любите меня!

– Я люблю Вас, Алина.

– Это только слова…

– Что убедит Вас в моей любви?

– Пообещайте больше ничего не скрывать от меня.

– Клянусь, Вы будете знать все. Что Вы хотите знать?

– Для начала все о шуте, – королева чуть приподнялась на постели, опершись о локоть, и пристально посмотрела в глаза королю.

– Алина, Вы ведь знаете, кто он…

– Знаю, – она кивнула, – поэтому и спрашиваю: зачем Вам все это было надо?

– Алина, а что мне надо было делать, чтобы остановить его: убить? Убить собственного сына не дав ему возможности раскаяться в содеянном и хоть как-то очистить душу от греха?

– Почему Вы не отправили его в монастырь?

– Так и сейчас не поздно это сделать… Хотите, можете туда его сами отправить.

– Я не о том спрашиваю. Зачем надо было так его унижать?

– Я не святой… и прощать, не наказав, не умею. Как я считаю, он понес заслуженную кару.

– Кого убили вместо него?

– Дней за десять до того как я выяснил, чем занимается и что планирует мой наследник, была задержана и отправлена в замок Кастл труппа комедиантов. Мне доложили, что один из актеров, горбун, лицом на принца очень похож. Поэтому когда встал вопрос что делать с Марком, я для начала устроил его похороны, а уж потом начал разбирательство с ним, чтобы у меня были развязаны руки.

– Кто знает о нем?

– Никто. Я постарался все сделать так, чтоб свидетелей либо не было, либо не осталось…

– А Гертруда?

– Ей доложили, что принц убит, и ее сердце не выдержало… Я не ожидал такого, но как Вы должно быть догадываетесь, не очень сильно расстроился.

– Почему Вы отдали его мне?

– Алина, исходя из Вашего рассказа, он спас мне жизнь и доказал свою преданность, а так же то, что смерти моей он не ищет… теперь по крайней мере. Поэтому я не мог отказать в его просьбе.

– А ему то зачем?

– Он клянется, что хочет заслужить Ваше прощение, моя дорогая, и лишь это может быть смыслом его дальнейшего существования.

– Что-то не верится мне в это… особенно после того, как я узнала, что он вновь лгал мне…

– Поверьте, моя дорогая, вот это он сделал явно без злого умысла, лишь стараясь не разрушить мир между нами.

– Он может быть и старался… только лучше бы он не делал того. Ваша ложь напротив лишь еще больше все усугубила… К тому же, я ведь не просто так разговор о Вашей верности завела… Я, конечно, постараюсь замолить этот Ваш грех… только стоить это будет Вам достаточно дорого.

– Я согласен на любую цену, лишь бы Вы простили.

– Тогда о близости со мной Вам придется забыть на какое-то время.

– Вы хотите лишить меня права разделять с Вами супружеское ложе?

– Это не самая большая цена, которую Вы можете заплатить в данном случае… Вы, конечно, можете не согласиться, но тогда цена лишь возрастет, поверьте мне…

– Алина, Вы безмерно удручаете меня…

– Я? Вы считаете, это мой каприз?

– Хорошо, Алина. Я понимаю, что Вы неспроста и разговор этот завели и сейчас требуете то от меня. Я не буду настаивать… и принуждать Вас… только учтите, что я не буду просить Вас больше о близости не из-за того, что не желаю этого, а лишь потому, что уважаю Ваше решение и верю в необходимость его… Поэтому если Вы почувствуете, что когда-нибудь сможете хотя бы еще раз разделить со мной супружеское ложе, я буду безмерно счастлив.

– Хорошо, я учту это, – королева согласно качнула головой и откинулась на подушки.

– Я надеюсь, своему шуту Вы не вмените в вину, то, о чем я рассказал Вам? – король осторожно коснулся ее руки.

– Вы считаете, я должна спустить ему ложь? – королева нахмурилась. – Нет, с этим я не могу согласиться. Он будет наказан, и я постараюсь сделать так, чтоб больше желания лгать мне у него не возникало.

– А Вы стали суровы, моя дорогая…

  Королева усмехнулась и посмотрела королю в глаза: – Если я уж вынуждена мириться с его присутствием, я хотя бы заставлю его быть откровенным со мной и покорным моей воле…

– Что ж, это Ваше право, взыскивать с Вашего шута по собственному усмотрению.

– Это точно, – в глазах королевы блеснули лукавые огоньки.

  Выйдя из апартаментов королевы, король разыскал шута и, уединившись с ним, предупредил:

– Королева узнала о том, что я спал с Эльзой, а ты взял вину на себя и солгал ей. Так что если будет тебя спрашивать о том, признавайся сразу.

– И как она восприняла все это? – спросил шут, задумчиво склонив голову набок.

– Отвратительно, – король скривил губы, – меня она отлучила от брачного ложа, а тебе еще предстоит вынести ее гнев. Несмотря на все мои попытки выгородить тебя, она полна решимости строго тебя наказать, чтобы тебе было более неповадно ей лгать. Поэтому хочешь умилостивить ее, клянись сразу, что больше лгать ей не посмеешь ни при каких обстоятельствах.

– Благодарю Вас, Ваше Величество. Я учту это, – шут почтительно склонил голову.

  Вечером того же дня королева, почувствовав себя лучше, поднялась с постели и приказала привести к себе шута.

  Когда того привели, она дождалась, чтоб закрылись двери, и пристально глядя на шута, спросила:

– Король говорил с тобой?

– Да, Ваше Величество, – шут склонил перед ней голову, – он предупредил меня, что Вы все знаете, и что-либо скрывать от Вас, более смысла нет, и еще сообщил, что Вы намерены наказать меня.

– Я так и думала… Он на редкость предсказуем. Еще что-то говорил тебе?

– Да, то что Вы отлучили его от брачного ложа.

– Надо же, и это рассказал… – губы королевы презрительно дрогнули, – никак он стал доверять тебе…

– Я старался завоевать его доверие.

– И с какой целью, позволь узнать?

– Вы не хотите иметь преданного Вам человека, которому доверяет король?

– Преданного мне? – с сомнением покачала головой королева.

– Настолько преданного, что готов все сделать ради Вас… Я готов исполнить любое желание, любую прихоть… готов на смерть пойти… готов даже душу свою на вечные муки обречь, лишь бы угодить Вам… – шут опустился на колени и, подобострастно глядя на нее снизу вверх, пополз к ней словно собака.

– Прекрати! Прекрати сейчас же! – злым шепотом проговорила королева, отступая от него.

– Я не трону… не коснусь без Вашего соизволения… не бойтесь, моя королева, – шут подполз к ней и замер у ее ног, тоскливо глядя на нее. – Все будет так, как Вы хотите.

– Ну что ж, если так, как хочу я, то пару дней посидишь у меня под замком, а потом начнешь жить с Эльзой как муж.

– Если против первого я не возражаю, то второе для меня проблематично… – шут тяжело вздохнул, а потом тихо добавил: – К тому же я вчера сильно наказал ее, вряд ли ей захочется после этого разделить со мной ложе.

– Меня не интересует: проблематично или нет, – королева сурово сдвинула брови. – Я – сказала, ты – сделал. Понятно?

– Слово королевы – закон, – шут потупился. – Я сделаю так, как Вы хотите…

– Вот и хорошо, – королева шагнула к стене, отдернула портьеру, скрывающую небольшую дверь, открыла ее и кивнула шуту:

– Заходи.

  Шут вошел в небольшую комнату, с нешироким зарешеченным окном под самым потолком. В углу стояла узкая и длинная, в рост человека, деревянная лавка, покрытая шерстяным покрывалом, в изголовье лавки лежала Библия, а на стене висело распятье. Здесь королева запирала провинившихся камеристок или фрейлин, заставляя читать, а иногда и заучивать наизусть отрывки из Библии.

  Обернувшись, шут тихо спросил: – После того, как Вы разрешите мне выйти, мне будет позволено сказать королю, что Вы сурово наказали меня?

– Скажи, хуже не будет, – хмуро ответила королева, закрывая за ним дверь.

  Перед самыми родами состояние королевы резко ухудшилось. Врач, осмотревший ее, запретил ей подниматься с кровати, и встревоженный король не отходил от супруги ни на шаг.

  К вечеру у нее начались схватки, однако ребенок на свет появляться не торопился, и роды затягивались.

  А через некоторое время к королю подошел взволнованный врач:

– Ваше Величество, я очень сожалею, но вынужден сообщить, что Вам предстоит принять непростое решение.

– Какое? – король нервно сглотнул.

– Вы должны выбрать чью жизнь пытаться сохранить. Я, конечно, знаю, что велит закон, но хотел бы услышать, что Вы не возражаете против того.

– Возражаю! – король со злобой схватил врача за плечо и зашипел ему прямо в ухо: – Ты будешь пытаться спасти исключительно королеву! И если это будет не так, я отправлю тебя к палачу!

  После чего обернулся к придворным, дежурившим согласно этикету у дверей спальни:

– Все вон отсюда!

  Никто не посмел с ним спорить и спальня быстро опустела.

  После этого король шагнул к кровати супруги и уперся взглядом в замершего перед ним врача:

– Делай, что хочешь, но королева должна остаться жива!

– Тогда мне придется убить ребенка… он застрял в родовых путях… его придется расчленить, чтобы достать…

– Неееет!!! – королева, обессилено распростертая до этого момента на кровати, приподнялась, и ее крик заполнил спальню. – Уберите отсюда этого палача! Немедленно! Пусть придет другой врач! Пусть привезут Лерона! Я не позволю этого! Не позволю!

   После чего без сил вновь откинулась на подушки.

– Сколько у нас есть времени? – король испытующе посмотрел на врача.

– Если Вы не намерены спасать ребенка, то время есть…

– Тогда распорядись, чтобы доставили Лерона срочно, и жди за дверью. А я пока поговорю с супругой. Понадобишься, позову.

  Врач тут же, поклонившись, вышел. А король сел рядом с супругой и осторожно взял ее за руку:

– Алина, дорогая… я не смогу без тебя… не смогу… – хриплым шепотом со слезами в голосе проговорил он, – не обездоливай меня… я не смогу без тебя жить.

– Вы на что меня толкаете, Ваше Величество? Вы хотите, чтобы я согласилась на убийство собственного ребенка? Я? Я, ставшая причиной смерти моей матери, должна выбрать в такой же ситуации свою жизнь, а не его? Вы понимаете, что это невозможно для меня?

– Ты ничего не будешь выбирать. Ты лишь подчинишься моему выбору. Весь грех будет на мне.

– Вы считаете меня способной спихнуть свой грех на кого-то другого? Нет! Я не допущу этого! Не допущу! – Алина вновь приподнялась на кровати. Плечи ее подрагивали, а голос срывался.

– Но что же делать тогда? Что? Ты понимаешь, что я не в силах отпустить тебя? – король в отчаянии прижал руки к вискам.

– Мой, государь, – тихо раздалось у него за спиной, – позвольте мне попытаться сохранить жизнь и Вашей супруге, и ребенку.

  Король резко обернулся и увидел шута:

– Марк??? Как ты здесь очутился? И что ты-то сделать можешь?

– Я читал старинный фолиант там описывался такой случай… если Вы позволите мне попытаться протолкнуть ребенка обратно, а потом чуть повернуть, то выжить могут все.

– Объясни это врачу и пусть делает.

– Врач вряд ли сможет, а я, скорее всего, смогу…

– С чего ты это решил?

– Врач уже порядком измучил королеву, и вряд ли она сможет расслабиться с ним, а надо, чтобы она расслабилась максимально…

– А с тобой сможет? Ты понимаешь, что говоришь или как? Она едва с твоим присутствием мирится, и ты думаешь, что в твоих руках она сможет так расслабиться?

– Захочет сохранить ребенка – сделает.

– Значит и с врачом сделает.

– Врач убьет их обоих.

– А ты значит – нет?

– Я – нет.

– Марк, я могу на многое закрыть глаза, но сейчас ты перешел все границы… – король нервно сглотнул и сжал руку в кулак, – зря ты решился на такое…

– Вы казните потом, немного погодя. Перед этим сохраните ей жизнь… Ведь если Вы сейчас убьете ребенка, она с ума сойдет не в силах себя простить… Она же даже за любовь ко мне себя простить не может, а Вы ей сейчас еще один повод ненавидеть себя подбросите. Уверены, что она с ним справится?

– Что? Что ты имеешь в виду? – удивленно переспросил король.

– На Вашу супругу, мой государь, как Вы уже знаете, очень давно наведены чары. Как оказалось, они все-таки действуют и заставляют ее возбужденно дрожать от одного моего прикосновения. Она ненавидит себя за это, и ни разу не позволила мне коснуться ее. Сейчас же это может сыграть Вам на руку и даст шанс сохранить и ее жизнь, и ребенка.

– И ты знал это, тварь, и все это время мучил ее? – лицо короля исказилось от гнева.

– Вы казните потом, говорю же… Сначала позвольте помочь ей. А потом делайте, что хотите… – Марк равнодушно повел плечами.

  Король повернулся к жене.

  Она лежала, вцепившись руками в шелковые простыни и зажмурившись. По щекам ее нескончаемым ручьем текли слезы.

– Алина, это правда?

– Правда, мой государь, – не открывая глаз, тихо выдохнула она, – я действительно люблю Вашего сына… именно поэтому будет лучше… для всех лучше, если Вы позволите мне умереть. Жить, осознавая такой грех очень тяжело и мне явно не по силам… Господь неспроста мне такое испытание послал… по делам то моим… отступитесь, недостойна я быть Вашей женой.

– Алина, ты соображаешь, что говоришь? – король, схватив ее за плечи, навис над ней. – Какой грех, если ты даже не коснулась его?

– Я не могу вырвать это чувство… не могу… оно сводит меня с ума… я думала, мне станет легче, когда я заставлю его жить с Эльзой… но ничего не изменилось, кроме того, что я жутко завидую ей в душе…

– Я не спал с ней… – тихо проговорил шут, – она лгала Вам… я заставил ее лгать.

– Так ты тоже выходит, любишь? – король обернулся у нему.

– Исключительно платонической любовью, мой государь…

– Марк, ты сейчас лжешь отцу или лгал тогда мне, когда хотел, чтобы я пошла на поводу своих чувств? – нервно сглотнув, королева открыла глаза и, чуть сдвинувшись вбок, посмотрела на него.

– Так он все-таки пытался Вас принудить отдаться ему? – король вновь повернулся к ней.

– Нет, не принуждал, Ваше Величество, – королева облизнула пересохшие губы, – он провоцировал… а я чуть было не поддалась… Что остановило не знаю даже… скорее это была милость Бога, чем моя заслуга. Мне очень хотелось это сделать. Так что, Ваша супруга, мой государь, очень грешная женщина, не умеющая обуздывать свои чувства и страсти… и нисколько она не достойна ни сострадания, ни милостей Божьих, ни Вашей любви или верности. Да даже жизни и то недостойна. Так что дайте свершиться тому, что суждено, и не множьте грехи мои. У меня и так их немало… И видимо пришло время расплатиться за них.

– Значит так, Ваше Величество, – голос короля заледенел. – Вы моя супруга и обязаны подчиняться моей воле. Так вот, я не желаю, чтобы на моем ребенке был грех Вашей смерти. Вы на собственном опыте знаете, как с ним трудно жить. Поэтому позвольте сделать Марку то, что он предложил. Получите удовольствие от его прикосновений и подарите ребенку жизнь не через Вашу смерть, а через то, что считаете грехом для себя. Согрешите лучше сами, миледи, чем множить грехи других.

– Ваше Величество… – срывающимся голосом выдохнула королева, хватая его за руку.

– Все! Это решение окончательное, – он высвободил руку, резко поднялся и обернулся к Марку: – Она в полном твоем распоряжении. Постарайся не убить обоих… – после чего не оборачиваясь вышел.

  В холле к нему тут же метнулся врач и слуги, но он без объяснений отослал всех, а сам замер у окна.

  Король не знал, сколько прошло времени. Оно остановилось, давая ему возможность погрузиться в воспоминания, связанные с Алиной. Глядя в темноту окна, он видел ее, то очаровательно-смеющуюся на балу, то гневно-возмущенную во время спора, то возбужденно-азартную на охоте, то печально склонившуюся над гробом Алекса, и гнал от себя мысли, что сейчас может потерять ее навсегда, и кроме этих воспоминаний не останется ничего. Признание Алины, что она любит Марка абсолютно не задело его. Он привык не сильно озадачиваться чужими чувствами, больше значения придавая действиям, а уж чувства, вызванные колдовством, на его взгляд, в расчет тем более принимать не стоило. Хотя то, что супруга даже при смерти старалась сохранить ему верность и корила себя даже за чувства к другому, от которых так старательно пыталась избавиться, безусловно льстило его самолюбию. При этом он ясно понимал, что ради того, чтобы удержать ее, готов закрыть глаза не только на то, что Марк поможет ей разрешиться родами.

  Из плена размышлений его вырвал крик ребенка. Король моментально шагнул к двери и, стремительно распахнув ее, вошел в спальню.

  Марк стоял рядом с кроватью держа на руках ребенка и улыбаясь смотрел на распростертую на подушках и тяжело дышащую королеву.

– У Вас дочь, моя королева. Очаровательная надо сказать малышка.

– Забери, забери ее… унеси отсюда… – Алина отвернулась и уткнулась головой в подушки.

– Даже взглянуть на нее не хотите? – удивленно посмотрел на нее он.

– Иди, отдай ребенка кормилицам и пусть врач осмотрит ее, – король шагнул к нему и осторожно подтолкнул к двери, – иди.

– Да, конечно, Ваше Величество, – кивнул Марк и с ребенком на руках вышел из спальни.

– Как Вы, миледи? – король сел на край кровати и положил руку на плечо супруги.

  И тут она сначала судорожно всхлипнула, а потом безудержно разрыдалась.

– Алина, что случилось? – король рывком притянул ее к себе. – Что-то болит? Позвать врача?

– Нет, не надо врача, – выдохнула она сквозь слезы, – мне просто очень тошно… и я не знаю, как жить дальше… не знаю…

– Алина, Алина… не надо плакать… все хорошо… хорошо…

– Что хорошо? Что?

– Вы в здравии и родили хорошенькую девочку… все замечательно.

– Артур, Вы знаете как я ее родила… Неужели Вы после этого сможете и дальше считать меня своей женой?

– Конечно. Причем не просто женой, а преданной, покорной и вообще самой лучшей… Вы, моя дорогая, лучшая жена на свете.

– Я? Вы издеваетесь, Артур…

– Отнюдь. Вы только что очередной раз продемонстрировали, что ради моих интересов можете презреть собственные. Это ли не образец христианского смирения и высшей супружеской добродетели? Вы не греховному разврату предавались, Алина, а с помощью своих чувств помогли родиться новой душе. Может только ради этого Господь и попустил, чтобы они Вашу душу обуяли.

– Вы так думаете?

– Конечно, моя дорогая, – король крепче прижал ее к себе, – исключительно так. Поэтому прекращайте заниматься самоедством и с благодарностью примите все, что ниспослал Вам Господь.

– Больше всего я благодарна, что Он ниспослал мне Вас…

– Никак Вы уже простили мне и ложь, и невольную неверность?

– Да, – Алина, все еще всхлипывая, кивнула, – побывав в роли падшей грешницы осуждать уже больше не хочется никого.

– Ну вот и замечательно, – король нежно поцеловал ее в висок.

– Кстати, что Вы сделаете с Марком? – она чуть отстранилась и испытующе посмотрела на него.

– Я? А что я могу с ним сделать? Он Ваш шут. Что захотите, то и сделаете. Захотите, можете казнить, чтобы не напоминал своим видом о пережитом Вами, а захотите, можете даровать ему титул в благодарность за сохраненную жизнь Вам и Вашей дочери… Одним словом решать Вам, моя дорогая.

– А Вы бы что хотели, чтобы я выбрала?

– Мне не хочется Вас склонять ни к чему.

– И все же…

– Если честно, то я впервые увидел, что мой сын жертвует своими интересами ради чужих. Думается мне, он был уверен, что я, увидев в нем соперника, обязательно уберу его с моего пути, но это не помешало ему предложить свою помощь… До этого он хотел обладать Вами исключительно чтобы досадить мне и получить то, что мне не под силу. А сейчас… сейчас он решил пожертвовать собой, чтобы оставить Вас подле меня. Мне сложно это не оценить, да и Вам, я думаю, тоже… Так что я не буду против, чтобы Вы даровали ему какой-нибудь титул.

– Я бы очень хотела, Ваше Величество, чтобы это сделали Вы. Если это сделаю я, Марк может трактовать это как знак, что я хочу его сделать своим любовником.

– А Вам не хочется делать ему такие знаки?

– Ни в коей мере… То, что пережила я сегодня может быть и сильно по ощущениям, но душевные чувства для меня гораздо ценней, и даже если бы я не считала отношения с ним грехом, то не променяла бы Вашу любовь на них ни при каких обстоятельствах.

– Вы меня несказанно радуете, моя дорогая. Что ж, тогда он получит титул из моих рук, и я его сделаю своим советником. У него есть прекрасные способности к подковерным играм и при этом свою преданность мне и Вам он уже доказал.

– Очень мило. Ничего не имею против, – королева улыбнулась и нежно поцеловала супруга.