Эта и ещё 2 книги за 399 ₽
Когда все катится в бездну и становится невыносимым, каждый задается вопросом: где именно он свернул не туда. Где тот злосчастный поворот, после которого новый шаг лишь приближает падение к пропасти. Точка невозврата, делящая жизнь на до и после.
Когда все катится в бездну и становится невыносимым, каждый задается вопросом: где именно он свернул не туда. Где тот злосчастный поворот, после которого новый шаг лишь приближает падение к пропасти. Точка невозврата, делящая жизнь на до и после.
Я рано поняла, что быть хорошей чрезвычайно невыгодно. Что это самая хреновая идея – быть хорошей. Чем лучше человек, тем больше к нему требований. С каждым хорошим поступком окружающие будут ждать большего, большего, еще большего! Это ненасытная прорва, которая никогда не наестся. От хорошего человека ждут безупречности, а стоит ему оступиться – и его не простят… Твоя вера утверждает, что хорошим воздастся, но это вранье, Август
Я рано поняла, что быть хорошей чрезвычайно невыгодно. Что это самая хреновая идея – быть хорошей. Чем лучше человек, тем больше к нему требований. С каждым хорошим поступком окружающие будут ждать большего, большего, еще большего! Это ненасытная прорва, которая никогда не наестся. От хорошего человека ждут безупречности, а стоит ему оступиться – и его не простят… Твоя вера утверждает, что хорошим воздастся, но это вранье, Август
Луч света скользнул по высоким острым скулам, по твердому подбородку, по чувственным губам. Поднялся выше и погладил бледную кожу и черные ресницы, такие длинные, что это казалось преступлением. А потом растворился в темных как ночь глазах, и я ему позавидовала. Гребанному солнечному лучу.
Луч света скользнул по высоким острым скулам, по твердому подбородку, по чувственным губам. Поднялся выше и погладил бледную кожу и черные ресницы, такие длинные, что это казалось преступлением. А потом растворился в темных как ночь глазах, и я ему позавидовала. Гребанному солнечному лучу.
Королевы не бегут, когда видят бунтующую чернь! Королевы отвечают. А потом мстят. Беспощадно.
Королевы не бегут, когда видят бунтующую чернь! Королевы отвечают. А потом мстят. Беспощадно.
Его взгляд упал на мои руки и пальцы. Потом переместился на плечи, шею, лицо. Прошелся по губам и мое дыхание прервалось. Между нами происходило что-то странное. То, что невозможно не чувствовать. И невозможно отрицать. Черные ресницы Рэя опустились, словно ему хотелось зажмуриться. – Понравилось. – Я могу сыграть еще… – Хватит! – оборвал он
Его взгляд упал на мои руки и пальцы. Потом переместился на плечи, шею, лицо. Прошелся по губам и мое дыхание прервалось. Между нами происходило что-то странное. То, что невозможно не чувствовать. И невозможно отрицать. Черные ресницы Рэя опустились, словно ему хотелось зажмуриться. – Понравилось. – Я могу сыграть еще… – Хватит! – оборвал он
Ты решила избить меня за то, что я не испытываю к тебе ненависти? Очень…по-женски.
Ты решила избить меня за то, что я не испытываю к тебе ненависти? Очень…по-женски.
Кассандра, ты никогда ничего не рассказывала о трагедии в Нью-Касле, – негромко сказала Мириам. – Каким он был? Тот убийца? «Самым лучшим», – едва не ляпнула я и прикусила язык. Пальцы вмиг заледенели, стоило вспомнить темные как ночь глаза и губы, едва не сложившиеся в улыбку. «Он был похож на грех, которому хочется предаваться вечно. И в то же время он был чист, словно самое первое, самое прекрасное утро нового мира…»
Кассандра, ты никогда ничего не рассказывала о трагедии в Нью-Касле, – негромко сказала Мириам. – Каким он был? Тот убийца? «Самым лучшим», – едва не ляпнула я и прикусила язык. Пальцы вмиг заледенели, стоило вспомнить темные как ночь глаза и губы, едва не сложившиеся в улыбку. «Он был похож на грех, которому хочется предаваться вечно. И в то же время он был чист, словно самое первое, самое прекрасное утро нового мира…»
Никто не спас ту девочку от бесконечных гроз и ночных кошмаров, никто не нашел и не утешил. Она сделала это сама. Залечила свои раны, закрыла свою душу, научилась сидеть с прямой спиной и высокомерно улыбаться.
Никто не спас ту девочку от бесконечных гроз и ночных кошмаров, никто не нашел и не утешил. Она сделала это сама. Залечила свои раны, закрыла свою душу, научилась сидеть с прямой спиной и высокомерно улыбаться.
А когда Рэй все-таки обернулся и наши взгляды встретились, я увидела лихорадочный блеск в темных глазах и поняла, за какие мысли он просил прощения. Это желание, как и темноту, мы разделили на двоих.
А когда Рэй все-таки обернулся и наши взгляды встретились, я увидела лихорадочный блеск в темных глазах и поняла, за какие мысли он просил прощения. Это желание, как и темноту, мы разделили на двоих.
дернул головой. – Я просил меня не беспокоить, – не поворачиваясь, произнес он. Я не ответила. Я просто не знала, что сказать. Увиденное меня шокировало, хотя я никогда не была слабонервной. Но почему-то рисунок рубцов и чернил на красивой мужской спине лишил меня сил. Да, эта спина была очень красивой… в меру широкой, с правильным и четким рельефом мышц и выраженной линией позвоночника. Но сейчас на ней не было живого места и даже ямочки у поясницы скрывали черные
дернул головой. – Я просил меня не беспокоить, – не поворачиваясь, произнес он. Я не ответила. Я просто не знала, что сказать. Увиденное меня шокировало, хотя я никогда не была слабонервной. Но почему-то рисунок рубцов и чернил на красивой мужской спине лишил меня сил. Да, эта спина была очень красивой… в меру широкой, с правильным и четким рельефом мышц и выраженной линией позвоночника. Но сейчас на ней не было живого места и даже ямочки у поясницы скрывали черные
Чтобы воспользоваться акцией, добавьте нужные книги в корзину. Сделать это можно на странице каждой книги, либо в общем списке: