Непридуманные школьные истории, или Детство в Советской стране

История четырнадцатая. Логопед Степа

Как и во всех классах всех школ, в нашем классе придумывали друг другу прозвища и дразнились. Большинство прозвищ получалось из фамилий, к ним привыкали и даже откликались. Но были и обидные, например, «очкарик» или «жир-трест».

К счастью, в нашем классе эти прозвища не прижились. У очкарика Вовы дома был целый живой уголок, и он мог запросто засунуть обидчику за пазуху какую-нибудь крысу. А полный мальчик был очень добрым, жил с родителями в доме с большим садом, и любил всех приглашать в гости. Ну, и попробуй обозвать человека, если только что съел у него в гостях миску ароматного винограда.

Меня обзывали: «Маринка, скажи “трактор”!». Я не выговаривала букву «Р». Иногда никто не вспоминал об этом целыми днями, а иногда со всех сторон класса только и неслось: «Маринка, скажи “ручка”! Маринка, скажи “революция”!»

В один из таких «обзывательных» дней, я села у окна и отвернулась от целого света.

– Обидно, да? – ко мне подошел Степа.

– Не очень, дуг’аки.

Я сказала и с опаской посмотрела на Степу, но он не смеялся.

– А можно тебя спросить? Почему ты некоторые слова с буквой «Р» выговариваешь, а некоторые нет?

– Я и сама не знаю. Если «Р» мягкое, то выговариваю, если твердое, то нет.

– Скажи «река»!

– «Река».

– Теперь – «рука»!

– «Г’ука».

– Но это же так просто! Говори «рука», как «река», и все!

– Это тебе просто. Отстань!

– Ну, ладно. – Степа решил подойти к проблеме с другого бока:

– А рычать ты умеешь?

– Как рычать?

– Как тигр: «Рррр!»

– Умею: «Рррр!»

– Ну вот! Тогда рычи, а потом говори дальше.

– Это как?

– «Рррр…» и «…ука». Получается «рука». И во всех словах так делай.

– Смеяться будут!

– Как хочешь! – Степа отошел.

Следующим уроком была литература. Меня вызвали отвечать стихотворение. Я посмотрела на Степу, зажмурилась от страха, но смогла выдавить из себя:

– Михаил Юрьевич Ле-рррр-монтов.

Осторожно взглянула на класс. Никому не было до меня дела. Все увлеченно занимались своими делами и радовались, что вызвали не их.

Смотрел на меня только Степа. Но мне это было даже приятно – теперь нас объединяла общая тайна.

Более смело я продолжила:

– Бо-рррр-одино.

Удивительно, но опять никто не засмеялся.

С тех пор прошло примерно полгода. Я старательно следовала рекомендациям Степы. И вот кто-то из наших учителей заболел и отменили урок. Я так громко закричала «ура», что одноклассники дружно замолчали и уставились на меня с удивлением.

Где им было понять, как здорово не рычать как тигр, не отделять букву «Р» от остального слова, а просто радостно и громко орать во весь голос:

– Ура!

История пятнадцатая. Про цирк

В воскресенье мы всем классом поехали в цирк. Цирк я любила. Цирк мне представлялся бесконечным праздником. А еще я любила запах цирка.

Возможно, вы скажете:

– Подумаешь! Лошадьми пахнет!

Но мне цирк пах не просто лошадьми. Мне он пах многочасовыми тренировками артистов и блестками их костюмов, сосновыми опилками манежа и прирученными хищниками, новогодними подарками и сладкой ватой из буфета. Все эти запахи смешивались в один дразнящий аромат, который напоминал, что где-то есть другая, очень интересная, не похожая на мою, жизнь.

В антракте к нам прибежал запыхавшийся Игорь:

– Чего вы сидите! Там можно заглянуть за кулисы!

И мы побежали.

Холл цирка оканчивался огромной бархатной портьерой, за которой начиналось «закулисье». На стене, в том месте, где портьера прилегает неплотно, висела табличка: «Посторонним вход воспрещен!» Рядом, на стульчике обычно сидела женщина-контролер с программками. Она не столько продавала свои программки, сколько следила, чтобы дети не заглядывали за кулисы. Сейчас ее на месте не было.

Мы слегка отодвинули портьеру и стали смотреть.

– Народу сколько! – удивленно протянула Света.

– Это униформисты! – авторитетно заявила я.

– Клетку видно, а кто в клетке, не понятно.

– Интересно, что там дальше?

Если бы я захотела, я могла бы рассказать им, что там дальше. Один раз мне посчастливилось провести за кулисами целый день.

Дело в том, что моя тетя Оля, родная мамина сестра, работала артисткой цирка! Но если вы думаете, что когда мы жили в Москве, я все свободное время проводила в цирке на Цветном бульваре, то очень даже ошибаетесь. Свою тетю Олю на арене цирка я не видела ни разу! Оказалось, что все артисты, приписанные к московскому цирку, на месте не сидят. Они гастролируют по всему Советскому Союзу, не задерживаясь ни в одном городе дольше, чем на три месяца. А в Москву приезжают очень редко, и, в основном, по делам.

Поэтому мне оставалось только рассматривать цирковые фотографии. На фотографиях пять симпатичных девушек, в белоснежных костюмах, выстраивались в акробатическую пирамиду. Костюм каждой украшали чечевички – так правильно называются черные горизонтальные отметины на березах. Номер назывался «Березки». Я знала, что акробатки выступают под очень мелодичную музыку Марка Фрадкина «Березы, березы, родные березы не спят…» и любила мысленно представлять это выступление.

Самой красивой среди девушек, конечно, была Оля. И вовсе не потому, что она была моей тетей. Она была верхней. А значит самой изящной и легкой. И самой бесстрашной. Все другие «березки» тоже выполняли различные трудные комбинации, но основная их цель была держать Олю, которая исполняла свои акробатические трюки на самом верху.

Итак, выступления Оли я не видела. Но за кулисы все-таки попала.

Сейчас расскажу как.

Каждый год, из пыльной Москвы, меня на все лето отвозили к бабушке. В конце августа мама меня забирала – пора было готовиться к школе.

В тот год уже наступило двадцать какое-то августа, а мама все не ехала и не ехала. Меня это устраивало. Но бабушка вздыхала: чтобы узнать, когда приедет мама, нужно было идти на почту и заказывать междугородние переговоры. Потом приходить снова, в назначенное время, и ждать пока тебя вызовут в кабинку, в которой, скорее всего, будет очень плохо слышно. В общем, бабушке всего этого делать не хотелось и она все тянула и тянула время. И тут приехала Катя.

Катя была руководительницей акробатического номера «Березки». Она заскочила к нам проездом, привезла какие-то вещи и привет от тети Оли. Вечером она уезжала по делам в Москву в цирк на Цветном бульваре.

Увидев бабушкино расстроенное лицо, и узнав причину, Катя решительно сказала:

– Я возьму Маринку с собой. Подумаешь, ночь на поезде! В шесть утра она уже будет дома. Роза (так звали мою маму) даже не успеет еще уйти на работу.

Я видела, что бабушке эта затея не очень нравится, но противостоять решительной Кате не было никакой возможности. Катя была не только главной, но еще и самой нижней в акробатической пирамиде «Березки». То есть привыкла всех держать в своих руках. И всеми командовать.

В шесть утра мы с Катей стояли под дверями нашей московской квартиры. Нам не открывали. На настойчивые Катины стуки, выглянула соседка и сказала:

– Так Роза за дочкой вчера уехала!

То есть получалось, что мы ехали в поездах, идущих навстречу друг другу. Как в задачке из учебника.

Решительная Катя растерялась ненадолго. Она повезла меня в цирк, и перепоручила артистам, репетировавшим в то утро на манеже. Сама же ушла по своим бумажно-документальным делам. Вот тогда-то я и побывала за кулисами. Это был незабываемый день. Меня угощали разными вкусностями и «делали лицо» в гримерке, из меня попытались сделать гимнастку и дрессировщицу, меня смешили и рассказывали цирковые байки.

Я отвлеклась от воспоминаний и посмотрела на восторженные лица друзей. Я не буду ничего этого им рассказывать. Зачем портить людям впечатление от «закулисья». У каждого оно должно быть свое.

Через много лет, в «лихие» девяностые, вместе со всей страной, трудные времена переживал и Росгосцирк. Тогда, чтобы «удержаться на плаву», во всех городах бывшего Союза, цирковые начали пускать народ за кулисы. Можно было купить билет не только на представление, но и туда, куда долгие годы пускали только своих. В «закулисье» проводились самые настоящие экскурсии, делались фотографии с экзотическими животными, собирались пожертвования на корм.

Побывала в то время за кулисами и я, но не увидела в глазах детей, пришедших на экскурсию, того восторга, который светился в глазах моих одноклассников, когда они заглядывали в крошечную щелочку сочинского цирка.

А может быть, я уже просто выросла.

История шестнадцатая. Про пепси-колу

Я любила шоколадные конфеты. Люда – пепси-колу. Иногда мы спорили, что лучше. Конфеты можно было откусывать маленькими кусочками и долго перекатывать во рту. Зато пепси-кола появилась совсем недавно и разительно отличалась от всех лимонадов, которые нам приходилось пробовать раньше. Сошлись на том, что самое вкусное – пить пепси-колу и заедать шоколадной конфетой.

За пепси-колой нужно было стоять в очереди. Первый завод по ее производству открылся в Новороссийске совсем недавно. И первым городом на побережье, куда доставили пепси-колу, стал Сочи. В местах продажи маленьких, аккуратненьких бутылочек с сине-красной этикеткой скапливался народ, всем хотелось попробовать американский напиток. Сочи – город приезжих, а в других городах пепси-колы еще не было.

В пунктах продажи пепси, ввели новшество – разрешалось выпить напиток, и тут же сдать бутылку. Пепси-кола, по сравнению с русским лимонадом, стоила дорого, поэтому многие спешили вернуть обратно свои законные 10 копеек за тару. Очередь от этого только увеличивалась. В общем, выпить свой любимый напиток Люде доводилось не так уж и часто.

И вот мы с Людой ехали в Новороссийск! Разумеется, не из-за пепси-колы. Новороссийск во время Великой Отечественной войны был местом ожесточенных боев. Его осада продолжалась 393 дня, дольше, за всю историю войны, продержался только Ленинград. А еще там была легендарная «Малая земля». И Леонид Ильич Брежнев еще ничего о ней не написал, но это ни в коей мере не умаляло подвига ее защитников.

Ехало нас человек двадцать из разных классов. Руководила поездкой молоденькая, незнакомая учительница. Наверно, она очень боялась свалившейся на нее ответственности, потому что перед отъездом собрала наших родителей. Среди всего прочего, она попросила не давать нам карманных денег.

– Они будут бегать за мороженным по незнакомому городу, а я за ними! – сказала она, – как-нибудь проживут один день без мороженного! Кормить их будут хорошо.

И мы остались без карманных денег.

Ехали целый день. Знакомились, пели, угощали друг друга печеньем и конфетами, врученными нам в дорогу заботливыми родителями. По пути заехали во второй по значимости лагерь Советского Союза – «Орленок», и дружно позавидовали, что не можем прожить там целую пионерскую смену.

В Новороссийск приехали поздно вечером и сразу заснули. Утром в наш с Людой гостиничный номер, а мы остановились в самой настоящей гостинице, постучалась та самая молоденькая учительница. Она протянула нам талончики на питание и объяснила, что мы можем есть в столовой все, что хотим, но в пределах суммы, указанной на талончиках. Мы сразу почувствовали себя взрослыми, у нас было целых шесть талонов на двоих: два завтрака, два обеда и два ужина.

За завтраком в столовой стоял галдеж. Многим было нелегко решить, что же они желают выбрать. Я тоже прилипла к стойке раздачи, но вдруг почувствовала, как Люда тянет меня за рукав:

– Да иди же сюда скорее! Ты только посмотри, что здесь!

С этими словами она тащила меня к буфету. В буфете совсем не было народа и стояла тишина. Но мои глаза все равно полезли на лоб. За стеклом, ровными рядами, стояли бутылочки с пепси-колой. Мы могли бы купить их сколько угодно и безо всякой очереди. Могли бы… Если бы у нас были деньги. А теперь оставалось только облизываться. Довершали картину стопки шоколадок «Аленка», аккуратно разложенные вокруг бутылочек.

Осенило нас одновременно. Если мы съедим сначала один завтрак на двоих, а потом один обед, а потом не будем ужинать, то нам как раз хватит талончиков на шоколадку и бутылку пепси-колы. Так и решили сделать.

Вечером, когда вся наша группа уминала пюре с котлетами, запивая компотом, мы гордо прошествовали к буфету. Мы купили шоколадку и бутылку пепси-колы и сели отдельно от всех.

Но долго посидеть в одиночестве нам не удалось.

– А что это вы делаете? – подскочила к нам бойкая девочка в очках.

Девочку звали Оля и мы заметили ее еще на экскурсии. Она замучила экскурсовода нескончаемыми вопросами.

Мы тоскливо переглянулись, но все равно вежливо сказали:

– Угощайся!

– Вот еще! Вы что не знаете, что пепси-кола разъедает желудок?

Оля отошла от нашего столика, а мы облегченно вздохнули. Уж очень маленькой была эта вожделенная бутылочка пепси-колы.

Через неделю после возвращения из Новороссийска я зашла к Люде в гости. На окне, в стаканчике накрытом блюдечком, стояло что-то подозрительно похожее на пепси-колу.

– А чего это ты пепси-колу не пьешь? – удивленно спросила я.

– Не хочу!

– Тогда я выпью!

– Нет! – испуганно закричала Люда, – там сырая курица!

– ???

– Ну, понимаешь, я ставлю эксперимент: положила в пепси-колу кусочек куриного желудка, и жду – растворится или нет.

Я с уважением посмотрела на Люду, и мы наклонились над стаканчиком.

Потом помешали жидкость чайной ложечкой, желудок не растворился.

С тех пор прошло очень много лет. Я до сих пор не против выпить стаканчик-другой пепси-колы. А у Люды – это по-прежнему самый любимый напиток. И ничего с нашими желудками пока не случилось.

Надеюсь, не случится и дальше.