Лунные хроники. Звезды над нами (сборник)

Мишель выпрямилась и бросила грабли внучке.

– Если ты такой специалист, можешь закончить работу.

Закатив глаза – эта дерзкая гримаса знакома каждой тринадцатилетней девочке, – Скарлет спрыгнула с забора и взяла грабли. Солома шуршала и хрустела под ее старыми кроссовками. Мишель отступила на шаг, чтобы лучше видеть. Оказалось, что Скарлет действительно знает, что делать. Тогда она вытащила вилы из уменьшающейся кучи соломы и отправилась перекапывать компостную кучу.

Низкий гул приближающегося хувера заставил сердце Мишель екнуть – реакция, ставшая привычной за последние восемь лет. Ее ферма находилась на пустынной проселочной дороге, дальше за ней жили всего два соседа, и даже для коротких визитов в город они чаще использовали шаттлы. Хуверы были тут редкостью, а ее тревога с каждой неделей и месяцем только усиливалась. Наверное, пора уже было расслабиться, ведь за все эти годы никто ни разу не спросил ее о Логане, о связях с жителями Луны или о том, не знает ли она чего о пропаже принцессы. Видимо, никто даже не подозревал о ее причастности к этому делу. Большинство считало, что принцесса мертва, как это и было объявлено много лет назад. А разговоры о том, что смерть Селены инсценирована – всего лишь нелепые слухи, особенно теперь, когда война с Луной казалась неизбежной.

Но все это не могло успокоить Мишель. Скорее наоборот. С каждым днем, не требовавшим расплаты за то, что она решилась спрятать Селену у себя, крепла ее уверенность, что однажды ее секрет будет раскрыт.

– Это хувер? – спросила Скарлет, которая, опираясь на грабли и прищурившись, смотрела на черное пятнышко, маячившее над дальним холмом.

– Опять, наверное, какой-нибудь противный торговец, – ответила Мишель. Она кивнула в сторону дома. – Скарлет, иди внутрь.

Скарлет нахмурилась.

– Если это всего лишь торговец, то почему я должна уходить?

Мишель подбоченилась.

– Обязательно все время со мной спорить? Просто иди в дом.

Снова закатив глаза, Скарлет бросила грабли на клумбу, лишь наполовину укрытую соломой, и направилась к дому. Хувер приближался, и Мишель вдруг почувствовала, что сжимает вилы так, что костяшки побелели. На мгновение ей показалось, что хувер пролетит мимо, дальше к соседям, но он сбавил скорость и повернул к их подъездной дорожке. Мишель не разбиралась в хуверах, но знала, что это старая модель. Старая, но в хорошем состоянии. Хувер был уже совсем близко, и его окна сияли в лучах позднего осеннего солнца.

Мишель оглянулась только один раз, когда услышала, как хлопнула дверь дома. А потом пошла вперед, чтобы встретить гостя. Вилы она держала словно копье. Она не боялась, что ее примут за сумасшедшую. Не боялась напугать адвоката или какого-нибудь горожанина, который заблудился в сельской местности на незнакомых дорогах. Она не возражала против такой репутации, если та держала незнакомцев подальше от ее дома.

Но тот, кто вышел из хувера, не был незнакомцем.

Он почти не изменился за годы, которые прошли с тех пор, как он помогал ей превратить бомбоубежище в госпиталь. Те же морщинки, те же седеющие волосы.

И, лишь встретившись с ним взглядом, она увидела, что это не так. Он все-таки изменился. В его взгляде, в широко распахнутых усталых глазах появилось что-то новое… В них стало больше тревоги. И еле заметно подергивалась бровь.

Он открыл рот, но Мишель опередила его, крикнув:

– Не знаю, что вы там продаете, нам это неинтересно!

Логан замешкался. Ему понадобилось очень много времени, чтобы справиться с удивлением. И это тоже было чем-то новым. Раньше он очень быстро все понимал.

– Я… Сожалею, что побеспокоил вас… – Он запинался. Его взгляд метнулся за спину Мишель, к окнам фермы, и она увидела, как он замер. Наверное, заметил Скарлет, которая наблюдала за ними. – Мне нужна ваша помощь, – снова заговорил он. – Я… Э-э, кажется, я заблудился…

Мишель опустила вилы.

– А что у вас с машиной? Странный был звук, когда вы подъезжали.

Логан вновь посмотрел на нее, и его лицо немного прояснилось.

– Боюсь, что так. К сожалению, я ничего не понимаю в технике. – Он безнадежно махнул рукой в сторону хувера.

Изображая досаду, Мишель повернулась к гаражу.

– Мотор звучит так, будто вы давно не меняли гель-охладитель. У меня тут есть немного. И я могу нарисовать вам карту, как выбраться отсюда.

Она не оглядывалась, но слышала, как шаги Логана скрипят по твердой холодной земле, пока они шли к гаражу. Она не смотрела и на Скарлет в окне, хотя чувствовала спиной настороженный взгляд внучки.

Настороженный – ведь именно так ее воспитала Мишель. Она всегда чувствовала вину за это, но появление Логана напомнило, как они до сих пор рискуют, хотя прошло уже столько времени. Пока принцесса находится на ее попечении, они со Скарлет никогда не будут в полной безопасности.

Дверь гаража захлопнулась за ними, и она повернулась к Логану.

– Что случилось?

Лицо Логана снова стало напряженным.

– Прости. Я не знал, что ты… Я не думал, что у тебя… – Он не знал, как назвать Скарлет, и Мишель не стала подсказывать ему. Сказать, что у нее есть внучка? Нет, это значит оказаться в двух шагах от того, чтобы сказать ему, что внучка есть и у него. А ведь много лет назад она решила, что будет лучше… безопаснее для всех, если он никогда не узнает.

– Зачем ты приехал? – спросила она, прислонив вилы к деревянному шкафу с облупившейся краской. – Ты сказал, что не вернешься, пока ей не исполнится хотя бы пятнадцать лет. Я не ждала тебя так скоро.

– Я знаю. Но медлить больше нельзя… Мы должны завершить операцию. Должны разбудить ее, пока не стало слишком поздно.

Мишель нахмурилась. Когда Логан привез к ней принцессу, то очень подробно объяснил, что будет потом, когда она станет старше. Когда ее тело будет почти взрослым, они отрегулируют физические параметры, необходимые для ходьбы, дыхания, речи. Для того, чтобы стать той королевой, которая нужна Луне. Мишель понадобилось много времени, чтобы понять: Логан собирался превратить принцессу в киборга. Это было дико, странно, но она давно понимала, что это единственный возможный вариант. Сама она ничего не имела против киборгов. Просто еще один вид существ в ряду множества других. Однако Логан всегда говорил, что операция будет проведена, когда ребенок станет старше. Если не до конца развившееся тело получит конечности киборга взрослой длины, оно станет неуклюжим, а со временем эти конечности, возможно, даже станут несовместимы с растущими органическими тканями.

– Но почему? – наконец спросила Мишель. – Она еще такая маленькая. Зачем будить ее сейчас?

Логан изменился в лице и прислонился к шаттлу, на котором Мишель возила овощи на рынок.

– У меня лунная болезнь. – Его голос дрогнул.

Это прозвучало как признание в каком-то чудовищном преступлении. На лице Мишель отразилось непонимание, и его взгляд смягчился.

– Я схожу с ума, Мишель. Когда я прибыл на Землю, то мог использовать свой дар в полную силу, это помогало мне скрываться. Но теперь даже мелкие манипуляции стали опасными. Я все время боюсь, что рядом окажется другой лунатик и заметит, что я использую дар. Или что какой-нибудь землянин догадается, что я пытаюсь манипулировать чужим сознанием… – Между бровями у него залегла глубокая складка. – И я прекратил.

Я не использовал свой дар годами, а теперь… Теперь я за это расплачиваюсь. Это сводит меня с ума, и я думаю, что уже не смогу остановиться, даже если попытаюсь. Все развивается быстро. Гораздо быстрее, чем я ожидал…

Он закрыл лицо руками и застонал. Мишель смотрела на него. Она не была уверена, что поняла хотя бы половину из того, что он сказал. Она ведь была всего лишь пилотом и фермером. А Логан был жителем Луны, врачом, он бросил дом и рисковал всем, чтобы спасти ребенка. И если он уверен, что принцессу пора будить, Мишель не станет с ним спорить.

– Она готова? – спросила Мишель.

– Должна быть готова. – Логан хотел сказать что-то еще, но промолчал. И через некоторое время продолжил: – Я не оставлю ее тут, после того как она проснется и ее состояние стабилизируется. Я и так слишком долго подвергал тебя опасности.

Раньше они всегда избегали этой темы. Разговоров о том, что будет после.

Было очень непросто поддерживать жизнь принцессы, хранить все в тайне, быть постоянно готовой защитить ее. И слишком трудно представить, что с ней будет, когда операция завершится.

Но у них больше не было выбора.

Скоро она уже не будет телом в восстановительной камере. Она станет ребенком.

Одиннадцатилетней девочкой, напуганной и растерянной.

– Куда ты ее отвезешь?

– Я нашел человека, который живет в Восточном содружестве, в Новом Пекине. Его зовут Гаран Линь, он образованный человек, много знает об андроидах и искусственном интеллекте. Это хорошо, учитывая ее кибер… дополнения. Он изобретатель и создал удивительное устройство, которое присоединяется к нервной системе человека. Для землян это означает, что те, у кого есть лунный дар, больше не смогут ими манипулировать. А для жителей Луны это означает, что они не смогут подчинять себе чужое сознание, и в то же время это защитит их от галлюцинаций, свойственных лунной болезни.

Мишель снова нахмурилась, пытаясь понять то, что он сказал.

– Что ж… Хорошо. Это ведь и тебе поможет? Не позволит… сойти с ума?

– Нет, нет. Я не стану использовать этот прибор. Их всего два, пока это прототипы. Один, разумеется, достанется принцессе. Ведь пока она не научится контролировать свой дар, мы не можем рисковать и раскрыть ее личность. Другой прототип – для тебя.

– Для меня?

– На всякий случай. – Логан пристально посмотрел на нее. – На тот случай, если с тобой что-нибудь случится. Вдруг лунатики найдут тебя и… попытаются манипулировать, чтобы узнать, где находится принцесса.

Мишель стиснула зубы. Есть ведь и другие способы получить информацию. Более старомодные. Но Логан хотел защитить ее разум. Мишель слышала истории о королеве Леване и ее… методах. И была благодарна Логану, который хотел защитить ее хотя бы от этого. Она понимала, чем он жертвует ради нее, хотя он сам ни за что в этом не признался бы.

– Хорошо, – ответила она, вытирая вспотевшие ладони о джинсы. – Ты нашел изобретателя, и ребенок получит это его устройство. Что дальше?

– Она будет жить у него. Он согласился растить ее вместе со своими детьми. У него две дочери. Это будет хорошая приемная семья.

Мишель склонила голову.

– Он знает, кто она такая?

– Еще нет. – Логан вздохнул. – Но я должен буду ему сказать. Он должен понимать риск, которому я подвергаю его и его семью. И… и он должен знать, какую ценность представляет эта девочка. Я постараюсь присматривать за ней столько, сколько смогу, но не уверен, что буду в своем уме, когда настанет пора открыть ей правду. Возможно, эта обязанность также ляжет на его плечи.

Логан говорил так уверенно. Его решения были окончательными. Бесповоротными. И Мишель вдруг поняла, как он боится того, что происходит у него в голове. Логан всегда гордился своим умом. Как ужасно должно быть ему осознавать, что он его теряет.

Его лицо вдруг исказилось.

– Я не приму твоей жалости, Мишель. Я сам так решил и уверен, что поступаю правильно.

– Конечно, – ответила она. – Ты ведь изменил ход истории.

– Еще нет. Но, может быть, однажды… – Он потер лоб и посмотрел на люк, ведущий вниз, туда, где находилась Селена. – Как она?

– Все так же. Выросла. В этом году особенно. Растет как головастик.

Логан кивнул.

– Понадобится как минимум неделя, чтобы завершить операцию. Проводить ее придется поэтапно. Ты будешь готова через месяц?

Месяц. Столько лет ожидания… А теперь события развивались внезапно и стремительно, как летящий навстречу поезд.

– Нужно убрать отсюда Скарлет, – прошептала она сама себе. – Может быть, она сможет побыть это время с отцом. – Логан смотрел на нее. А она смотрела на него, ожидая вопроса: «Скарлет? Кто это – Скарлет? А ее отец?»

Он первым опустил взгляд, и она ничего не сумела в нем прочитать. Не могла сказать, догадался он или нет. Они были вместе так давно, так недолго. У него не было причин подозревать…

Но он всегда хорошо понимал ее молчание.

Он ничего не спросил. Только кивнул и сказал: «Велю Гарану готовиться к путешествию».

Все вокруг казалось до боли знакомым. Злость Скарлет немного утихла, пока поезд на магнитной подушке снова мчался из Парижа в Тулузу, но внутри у нее все еще было скручено в узел от ярости. Она больше не желает видеть отца. Никогда. Она твердила это себе еще в прошлый раз, когда ей было семь. А теперь была еще больше уверена в этом. Этот спившийся, наглый, высокомерный засранец больше для нее не существует.

Скарлет поверить не могла, что согласилась провести с ним целый месяц. Она вспоминала бабушкины слова о том, что это прекрасная возможность восстановить отношения и показать отцу, какой она растет сильной молодой женщиной, и бла-бла-бла… Какая чушь! Когда она приехала, он повесил заботу о ней на очередную по уши влюбленную в него девицу, а сам исчез и не появлялся, а когда возвращался, то от него разило коньяком. А если он все-таки и проводил с ней какое-то время, то без остановки критиковал ее выбор одежды или обвинял бабушку в том, что она забивает ей голову всякой чепухой, или упрекал Скарлет за то, что она слишком привязалась к этой «старой безумной летучей мыши».

Это стало последней каплей. Действительно, последней.

Десять минут неистового скандала, и Скарлет собрала сумку, пулей выскочила из его квартиры и с удовольствием хлопнула дверью. Она отправилась прямиком на вокзал. Отец даже не пытался ее остановить, а ей на этот раз было действительно все равно.

Она провела с ним девять дней. Это уже само по себе было подвигом. И теперь она едет на ферму. К бабушке. Домой.

Когда она сошла с поезда и тулузский вокзал остался позади, яростный узел начал рассасываться. Скарлет протяжно вздохнула, с нетерпением ожидая, когда почувствует знакомый запах сена и навоза, который раньше вызывал у нее отвращение, а со временем стал успокаивающим и почти приятным. Скоро она будет сидеть за чашкой густого горячего шоколада и рассказывать бабушке о том, что ей пришлось пережить. Скоро она уютно свернется под своими любимыми зимними одеялами, слушая уханье совы, поселившейся на ферме в начале года.

На этот раз она совсем не волновалась, пока ехала в такси.

Каждое мгновение, отдалявшее ее от Парижа и горе-отца, наполняло ее спокойным, приятным чувством возвращения домой. Когда хувер свернул на их узкую подъездную дорожку и она увидела дом, окруженный сугробами, облегчение, которое она почувствовала, едва не выплеснулось наружу.

Она дома!

Скарлет выскочила из хувера еще до того, как он полностью остановился, пробежала по дорожке и распахнула входную дверь. Но, сделав несколько шагов, она почувствовала, что дома не слышно ни звука. Она замерла. Ни звяканья кастрюль на кухне. Ни скрипящих половиц над головой…

Бабушки не было дома.

– Бабушка? – позвала она.

– Скарлет!

Она обернулась, и ее лицо озарилось улыбкой. Бабушка спешила к ней через двор, на лице ее читалось беспокойство.

– Я слышала, как улетал хувер, – сказала она, задыхаясь. – Что ты тут делаешь?

– Вернулась домой пораньше, – ответила Скарлет. – Я больше не могла там оставаться. О, бабушка, это было ужасно, ужасно! – Она хотела подбежать к бабушке, но вдруг остановилась.

Волосы Мишель были растрепаны, а под глазами появились темные круги, как будто она не спала с того самого дня, как Скарлет уехала. И она не улыбалась.

– Ты не можешь здесь оставаться! – резко сказала ей бабушка и сама вздрогнула от звука собственного голоса.

– Что? – Скарлет нахмурилась.

– Это не… – Бабушка вздохнула. Она подошла к Скарлет, не обняла ее, не поцеловала. Они не виделись целую неделю, но все, что она сделала, – просто втолкнула Скарлет обратно в дом.

Скарлет уронила рюкзак на пол.

– Что происходит?

Бабушка пыталась взять себя в руки, но лицо ее по-прежнему было искажено.

– Я рассчитывала, что ты еще несколько недель пробудешь в Париже. Почему ты не прислала сообщение, что возвращаешься раньше?

– Хотела сделать сюрприз, – огрызнулась Скарлет. Снова разозлиться было очень просто. Она и так злилась всю прошлую неделю. – Почему ты кричишь?

– Я не кричу! – Бабушка зарычала и скрестила руки на груди.

Скарлет повторила ее позу и зарычала в ответ. Они были уже почти одного роста. Бабушка вздохнула и потерла переносицу.

– Ладно, – сказала она. – Ладно. С этим уже ничего не поделаешь. Но раз ты дома… – Теперь она заговорила деловым тоном. В ее голосе все еще слышалась злость, но теперь Скарлет видела и то, что бабушка очень устала. – Я не смогла на этой неделе попасть в город. – Она прошла на кухню. – Так что туда поедешь ты. Мы вызовем такси. У меня для тебя несколько поручений. Зайди в булочную, и в магазин за продуктами, и еще отнеси шторы в химчистку, и…

– Прошу прощения? – окликнула ее Скарлет, с изумлением глядя, как она суетится, составляя список продуктов. – И это все? У меня была кошмарная, просто кошмарная неделя, а ты отправляешь меня по каким-то дурацким делам, даже не… – Ее голос дрожал. – Даже не сказав: «Рада тебя видеть»?

Бабушка замерла и обернулась. Тень вины пробежала по ее лицу, но она прогнала ее и выпрямилась.

– Если ты рассчитывала на торжественный прием, нужно было сообщить, что возвращаешься. У меня есть дела в городе, и они должны быть сделаны. Нужно, чтобы ты сегодня съездила за всем этим в город. В конце концов, если ты достаточно взрослая, чтобы приехать на поезде из Парижа, то сумеешь выполнить и несколько поручений.

– Хорошо, я сейчас вызову хувер, – сказала Скарлет, стискивая зубы и стараясь не заплакать. – Пришли мне список, когда составишь его. Я больше не стану отнимать у тебя драгоценное время. – Она рванула обратно к выходу. – Кстати, – крикнула она через плечо, – я тоже скучала!

Она так хлопнула дверью, что весь дом вздрогнул, но на этот раз она не почувствовала никакого удовлетворения.

Мишель задыхалась от чувства вины. Скарлет не сказала ей и двух слов с тех пор, как вернулась накануне домой. Да и сама Мишель избегала разговоров, ведь она не могла объяснить, почему так расстроена ее возвращением. Не могла извиниться. Так что молчать было проще. Жить вместе в маленьком доме и не замечать друг друга, пока все это не кончится.

Она знала, что это неправильно. И хотела рассказать Скарлет правду.

Но как объяснить внучке, что ты отослала ее в Париж, чтобы помочь врачу с Луны провести сложнейшую операцию: превращение пропавшей принцессы в киборга? Как объяснить, что изобретатель из Восточного Содружества явится сегодня, чтобы подключить прибор к нервной системе девочки, которую он потом удочерит. Девочки, которую восемь лет скрывали в твоем гараже? Как объяснить ей, что, если она обмолвится об этом хоть словом, если позволит этой огромной тайне просочиться наружу, это приведет к тому, что вас обеих найдут, будут пытать и убьют?

Нет, она ничего не могла рассказать Скарлет. И была вынуждена и дальше притворяться, будто раздражена тем, что Скарлет вернулась домой раньше, хотя ей хотелось только одного – прижать ее к своей груди.

От всего этого было тошно.

Но Мишель твердила себе, что все уже почти закончилось. Скоро принцесса уедет, они со Скарлет будут в безопасности и станут жить дальше, как будто ничего и не было.

Она проверила время по портскрину. Линь Гаран должен вот-вот приехать. Если бы вчера у нее было время подумать, она бы отправила Скарлет в город сегодня, но теперь уже поздно.

Поднявшись по скрипучим ступеням, она постучалась к Скарлет. В комнате послышалось какое-то движение, потом Скарлет открыла дверь и уставилась на нее.

Ненавидя себя за это, Мишель сделала вид, что все еще сердится. Она сказала, высоко задрав подбородок:

– У меня артрит разыгрался от холода. Сегодня я не могу ничего делать по дому. Займись хозяйством. И корову пора подоить.

Скарлет открыла дверь чуть шире и нахмурилась.

– С каких это пор у тебя артрит?

Мишель выдержала ее взгляд.

– Ты же знаешь, что я не люблю жаловаться. Так что я об этом особо не упоминала.

– Ты никогда об этом не упоминала, – заметила Скарлет.

Мишель вздохнула. Она не хотела затевать новую ссору.

– Я знаю, ты не любишь доить корову, но, пожалуйста, просто пойди и сделай это.

Скарлет вскинула руки.

– Ты ведь знаешь, что достаточно просто попросить. Я ведь тоже тут живу. Я никогда не жаловалась, но ты все равно обращаешься со мной как с избалованным городским ребенком, который чуть что закатывает истерику. Но все, чего я хочу, это быть тут своей и чтобы ты так ко мне и относилась.

На глазах у Мишель выступили слезы. Она попыталась ответить, но не смогла.

Скарлет вздохнула и отвернулась. На ее лице было написано разочарование. Мишель не думала, что может почувствовать себя еще хуже.

– Ты права, – наконец прошептала она. Скарлет бросила на нее взгляд, и Мишель слабо улыбнулась. – Я постараюсь исправиться. – Она кашлянула. – Так ты…

– Конечно, я все сделаю, – пробормотала Скарлет, глядя на нее уже мягче. – Дай мне переодеться.

Мишель смотрела, как внучка собирает рыжие волосы в узел. Звезды, как она любит этого ребенка! Который у нее на глазах превращался в женщину. Она не могла дождаться того момента, когда сможет сказать ей об этом.

– Спасибо, – ответила она и пошла вниз по ступенькам.

Несколько минут спустя она услышала шаги Скарлет на лестнице. Задняя дверь скрипнула и закрылась: не хлопок, но и не особо аккуратно.

Не успела она поднести чашку кофе к губам, как в дверь тихо постучали. Она напряглась. Гаран Линь приехал раньше. Оставалось только надеяться, что Скарлет его не заметит.

Вытерев руки полотенцем, Мишель открыла дверь.

– Бонжур, – сказала она темноволосому человеку, который стоял на пороге. – Вы, должно быть, месье Линь.

Он то и дело беспокойно поправлял ворот тяжелого зимнего пальто и не перестал это делать даже после того, как пожал ей руку. Но он широко улыбался. Широко, искренне, нервно и восторженно.

– А вы – Мишель Бенуа! – сказал он. – Хранитель величайшей тайны третьей эры. Огромная честь с вами познакомиться!

Все еще не придя в себя после перепалки со Скарлет, Мишель с трудом улыбнулась в ответ, шагнула в сторону и предложила ему снять пальто.

– Со мной живет внучка, и, боюсь, она ничего не знает обо всем этом. Так что я была бы признательна за вашу осмотрительность.

– Конечно. Если бы я не был осмотрителен, уверен, Логан и не поручил бы мне такое ответственное дело.

– Уверена, это так. Давайте пройдем на кухню. Внучка занята хозяйством, и у нас есть примерно полчаса, чтобы все обсудить.

Мишель снова и снова прокручивала в голове встречу с Гараном. Она сидела на своей кровати, на коленях у нее лежала коробка. Она смотрела в окно на половинку луны за тонкими зимними облаками и не понимала, как вышло, что бесконечно далекая политика и мировые тайны начали иметь какое-то отношение к ее жизни.

Она почти не спала. Им со Скарлет и раньше случалось ссориться, но ни одна из прежних размолвок не могла сравниться с этой. Никогда раньше Мишель не чувствовала, что все безнадежно испорчено. Она дала Скарлет слишком мало поручений. Скарлет справилась с делами почти так же быстро, как сама Мишель, и они все еще разговаривали с Гараном, когда она вернулась. Прокралась обратно и подслушала их. Мишель не знала, что именно она услышала, но было ясно, что Скарлет ничего не знает о принцессе Селене. Но она неверно истолковала услышанное и теперь уверена, что Мишель хочет отослать ее прочь. А Гаран собирается удочерить ее.

Мишель не знала, как ей все объяснить. Не знала, как все исправить.

– Скоро, – прошептала она. Скоро все это останется позади. Скоро она придумает, как помириться со Скарлет.

Она посмотрела на коробку, которую держала на коленях, и откинула крышку. Внутри лежала аккуратно сложенная новая толстовка с капюшоном. Красная, из мягкого хлопка. Это, конечно, не самый шикарный подарок, но весной, когда растает снег, он придется кстати. Скарлет любит все красное. Этим и своими рыжими волосами она как будто бросала миру вызов.

Мишель с нетерпением ждала, когда она сможет вручить ей подарок.

На портскрине зазвенел сигнал. Два часа ночи.

Пора.

Она сунула коробку под кровать. Открыв дверь, постояла минуту в узком коридоре, прислушиваясь, пока не различила дыхание Скарлет, доносящееся из другой комнаты. Она шагнула вперед и коснулась закрытой двери.

– Я люблю тебя, Скарлет, – прошептала она в ночной тишине.

Затем повернулась и осторожно спустилась вниз, стараясь, чтобы ступени не скрипели.

Логан и Гаран уже приступили к работе, когда она спустилась в бункер. За последнюю неделю принцесса из покалеченного ребенка превратилась в киборга с металлическими частями тела и сложным программным обеспечением, интегрированным в мозг. Мишель помогала Логану, подавала материалы и инструменты, наблюдала за показателями жизнедеятельности, а в остальное время старалась смотреть в сторону. Она не была слабаком, но это даже для нее было слишком.

Логан кивнул ей. Они с Гараном оба были в масках, и Мишель тоже надела маску, прежде чем подойти к операционному столу.

Принцессу перевернули на бок. Логан держал медицинский портскрин, и лазер аккуратно сплавлял надрез в задней части ее шеи. Они уже закончили подключение к ее спинному мозгу прототипа, который привез Гран.

Значит, до конца операции минут сорок, не больше. А потом настанет ее очередь.

– Как она? – спросила Мишель, бросив взгляд на металлическую руку и ногу принцессы.

– На удивление хорошо, – ответил Логан. – Ее тело адаптируется к новым протезам и проводке лучше, чем я надеялся. Думаю, худшее позади. – Разрез на шее стал уже почти невидимым. Остался только бледный шрам, но и он со временем исчезнет.

– Готово. Давайте перенесем ее обратно в восстановительную камеру.

Они сделали это вместе. Принцесса была хрупкого сложения, но теперь, с новой ногой и рукой, весила гораздо больше.

– Погрузим ее обратно в стазис? – спросила Мишель.

– Нет, – ответил Логан. – Мы ее разбудим.

Мишель окаменела.

– Как? Сегодня? Я думала, она будет готова лишь через неделю, если не больше.

– Через неделю она будет готова к путешествию, – сказал Логан.

Он склонился, чтобы подключить датчики к голове принцессы. Всю неделю после каждой операции датчики приходилось снимать и заново устанавливать.

– Но будить ее мы начнем уже сегодня. Делать это нужно медленно и постепенно. Ее нервная система и так пережила немало потрясений. Так что я постараюсь сделать этот переход максимально плавным.

– Значит, она будет в сознании всю следующую неделю? – спросила Мишель.

Этого она не ожидала. Проснувшуюся девочку нельзя держать в бункере, но и забрать домой она ее тоже не могла.

Логан покачал головой.

– В сознании, но все еще под действием медицинских препаратов. Пройдет пара дней, прежде чем она начнет различать окружающее. Гаран согласился остаться с ней и начать восстановление мышечной ткани. Восстановительная камера справилась с задачей, а новая система корректно подключена к ее организму, так что я надеюсь, что она сможет выйти отсюда через неделю.

Выйти… Столько лет прошло, и теперь принцесса будет заново учиться ходить, разговаривать и находиться в сознании.

Мишель шагнула ближе и вгляделась в лицо девочки. Каштановые волосы были испачканы гелем, которым она питалась с трехлетнего возраста. Лицо выглядело осунувшимся, тело было гибким и стройным. Мишель надеялась, что Гаран будет хорошо заботиться о ней, когда заберет в свою семью.

Она ведь еще ребенок, а на ее плечи уже взвалили столько надежд и ожиданий. Мишель вдруг стало жалко ее. А еще она поняла, что будет скучать по ней – по этой девочке, которая доставила ей столько хлопот. И так долго была неотъемлемой частью ее жизни, а теперь уедет, так и не узнав даже имени Мишель, которая так долго о ней заботилась.

– Все в порядке, – пробормотал Логан, глядя на портскрин, подсоединенный к восстановительной камере. – Приступаю к процедуре пробуждения. Она проснется через несколько минут, но еще раньше мы увидим признаки жизни, не зависящей от механизмов.

В основании подвесного резервуара послышалось гудение.

Девочка не двигалась. Ни вздоха, ни движения.

Мишель посмотрела на Гарана, который с жадным любопытством наблюдал за ребенком.

– Как вы ее назовете? – спросила она.

– Как назовем?

– Вы ведь не можете звать ее Селеной. Вы уже выбрали ей другое имя?

Гаран выпрямился, в его взгляде читалось недоумение.

– Я об этом даже не подумал.

– Мишель права, – сказал Логан, не отрываясь от портскрина.

– Если она останется тут, на Земле, ей будет нужен новый ID-чип. А еще нужно сочинить легенду о ее семье и какую-нибудь правдоподобную историю о том, как она стала киборгом. Чтобы отвести любые подозрения. У меня уже есть идеи, но вы, как ее будущий опекун, можете придумать имя.

Гаран посмотрел на девочку и нахмурился.

– Я не очень в этом разбираюсь. Имена для наших дочерей выбирала жена. Не думаю, чтобы у меня были какие-то соображения по этому поводу…

Мишель сказала:

– Кажется, у меня есть идея.

Логан и Гаран посмотрели на нее.

– Что, если назвать ее… Золой?

Они молчали, неуверенные в том, что поняли ее. Тогда Мишель объяснила:

– Это простое имя, но в нем скрыта определенная… сила. А еще это отсылка к ее истории – она побывала в огне и возродилась из пепла. Из золы.

Они все посмотрели на девочку.

– Зола, – сказал Логан и повторил: – Зола. Мне нравится.

– Мне тоже, – согласился Гаран. – Зола Линь.

Мишель улыбнулась, радуясь, что они так легко согласились. Выбор имени для ребенка – не то решение, которое следует принимать впопыхах, но она чувствовала, что это имя идеально подходит. И теперь у принцессы есть свой символ. Имя, которое Мишель дала ей, как прощальный подарок, пусть даже она никогда не узнает об этом.

Зола. Угли. Пепел. Мишель надеялась, что какая бы сила ни помогла этому ребенку выжить в огне многие годы назад, она все еще остается с ней. И продолжит гореть ярче и ярче, пока не станет такой же яркой, как восходящее солнце.

Принцессе понадобится сила, чтобы справиться с тем, что ждет ее впереди.

Мишель положила руку на крышку восстановительной камеры, прямо над сердцем девочки, и в этот момент экран мигнул.

Удар сердца.

И через десять секунд еще один. И еще.

Нервы у всех были напряжены до предела. Мишель склонилась ближе, стекло запотело от ее дыхания.

– Привет, Зола, – прошептала она. – Рада наконец познакомиться с тобой.

Как будто услышав, что ее позвали по имени, девочка открыла глаза.