Простота Вечности. Пробуждение

– Нормальный. – пожав плечами, проговорила Чаяна. – Дедушка иногда чудит, но в основном он такой же милый как сегодня.

– А. – отозвалась Сати и поглубже вдохнула морозную свежесть ночного воздуха, пытаясь выветрить изнутри привкус гадкого чая.

Всё пространство вокруг хрустело морозом, с железного полотна крыш откосом слетал снежный шлейф, срываясь под ступнями торопящегося ветра, плотно укрывал следы дневной суетности, было тихо, и эхом отдавались только спешные шаги Сати и её новой знакомой.

– Аптека далеко? – Сати хотела побыстрее избавиться от навязанного общения и уже готова была просто сбежать. – Что случилось? – Сати увидела, как напряжённо Чаяна всматривается в пустоту переулков, упирающихся в набережную.

– Показалось, что кто-то идёт за нами. – Чаяна повернулась к Сати. – Аптека за тем поворотом, – потыкала она пальцем вперёд.

Девушки пошли дальше, ветер, играя снежной завесой, брёл за ними, укрывая их от постороннего взгляда. И со стороны казалось, что они словно пари́ли в пространстве, пересекая рубежи многомерности мира.

– Ах, какая неудача, – воскликнула Чаяна, когда они подошли к закрытым дверям лавки с лекарствами. – Странно, раньше они работали круглосуточно. – женщина задумалась на мгновение. – Пойдёмте, у меня на работе целая аптечка есть. – Но увидев испуг на лице Сати, рассмеялась. – Всё только от официальных фармацевтов. Пойдёмте, не бойтесь.

– Не уверена, что у меня есть время, – Сати отступила на шаг назад, – я всё-таки пойду и спасибо вам за всё.

– Здесь совсем недалеко. – Чаяна цепко взяла девушку за руку. – Посмотрите на свою ладонь. – серьёзно сказала она.

Сати раскрыла успокоившуюся руку и на секунду даже перестала дышать. Кожа в центре словно обуглилась, отваливалась рваными кусками, и сейчас Сати показалась, что ладонь её просто потихоньку тлеет.

– Не думаю, что вам стоит сейчас уходить. Пойдём со мной.

Девушка постояла несколько секунд в нерешительности, но потом решила довериться этой женщине, от которой веяло спокойствием, и всё время в её облике проскакивали кажущиеся знакомыми черты.

Пройдя ещё несколько улиц, они оказались недалеко от центральной площади города. Вечерняя иллюминация красиво оплетала светом стены домов, бросала лёгкие блики на вычищенный от снега булыжник дороги и если смотреть со стороны, то казалось, что на сердце города накинута лёгкая блестящая вуаль. Сати никогда не была в этой части города ночью, поэтому сейчас на секунду задержалась, восхищённо разглядывая игру света и тени. Но вдруг ей почему-то стало страшно. Глаза, привыкшие к полутьме, выделили высокую фигуру, замотанную в плащ с капюшоном, недвижимо стоявшую в переулке напротив.

– Сати, не задерживайся. – потрепала её по плечу Чаяна. – Мы уже почти пришли. – женщина показала рукой в центр парка, где пряталась громада тёмного здания. – Я служу в театре. – Чаяна проговорила последнее слово с очевидной нежностью. – Здесь настоящая жизнь.

– Не знала, что здесь есть театр.

– В каждом приличном городе есть театр. – фыркнула Чаяна и поспешила вперёд по тропинке.

Сати на секунду оглянулась, но переулок уже был пуст. Когда они подошли к театру, тяжёлая дверь в боковом проходе отворилась с лёгким скрипом и пропустила девушек в долгожданное тепло принявшего их узкого коридора. Тёмное, густое безмолвие, казалось, не заметило Чаяну, а на появление Сати оживилось голосом.

– Душечка, это с тобой?

Рассмеявшись, Чаяна оглянулась на Сати.

– Люблю многообразие родной речи. Да, «это» со мной. Я ненадолго.

– Ох, и не спится вам. – топя слова в зевке, протянула им вслед обезличенная темнота.

Пустынное закулисье эхом дробило шаги, слышались перекаты вздохов, и многоголосное сопение выдавало человеческое присутствие. Внутреннее пространство дремало, но кто-то уже будил рассвет по-своему, ласкал пальцами клавиши забытого в переходах рояля, ронял смешение звуков и иногда что-то шептал, вторя мотиву.

– Мне кажется, что я когда-то здесь была. – еле слышно проговорила Сати, потому что где-то в глубине сознания всколыхнулось чувство, похожее на воспоминание.

– Это же театр, здесь все когда-то были. – Чаяна остановила её прикосновением руки. – Погоди минуту, мне надо переодеться и сходим в подсобку за необходимым. Подожди меня возле сцены.

– Хорошо. – пройдя вперёд, Сати вдруг зацепила рукавом торчащую яблоневую ветвь. Розово-белый перелив цвета высветил блеск прожектора, который включили где-то вверху, и он преломился в узкий луч, пробившись сюда через преграды. Сати остановилась и долго, словно завороженная, смотрела на пластмассовые яблоки и тёмные бумажные листья. – Я точно была здесь. – внутри вдруг заплясал какой-то незнакомый доселе восторг, но когда Сати протянула руку и погладила бумажные лепестки, она почувствовала появившуюся неясную грусть, резко оборванную хриплым криком:

– Ну аккуратнее там, что ли.

Яблоня задрожала, дёрнулась всей листвой, всем бутафорским цветением потянулась к Сати, потом истошно зашелестела, протискиваясь под перилами мостка и созвучно скрипу тележки, на которой лежала, стала удаляться, печально раскачиваясь из стороны в сторону. Так же растворились и первые крохи непроявившихся воспоминаний.

– Слышь, ты мне все декорации обдерёшь. – другой окрик положил начало не только привычной, но даже обязательной и ни к чему не обязывающей перепалке, и из головы Сати окончательно выветрились зарождавшиеся чувства.

– Вы словно призрака увидели. – тихий голос Чаяны вернул Сати в пробуждающуюся реальность.

– Возможно. – Сати очнулась. – Иногда прошлая жизнь – самый настоящий призрак. Куда дальше?

Очередная сцена мира из декораций преградила им путь. Пенопласт лгал, что он камень, оконная рама дрожала полосками бумаги от сквозняка. Чаяна поднялась на помост и открыла бутафорскую дверь, при этом поманив за собой Сати.

– Я только заберу лекарства и сразу пойду, хорошо? Мне уже пора. – Сати вдруг стало странно весело. – А здорово здесь у вас. Мне словно легче дышится.

– Это Зов Проводника, – пробурчала Чаяна.

– Какой зов? – Сати вскинула на неё удивлённый взгляд.

– Вам послышалось. – Чаяна скользнула за красную плотную занавесь. – Нам сюда.

Сати обнаружила каменную лестницу, которая вела куда-то наверх. Дорогу им освещал только слабый свет редких лампочек, неряшливо подвешенных к провисшей проводке.

– Нет, нет нам сюда, – откуда-то сбоку возник голос спутницы, когда Сати повернула не в ту сторону.

Девушка развернулась, сделала шаг, и её поглотила тьма. Чаяна взяла Сати за пальцы и стала продвигаться вперёд, предупредив, чтобы та ступала как можно тише. Сати показалось, что они идут бесконечно долго, и ей уже совсем не нравилась эта затея, но вдруг мгла начала менять цвет. Сначала Сати подумала, что от кромешной темноты перед глазами мерцают звёздочки, но это были лишь предвестники света. Молочно-белое покрывало странного свечения понемногу смешивалось с окружающей чернотой. Неожиданно на их пути возникло туманное дрожанье. Сати опустила глаза и увидела под ногами камни, из-под которых словно лился свет. Камнями, как ковром, была устлана целая площадка. Сати подняла глаза и удивилась, увидев ярко светящуюся овальную белую раму, увитую вензелями, а внутри неё парившее в пустоте зеркало так, что красивая оплётка была не более чем украшением, и они просто существовали отдельно друг от друга. Сати вгляделась в зеркало, но оно не имело отражения того, что было перед ним, хотя между Сати и зеркалом стоял стул, с высокой резной спинкой, которая скрывала сидящую на нём фигуру.

По обе стороны спинки стула виднелись шелестящие, как прозрачные крылья стрекозы, многослойные юбки и вдруг, как будто отдельная от скрытого тела, рука, затянутая в тёмную перчатку, появилась справа от спинки стула. Рука изогнулась назад, поползала пальцами по белому дереву спинки и успокоилась, уцепившись за резьбу. В этот момент Чаяна подтолкнула Сати вперёд на камни, источающие свет, и какое-то время Сати беспокойно разглядывала это странное явление, а потом повернулась к Чаяне, но её провожатой там уже не оказалось. Сати обернулась обратно в поисках ответа и похолодела оттого, что натолкнулась на лицо, вдруг возникшее перед ней из-за спинки стула. Сати вскрикнула, отчего бледный лик под чёрной ажурной полумаской поморщился. Девушка увидела перед собой странную и нереальную личность. На тонкой длинной шее была треугольная голова, и почти овальное, словно приклеенное лицо, обрамленное серым газовым шарфом. Фигура даже не пошевелилась, а вот шея, увитая множеством тонких цепочек, на мгновенье изогнулась подобно змее, ловко отвела назад треугольную голову, и Сати увидела, что между ними добрых полтора метра. При всём этом маскараде перевоплощений, вопрос странной фигуры, обращённый к Чаяне, застывшей неподалёку, был более, чем будничный:

– Чего надо?

Чаяна поставила звякнувший склянками саквояж на пол.

– Обряд перехода.

Треугольная голова стала делать какие-то странные кивающие движения и снова приблизилась к Сати.

– А чем это от неё пахнет? Гадость какая-то. – казалось, все части тела фигуры действуют самостоятельно, потому что после этих слов появилась рука, приложившая платок к носу фигуры. – Ой, да убери ты, – раздражённо обронила фигура. – Я спрашиваю, пахнет чем?

– Её ранили. – Чаяна напряжённо вглядывалась в лицо фигуры.

– Прекрасно. – произнесла фигура, раскатисто раскрывая рычащим звуком слово. – Ты что обалдела? Какой обряд? – фигура вздохнула. – Идите отсюда. Тоже мне, выскочки-самоучки. Чё сюда-то полезла, сразу бы вела. – сетовала голова, а совершенно сбитая с толку Сати не могла проронить и звука.

– Срочно надо было. – выудив одну из банок, Чаяна протянула её на раскрытой ладони.

Услужливая рука вытянулась вперёд на добрый метр, цопнула с раскрытой ладони Чаяны банку и поднесла к лицу фигуры.

– Подкуп? – шея перенесла голову к Чаяне.

– Подарок. – Чаяна, почтительно поклонилась.

– Врёшь. – фигура вздохнула и выпустила неизвестно откуда взявшийся дым из ноздрей, а вторая рука сразу же поднесла к щели рта, не прикрытого маской, изогнутую трубку. – Ладно, бестолочи, уговорили. Одно ведь дело делаем. – проговорила фигура, обращаясь то ли к Чаяне, то ли к руке. – Обряд, обряд. – задумчиво протянула она. – Вот чем-то ещё от неё воняет. – Рука почесала голову. – Не могу понять. Смердит прямо.

– Вы позволите передать вам некоторые свои мысли. Наедине. – Чаяна подняла на фигуру встревоженный взгляд.

– Ты подумай, а я послушаю. – вздохнуло существо. – Да ладно?! – было ощущение, что глаза её округлились. – Что ж сразу-то не сказала, неразумное ты существо женского пола.

Вдруг тишину нарушил какой-то дробный звук, и Сати показалось, что это стучит её перепуганное сердце, но тишину нарушил кто-то извне. Едва заметное шевеление стало собирать разрозненные части странной фигуры в единое целое, и фигура откликнулась на стук очаровательным женским сопрано.

– Войдите.

Хлынувшее дыханье света, от растворенной двери оживило темноту картинкой гримёрки, заваленной цветами, безделушками, костюмами. Странная фигура менялась на глазах и вдруг обернулась, тряхнула тёмными кудрями и оглянулась на вошедшего.

– Милочка, богиня вы наша, скоро ваш выход. – высокий, юркий манерами человек улыбался у входа.

– Ох, заболталась я. Дебютантка. – отозвалось перевоплощение, указывая на Сати. – Три минуты, и я иду покорять публику.

На Сати уже смотрело лицо, которое она часто видела на афишах.

– Я всегда думала, что вы оперная певица. – ляпнула Сати свои мысли вслух. Ничего более дельного в опустевшую от ужаса и неизвестности голову девушки не приходило.

– Одно другому не мешает. – ответила та, что на афишах значилась как Диана Княгинская – Королева Оперы, – Татьяна, – зычно прокатила она чьё-то имя. – Татьяна, мне на выход пора! Вам тоже, – она кивнула на дверь. – Долго добирались. Будет тебе обряд. – Она на секунду замерла, глядя Чаяне в глаза. – Если вовремя придёте.

Гримёрка уже жила другой жизнью, а Чаяна утягивала Сати на выход, пока последняя тщетно пыталась понять, как за полчаса сонное утро превратилось в буйство вечернего театрального представления.

Глава 2

Неприметная дверка в торце здания, где располагался театр, приоткрылась, оттуда на улицу вышли две женщины и дойдя до освещённого места, остановились. Очутившись на улице, Сати вдохнула подсыревший к вечеру воздух исхода зимы.

– Чаяна, скажите мне честно, я не в себе?

– Как раз наоборот, ты возвращаешься. Пойдём, надо восстановить силы.

У Сати не было сил сопротивляться, к горлу подступил комок липкой тошноты и голода, и она поплелась следом за своей спутницей.

Вечер скомкался странным чувством ожидания, провёл измученных компаньонок по слякотным проспектам и нашёл им приют в бистро на французский манер.

– Нам сюда. – Чаяна кивнула на ступеньки, катящиеся вниз.

Внутри играла мелодичная музыка, было несколько шумно, воздушные массы носили ароматы корицы и ванили и найти свободное место оказалось не так просто.

– Прошу сюда, – возле них вдруг материализовался официант и показал на пустующие места в самом углу зала.

Чаяна быстро накидала заказ, даже не советуясь с Сати, и устало вздохнула, вытянув ноги.

– Что ж, теперь остаётся только ждать. – коротко сказала она.

– Ждать чего? Мне бы всё-таки хотелось понять, где мы сейчас были? Вы явно знаете обо мне больше, чем я о вас. – Сати с благодарностью посмотрела на официанта, поставившего перед ней стакан воды.

– Ты можешь просто выдохнуть? – устало произнесла Чаяна. – Поеди́м, потом поговорим.

На мгновенье жизнь, слоняющаяся в этом бистро от столика к столику хмельной походкой, нескромными взглядами, прокуренными голосами, показалась Сати прекрасной, а обыденность разгула стала островком спокойствия. Ей почему-то даже стало спокойнее от того, что Чаяна ничего не ответила, после всего пережитого девушка не была уверена, что готова к скорым новостям о своей прежней жизни. А теперь она была почти уверена, что её встреча с Чаяной и все происходящие перипетии отнюдь не случайны. Сейчас ей захотелось вернуться в свой уютный мир на набережной, затопить печь и смотреть, как волны ломают тонкий весенний лёд. За прошедшее время она так привыкла к своему новому дому, что временами ловила себя на мысли, что не хочет, чтобы её кто-то нашёл и рассказал о том, как она жила до того, как поселилась возле порта.

Сати вернулась из лабиринта мыслей, увидела, что на столе уже стоит графин с вином, а на дощатой тарелке лежат куски ароматного жареного мяса, потом появилась корзинка с пухлыми круассанами и тарелка с рубленым холодцом.

– Попробуй, это заячий зельц. Вкусно так, что полжизни отдать можно. – Чаяна увлеклась содержимым своей тарелки, но потом резко вскинула голову, глянула по сторонам и наполнила пустые бокалы вином. – Ну, за встречу, – улыбнулась она.

– Скорее за знакомство, – отозвалась Сати и, пригубив вино, почувствовала, как терпкий напиток приятно прокатился по нёбу и растёкся на множество оттенков вкуса.

Сати усмехнулась тому, что с того момента, как несколько месяцев назад её нашёл Антиквар, она ни разу не пила алкоголь, хотя до этого у неё не было особо много поводов. Вдруг она почувствовала, как капелька грусти поползла по щеке, и Сати поняла, что даже не заметила, как заплакала. Это она тоже делала впервые.

– Тебе плохо? – спросила Чаяна.

– Я не знаю, как мне бывает хорошо, а как плохо. Скажи мне, не мучь, где мы были сейчас?

Вдруг сбоку к их столику резко спикировала тень, Сати медленно повернула голову и увидела, что над ней нависает мужчина с каким-то хищным взглядом.

– Я подсяду? – он бесцеремонно отодвинул стул. – Такие красивые и одинокие барышни. Я могу угостить вас?

Сати вдруг поняла, что на этом человеке маска вместо лица. В одну секунду ей стало очень плохо, внутри больно рвало желудок, затылок раздирала боль, и Сати закричала:

– Нет! – она почувствовала зловонное удушье, идущее от него. – Встаньте немедленно!

Сати вскочила и впилась в плечо человека так, что он взвыл, девушка молча смотрела в пустые безжизненные глаза мужчины, стоящего напротив, и понимала, что даже не может ослабить хватку. Жизнь в бистро замерла, люди смотрели на эту короткую схватку, а один из официантов медленно приближался к ним.

– Пусти. – вдруг повелительно сказала Чаяна. – Теперь они сами.

С трудом оторвав руку Сати от шатающего мужика, Чаяна чуть ли не бегом пошла к выходу, ни на секунду не отпуская девушку. Сырой ветер облизал лицо Сати, когда Чаяна вытолкала её на улицу. Сати шатаясь стояла, не в силах сделать хотя бы один шаг. Чтобы удержаться на месте, она схватилась за водосточную трубу, но всё-таки начала падать, так как земля плясала под ногами, в сумерках ей мерещились чьи-то лица, и мир кружился во всех плоскостях. Сати съехала по стенке дома и уселась прямо на размокший снег.

– Как ты? – прохладная ладонь её новой знакомой опустилась на разгорячённый лоб, и Сати стало нестерпимо стыдно за своё поведение. Неужели она могла такое натворить, выпив всего лишь бокал вина?

– Прости, – зубы выбивали чечётку, а озноб тряс её бедное тело, – прости, я не доставлю больше хлопот. Иди, я дальше сама.

– Что ты, – Чаяна подставила ей под нос склянку из своей коллекции, – ты сделала большое дело. Одной пиявкой стало меньше.

– Какой пиявкой? – Сати почувствовала острый приступ тошноты и свалилась лицом прямо в перемешанный с грязью мёрзлый снег.

Отдышавшись, Сати увидела, как из подворотни выплыла какая-то сутулая жердь, отдалённо почему-то напоминающая Ерофея.

– Помоги мне, – тихо сказала Чаяна странному силуэту, – тяжко ей совсем.

– Куда доставить? – проскрипела тень.

– К проходу. – неопределённо ответила женщина.

Сати почувствовала, как сильные руки подхватили её скрученное веретённой болью тело, и потоки холодного воздуха стали омывать горящее лицо. Рука девушки безвольно соскользнула, и от взгляда Чаяны не укрылась расцветающая чернота посреди ладони.

– Ох, не успеем, что же я наделала. – сетовала она, ускоряя шаги.

– Не скули, уже пришли почти. Дальше сами. Я эту старую каргу терпеть не могу.

Сати вдруг почувствовала землю под непослушными ногами, и мир вернулся в прежнюю вертикаль.

– Ой, на себе посмотри, молодец-красавец, – донеслось откуда-то сбоку.

Сати, показался знакомым переулок, где они очутились, она пригляделась и обнаружила открытую дверь трансформаторной будки, именно оттуда шёл голос и их манила рукой, тряся буклями под белым чепцом, пожилая женщина.

– Ну, давайте уже быстрее, не лето чай. – прошипела она. – Чё она у вас грязная-то такая? – брезгливо отскочила старушка, когда Сати приблизилась. – Вы её что волоком тащили?

– Почти, – усмехнулась Чаяна. – Дай ей одежду чистую и умыться. – повелительно сказала она и скрылась в глубине большого помещения, куда они пришли.

Старуха с буклями вздохнула, поморщилась и, ещё раз глянув на Сати, потыкала пальцем в направлении маленькой раковины.

– Иди рожу сначала вымой свою, – она открыла у стены большой сундук и стала что-то искать там. – Тщательно мой, чтобы полотенце о тебя не испачкать.

– Ты как разговариваешь? – хлёстко спросила Чаяна, появляясь в комнате.

– Ой, ну прости, прости. – засеменила бабулька к Сати с чистым куском ткани. – Ну не злись, Чаянушка, вон иди чаю попей.

– Отравишь ещё, знаю я твой чай.

– Ну что ты такое говоришь, – старуха обиженно надула губы.

– Что знаю, то и говорю. Давайте быстрее. – выдохнула Чаяна и тяжело опустилась на стул. – И начинай поскорее проход открывать.

– Ой, так это что ж, она? – старуха всплеснула руками.

– А ты вот не поняла? Хватит дурочку из себя строить, за дело берись.

– Чего же ты сразу-то не сказала?

– Извини, отчитаться перед тобой забыла. Знаешь ли, после того как твоя драгоценная доченька всю эту кутерьму устроила, у меня совсем не остаётся времени на светские беседы. – уперев руки в бока, говорила Чаяна.

– Ой, ладно, не ворчи. – отмахнулась старуха и, подскочив к противоположной от входа стене, погладила неровную поверхность. – Стеночку попорчу, некрасиво будет. – посетовала она.

– Старая, ты ополоумела совсем? – Чаяна, раздувая ноздри, шикнула на неё. – Принимайся за работу, рассуждает ещё она о красоте бытия.

Сати, слушая эту перепалку, приходила в себя, подставляя лицо под струи тёплой воды. Сейчас она твёрдо решила уйти из этого странного места, как только сможет стоять на ногах, не держась за раковину. Если эти люди знают кто она, то значит ей нечего здесь делать, ведь более странного общества она не могла себе представить даже в кошмаре.

– Ты как? – мягко пронеслось над ухом.

– Плохо. Мне очень плохо, и я пошла домой. – Сати повернулась к стоявшей рядом Чаяне.

– Мы уже близко, не волнуйся.

– Я не волнуюсь, я в шоке от того, что происходит. Я ухожу. – медленно расставляя слова, сказала девушка.

– Давай быстрее. – отходя от Сати, еле слышно проронила Чаяна.

Сати заметила, как старая женщина сыпет сухие травы в чугунный горшок, льёт туда исходящую паром струю кипятка из чайника и бубнит странные слова. Вдруг, подскочив к Сати, старуха с силой сунула в обжигающую жидкость руку девушки, и Сати, взвыв от боли, стала проваливать в беспамятство.

– Предупреждать надо, – Чаяна, еле успев подхватить падающую Сати, постучала себя по голове и посмотрела на бабку. – Совсем ку-ку?

– Не до сантиментов, – проговорила вдруг осмелевшая старуха и выплеснула на стену содержимое из чугунка. – По щекам ей пошлёпай, что ли, нет времени валяться.

В том месте, куда попал отвар, бетон стал крошиться, шипеть и слезать со стены, Чаяна несильно похлопала Сати по лицу и, когда последняя открыла глаза, вдруг затянула песню высоким неприятным голосом. Сати поморщилась, потирая ушибленный об угол стола локоть, и вдруг замерла, ей почему-то показался мотив отдалённо знакомым, и сразу же реальность девушки снова поплыла, смешиваясь с мелодией слов, связанных голосом певицы. Воздух становился плотным, гулким, мелодия стала обретать очертания, и Сати, окончательно придя в себя, просто стояла и смотрела на Чаяну.

Старуха поскребла ногтями, оставшуюся цементную поверхность, покусала нижнюю губу и с досады стукнула кулаком по истончённой стене. От удара её кулака посыпалась крошка, и кусок вертикальной поверхности провалился в потревоженную, недвижимую пустоту. Чаяна подошла ближе, просунула руку в проём и отрицательно покачала головой:

– Не получилось.

– Погоди, не дрейфь. Времени то сколько прошло, подстыло маленько.

Бабулька, обшарив помещение глазами, резво подскочила к лопате, стоявшей у железного стола. Перехватив древко покрепче, старуха в чепце широко расставила ноги, покачалась в этом боевом шаге и, замахнувшись из-за спины, плашмя приложила штыком лопаты по выщербленной поверхности. Развалившись выбитая цементная пыль посыпалась на землю, съехал пласт бетонного покрытия, и обнажился кусок кирпичной кладки.

Сати временами вдруг снова стала проваливаться сознанием, словно увязая в дребезжащем голосе и высоких нотах, девушка мутным взглядом смотрела на этот театр абсурда, но внезапно против своей воли пошла к образовавшейся прорехе в стене. Когда Сати приблизилась, руки её, словно существовавшие сами по себе, отодвинули кряхтящую старуху, легли ладонями на оскаливавшуюся кладку старых кирпичей, послышался лязг скрытого внутреннего механизма, и кладка стала разъезжаться в стороны. За этими странными воротами, в которые превратилась стена, открылся тоннель, выложенный окрашенными временем и тёмной слизью, камнями. Даже в этот морозный день, проход, который скрывало под собой старое здание, чавкал застоявшейся жижой, и удушливая вонь, идущая от мёртвой воды, немного развеялась, смешавшись с проникшими струйками свежего воздуха. Старуха подскочила к входной двери и, открыв её настежь, выпустила зловонный дух наружу.

– Ты что делаешь? – зашипела Чаяна.

– Проветрить хочу. Аж глаза щиплет. – заныла старуха, отирая снятым чепцом взмокшее от работы лицо.

– А когда ты из своей помойки вылезала, у тебя ничего не щипало? И придурочную свою вытаскивала вслед за собой. – Чаяна с силой захлопнула дверь.

Лампочка, сиротливо болтающаяся под потолком, вдруг судорожно икнула светом, погасла на мгновение, натужено снова попыталась озарить пространство, но лишь сверкнула сизой искрой и с жужжащим звуком умолкла навсегда.

– Фонарик зажги, – шёпотом проговорила Чаяна застывшей старухе.

– А чево это? – осторожно спросила та, шаря по столу в полной темноте руками.

– Тово это, – передразнила её Чаяна, – Проводник приближается.

Наконец широкий язык света от фонаря высветил проход, и послушная, снова затянутой Чаяной песне, Сати побрела по щиколотку в мутной и тепловатой воде. Подошвы босых ног скользили по нанесённому временем илистому ковру, прикосновение которого отдавалось омерзительным содроганием во всём теле. Со всех сторон слышались странные звуки, но для девушки всё вокруг дышало безмолвием, её стало тошнить от запаха гнилой воды, она пыталась спрятать лицо в ладонях, понимала, что она уже почти задохнулась, но вдруг всё отступило на задний план. Подняв глаза, она отшатнулась, ей показалось, что стены, испещрённые символами, двигаются. Каменные своды сменили изобилующие значками поверхности, и надписи казались ей смутно знакомыми. Чаяна шла впереди, пела всё громче, бабка поддерживала еле передвигающую ноги Сати и замыкала процессию. Сати вдруг резко остановилась, старуха споткнулась о неё, рухнула на колени в воду и недовольно зашипела, отплёвываясь и вставая:

– Да что ж такое творится? – досадливо буркнула она, но вдруг замолкла и, сделав шаг в сторону, пропала в темноте.

– Что случилось? – Чаяна обернулась и увидела, как побледнело лицо Сати.

– Мы на месте, – посиневшими губами проговорила девушка.

– Можно войти? – снова в темноту спросила старуха и, видимо, получила утвердительный ответ, потому что кивнула, призывая женщин следовать за ней.

Ступенька наверх и болотистая масса осталась внизу. Лёгкие искорки бледного света стелились под ногами, и Сати вновь увидела камни, источающие неясное сияние. Дышать сразу стало легче и ей показалось, что они попали в какой-то сказочный грот. Стены ступенчато уходили вверх и терялись в клубившемся сером тумане, огромные влажные плиты расходились из центра грота, где плескалась тёмная вода подземного озера. Сати шумно вдыхала свежий воздух, пытаясь избавиться от той вони, что шлейфом стелилась за ними. Как только на секунду её сознание прояснилось, она согнулась от приступа, судорогой ломавшего пораненную руку. Еле сдерживая крик, девушка осела на пол и только мычала, мечась в агонии.

– Ладно, времени мало. Давайте начинать. – из темноты послышался тихий недовольный голос. – А, и ты здесь, старая гнилушка.

– И тебе здравствуй. Ты б хоть на свет вышла, что ли. – недовольно пробурчала старуха.

От стены отделилась фигура, которую недавно Сати с Чаяной повстречали в театре. На этот раз Диана полностью прятала своё лицо вуалью.

– Ой, милая, – обратилась Диана к Чаяне, – дай уже связкам своим отдохнуть. Кто тебе петь вообще разрешил? Чего ж вы девку не уберегли?! – она остановила ответ движением руки. – Это был риторический вопрос. Вы и так обстоятельно и неотвратимо притащили меня на мой собственный эшафот. Давай торопиться, неспокойно мне. – Проводник повернулась к мечущейся Сати. – Да помогите вы ей подняться, клуши.

Старуха с Чаяной спохватились и поставили на ноги корчащуюся от боли девушку. Быстро щёлкая языком, Диана приблизилась к Сати, резко выставила руку ладонью вперёд и упёрла её Сати в лоб. Непроизвольно голова девушки откинулась назад, и она провалилась в беспамятство. Проводник, открыв рот, стала издавать странные стрекочущие звуки, резко схватила Сати за плечо второй рукой. Изо рта Проводника стал вырываться дым и искры, стрекочущий звук перешёл в низкий гортанный рёв, но Сати уже не видела и не слышала этого, у неё перед глазами окружающая реальность металась лавандовыми пятнами, зов Проводника увлекал её за собой, и через секунду всё стало немного вязким, и она очнулась словно в мире призраков. Здесь среди деревьев слонялись тени. Она увидела себя, идущей по узким извилистым дорожкам старого неухоженного парка, где ветер таскал за собой засохшую листву. Ночь вдруг взволнованно задышала туманом, и всё вокруг заволокло серой пеленой. Сати на мгновение остановилась возле корявого дерева с раскидистой низкой кроной. Вязкий туман клочьями висел вперемешку с паутиной на скрюченных ветвях, и Сати показалось, что кто-то вздохнул. Девушка вздрогнула и отступила, но неловко зацепилась за выпирающие корни дерева и падая навзничь, больно ударилась о землю. Поднимаясь, она пыталась отряхнуть липкую почву, и вдруг взгляд её остановился на открывшейся посреди блёклой завесы поляне. Сати увидела словно увитую белыми покрывалами фигуру, отдалённо похожую на человеческую. Существо стояло на одном колене, распростав руки-крылья в разные стороны, как будто застыло в каком-то странном танцевальном па. Сати стояла, не в силах пошевелиться, только заворожено смотрела на это явление, блестящее в чистом свете проглянувшей луны. Вдруг неестественно большая голова повернулась к ней, и Сати отпрянула. Морозными иголками ужас пробрался под кожу, и не оттого, что вытянутая голова была без какого-либо подобия лица или морды, а от той внутренней дурной силы, волной накатившей на девушку. Представшее перед ней создание, не шевелясь смотрело на неё пустыми глазницами.

– Беги! – где-то в глубине сознания скованного гипнозом Проводника пронёсся спасительный, но знакомый голос, который произнёс только одно слово.

Ужас, обуявший Сати, оттолкнул её от Дианы, она ступила назад, упала на четвереньки в грязную воду. Вырвавшись из скользкого месива вонючей жижи, Сати побежала. Мышцы ног почти онемели, стараясь удержать равновесие. Тоннель пошёл разветвлениями, и бежавшая не разбирая дороги Сати на одном из поворотов поскользнулась и упала в проход. Гнилая вода залилась в открытый рот и ослепила на мгновенье девушку, захлестнув глаза коричневой грязью. Отплёвываясь, Сати поднялась и побежала дальше. Она уносилась прочь от страшного виде́ния до тех пор, пока не уткнулась в стену, вертикально идущую вверх. Оглядываясь и шаря бешеным взглядом по пространству за спиной, девушка пыталась понять, как ей вырваться из этой подземной ловушки. Сердце стучало в висках, она бессильно прижалась спиной к стене и почти сползла на пол. Подняв голову вверх, Сати увидела спасительную высь – квадратный проём открывал кусок мятущегося тучного неба. На тёмном фоне в лучах фонаря поблёскивали ступени-скобы, вбитые в каменную поверхность. Девушка, собрав последние силы, привстала на возвышение в основание стены, пальцами вцепилась в неровности поверхности и подтянувшись смогла ухватиться за эти скобы. Безумный, необъяснимый страх помог быстро преодолеть отрезок пути наружу, и вскоре она высунула голову в шаманскую пляску бури, разыгравшейся этой ночью.