Читать книгу: «Хроники Сэнгоку. Сказание о Черной Цитадели», страница 5

БИТВА ЧЕТВЕРТАЯ
Клятва

Несмотря на небольшие размеры и удаленность от экономически развитых регионов, деревушка Фукагава всегда была оживленным местом. Приобняв по обе стороны тракт, соединяющий Эдо с Киото, каждый день через нее проходило множество торговцев и пилигримов.

Солнечный весенний день пах прохладой и свежескошенной молодой травой. Этот живительный аромат вселял бодрость в тела селян, не разгибающих спины на полях с раннего утра, разглаживал морщины на лицах самых ворчливых трактирщиков и вызывал головокружение у той юной части населения, что так падка сердцами на весенние – буквально будоражащие кровь, – импульсы.

Однако этому весеннему волшебному настроению суждено было омрачиться визитом не самых приятных гостей. Когда отряд из шестерых пеших самураев и одного верхового миновал старую покосившуюся арку, селяне заметно притихли, вжались поглубже в узкие закоулки и не смели поднять взоры или даже попытаться рассмотреть столь вычурно бросающихся в глаза воинов в черных доспехах. Возглавляющий самураев всадник не посчитал нужным спешиваться с коня, расточая гневные взоры по сторонам. Если бы хоть один из деревенских посмел поднять взгляд на этого высокопоставленного дворянина – на что без сомнений указывал искусно сделанный доспех, – он бы отметил суровый пронзительный взгляд, плотно стиснутую челюсть, говорящую о вспыльчивости характера и бескомпромиссной жестокости. Грубые черты лица и ярко выраженный враждебный настой были идеальным посылом всем окружающим держаться от этого человека подальше.

Черный узорчатый панцирь переливался в лучах солнца отполированным ониксом, подчеркивал могучее телосложение самурая, а змеящиеся золотые узоры на громоздких наплечниках невольно приковывали взгляды. Массивный шлем с удлиненными шейными пластинами украшали плоские рога в виде полумесяца все того же золотого цвета, а часть лица от самых глаз покрывала черная демонообразная мэмпо²⁸ с оскаленной пастью.

По мере продвижения отряда по главной улице деревушки – взрослые второпях уводили детей, вопящие торговцы невольно умолкали, а местные наемники прятали трусливо взгляды, старались не привлекать излишнего внимания. Вороной боевой конь ступал грациозно, высоко выбрасывая ноги, выгибая мускулистую шею и размахивая шелковистым хвостом, точно разъяренный тигр.

Дзиро Куроносукэ нравилась всеобщая покорность и страх, что так отчетливо въелся в воздух, он вперил ледяной взгляд вперед и с наслаждением вдыхал этот пьянящий аромат, как вдруг под ноги коня с воплями бросилась пожилая женщина. Животное моментально всполошилось, вздыбилось, грозно закричало, размахивая мощными копытами по воздуху и выгибая шею. Старуха повалилась на землю, выставив руку перед собой так, словно загораживалась щитом, который помог бы ей защититься от неминуемой гибели. Дзиро грубо одернул поводья, вынудив норовистое животное подчиняться своей воле, проворно выскользнул из седла, грубо ухватив коня под уздцы, а второю рукой стиснув за длинную черную гриву. Успокоив вороного, он разъяренно схватил женщину за серые одежды, но не успел и рта раскрыть, как ее лицо нервно задергалось, ослепшие глаза широко распахнулись.

– Несчастный!

Куроносукэ опешил от подобной дерзости настолько, что вмиг растерял все мысли. Сильной рукой он брезгливо отпихнул старуху в сторону, в результате чего та завалилась на землю, но тут же уставила на самурая порицающий кривой палец с длинным поломанным ногтем.

– За тобой по пятам ходит смерть!

Люди торопливо стали покидать улицу, боясь лицезреть момент расправы над старой женщиной. Дзиро, не сводя с умалишенной пламенного взора, зловеще зашипел, теряя контроль над собой:

– Проклятая ведьма, как смеешь ты даже смотреть в мою сторону, будучи хоть сотню раз слепой?! Я – Дзиро Куроносукэ, смерть – моя верная спутница!

– Глупый мальчишка! Упрямый, самоуверенный сопляк! – взвизгнула она. – Величие твое – точно туман на рассвете. Ты падешь… Да, да! Падешь от руки мстительного духа! Как бы ты не пытался бежать от своей кармы, мстительный дух догонит! Да… Тень врага, чьи кости покоятся под пеплом, настигнет тебя холодной ночью! Белый демон утащит тебя в Дзигоку!

– Замолчи, женщина! – разъяренно рявкнул Дзиро, катана в мгновение ока выскользнула из ножен. Рука дрожала от неподвластной ярости.

На улицу выбежала худенькая девушка, загородив собой старуху и начала умолять, рухнув носом в землю у самых ног Куроносукэ:

– Господин, простите мою мать за подобную грубость! Она больна! Она не понимает, что говорит! Умоляю, сохраните ей жизнь!

Дзиро заскрежетал зубами, с шумом выдыхая сквозь них воздух, оглянулся: жители испуганно поглядывали со всех сторон, робко перешептывались. К командиру Цитадели приблизился один из офицеров, зашептав на ухо предостережения, что слегка остудило разгоряченного воина. Вооруженная мечом рука опустилась, но дыхание по-прежнему оставалось порывистым и возбужденным.

– Белый демон! Белый демон!! – вопила в спины удаляющимся воинам старуха.

Рокот грома вырвал Куроносукэ из кошмара, он в лихорадочной трясучке вскочил в положение сидя. Ледяной пот струился по лицу, спине и груди, сердце отбивало стаккато, тело колотила дрожь. Он постепенно стал приходить в себя, испуганно глазея по сторонам, будто выискивая в колющей глаза темноте кого-то. На улице бушевала гроза, освещая сквозь молочного цвета амадо комнату беспрестанными вспышками. Тени гнущихся в разные стороны деревьев отражались на их поверхностях, точно силуэты безобразных злых духов. Они тянулись кривыми лапами в разные стороны, кланялись к земле. Ледяная рука неумолимо дрожала, коснулась лица, отерла липкий пот со лба.

– Нет-нет… Не бывать этому. Не бывать!

* * *

Утреннее весеннее солнце пряталось за облаками, но, несмотря на это, на улице стояла по-летнему жаркая погода. Воздух казался раскаленным и липким. Ветер совсем пропал, птицы притихли, только откуда-то из глубины леса раздавались пронзительные вопли цикад. Сато и Нобунага проснулись раньше всех и неторопливо направлялись на тренировку. Сато шел, сгорбив плечи с полузакрытыми глазами, периодически зевая и постоянно спотыкаясь, то о торчащие из дороги камни, то о собственные ноги. Проклиная себя в который раз, он зарекся не играть больше со взрослыми в кости до первых соловьев. В это время Нобунага разрывался бурными эмоциями, жестикулируя и смотря сквозь реальный мир искрящимися глазами.

– Я никогда не видел ничего подобного! Его лезвие черное, как крыло ворона, а еще он длиной в человеческий рост! Наката-сан создавал его больше полугода, потому как инферитиум очень сложный металл, и каждый слой требует основательной закалки, а их там семь! А лезвие! Линия закалки переливается сотней оттенков! Весит правда, что твоя коняга, но вчера мы вонзили его в землю и летящий на лезвие дубовый лист прошел как призрак сквозь заточку и только потом распался на две части, а значит это невероятно острый меч! Такой острый, что, отрубив им кому-нибудь голову, бедняга ничего и не поймет, пока не решит отправиться по своим делам.

Сато закинул руки за голову и вздохнул, утомленный энергичной болтовней друга:

– О духи, пацифист Нобунага говорит об оружии и отрубленных головах с пламенем в глазах. Ущипните меня боги, что с тобой случилось? Где Нобунага? Где этот добряк, что при виде раненой птички бежит со слезами на глазах к Цукиёри-сан и умоляет спасти животине жизнь?

– Рукоять такая длинная и толстая, но идеально ложится в руку, – продолжал юноша, жестикулируя. – Наката-сан поработал над балансом так, что нодати вовсе не кажется неуклюжим оружием.

– Невероятно, он меня совершенно игнорирует, – фыркнул Сато себе под нос, отведя взгляд в сторону.

– Наката-сан сказал, что вручит нодати Дзиро-сама во время открытия тринадцатого турнира. Как думаешь, командир возьмет меч на вооружение?

– Вряд ли, – равнодушно ответил друг, зевнув так сладко, что на ресницах застыли слезинки.

– Почему ты так думаешь?

– Потому что! – выпалил Сато раздраженно. – Дзиро Куроносукэ – приверженец школы парных мечей. Если он возьмет этот нодати, ему придется взять и второй точно такой же, а какой недоумок станет сражаться двумя нодати, словно это обычная катана? Даже с одним таким мечом трудно совладать, два ты просто не удержишь в руках. Если уж ты воспылал таким интересом к орудиям убийства, зайди как-нибудь в библиотеку к Кондо-сан и поищи на полках писания Кадзуки Кейти «На острие меча». Там очень красочно описывается функциональность каждого вида оружия, и приводятся примеры использования. – Он остановился, уставив взгляд к небу, как будто вспоминая. – Во-первых, – рыжий загнул указательный палец, – в открытом бою для использования нодати требовалось два человека. Два! Потому что хотел бы я поглядеть, как быстро ты сможешь извлечь столь длинный клинок из ножен самостоятельно. Во-вторых, после убийства им врага – одного или по счастливому случаю двух, а по невероятно счастливому случаю вместе с лошадью, что бывает крайне редко – нодати бросали и шли в бой с обычной катаной. В-третьих, мой юный оружейник Нобунага, с таким же успехом можешь привязать к рукам булыжники и полезть в драку. Изделие Накаты-сана не больше, чем символический подарок для Дзиро Куроносукэ.

Нобунага все это время стоял и, затаив дыхание, слушал лекцию друга, а затем встрепенулся и явил робкую улыбку:

– А ведь ты прав, Сато-сэмпай. Никак не могу взять в толк, как ты в себе сочетаешь все это?

– Что «это»?

– Ты сильный и способный в боевом мастерстве, в то же время умен и любознателен, а от одного взгляда на тебя девчонки растекаются как масло на огне.

– Я просто пытаюсь искать всяческие преимущества своего нахождения в этом месте. Но с девчонками ты загнул, конечно! Не знаю, что до остальных, но Такахико от меня прямо-таки воротит. – Он оскалил белозубую ухмылку. – Как только сталкиваемся взглядами, она аж вся зеленеет.

– Такахико-сан странная, не стал бы я на твоем месте с ней связываться. Проклянет еще.

Беседу прервал звук быстрой и легкой поступи за спиной. Оити, не церемонясь ни секунды, подбежала к брату и заключила в столь нежные объятья, что Сато невольно налился краской и отвел взгляд. Нобунага, так же раскраснев, ощутил приятное прикосновение пальцев сестры к спине, с наслаждением вдохнул знакомый аромат вишни от ее убранных в тугую прическу волос. От пылких объятий сердце зашлось в груди раненой птицей, и Нобунага боялся, что Оити узнает об этом. Девушка припала щекой к плечу брата, подняла свой ясный изумрудный взгляд и прошептала, поднеся губы к самому уху так, что от дыхания по всему телу пробежала приятная щекотка.

– Кицубоси-чи, какой сегодня день?

Оити с малых лет звала брата Кицубоси – именем, данным ему при рождении. С тех самых пор оно несло в себе скрытый смысл, связывающий только их двоих, навевало теплые воспоминания о доме, пропитанные насквозь запахом вишневого дерева, шумом травы в саду, теплотой и уютом.

– Ох, совсем забыл. – Он задумчиво почесал затылок и улыбнулся самой искренней улыбкой.

Сато, кажется, тоже вспомнил какой сегодня день: «Нобунаге сегодня исполняется шестнадцать. Или семнадцать? Ну, надо же. Хороший же из меня друг».

Оити взяла брата за руку и опустила позолоченную ленту ему на ладонь. Золотые плетения искрились в солнечных лучах множеством оттенков, приковывали взгляд. Юноша присмотрелся и тут же воспрянул, удивленно взглянув в глаза сестре.

– Ити, это же…

– Когда-то ее мне подарила матушка. Наверно, это единственная память о ней.

– Вещи, связанные с воспоминаниями необычайно важны. Ты уверена?

– Это мое желание. Хочу, чтобы она была у тебя. Как некая, – она запнулась, забегала глазами, – связь. Ее волокна прочны и долго не износятся.

Юноша улыбнулся, дернул за кончик льняной грубой веревки, и длинные черные волосы рассыпались каскадом по спине. Золотая лента затянулась туго на затылке, сверкая в солнечном свете, рваная челка всегда была слишком коротка, чтобы попасть в прическу, разделялась на две непослушные пряди, обрамляя худое лицо. Устыженный Сато бодро подскочил к другу, закинул руку за его тонкую шею и, подтянув к себе, затараторил:

– Нобунага, ты все же перехвалил меня. Оказывается, недостатков во мне тоже пруд пруди. Например, я весьма скверный друг! За этими нескончаемыми тренировками обо всем позабыл! Дни так быстро летят… – Он умолк и натянуто улыбнулся, углядев серьезность во взгляде друга. – Что, не простишь меня?

– Я подумаю, – протянул с важностью юноша, скрестив руки на груди.

– Ну, пожалуйста.

– Ну, не знаю.

– Ну, смилуйтесь, Ода-сама. – С этими словами рыжий рухнул другу в ноги в низком поклоне.

Нобунага подскочил на месте и принялся поднимать Хисимуру с колен.

– С ума сошел?! А если кто-нибудь увидел? Слухи полетят быстрей, чем мухи слетаются на свежее дерь…

– Помилуйте, – рассмеялась Оити, – вам нужно выступать на сцене!

Отряхнув колени от песка, Хисимура облегченно выдохнул, опустил руку на плечо друга и, глядя в глаза, бодро отчеканил:

– Приказывайте, Ода-сама, на сегодня я Ваш верный вассал.

– Ха, – заулыбался юноша, – не искушай меня, а то войду во вкус. Хотя одно поручение у меня для тебя все же найдется.

– Я – весь внимание.

Нобунага вдруг уставил взгляд куда-то в сторону, словно с особой осторожностью подбирал слова, словно есть только один шанс выпустить их на волю, а выпустив – не вернуть. То и дело складывая ладонь в кулак, мальчик повернулся к Хисимуре. Хисимура ждал, затаив дыхание, но ожидание так затянулось, что он просто не мог умолчать:

– Только не проси меня убить Акэти, я пока не готов.

Ребята на момент замерли, глядя друг на друга, а потом громко расхохотались. Сато всегда умел разрядить обстановку неуместной шуткой и тем самым превратить серьезную беседу в дружескую болтовню, уничтожая неловкость и стеснение на корню. И Нобунага любил его за это.

– Хочу, чтобы всегда так оставалось. – Задорная ухмылка утратила яркость и обратилась скорбной улыбкой. – Даже не представляю, как бы я справился со всеми невзгодами этого места без вас двоих. Вы – неделимая часть меня, понимаете? Хочу, чтобы всегда так оставалось, – повторил, тронув грудь ладонью. – Просто хочу, чтобы вы знали – я не глядя подставлю спину ради вашей защиты. Не смейтесь, рано или поздно я стану вам полезен, вот увидите. Я стану сильным, стану вам опорой. Вы, наконец, сможете на меня положиться, а не только вытаскивать из передряг. Я даю слово, что навсегда останусь вам верен, и – растерзай мою душу Владыка Ужаса Эмма²⁹, – если когда-нибудь отступлюсь от этого обещания.

– Похоже, Эмма Дай-О никогда не дождется этого дня, – улыбнулся Хисимура. – Даже как-то обидно за него стало. Что ж! – Он хлопнул себя по щекам, выпрямился, вперив искрящийся взгляд в друга. – Я принимаю твое обещание, Нобунага, а в свою очередь обещаюсь всегда оставаться твоим другом и братом. Обещаю поддерживать любые твои начинания.

– Всегда?

– Всегда-всегда!

– Даже, если я решу уйти в горы и пройти посвящение в монахи?

– Я лично обрею твою башку наголо, – ощерился рыжий.

– И даже, если захочу совершить покушение на Сёгуна?!

– В стране каждый третий мечтает совершить покушение на Сёгуна.

– Вместе, у нас бы получилось, – улыбнулся Нобунага.

– Еще как! О нас услышат во всем мире!

Они сцепились предплечьями, точно собрались помериться силой, и громко рассмеялись. Оити широко улыбнулась, закинула руки им за шеи и сдавила, сколько есть сил, в объятьях, проговорив:

– А я обещаю терпеть ваш идиотизм, так уж и быть!

Сато, смежив глаза, думал: «Я буду хранить это обещание в своем сердце, Нобунага. Что бы ни случилось».

Нобунага мечтательно улыбался: «Я не подведу вас, я справлюсь с чем угодно, если вы будете рядом».

Оити бодро махнула ребятам рукой и устремилась по узкой дорожке в сторону женского додзё.

Друзья же неторопливой походкой продолжили свой путь. На этот раз они пришли раньше всех, да и вообще на территории додзё царила тишина и идиллия. На пушистых ветках молодого ясеня распевали соловьи. Ученики с неким оттенком замешательства оставили обувь у веранды, отодвинули амадо, поклонились и ступили внутрь.

Акэти сидел в позе сейдза перед небольшим камидза³⁰, в котором тлели благовония, распространяя приторный запах корицы, лаванды и розмарина. Солнечные лучи медленно перебирали длинными пальцами голубоватую дымку в помещении. Раздраженный внезапным вторжением, прервавшим его медитацию, учитель выдохнул, сложил ладони перед собой, поклонился и встал на ноги. Волчьи глаза вонзились в учеников, что застыли в дверях, потихоньку осознавая, что-то неладное.

– Вы, двое, что здесь забыли так рано?

Юноши осторожно переглянулись, вопрошая друг у друга взглядами ответ на поставленный вопрос. Сато не успел и рта раскрыть, как учитель его перебил:

– Не говорите, что вы забыли. Я отменил все тренировки на сегодня.

Мальцы изумленно уставились на сенсея, их лица медленно обретали каменные очертания. Потрясенные услышанной информацией, они медленно обернулись друг на друга, как будто начиная вспоминать.

– Бестолочи, я говорил, что сегодня заседание военного совета. Вы как всегда пропустили важную информацию мимо ушей. Однако, – его глаза хитро прищурились, – если завтра вы опоздаете – отхватите вдвойне. Ода – свободен. Хисимура – задержись.

Облегченно выдохнув, Нобунага поклонился и поспешил покинуть додзё, задвинув за собой амадо.

Моментально комната погрузилась в невыносимую тишину. Сато, еле дыша, остался стоять перед учителем, слегка перебирая ткань штанов большим и указательным пальцами правой руки. Обычно таким образом, он перебарывал излишнее волнение, но сейчас эта методика не помогала. Акэти загадочно молчал, вперившись юноше строго в глаза и ухмыляясь исключительно взглядом. Говорили, что этот человек обладал невероятным взглядом. Мало кто выдерживал натиска его глаз цвета расплавленного золота. Казалось, этот взгляд проникал прямо в глубину подсознания, раскрывая самые потаенные страхи. Но Сато даже не моргнул, продолжая нагло впиваться в глаза учителю. Акэти злила спесь ученика, но он хладнокровно выдержал паузу, а затем вопросил тем тоном, при котором волосы на загривке встают дыбом:

– Хисимура, что же ты будешь делать, когда на турнире против тебя выйдет Ода Нобунага?

Тело Сато словно ошарашили разрядом тока, он слегка пошатнулся, округлив глаза. Реакция явно позабавила Мицухидэ, его и до того неприятный взгляд сделался ледяным и невыносимо острым, как наконечник стрелы.

«Так вот что ты задумал, мерзавец».

Сато не заметил, как от потрясения впился ногтями в ладони до кровавых отметин, гнев, а не страх приподнял волосы на затылке.

– Разумеется, дам ему выиграть.

– Отважно, – осклабился учитель. – И весьма глупо. Я подозревал подобный ход твоих мыслей, но не думал, что ты заявишь об этом с такой наглостью.

Сато начало казаться, что шутки про царя Эмму достигли недр Дзигоку, и тот решил проверить недавнее обещание друзей на деле. А может, Акэти Мицухидэ и есть Эмма Дай-О в человеческом обличие?

– А на что вы, Акэти-сенсей готовы ради друга? Разве вы не поступили бы точно так же?

– Думаешь, Дзиро-сама понравится этот спектакль?

– Мне наплевать, как это будет выглядеть со стороны, – заявил Хисимура, широко раскрыв глаза. – Неважно, что со мной будет, я не допущу, чтобы Нобунагу приговорили по вашей коварной задумке. Он отдает всего себя тренировкам, действительно старается. Он стал сильней. Только вы, Акэти-сенсей, не хотите этого замечать. Цитадель набирает рекрутов из известных самурайских домов для приумножения численности исключительных воинов с дворянской родословной и мощным генофондом. Вы уничтожаете за собой все следы, избавляетесь от целых кланов тихо и хладнокровно. Зачем же вы разрушили его жизнь, а теперь просто хотите избавиться? Я не понимаю. Он борется изо всех сил с судьбой, которую вы ему предоставили. Я не понимаю, за что вы так его ненавидите! – С каждым словом, Сато начинал вскипать. – Слишком жестоко, даже для вас, Акэти-сенсей.

– О да, ты прав, он стал сильней, – хохотнул капитан. – Ведь ты всеми силами тащишь этот камень на поверхность. Смотри, Хисимура, всему есть предел, и когда твой предел настанет, этот камень утащит тебя на самое дно.

Сато с такой силой стиснул кулаки, что захрустели суставы.

– Боюсь, вы не можете знать, каков мой придел, Акэти-сенсей. Прошу простить.

Юноша чопорно поклонился и отступил к выходу. Акэти хитро ухмыльнулся и тихо прошипел вдогонку:

– Хоть бы так оно и было, Хисимура. Хоть бы так и было.

Сато на секунду замер, повернув голову слегка вправо, но тут же вышел, захлопнув за собой амадо с чрезмерной яростью. Акэти продолжил задумчиво разглядывать деревянные таблички с иероглифами: Власть, Сила, Непревзойденность, Скрытность, Смерть.

– Ты может и не заметил, но камень уже повязали на твою шею, осталось лишь толкнуть тебя в воду, Хисимура Сато.

Сато нашел друга в тени пушистого клена, он схватил за стебель резной лист и рассматривал его жилки, обратив к свету солнца.

– Что хотел Акэти-сенсей?

Прежде чем проронить хоть слово, Сато стремился утихомирить бешеный ритм своего сердца, вызванный изначально злостью, что теперь обратилась отвратительной тревогой.

– Это по поводу предстоящего турнира, – произнес он как можно спокойней. – Он обещает быть тяжелым, поэтому мы должны продолжать усердно тренироваться, возможно, даже поработать над сложными верхними и нижними стойками.

– Нижние стойки редко пригождаются во время турнира, – удивленно уточнил Нобунага, ощутив во взгляде Сато нечто, чего раньше не замечал. Нечто схожее с растерянностью. – Ты же знаешь турниры проходят в два три удара и, как правило, первый наносится из верхней стойки, а если этого недостаточно, проще всего довершить дуэль вольтом из средней…

– Времени мало, – перебил напористо сэмпай, но тут же мысленно одернул себя и продолжил уже сдержаннее, – поэтому мне следует переосмыслить наш подход к тренировкам. Дай мне время до завтра, а сам как следует отдохни.

Хоть Нобунагу и насторожил столь нехарактерный этому оптимистичному человеку встревоженный вид, но он так безропотно доверял ему, что принял совет безоговорочно.

– Ну, раз так, я отправляюсь досматривать прекрасные сны – глаза слипаются, – широко зевнул Нобунага. – Увидимся позже.

Сато растерянно кивнул, закинул руки за голову, и выдавил натянутую улыбку:

– Я пойду к озеру, там хорошо думается.

Нобунага махнул другу рукой и побрел в сторону дома, не прекращая зевать во весь рот. Сато провожал его взглядом, пока тот не скрылся средь строений торговой улицы.

«Акэти, раздери его ёкай. Что на уме у этого безумца? Я не понимаю причину такой ярой ненависти к Нобунаге, но настроен он серьезно. Нам следует быть готовыми в разы лучше, чем предполагалось. Ситуация может резко поменяться не в нашу пользу. Акэти хитер, и только демоны знают, что у него на уме. Как поменять ход событий в нашу пользу? Что мы можем противопоставить командованию Цитадели? Мы же обычные мальчишки».

Сато замер, яростно накручивая на указательный палец конец рыжего хвоста, беспокойство отправило мурашки маршировать по всему телу, и он невольно поежился.

«Вероятней всего, если против Нобунаги выйду не я – выйдет кто-то не менее слабый. Такой как Минагава или Тиба. Что делать в этом случае?! Только превзойти их».

Погруженный в размышления Хисимура добрел до додзё, не отдавая себе команды, завернул за угол, где простирался сад, но вместо шумящих зеленью деревьев уткнулся в небольшое озерцо. Удивленный представленным зрелищем, он замер, осмотревшись и стараясь идентифицировать свое место нахождения. Отрешенность совершенно случайно завела юношу на территорию дома военного совета, где, по словам Акэти Мицухидэ, сегодня должна состояться важная встреча высшего командования.

Край озера, что улеглось на расстоянии от одноэтажного длинного здания, впивался в корявую стену горы, с которой шумящим напором ниспадал небольшой водопад, отбрасывая рябь по всей изумрудной поверхности. Каменистое дно не позволяло измерить точную глубину. Казалось, что оно совсем близко, но юноша был знаком с подобным обманом зрения. Зеленый ковер вокруг природного бассейна очерчивали заросли молодого бамбука, который шелестел при каждом легком дуновении ветра. Под отвесной каменной стеной, стремящейся на несколько кэн³¹ ввысь, притаилась магнолия – вся в розовом цвету, точно сказочное облачко.

Что-то вроде фантомной боли от ударов палками намекало Сато, что здесь находиться запрещено, но желание прикоснуться к оазису заставило его позабыть обо всех запретах и суровых последствиях. После неприятного разговора с учителем ему, как любому подростку, с высоты своих шестнадцати лет, хотелось непременно встрять в неприятность, действуя наперекор своим надзирателям. Будь он взрослым и равным по рангу Акэти Мицухидэ, он бы не преминул вызвать этого хитрого демона на поединок, чтобы в тот же миг зарубить.

Сухой воздух пах хвоей, легкий ветер ласкал теплыми поцелуями кожу, от его мягких прикосновений листья бамбука испуганно шептались. Сато, приняв окончательное и бесповоротное решение опорочить это нетронутое никем место своим вторжением, торопливо скинул одежду, свернув и спрятав меж стеблей бамбуковых зарослей. Не упуская из внимания веранду дома, он бесшумно погрузился в ледяное озеро; сдержал вопль прилива адреналина, ощущая, как вода обжигает и бодрит каждое нервное окончание тела. Мурашки выступили на коже, юноше хотелось рассмеяться во весь голос, и он погрузился в потоки с головой, дав волю эмоциям, пока греб к эпицентру гремящей воды.

Дно у подножья водопада умостили булыжники, что из-за постоянно бьющей воды обрели овальные гладкие формы; глубина в том месте едва ли дотягивала до ягодиц. Сато ступил на камень, подставил спину под напор, уперевшись руками в корявую стену горы. Смежив веки, он ощущал, как хлещут потоки по его спине, оказывая довольно грубый массаж, и – сам того не осознавая – желал, чтобы кто-нибудь вышел на веранду дома, застав нарушителя с поличным, но как бы он не старался добыть эти самые острые ощущения, угрюмые мысли настигли его прежде.

Нескончаемый поток мрачных дум демонстрировал сложившуюся ситуацию с разных сторон, быстро подкидывая всевозможные пути решения; он накрыл юнца подобному тому самому потоку воды, ниспадающему с каменного утеса, и унес за пределы этого запретного сада, что грозило неприятными последствиями. Однако интуиция никогда еще не подводила Хисимуру, и сейчас он, словно на духовном уровне, ощутил чье-то присутствие за спиной.

Настороженно повернув голову, проникая взглядом сквозь сверкающие потоки воды, рыжий распознал знакомый силуэт. Такахико Орин стояла у края берега, пораженно устремив взгляд на обнаженного Хисимуру. Приятно удивленный Сато лукаво ухмыльнулся, развернулся в ее сторону и выступил из-под напора воды. Девушка тут же встрепенулась и раскраснелась, забегав глазами, подыскивая объект, в который можно было уставиться, лишь бы случайно не наткнуться взглядом на выставленные на показ прелести Хисимуры.

– Такахико! Вот это сюрприз.

Он сиганул с камней под воду, скользнул под ее прозрачным покровом подобно хищной рыбе, и вынырнул у самого берега, поглядывая с плутовством.

– Присоединишься?

Девушка задохнулась от такой наглости и поспешила ответствовать:

– Ты… прикрылся бы чем-нибудь! И вообще, что ты здесь делаешь?!

– А ты? Такахико, ты застигла меня врасплох, понимаешь? – С едкой ухмылкой он медленно начал всходить на берег. – Ты же понимаешь, что теперь мне придется сделать так, чтобы ты никогда и никому не рассказала об увиденном?

– Даже не думай приближаться ко мне!

– Ты главное не шуми, а то составишь мне компанию в экзекуции Акэти. А это мероприятие не из приятных.

– Я ухожу!

– Э, нет.

Сато оскалил белозубую ухмылку, выбрался на берег с той стороны, где располагался единственный выход, явив себя во всей красе, впиваясь обезоруживающим взглядом прямо в глаза Такахико. Орин растерянно осмотрелась по сторонам, будто ища поддержки, но вокруг не нашлось ни души.

– Не говори, что ты не знаешь, кто я! Искалечу же!

– Каждую нашу встречу я слышу только обещания, – перебил юноша, хитро осклабившись.

– Дай пройти! – потребовала девушка.

– Не дам, – был ответ.

Орин злобно заскрежетала зубами, перехватила боккэн, выставила его перед собой, сжала рукоятку двумя руками. По ее неуверенным движениям Сато мог прочитать, что девчушка не расположена к противостоянию. Ухмылка на его лице приобрела более похабные оттенки, он буквально наслаждался ситуацией. Выставив левую ногу вперед, Такахико выжидала удобный момент для атаки, противник терпеливо ждал.

«Он безоружен… – метался в голове Орин вихрь мыслей. - Но тогда почему так уверен в себе? Как вообще с ним сражаться с таким-то внешним видом?! Ужасно отвлекает! Первый раз мне хочется бросить все и убежать!»

Такахико прогнала прочь дурацкие мысли, вся напружинилась и уверенно взяла с места, воздев боккэн над головой Сато. Ее скорость атаки и движений восхитила, но рыжий играючи и изящно увернулся в пируэте и, отскочив в сторону, пропустил воительницу вперед. Девушка крутанулась на правой ноге, ударила в быстром вольте из-за левого плеча, навалившись на меч всем весом, но атака по-прежнему не дала никаких результатов. С какой бы скоростью и силой она не кидалась на противника – тот словно насмехался над ней, отскакивая и уворачиваясь подобно акробату в цирке. Это паясничество в итоге измотало, и бестолковая беготня прекратилась.

Обнаружив безрезультатность своих столь энергозатратных выпадов, Орин воспылала злостью, но тут же постаралась успокоиться, замерла, восстанавливая сбившееся дыхание.

«Увернулся от всех моих атак?! Да кто он такой?!»

Сато нагло изучал воительницу взглядом, и ей на мгновенье показалось, что на ней также отсутствует одежда. Краска с новой силой прилила к ее лицу.

– Ты вроде хотела уйти, а путь тем временем давно свободен, – уведомил Хисимура. – Неужели не можешь на меня наглядеться?

Орин скрипнула зубами, сдвинула брови, обхватила боккэн двумя руками, зафиксировала меч над головой. Ее дыхание восстановилось, в отличие от внутреннего взбудораженного состояния.

– Оу, – смутился юноша, – знаешь Дзёдан? Я думал в женском додзё не практикуют эту стойку.

Не в силах больше выносить комментариев Хисимуры, она рванула напролом, меч обрушился на рыжую голову подобно каре небесной. До ушей донесся треск. Лицо Орин исказил испуг, удивление и восхищение одновременно. Дзёдан ничуть не устрашил Сато. Он остановил движение боккэна одной рукой. Хотя боль разрядом прокатилась от кончиков пальцев до локтя – юноша не посмел подать вида, а его ухмылка обернулась хитрым оскалом, взгляд завладел глазами разгоряченной соперницы. Такахико хотела было отвести взор, но почему-то оказалась не в силах сопротивляться притяжению этих проникновенных глаз.