Концерт Патриции Каас 3. Далеко от Москвы. Город Солнечный

Потом он взял ее руку и поцеловал, и Тоня совершенно отчетливо ощутила его губы. Ей захотелось забраться с ногами на диван и она сбросила туфли и подняла ноги, поджала их поудобнее. Затем у нее ужасно зачесалась коленка и она ее почесала.

На диване было так уютно, Толя держал ее за руку и делать ничего не хотелось. Нет, ей захотелось взять со стола книгу и открыть почему-то на сто двадцать восьмой странице – она встала, взяла книгу и стала листать.

Но читать не хотелось и она, даже не посмотрев на страницу, отложила книгу в сторону. Ремешок часов вдруг стал тесным и Тоня расстегнула ремешок и часы вдруг куда-то делись – только что были и вдруг их не стало.

Тоня резко вскочила и тут вошел Толя с ее часами в руке.

– Это … это как? Как ты это сделал?

– Посмотри текст в книге – сверху сто двадцать восьмой страницы. «Еще сложнее работать с пропорциональными шрифтами при подготовке таблиц. Необходимо добиться, чтобы не только колонки начинались в нужном месте таблицы, но и чтобы цифры в этих колонках также были выровнены.» Что за книга?

– Да это Гриша читает про компьютеры. Все правильно, там так и написано.

– Что ты чувствовала?

– Ты гладил меня по щеке, брал меня за руку, целовал руку. Это было так реально, что я открывала глаза – но тебя не было. Потом мне захотелось подобрать ноги, потом зачесалась коленка, потом надо было взять книгу, открыть, но не читать. И потом часы – я только расстегнула ремешок, а часы исчезли. Как это, Толя?

– Вот этого я сам пока не понимаю – как это я предметы … телетранспортирую. А все остальное я тебе внушал.

– Но я так явственно ощущала твои руки… Неужели это возможно?

– Думаю, так явственно получилось потому, что ты на меня настроена. Как радиоприемник.

– Ты мысленно установил контакт со мной и я почувствовала твою руку … А если я так попробую – ты почувствуешь? Давай попробуем?

– Вряд ли. Давай. Я тоже буду думать о тебе.

Свиридов вышел. Тоня сосредоточилась и попробовала представить себе, что она берет его руку и прикладывает к своему лицу, прижимает ее и гладит. Она поднесла руку к своему лицу. Ей даже на миг показалось, что она чувствует его руку, но это было не так и она сделала движение, будто щиплет эту несуществующую руку.

Вошел Свиридов.

– У меня не получается.

– Неправда, получается. Я чувствовал, что ты хочешь приложить мою руку к своему лицу, к щеке. Я ощущал твою руку, правда, очень слабо. А потом ты зачем-то захотела ущипнуть меня! Так?

– Точно! Но я тебя не чувствовала.

– Это же страшно интересно! Значит, какие-то основы у тебя есть, надо только попробовать развить их. Потренироваться. Помнишь, ведь тогда я тебя «услышал» – когда тебя пытались захватить …

– Давай попробуем еще. Попробуй еще что-нибудь со мной сделать.

Свиридов вновь вышел, а Тоня вытянулась на диване. И почти мгновенно раздался ее смех.

– Толя, не надо! Толя, мне щекотно! Толя, что ты делаешь!

Его рука щекотала ей подошву ноги, она попыталась отбиться, стала дергать ногами, но одна его рука ухватила ее за лодыжку, а другая прошлась по подошве.

– Ну, Толенька, ну, пожалуйста!

Ее ногу отпустили и в комнату вошел Свиридов.

– Изверг ты … Совсем защекотал. Но как ты мог держать мою ногу, если тебя здесь не было?

– Сам не знаю. Но сил пришлось приложить немало …

Тут произошло совсем непонятное. Тоня видела его перед собой, видела его руки – и одновременно чувствовала, как он взял ее за руки и помог встать с дивана.

– Ну и тяжела же ты! – сказал Свиридов. – Реально, а не мысленно поднять тебя куда легче!

– Толенька, я ничего не понимаю … – растерянно сказала Тоня.

И она почувствовала, как его пальцы осторожно кладут ей в нагрудный карман кофточки бумажку. Тоня опустила глаза – в кармане лежала сложенная записка, но ведь он даже не протянул к ней руки! Она развернула бумажку – и на ее глазах на чистой бумаге стали появляться слова «Милая Тонечка, я так тебя люблю!»

Она подняла глаза – на лбу Свиридова собирались крупные капли пота.

– Это не так просто делать …

СМЕРТЬ НЕФЕДОВА

– Здравия желаю, товарищи генералы!

– Здравствуй, Свиридов. Доложи обстановку.

– Идет плановая подготовка к вводу в строй установок с литерами 100А, 100Б и 100В. Производятся монтажные работы, продолжается комплектация оборудования. Техническая документация по блокам 100А и 100Б подготовлена, производится тренировка персонала.

– А что это за установки? – проявил интерес генерал Нефедов.

– А это Свиридов реконструирует комплексную установку с базовыми излучателями. Но вас, Сергей Юрьевич, интересует заключенный Шипук, не так ли?

– Да, Николай Константинович, я бы хотел допросить Шипука.

– Полковник Свиридов, мы можем увидеть заключенного?

– Так точно, товарищ генерал-полковник. Прикажете доставить?

– Я думаю, лучше навестить его там, где он содержится. Не так ли, Сергей Юрьевич? Заодно посмотрим, как содержатся заключенные.

– Согласен.

В микроавтобус вместе со Свиридовым, Сторнасом и Нефедовым втиснулись еще четверо массивных офицеров – двое сопровождали Сторнаса, а двое – Нефедова. За рулем машины сидел капитан Воложанин, а рядом с ним подвижной и веселый старший лейтенант Рыбачков.

Только когда машина остановилась на расчищенной площадке у дверей здания генерал Нефедов узнал его.

– Что за черт? Вы что, в здании интерната заключенных держите?

– Никак нет, товарищ генерал. Интернат отсюда переведен. Теперь тут местная тюрьма – другого подходящего здания не нашлось. Прошу.

За дверью оказался пост охраны – автоматчики, решетчатая запертая дверь. Свиридов в журнале поименно записал всех приехавших и после этого они прошли в коридор. За Свиридовым последовал один Рыбачков.

– Где же камеры? Кто тут еще содержится? – спросил генерал Нефедов, оглядывая длинный пустынный коридор.

– Камеры дальше, за поворотом, товарищ генерал. Кроме бывшего начальника охраны Шипука тут сидят еще несколько мелких уголовников.

За поворотом открылся длинный и не менее пустынный коридор, но вдали уже просматривались проемы в стенах.

– Товарищ генерал-полковник! Считаю присутствие сопровождающих при допросе Шипука излишним.

– Согласен, полковник. Прошу остаться.

Рыбачков пригласил сопровождающих в нишу в стене – там стоял стол, стулья, на стене висел телефонный аппарат.

Генералы и Свиридов пошли дальше и свернули за угол, а потом повернули в просторную пустую нишу.

– Полковник Свиридов, оставьте нас одних.

– Слушаюсь, товарищ генерал-полковник.

Свиридов вышел из ниши и остановился за углом. Голоса отсюда были слышны, но слов разобрать было нельзя и Свиридов вошел в сознание Нефедова и через него присутствовал при разговоре.

Сторнас начал с простых вещей, но потом все больше и больше затрагивал то, о чем Нефедов вспоминать не хотел, и о чем – по мнению Нефедова – Сторнас знать не мог.

Свиридов следил за разговором невнимательно – содержание разговора его интересовало мало, а основное внимание уделил исследованию информации в памяти Нефедова. Да, там было много интересного.

Ну, что же – Сторнас довел Нефедова до нужной кондиции и тот готов выхватить оружие.

Свиридов с пистолетом наизготовку продвинулся из-за угла, и вовремя – Нефедов не очень ловко вытаскивал из заднего кармана брюк черный «Вальтер», направляя его ствол на Сторнаса …

Три выстрела прозвучали почти слитно. Первая пуля выбила кисть руки Нефедова вместе с пистолетом, вторая вошла ему в грудь, а третья – в голову.

Свиридов подошел – контрольный выстрел не требовался.

– Пошли, Свиридов. Ты узнал все, что было нужно?

– Так точно, Владимир Альбертович. Очень много любопытного.

Они вышли из ниши и пошли назад. Там, где они оставили сопровождающих, тоже все было в порядке – двое сопровождающих Нефедова лежали оглушенные.

– Старший лейтенант Рыбачков!

– Слушаю, командир!

– Сопроводите генерала и его офицеров в машину и отвезите в центр связи. Отвечаете за безопасность генерала.

– Есть сопроводить, отвезти в центр связи и обеспечить безопасность.

– Выполняйте. Владимир Альбертович, прошу вас, я скоро туда прибуду.

У выхода из здания уже не было охраны и один капитан Воложанин ждал его у двери.

– Всех людей вывели из здания? Проверено?

– Поименно, командир. Внутри здания остались заключенные уголовники, Шипук, Белков и Ишханов. Больше никого. У здания последняя машина. Охрана отведена в казарму.

– Поехали на пункт связи.

Машина отъехала от стелящегося по земле унылого серого здания метров на сто – по крайней мере, это было уже за огораживающей здание когда-то колючей проволокой.

Несколько выкрашенных белой краской машин слабо выделялись даже вблизи – в микроавтобусе сидел генерал Сторнас, от закрытого фургона в снег уходил белый кабель и ярко-красные телефонные провода.

Свиридов забрался в фургон.

– У меня все готово, командир! – старший лейтенант Колесов, которому высота фургона была явно маловата, снял наушники.

– Прозвонил все телефоны?

– Так точно, командир. Никого нет. Микрофоны дают звук только у камер, как обычно.

– Запись беседы генералов?

– Вот. – Колесов передал Свиридову кассету. – Запись была прекращена после выстрелов, как вы сказали.

– Готовься к подрыву.

Свиридов вышел из фургона, подошел к машине Сторнаса. Тот вышел из машины.

– Ну, что, Свиридов?

– Все готово к подрыву. Люди выведены. Какие будут приказания, Владимир Альбертович?

– Если все готово – тогда взрывай. Закрой эту страницу.

– Есть взрывать, товарищ генерал-полковник. – Свиридов козырнул, по уставному повернулся через левое плечо и зашагал к фургону, на ходу выключая диктофон.

– Готов?

– Готов, командир. Система к подрыву готова.

– Эта кнопка?

– Эта, командир.

– Тогда иди, подыши воздухом.

Колесов выбрался из фургона и прикрыл за собой дверь.

Свиридов смотрел на красную чуть выпуклую кнопку.

Потом положил на нее палец. И нажал ее.

И через неполную секунду несильно толкнуло фургон.

Свиридов вылез наружу – над тем местом, где до этого виднелась тоненькая полоска здания, клубился серый дым и оттуда донесся глубокий тяжелый вздох.

Все стояли и смотрели на облако, оно медленно оседало и таяло.

– Воложанин!

– Да, командир!

– Кабели смотать, все прибрать, уезжайте. Мы с генералом прогуляемся … на пепелище. Тщательный осмотр места взрыва приказываю провести через час.

– Есть, командир!

– Поехали, Владимир Альбертович, посмотрим?

– Поехали, Свиридов.

О недавнем присутствии здесь длинного приземистого здания напоминала только пыль и несколько вогнутая равнина из обломков бетона с торчащей арматурой. Они объехали по снежной целине вокруг всего бывшего здания – картина была совершенно одинаковой.

– Там ничего не загорится? Электропитание отключено?

– Да, Владимир Альбертович. Мы все-таки нашли замаскированные аварийные выходы. Правда, в них стояли подрывные устройства. Но до подстанции добрались. На момент взрыва вся система электроснабжения была обесточена.

– Ну, что ж … Прими благодарность от имени руководства за образцовое выполнение спецзадания.

– Служу …

– И правильно … Как с документацией?

– Практически все готово. Но придется внести кое-какие изменения и дополнения в связи с новой информацией от Нефедова.

– Узнал что-нибудь интересное?

– Кое-что об этом объекте и о работах, которые здесь проводили. Поэтому кое-что еще надо прояснить …

– Учти, в Москве он почистил архивы и вряд ли там теперь можно что-нибудь найти. А по линии наркотиков?

– Практически ничего нового. Все те же фамилии, пара новых – так, по мелочи.

ТРИ ЖЕРТВЫ НЕФЕДОВА

– Вот вам, товарищи генералы, бумаги, а я с вашего, Владимир Альбертович, разрешения отлучусь часа на два. Привезу кое-что новенькое.

– Как, Николай Константинович, отпустим его? Пока почитаем, пока сочиним радиограмму, Галочка нас покормить сводит? Как, Галочка, покормите?

– Так неужели же нет, товарищ генерал-полковник!

Свиридов встретил Дину в коридоре.

– Дайяна, срочно к молчаливым старушкам! Посмотри, чтобы нам не мешали!

Они быстрыми шагами пронеслись по коридорам, за Свиридовым развевались полы белого халата и голову его закрывала белая шапочка.

– Здесь Евдокия Ивановна Пчелинцева …

В светлой комнате на кровати лежала худая женщина неопределенного возраста с отсутствующим взглядом выцветших глаз.

– История болезни. Что при поступлении?

– Этого нет в карточке. Никаких сведений о причинах заболевания. Амнезия. Мне выйти?

– Нет, останься.

Свиридов присел на кровать к женщине, тронул ее за руку. Та очень медленно перевела взгляд на него и так же медленно отвела глаза.

– Евдокия Ивановна! – позвал Свиридов, но женщина не реагировала на голос. Он положил руку на ее лоб и вошел в ее сознание. И отшатнулся.

– Что? Что случилось? – Дина внимательно наблюдала за ним.

Жестом успокоив ее Свиридов вновь положил руку и вновь настроился на информационное поле лежащей.

– Дуся, Дуся, Евдокия, – ласково и певуче позвал он, – Евдокеюшка моя, просыпайся!

Женщина подняла руки и стала протирать глаза, потом повернулась к Свиридову, поглядела на него.

– Кто тут? Вы кто? – она говорила с трудом, слова выходили какие-то нескладные.

– Евдокия Ивановна, тут врачи, вот Дина Егоровна. – Свиридов показал на Утечкину и женщина живо перевела взгляд туда. – А меня зовут Анатолий Иванович …

– Дина Егоровна … Анатолий Иванович … – послушно повторила женщина. – Мне можно встать? Простите, я не одета …

– Вставайте. Дина Егоровна вам поможет …

Свиридов отошел от кровати, а женщина с помощью Дины спустила ноги и встала на пол. Ноги ее слушались плохо, но она дошла до стола и опустилась в кресло.

– А почему я ничего не помню? Что со мной?

– Вы совсем ничего не помните? А как вас зовут, помните?

– Нет, не помню … Доктор сказал, Евдокия Ивановна я … Это я?

Женщина начала волноваться и Свиридов положил ей руку на лоб.

– Евдокия Ивановна, не надо волноваться. Все в порядке, все хорошо, вы спокойны. Вы спокойны, память к вам вернется. Память вернется постепенно. Сперва вы вспомните, как вас лечили здесь в больнице, вспомните врачей и сестер. Потом вы вспомните свое детство, своих родителей, вспомните, как вы учились в школе. А пока поспите. Спите. Спите.

Женщина закрыла глаза и расслабилась и Свиридов с помощью Дины положил ее на кровать.

– Она проспит часа два. Потом разбудите, дайте поесть. Успокаивайте, память будет возвращаться постепенно. Самое опасное – возвращение памяти о работе в лаборатории Сергея Юрьевича Нефедова. Только в этом случае использовать медикаментозные препараты, в остальных – не нужно.

– Вам удалось разблокировать ее память?

– Это было самым простым. Труднее было затормозить процесс ее «вспоминания». Давайте другую.

– Сталина Валентиновна Лабунец, состояние практически такое же.

И эта женщина не реагировала ни на голос, ни на прикосновение.

– Дайяна, вызови главврача.

Пока Дины не было Свиридов прошелся по информационному полю Сталины, снял торможение, успокоил вскочившую женщину и не без труда усадил ее на кровать – несмотря на ужасающую худобу она энергично вырывалась, но Свиридову удалось ее успокоить и усыпить.

Главный врач был чрезвычайно взволнован.

– Что случилось, Анатолий Иванович? Дина Егоровна была так взволнована …

– Так вот, милейший, ваши пациентки начинают оживать. К ним постепенно будет возвращаться память. Они будут нервничать – это естественно, успокаивайте их, но постарайтесь не пользоваться медикаментозными препаратами. В крайнем случае – физиотерапия. Кто там у нас следующий?

– Тургумбаева Тилен Рыскуловна. На вид самая молодая их троих.

– Давайте займемся ей. А вы смотрите, смотрите.

Все повторилось и в этой палате, за исключением того, что пожилая с виду миниатюрная женщина заговорила на непонятном языке – но Свиридов заговорил с ней на ее языке, а через несколько минут она уже стала вставлять русские слова…

Усыпив ее Свиридов вышел в коридор.

– У них сейчас успокаивающий гипнотический сон. Меня интересует их появление здесь – с чем их доставили, анамнез и так далее …

– Видите ли, Анатолий Иванович, эту группу больных нам доставили после какой-то аварии. Но не в научном центре, их привезли другие люди, которых я больше не видел. Но потом все первичные материалы забрали … Причем из той группы четверо уже умерли – трое женщин и мужчина.

– Причины смерти?

– У мужчины – половое истощение. Совершенно явные признаки. Как будто, пардон, он целыми сутками не слезал с женщин.

– Материалы вскрытия?

– Да, это можно найти. У женщин воспаление придатков и гипофиза с последующим полным параличом. Данные вскрытия тоже должны быть.

– Подготовьте мне все материалы. Наблюдайте за этими пациентками. Дина Егоровна, проводите меня.

– Что это было, полковник? – тихо по-английски спросила Дина, когда они вошли в ее кабинет.

– У них была заблокирована память. Грубо, наспех, по шарлатански. Их использовали при специальных исследованиях, использовали, как подопытных мышей или свинок … Видимо, те, кто уже умер, испытывали те же муки, что и эти женщины … К сожалению – или к счастью? – я не могу тебе дать даже на минутку почувствовать то, что они чувствовали постоянно. Помнишь поездку в бывший интернат? Так они оттуда. Они это чувствовали несколько лет. Вот когда они начнут вспоминать это, то будет не так просто избавить их от этого ужаса … Я пока даже представить себе не могу, как это сделать!

– Вы все сможете, полковник, сэр! Вы все сможете. У вас в руках – сила бога, вы посланник бога …

– Брось, Дайяна, какой я посланник бога! Я слабый человек …

– Я вижу, что вы чем-то сегодня сильно озабочены, огорчены, удручены … Вы – слабый человек, но вы посланник бога … Я говорю вполне серьезно. То, что вы сейчас сделали – это не гипноз, это много больше.

– Вот в этом ты права – это намного больше. Но это меня ничуть не успокаивает. Я много могу – но имею ли я право на это?

Дина подошла к Свиридову сзади, положила ладони ему на виски и стала легонько поглаживать.

– Полковник … Сэр, вы устали, у вас был трудный день … Доверьтесь богу, он направит и выведет вас на правильный путь, на верную дорогу. В ваших руках – судьбы людей, и вы вершите их волею господа. Ваше беспокойство так естественно – вас все время будут преследовать сомнения в правильности ваших решений, а ведь это решения, ниспосланные вам господом …

– Все это прекрасно, Дайяна, можно себя этим успокаивать – но кто дал мне право решать судьбу людей? С этими женщинами более или менее понятно – я, возможно, спас их от смерти. От скорой смерти, но не от смерти вообще. А какова будет их жизнь до этой смерти? Чем они порадуются? Как будут жить? Может быть, человечнее их умертвить? Смерть – величайшее благо … Отпускающее грехи не только тому, кто умирает, но и тем, кто так или иначе связан с ним? Скажешь – гордыня? Вопросы богу задаю?

– Я этого не знаю. Нет, скорее больная совесть очень доброго человека, ищущего путь к божественному совершенству. Никакой гордыни … Гордыня – это над богом, это спор с богом. Снимите бремя с души, исповедуйтесь, полковник, сэр …

– Ну, Дайяна, ты даешь!

– Да, конечно, я несколько размечталась … Но знали бы вы, как это облегчает душу, когда исповедуешься и получаешь отпущение грехов … Мне этого не хватает уже столько лет …

– Я приму у тебя исповедь … Прочту пару молитв по латыни …

– А я приду к вам на исповедь! И буду исповедоваться как у вас говорят на полном серьезе! Вы – можете принять и отпустить мои грехи, я знаю. Вам стало полегче?

– Спасибо, Дайяна. Все в порядке. Я завтра заеду посмотреть наших пациенток. До завтра. Кстати, почему я тебя не видел в бассейне?

– До свидания, полковник, сэр. – и она добавила на русском языке. – До свидания, Анатолий Иванович. А в бассейне я еще не была …

ПОЛИНА МАССИРУЕТ СВИРИДОВА

Полина с Мальчиком вышли в приемную из кабинета Шабалдина навстречу Свиридову.

– Пошли, дядя Толя. – Мальчик взял Свиридова за руку и повел в кабинет.

– Товарищ командующий! – встала из-за своего стола Суковицина, – Генерал Сторнас просил сообщить, когда вы приедете.

– Ну и сообщи ему, что дядя Толя будет через пятнадцать минут, – ответил Суковициной Мальчик и повел Свиридова в комнату отдыха.

– Он освободится через пятнадцать минут, – подтвердила Полина, проходя за ними и закрывая дверь.

– Давай, раздевайся. Давай, давай – до пояса и ложись.

Полина стала помогать ему раздеваться.

– И чего удумали? – Свиридов послушно раздевался и мысленно пытался понять, что происходит, но мысли путались. Полина подвела его к дивану и уложила лицом вниз.

– Расслабься, я тебя помассирую.

Она уселась на него верхом и ее мягкие теплые руки коснулись его шеи. Стало тепло, хорошо, спокойно. Мальчик закатился куда-то в угол, уютно устроился там, но Свиридов чувствовал его присутствие.

– Спокойно, спокойно … Тебе тепло и хорошо … Все мышцы расслаблены … Дина массировала тебя немножко не так … постеснялась, наверное …

– Откуда знаешь? – как-то лениво спросил Свиридов.

– Олежка узнал. И вообще – лежал бы ты тихо и не думал бы ни о чем. Олежка – он многое может … А ты прав, Толя, ты прав … Тебе не в чем себя упрекнуть … Ты поступил правильно … И с этими бедными женщинами ты поступил правильно …

– Мальчик и это узнал …

– Ты не должен этого бояться – Олежка и я никогда не вмешаемся, если это не будет угрожать тебе … или кому-то из наших близких … Просто сейчас тебе нужно снять это напряжение …

Мягкие руки Полины, так ласково обрабатывающие его шею, переместились на позвоночник и превратились в твердые безжалостные крючки – Свиридов застонал.

– Терпи, терпи! – Полина сжала его коленями и еще сильнее прошлась вдоль позвоночника. – Это тебе не эротический массаж, который делает тебе твоя жена! Тут тебе не пляж …

И мягкими движениями прошлась по мышцам спины, по плечам.

– Ну, Полина, ты изверг … Милый такой изверг … Ты своего Семена Гавриловича тоже так истязаешь?

– С моим Семеном Гавриловичем мы сами разберемся … А тебя только драть и драть … Как ты? Полегче стало?

– Если ты с меня слезешь – еще легче станет … килограмм на шестьдесят …

– Ах, ехидна! Ладно, одевайся, – Полина слезла на пол.

Свиридов поднялся, расправил плечи.

– Неплохо ты меня отодрала, ей-ей …

– Главное – не сомневайся, мы тебя всегда поддержим … всегда поможем, – Полина разминала уставшие пальцы. – И не волнуйся, что Олежек иногда знает, что у тебя на душе … и я знаю …

– Спасибо, Полина. Я всегда чувствовал твою молчаливую поддержку и очень ценю это. Спасибо тебе. И тебе спасибо, несносный ребенок – где ты там?

– Несносный, несносный … да я же ангел по сравнению с вами всеми! Взрослые называется! Кстати учти, что твой прелестный Дерендяев катит баллон на Брызгу.

– И ты туда же!

– Вот только ваших идиотских игр мне нехватало… Как вы все мне надоели… Пойду к Даше и к мальчикам – с ними куда как интереснее. Приходи к нам – там так хорошо, там – добро…

– Спасибо. – Свиридов крепко пожал руку Мальчику.

В кабинете его уже ждали генералы Сторнас и Ефремов и майор Брызга.

– Привет, Анатолий Иванович. Ну и устроил ты им памятник – такое приличное бетонное надгробие … – поздоровался Брызга. – Документы осмотра подготовлены.

Свиридов мельком просмотрел поданные ему листы.

– Что нового, Свиридов? Чем порадуешь?

– Особенно радовать нечем, Владимир Альбертович. Кое-какие сведения о работах Нефедова вырисовываются. Ну, для начала … Он тут пробовал электромагнитное воздействие на человека с целью замены некоторых психотропных средств типа первитина. Кое-что у них получалось. Опыты проводили на людях, трое из них живы и я с ними сейчас общался.

– И что они рассказывают?

– Они ничего не рассказывают, им заблокировали память. И с весьма тяжелыми последствиями. Но они еще заговорят, а рассказать им есть что. Где-то там внизу остался личный сейф Нефедова с несколькими упаковками первитина и рицина.

– А это-то ему зачем?

– Я вам потом напишу, кого он убрал без всяких следов. Им удалось найти спектр колебаний, вызывающий эффект, похожий на прием первитина – у женщин половое возбуждение возникало довольно быстро, минут через пятнадцать-двадцать, а у мужчин – через пять-шесть часов.

– И что же они делали? Как испытывали? Неужели …

– Вот вам и неужели. Одна пара продержалась около трех часов, за это время мужчина совершил пятьдесят три акта и умер от остановки сердца. Женщина осталась жива и была использована для дальнейших экспериментов … Она пережила четверых партнеров и осталась жива … Всего там непосредственно погибли шестеро мужчин и три женщины, один мужчина и две женщины умерли потом, а три женщины еще живы. В том числе одна девушка, с которой полового акта не совершали, хотя и подвергали воздействию излучения.

– В каком состоянии они сейчас? Что можно для них сделать?

– Сейчас они в мягком гипнотическом сне. Затем к ним постепенно будет возвращаться память … а там посмотрим. Добром и лаской им можно помочь, чем еще больше … Там с ними Дайяна …

– Зачем Нефедов поместил туда детей?

– Он толком не знал, что они из себя представляют – утечка информации об Олеге Ерлыкине была минимальной. Но идеолог всех этих магнитных исследований, психофизиолог Карпенцежевский, строил на этом целые теории … Он был инициатором …

– Сотрудник спецлаборатории комитета Карпенцежевский умер в Москве от сердечного приступа три дня назад.

– Да, его ликвидировал Нефедов. Из тех специалистов, кто работал здесь тогда с Нефедовым, в живых уже нет никого. Я добавлю часть этих сведений в приложения к основному документу. Вы посмотрели его, Владимир Альбертович?

– Да. Все нормально. Печатай. Майор подготовил свою часть.

– Разрешите, товарищ генерал?

– Да, конечно.

– Мы с помощью Гантмана составили целую сетку по результатам командировок Хохолева, Незаметдинова, его жены, Нигматулина, Фехретдинова, Халилова и его жены, Шакирова, обоих сестер Особенковых, Руслана Берая, Зураба Юнусова и Шистер. И теперь анализируем, кто вступает в контакт с теми, кто стал ездить в эти точки сейчас. Вот, я привез списки. Есть фамилии, совпадающие с нашими списками.

– Проверяют и ищут потерянные связи?

– Еще как ищут!

– Отдай все прокуратуре. И все материалы отдай – один экземпляр оставь. Я в эти игры больше не играю. Хватит, сколько времени ушло на этих деляг – мне своим делом заниматься нужно. Я не прав, Владимир Альбертович?

– Не во всем, но прав, Свиридов, прав. Исполняйте приказ полковника, майор, передавайте все представителю прокуратуры. И задержанных тоже. Особое внимание операции прикрытия, и тут главное – Шистер. Надо постараться, чтобы ни у кого извне не появились подозрения насчет нее.

– Есть, товарищ генерал.

– Что там против тебя Дерендяев затевает, Назар?

– Да вроде ничего. Тихо все.

– Если я здесь узнаю, что Дерендяев что-то против тебя затевает, и узнаю от источника, который ни с тобой, ни с Дерендяевым никаких связей не имел и не имеет, с обоими не знаком, и которому вы оба … в общем, не нужны – то что это может значить?

– Это может значить, Свиридов, что с Дерендяевым нужно решать. И кардинально.

– Хорошо, Владимир Альбертович. Назар, передай материал на Дерендяева представителю генпрокуратуры Владимирскому, а я по своим каналам пущу информацию о посылках с золотом, которые отсюда пересылал Дерендяев и Клюзнер, который Дерендяева же и приехал проверять. С датами, адресами, получателями.

– Как Чибрыкин? Срабатываетесь?

– Посмотрим. Первое впечатление нормальное. Пусть работает. Что еще, Владимир Альбертович?

– Устал? Понятно. Кратенькое резюме и иди отдыхай. Итак, случайно зацепив преступную группировку горотделу удалось выйти на организованную группу преступников, включающую не только уголовный элемент, но и сотрудников правоохранительных органов и спецслужб Комитета. Проведенными действиями горотдела совместно с привлеченными войсковыми подразделениями в короткий срок удалось практически полностью выявить и задержать членов преступной группы. Следственные действия после задержания, проведенные сотрудниками горотдела, дали богатейший материал для дальнейших мероприятий по ликвидации сети преступных группировок, но это уже выходит за рамки обязанностей и возможностей горотдела. Было установлено участие в действиях преступной группировки в ЗАТО «Солнечный» сотрудников комитета Беляся, Шипука, Лахтикова и Нефедова. Лахтиков, завербованный в свое время Нефедовым, застрелился. Показания Беляся и Шипука имеются и полностью уличают Нефедова как одного из руководителей преступной группы. Преступные действия Нефедова подтверждаются свидетельскими показаниями Белкова и Ишханова. Белясь погиб во время этапирования в Москву. Для этапирования в Москву Шипука прибыл Нефедов и отправился на допрос в следственный изолятор научного центра. Для следственного изолятора использовали помещения неизвестного назначения, которые Нефедов узнал и где, как он сообщил, ранее под его руководством проводили засекреченные экспериментальные исследования. Никаких материалов об этих работах и о самом помещении в архивах центра нет, но Нефедов подтвердил, что помещения минированы и попытки проникновения на нижележащие этажи могут вызвать глобальный взрыв всего здания, и что система минирования ему известна. Через двадцать – двадцать пять минут после входа в здание, куда для допроса Шипука Нефедов пожелал пройти один, без посторонних, в сопровождении только приехавших с ним офицеров, раздался взрыв и здание было полностью разрушено. Последующий осмотр показал, что все помещения обрушились внутрь и под обломками железобетона оставшихся в живых нет. При этом погибли Нефедов со своими сопровождавшими, арестованные Шипук, Белков, Ишханов и члены банды уголовников, задержанные за участие в попытке вооруженного захвата заложника на территории центра. Извлечение трупов погибших признано опасным, так как нет уверенности исключения дополнительных взрывов. К протоколу о случившемся приложены сведения о секретных и неизвестных ранее работах, проводимых Нефедовым во взорванном помещении, и ставшими известными из его сообщения. Рабочей версией взрыва являются сведения, содержащиеся в протоколах допросов Шипука, Беляся, Патеева, Белкова, Ишханова и боязнь Нефедова полного разоблачения этими свидетельствами. Учитывая, что никаких строительных и иных планов и чертежей здания в архивах центра нет, а Нефедов хорошо знал это здание и систему его минирования, представляется вероятным инициирование взрыва самим Нефедовым намеренно, хотя нельзя отбросить версию о взрыве по неосторожности … Все материалы по деятельности преступной группы переданы в генпрокуратуру, в Следственный комитет ФСБ и в заинтересованные ведомства. Вот, пожалуй, и все.

– Но, товарищ генерал, все это сделал полковник Свиридов!

– Да, майор. Все это сделал Свиридов. Но лучше об этом никому не знать. Когда будут раздавать синяки и шишки – его не забудут, уж ты не волнуйся. Старайся изо всех сил преуменьшать роль Свиридова в этом деле. И своих настрой на это. Понял?