Читать книгу: «Одно небо над нами», страница 2

Глава 5

Агата

Не знаю, откуда у мамы берутся силы. Она не спала всю ночь, но спустя несколько часов мы уже на подъезде к Геленджику. Непременно бы у неё поинтересовалась, откуда энергию черпает, однако её спокойная реакция меня волнует сильнее… Она как будто не расстроена вовсе.

Девочка с потока забеременела ещё на первом курсе (Ха-ха! Недалеко я сама ушла), так вот, говорили, её дома за волосы оттаскали, при том, что у неё всё по-человечески вышло. С парнем со школы встречалась, уже поженились… А мне Стёпа не светит.

От этих мыслей судорога сводит легкие, внутри печь начинает. Закрываю нижнюю часть лица руками, медленно воздух в себя тяну.

– Тошнит? – мама отвлекается от дороги, смотрит на меня, бегло оценивая состояние. – Остановить?

– Всё в порядке, мамуль, – дрожащими пальцами открываю сумочку, достаю оттуда леденцы мятные.

– Мне тоже дай, – протягивает ладонь, пальцами быстро передвигает, подгоняя. – Скоро приедем, как раз к заселению. Ляль, я посплю, потом пойдем гулять. В зоопарк уже завтра, – усмехается.

Я тоже думаю об этом. Какая из меня мать, когда я сама нет-нет, да иду в кино мультфильм посмотреть. Зоопарки люблю. В дельфинарии летом с моржом и дельфинами плавали. Вдруг я не справлюсь с ответственностью?

Перевожу взгляд на родительницу: она задумалась, хотя и контролирует ситуацию на трассе.

– О чем сейчас думаешь? – всегда друг у друга интересуемся, если кто-то один надолго уходит в себя.

– Вам со Стёпой надо поговорить. Обязательно, – размышляет вслух. – Не настаиваю, но думаю, так правильно будет, – добавляет. – Долго ты скрывать не сможешь. Он всё равно узнает, вопросы появятся. У меня бы так точно появились. Он не производил впечатления парня, которому будет всё равно на своего ребенка, – мама говорит спокойно, не давит, позволяет мне самой над этим подумать.

– А если он скажет сделать аборт? – самый пугающий расклад озвучиваю.

– Агат, запомни, – никто не может тебя заставить его сделать. Ни я, ни Степан. Жить тебе с этим решением. Если посчитаешь, что для тебя вариант оптимальный, – немного медлит и морщится. – Я пойму, но не советую.

– Ты такой вариант рассматривала? – сейчас я точно перестала питать иллюзии на тему своего появления.

– Нет, – отвечает не задумываясь. – Такой нет. Было страшно. Очень. Особенно бабушке твоей рассказывать, но она меня поддержала. Всю жизнь буду ей за это благодарна. Если бы не она… не знаю… в окно, может быть, вышла.

Говорит она спокойно, а у меня дрожь по телу проходит. Такие слова с ней абсолютно не вяжутся. Она у меня ого-го. В ней инфантильности нет.

– Она ведь тебя попрекала, – точно помню из детства, да и не только.

– Девочка моя, жизнь сложная штука. И люди тоже все сложные. Идеальных людей не бывает. Моя мама вот такая. Даже ругая, она нас любит. Хочет как лучше, но с эмоциями справиться ей тяжело. И претензии у неё не на тему тебя, она в целом о том, что я не смотрела куда лезла. Когда ты родилась, мы все были рады, ждали тебя очень сильно. Особенно я, – подытоживает с улыбкой на губах.

Впервые за долгое время мне хочется плакать от счастья: не всем так с родными везёт.

Смотрю на деревья, бегущие за окном. Просто гиганты. Растут на горе, искривленные, под наклоном, но держатся корнями за почву. Крепко. И я буду держаться.

Забываясь, достаю телефон, машинально пытаюсь зайти в социальную сеть. Не выходит. Только в этот момент вспоминаю: я же удалила учетную запись. С психу. На эмоциях. Чтоб он не писал – официальная версия. На деле же, чтоб не заходить каждые десять секунд и не умирать от осознания: он и не собирается мне писать.

Глава 6

Агата

Видели когда–нибудь в зоопарках медведей, танцующих под «цыганочку»? А я да, благодаря маме. Впервые – очень давно. Не знаю, откуда ей стало известно, что в сафари-парке содержатся медведи, отслужившие много лет в цирке. Стоит включить им музыку, тут же поднимаются на задние лапы и приседают в танце. Зрелище максимально впечатляющее. Сегодня особенно: мимо проходила взрослая пара, женщина так воодушевилась происходящим, что начала подпевать. Звери от души оценили. Толпа вокруг собралась, всем интересно. Мама обнимает меня со спины. С детства она могла подарить мне чудо. До сих пор может. Разве нет? Я впервые за несколько недель отвлеклась от своих темных, угнетающих мыслей. Появилась вера в себя и возможность на счастье.

Стыдно, правда, перед ней всё равно. В каждой шутке есть доля правды. Мучают угрызения совести, ей бы реально своей личной жизнью заняться. Раньше я по дурости ей в этом мешала. Очень жалею. Мне хотелось, чтобы мама была только моей.

– На канатную хочешь? – интересуется мама, когда обход территории парка почти завершен.

Качаю головой. Устала и кушать хочу. Непривычно постоянно недостаток энергии чувствовать, у меня проблем с этим не было раньше. Ещё и погода. Позавчера было жутко холодно – сегодня в легкой, расстёгнутой куртке не продохнуть.

– Вот и прекрасно. Поехали, перекусим, пока я корм у обезьян отбирать не начала, – горестно мама вздыхает, шутит.

Не могу поверить, что она так легко отнеслась к новости. Как такое возможно? Может ещё не осознала?

Поднимаю голову к небу. Над нами оно ясное, насыщенно голубое, со стороны моря серая, даже черная, туча ползет. Ой-ой. Всё, как с моим настроением. Резкие перепады – норма для беременних?

Постоянно проверяю свой телефон. Ни звоночка. Даже сообщение не прислал. Заблокировала его везде, только звонки на телефон и сообщения остались, но Стёпе это не надо. У него Оля любимая есть. Они снова вместе. Любят друг друга.

Живота своего касаюсь. Внутри меня целая вселенная. Новая жизнь.

Можно легко им всё испортить. Оля его не простит. Но мне такое не нужно. От мыслей, что ОН может меня возненавидеть, становится тошно.

Зачем, такому как он, да ещё и в двадцать лет ребенок от девушки, которую он не любит. С ней он был бы счастлив ребенком обзавестись… От этой мысли скручивает внутренности, кости ломает.

– Мидии хочу, сил моих нет, в сливочном соусе. – Умом понимаю, мама старается меня отвлечь, а я ей в этом не помогаю, нисколечко.

– А мне можно морепродукты? – в сети столько информации, она разная абсолютно! Чему верить не знаю. Навредить малышу очень страшно.

Мне всё страшно: и навредить ему, и рожать тоже страшно, и отцу ребенка рассказать.

– Причин, чтобы нет, я не вижу. Разве приготовят некачественно, – на секунду задумывается. – Мы поедем в хорошее место, думаю, можно. Хочешь, я первая, а ты спустя два часа, – говорит легко, подмигивает, я глаза округляю. За неё тоже ведь страшно! Ну и шутки.

Уговариваю её поужинать в ресторане при отеле. Первый раз за последнее время двигалась так много, с непривычки ноги гудят. Хочется, чтоб сил совсем не осталось, чтоб не проверять телефон так часто. Может, нужно разблокировать и самой ему написать? Боязно услышать слова с просьбой жизнь нашего ребенка прервать.

Степа не общался с Олей несколько месяцев. Вернее, расстались они, когда он встретил её, целующуюся со своим бывшим одноклассником. Ссора была грандиозная. Терпение – не его добродетель. Я думала искренне, что это мой шанс. Первая не писала, не навязывалась. Он сам позвонил, предложил прогуляться вдвоем, и как-то так завертелось… За несколько месяцев сблизились сильнее, чем за несколько лет, будучи знакомыми до этого.

– Ляль, отомри, – мама касается моей руки, щекочет тыльную сторону ладони. – Из-за Стёпы переживаешь?

Неопределенно плечами передергиваю. Из-за всего я переживаю. Сказать – не сказать. Написать сообщение, позвонить или просто его разблокировать. А если сказать, то какая будет реакция? Я сама не планировала, а он и подавно. Просто хорошо было друг с другом, последствия же сносят всё подчистую, как девятый вал.

В свой день рождения я ещё девственницей была. На следующий год у меня уже ребенок будет, это так… стрёмно. Выйти замуж по залету неприятно, а родить от чужого парня – ещё хуже. Кто потом вспомнит, что они расставались? Никто! Не сомневаюсь в этом. Отчаяние захлестывает.

Он мне сразу понравился, с нашей первой встречи. И дело было не в его шикарной внешности. Обаяние врожденное и подача способны любую покорить.

– Может, ещё не поздно сделать… – выпаливаю то, что на языке вертится в эту секунду. Страшное слово произнести не выходит, оно в горле комком застревает. – Мам, я не знаю, вдруг я не справлюсь, – закрываю лицо руками. Боже, как же стыдно.

Мама откладывает столовые приборы, по звуку понимаю: вздыхает тяжело и протяжно. Ей со мной нелегко. Маленькие детки – маленькие бедки. Сейчас детка выросла, с ней и беды выросли.

– Послушай меня, – ждет, пока я подниму на неё глаза. – Это то, возможно, первое в твоей жизни решение, которое ты сама принять должна, в ином случае, если ты пожалеешь в дальнейшем, то будешь винить меня. При любом исходе, Агат. Если сделаешь аборт, а потом вы со Стёпой сойдетесь, – от слов мамы колет в груди, в такой исход я не верю. – Или в дальнейшем появятся проблемы с репродуктивной системой. А они могут, Агат, появиться, то ты будешь винить всех вокруг, и меня в том числе, – мама говорит тихо, уверенно, не сюсюкается со мной, как с ребенком. – Если же я уговорю тебя оставить малыша, то в моменты, когда все твои друзья будут гулять и веселиться, а ты дома – подгузники менять, или скажет кто-то, где-то, что-то… Знаешь, к кому претензии будут? Тоже ко мне. Тут нет правильного или неправильного решения, есть только твоё. Оптимально, конечно, ваше со Стёпой.

Знает она меня прекрасно. Принять решение самой – страшно. Инфантилизм так быстро не выветрить. До этого я себе разве что тетрадки сама покупала. От отчаяния биться головой об стол хочется. Нельзя. Внутри меня маленький.

Руки на коленях под столом лежат, ногти свои рассматриваю. Хотела перед новым годом нарастить – впервые. Теперь желание испарилось. Зачем если скоро маленький родится – неудобно.

– Сейчас будет аттракцион невиданной щедрости. Единичный случай. Дабы ты глупостей не наделала. Если вдруг твоё решение изменится, и ты поймёшь, что не готова мамой полноценно становиться, сообщаю: я готова воспитывать маленького как своего. Попрекать тебя этим не стану. Ему можем сообщать, можем не сообщать. Не принципиально, – мама теребит наручные часы. Нервничает. Ей тоже непросто. Эмоции резко начинают зашкаливать, ресурс сдержаться отсутствует. Слёзы из глаз брызгают.

Она спасает в любой ситуации.

Глава 7

Агата

Сегодня впервые за последние десять дней заставила себя посетить нашу балетную студию. Самый большой перерыв в тренировках в моей жизни, точнее с начала занятий. Девочки так радовались моему появлению, так крепко обнимали, что костяшки скрипели. Приятно.

Внутри, где-то под ложечкой холодеет. Успокаиваю себя, мол, это не навсегда. Беременность – не навсегда. Через несколько месяцев после родов, можно будет попробовать вернуться. Вопрос только в том, будет ли тело помнить плавные тексты танца. Годами в голове всё держалось: способствовали ежедневные, многочасовые тренировки.

Балет, как и спорт профессиональный, рука об руку с болью идут, постоянно преодолевать себя, свои страхи и физические возможности приходится.

Стоит единожды публике принять выступление восторженно – ты о всех сложностях забываешь.

Впервые, в тринадцать лет, я на себе ощутила всю радость успеха. Когда зритель тебя принимает, словно паришь над землей, рокот оваций оглушает, сознание плавится. Кланялась без конца и глупо улыбалась во все тридцать два, точнее двадцать восемь.

Прикрываю веки, появляется картинка: мама во втором ряду, глаза её счастьем светятся, а ещё гордость за меня в них плещется. Ей дорого обошлось моё увлечение балетом, она об этом не говорила, но и без того понятно, поэтому и успехам радовалась больше остальных.

Начала я заниматься не в пять-семь лет, как принято, а в девять, когда мы снова в Краснодар вернулись жить. Нагонять много пришлось. Частные уроки – удовольствие недешевое. Вдобавок море моих слез и каждодневные истерики.

Я грезила балетом с ранних лет, доставала маму постоянно, но у неё не было возможности на тот момент. Ни денег, ни времени. Как только переехали, она нашла балетную школу. И как-то уговорила их меня принять. Сейчас понимаю – чудо. В том возрасте я считала себя великолепной. Думала, что всё лебединое озеро от и до знаю, каждое движение. Да уж. На деле – даже полностью не видела его никогда. Но сила духа была, и вера в себя тоже.

То, что примой великих театров я не стану, было понятно всем и сразу. Грандиозных результатов не выдавала, врожденной фактурой не обладала, да и поздно начала опять же, что тут скажешь. Упорство мне помогло. В студии современного балета я на хорошем счету.

Была. Просто они ещё не в курсе происходящего.

С восьми лет я мечтала быть либо балериной, либо стоматологом. Приоритетнее – первое. Совмещать, естественно, не смогла. Единственное, мама попросила поступить на заочное. Не мед, но в жизни может и «эконом» пригодиться. Скорее всего, так и будет со временем…

Вдруг я располнею!?

Смотрю на себя в зеркало, висящее напротив. Пока что незаметно ничуть. Малыш совсем маленький. Через пару месяцев «аллонже» мне уже не поддастся. Сложно будет держать сзади ногу выпрямленной в колене, одна рука вверх поднята, вторая в сторону отведена. Птичкой себя ощущаю, смотрю, запоминаю, впитываю картинку. Вдруг поможет согреться в трудное время.

Мало кто верил, что я так смогу. Да, по сути, никто, кроме мамы. Пальцы в кровь, синяки по всему телу, суставы ноющие, но как итог – я смогла. Пусть и размах не такой, как хотелось. У нас даже лучше – душевней.

– Летаешь, – в тренировочный зал Алёна заглядывает. Моя хорошая знакомая. Коллега по труппе. – Мы тебя заждались, тростиночка.

Сколько мама выслушивала, да и сейчас продолжает от бабушки за мою худобу. Оказалось не зря. Весь я сейчас хотя бы пятьдесят килограммов, ничего бы не вышло.

Появление Алёнки меня раззадоривает. Начинаю делать «блинчики» – вращения с прыжком, с приземлением на полусогнутую в колене ногу (травм избежать помогает).

Подруга хохочет. Хрипло, сквозь смех считает количество оборотов.

– Раз блинчик. Два блинчик. Трииии… Агатка, ты как перышко.

Стараюсь. Продолжаю вращаться, в момент прыжка, удерживая третью позицию, колени и подъемы максимально вытянуты.

Когда начинаю дома дурачиться, мама насмешливо причитает, мол, зря на первом этаже квартиру не купили. В шутку. Соседи наши никогда не жаловались – у них по потолку сорок четыре килограмма скачут в припрыжку.

– Адамов тебе сообщил? Мы в конце месяца в Астану летим. К международному форуму экономическому приурочили чемпионат мира современного танца и чего-то там ещё, – машет рукой, мол, неважно. Личико куксит, словно самый кислый лимон пробует.

– Нет, я его ещё не видела. Когда приехала, пусто было везде. Списки участвующих озвучили?

– Ещё нет, но как без тебя мы? За последние пять лет было хоть одно международное, куда тебя не взяли? – обе знаем, что нет. Но и беременна я впервые. – Даже на баннере Светлячка потеснила.

Светлячок – это Света, несколько лет была, так сказать, примой местного разлива. Правда, последние несколько лет конкуренция стала жестче. Переживала она это тяжко. Новичков ненавидит.

А вдруг и для меня мукой обернется время – «без танца»? Постоянно думаю, что цена моей ошибки будет непомерной. Губительной.

Глава 8

Агата

– Гатик, я задерживаюсь – мосты стоят. Мёртво. Подождешь или такси? – мама говорит односложно: так происходит, когда полностью на дороге сосредоточена.

Очень долго она не хотела водить. Переживала по поводу своей невнимательности. Оказалось зря. За восемь лет она ни разу не выступала в качестве виновника при аварийных ситуациях. Притирали её саму от силы пару раз, повреждения незначительные.

В трубке раздается звонкий гул клаксона.

– Твою мать. Как же бесят меня тупые люди, – шепчет еле слышно. Хихикаю, слыша её вздох тяжелый. – Чего смешного, мелкая? От первого до второго моста мы сорок минут едем. Ползем. И всё из-за тупиц. Так что?

– Тебя подожду, – отзываюсь на такси ехать. – Всё равно мимо проезжать будешь.

– Вопрос только в том, когда это случится. Ладно, жди. Как себя чувствуешь? – добавляет поспешно, словно ругая себя, что сразу не спросила.

– Нормально, днем не мутило.

– Высоко не прыгай, а лучше вообще не скачи.

В свое время балет, впоследствии танцы, стали спасением. У меня появилась возможность энергию свою хоть где-то выплескивать.

Когда мы с бабушкой жили, я просто убивала её нервную систему своими вечными скачками, бегом, прыжками по дому. Как она ругалась, когда я шпагат осваивала… Причитала, что я ноги себе поломаю. Калекой останусь. Маме по вечерам высказывала регулярно. А она и так с работы убитая приходила.

Интересно, мой маленький такой же непоседливый будет или мне повезет?

Чувства противоречивые. Я и оставить его хочу, и жизнь свою менять – желания нет. Мне нравятся выступления, и подготовка к ним нравится. Спонтанно летать на отдых с мамой нравится. С подружками гулять тоже. Очень. Вся моя безмятежная, беспроблемная жизнь нравится! А внутри меня жизнь новая развивается. И я, кажется, уже люблю этого человечка. Нашего со Стёпой.

Внутри ныть начинает. Руку к груди прижимаю, растираю область сердца. Как же всё сложно.

Закончив тренировку, спускаюсь на первый этаж, смотрю себе под ноги. Непривычно много сил затратила. Состояние прибитое.

– Агат, – меня окликает парень из нашей труппы – Рома, стоит у основания лестницы. – Ты с нами в Лагонаки поедешь? На этих выходных. Будет весело. Обещаю, – задорно подмигивает. Он вообще очень классный, легкий и позитивный. – Мы домик забронировали. Двухэтажный. Почти все согласились. На тебя тоже рассчитываем?

Божечки. Все разы до этого я от коллектива не отбивалась. За исключением последнего. У Стёпы был большой интервал между соревнованиями, и мы смогли целые выходные провести вместе. Тогда, по своим подсчетам, я и залетела.

Кровь мигом к лицу приливает. Спохватываюсь, Рома же рядом, так и стоит, ждет ответа.

– Я у мамы спрошу, – пищу в ответ. Выходит совсем по-детски.

– Воу. Мама у тебя огонь. Давай позовем её с нами?! – мои глаза на лоб ползут от его предложения. – Агат, – Рома подходит и кладет руку мне на плечо. – Что-то мне подсказывает: ты Еленой Александровной прикрываешься. Решила от коллектива отбиться?

– А вот уговори меня? – предлагаю ему, смотря в глаза, подбородок вверх при этом задрав.

– Узнаю наш Рай, – Ромка смеется, затем резко подхватывает меня на руки, вместе с моей сумкой, которая на плече висит. Начинает кружить очень быстро. В первой половине года у нас была постановка со схожими элементами. Но сейчас-то мы в холле, народу полно. Все на нас пялятся. И Стёпа смотрит! Меня словно током ударяет. Сильнее сжимаю плечи друга, прошу, чтоб остановился. Умоляю его шёпотом. – Только когда согласишься на моё предложение, – кричит он в ответ.

Слишком громко, слышу его ответ не только я. На очередном обороте снова взгляд за Стёпу цепляется: стоит, плотно сжав челюсти. Улыбчивым его не назвать, но такая явная хмурость тоже ему не свойственна.

– Хорошо. Хорошо, я согласна, – как тут не согласиться, если таскать меня как минимум полчаса партнер точно способен. – Поеду с вами, – хочется, чтоб Стёпа услышал, на что я согласна, а то выходит неоднозначно.

Рома улыбается мне во все имеющиеся зубы. Подмигивает, тут же наклоняется и в щеку целует, впервые! Как же не вовремя он решил проявить милое расположение.

– Правильный выбор, райская девочка, – выглядит очень довольным собой. Поправляет ремешки сумки на моем плече.

Я жду, что он уйдет, но нет. Капец какой-то! После этого я точно не найду в себе сил на разговор со Степой.

Глава 9

Степан

Прыть, с которой Агата выбегает из здания спортивного центра меня удивляет. Знал о её прекрасной физической форме, но так – слишком резво. Однако это мелочи, главное – она в мою сторону не посмотрела. Только вскользь, пока её парень из труппы крутил, как только с ним разговор окончила, тут же к двери метнулась.

Удивляться особо нечему. После того, что она в квартире моей увидела, странно бы было ей гореть желанием пообщаться. От злости на себя, на Олю, да и на Агату, челюсть сводит судорогой.

Неужели так тяжело поговорить спокойно?

Выхожу вслед за ней на улицу, не обращая внимания на приятеля, который меня окликает. Тоже тут занимается, только самбо.

Центр, в котором находится студия балета Агаты – один из крупнейших в городе. Кого тут только нет: от гимнастов воздушных до метателей ядра.

Успеваю только спину её увидеть. На парковку как раз заезжает синий «GLC» её матери – Елены Александровны, Агата чуть ли не на ходу дверь открыть пытается, та естественно не поддается, разблокировка не успела сработать.

Надо же, как ей не хочется со мной общаться. Поразительно быстро всё изменилось – пару месяцев назад нам друг от друга отлипать не хотелось.

С ней всё удивительно вышло, для меня самого удивительно. Непривычно легко. С тринадцати лет и до знакомства с Агатой я был уверен, что всю жизнь проведу рядом со своей любимой девушкой – Олей. Даже в самые жёсткие моменты не представлял, мысли не допускал, что мне может кто-то другой понравиться, хоть на сотую долю так же сильно, как она. Зациклен на ней колоссально, надеюсь, что «был», а не есть. Не любовь – зависимость. По ощущениям – сходишь с ума каждый день. Любые, даже самые отдалённые темы сводятся к мыслям об одной единственной девушке. К семнадцати годам мы с ней всё обсудили, решили, знали сколько у нас будет детей и как мы их назовем.

Всё изменилось с окончанием школы. Олю захватил дух свободы. Захотелось ярких эмоций – отрыва, который я ей дать не мог. Времени свободного по клубам ходить у меня не было, желания, собственно, тоже. Единственный свободный вечер за неделю мне хотелось дома вдвоем провести, а ей на тусовке. Пока я в городе был, она терпела кое-как, стоило только уехать на сборы – Оля тут же оказывалась дома у кого-то из многочисленных друзей, да ещё и в откровенных нарядах.

Понимал, что она юная девочка, ничего в жизни не видела – интересно, но мне тошно становилось от мысли, что на мою малышку какие-то ушлепки слюни будут пускать, тем более когда я за тысячи километров. А ей приятно внимание! Сука, внимание левых мужиков приятно…

Вот и всё.

Сходились – расходились. Мучали друг друга. За несколько лет извели.

Продолжалось, пока я не понял, что адски устал. Уже было ровно на её истерики, слёзы, заверения. Лезть на стены от того, что она трется о кого-то полуголая, пьяная… не было сил. Устал.

Легко расставаться только на словах. Стоило заплаканной Олю увидеть – сердце сжималось, к ней рвалось. Без неё отвык, жизни своей не представлял. Только когда стал с Агатой ближе общаться, получилось отвлечься, даже можно сказать безболезненно прошло расставание.

Райс в общении такая же легкая, как и внешне. Смешливая, веселая, милая девушка. При этом очень домашняя, что удивительно, учитывая сферу её занятости. Творческие люди, любят внимание – я так думал. Ей же его хочется только в момент выступлений. В обычной жизни за балахонами не разобрать насколько она плавная и хрупкая, не говоря уж об остальном. Перед глазами мелькают картинки из тех двух совместно проведенных недель. Пиздец, не прощу себе если её про***бу.

Как же не вовремя Оля ко мне заявилась. Поплыл, как только слёзы в её глазах проступили. Все воспоминания о юности так или иначе с ней связаны.

Планировал принять душ и к Агате поехать. Соскучился за месяц безумно. А тут она любящая.

Крепко зажимаю переносицу. Сам не понял, как в машине оказался, ноги на автомате принесли.

Нафиг бы все эти отношения. Мозгодробилка сплошная. Можно быть одному, но хочется, чтоб Агата рядом была.

Надо отвлечься.

Завожу тачку и к Лёхе направляюсь. Он как раз тот пример, когда одному лучше. Стоит ему жениться – ад разверзается, даже в рабочих моментах. Как только разводится – дела в гору идут. Оба раза так было. Штампы в его паспорте только бабам – девушками их язык не повернется назвать – безбедное будущее организовали. В остальном – пользы ноль.

****

– Мелкий, здоров. Я уже отчаялся в попытках твоей аудиенции добиться. – Лёха, он же дядя, крепко руку мне пожимает, встречая на пороге своего кабинета.

– Я каждый день порывался, честное слово, – произношу с улыбкой, на чистоту. – У нас по жести пошло. На сборах парни в «Тайке» с девахой какой-то познакомились, перепехнулись группничком, а она несовершеннолетней оказалась, – рассказываю сейчас и смешно. Там такой экземпляр попался… Старше нас на вид. А в тот момент, когда на нас тренерский штаб в полном составе орал вместе с мужичками из федерации, нихрена не смешно было. Отжиматься несколько часов подряд и бегать по лесу десятки километров в экипировке полной, весело не было. – Телефоны у всех отобрали в наказание. Вам Жека должен был сообщить.

Лёха кивает.

– Мне Вова звонил, – говорит о моём отце. – Просил с тобой насчёт Оли поговорить, – хмурится, ему эта тема не близка. – Мама твоя очень уж породниться желает с Шаровыми. Они со Снежей уже давно всё решили, а ты тут выкрутасы устраиваешь, – откидывается назад в рабочем кресле, прикрывает глаза. Говорит с улыбкой, она выдаёт его отношение к планам моей матери.

Наши с Олей родители знакомы много лет, ещё с первого года «отношений». Мамы нашли общий язык сразу, летают отдыхать вместе, обсуждают при этом преимущественно нас. Строят планы на будущее.

Мама отца накрутила, чтоб он тоже «за» воссоединение был. По их словам, «токсичных» отношений не бывает, просто мы трудились над ними недостаточно. Понять, какого черта я в двадцать лет должен трудиться над тянущими меня вниз отношениями, не могу, тем более теперь, когда знаю, что может быть легко и приятно.

– Считай, что поговорил, – сажусь напротив родственника.

Он усмехается, глаза приоткрывает.

– Не пойму, чего они от тебя хотят. На меня можешь рассчитывать, – крутит в руках ручку, периодически постукивая ею по столу. – Когда будет та самая, необходимая, ты поймешь, Стёп. Заменять не советую. Чувствуешь, что не едет – толкать не стоит.

– Ты хоть раз чувствовал, ту самую? – Интересно. Реально. Не помню, чтоб он страдал хоть по одной из бывших жен. Уходить в запой от расстройства – не Лёхина тема.

– Было с одной, – говорит предельно серьёзно, на лбу складка залегла.

Смотрю с интересом, мол, ну и как? Что дальше было?

– Она взглядов моих не разделяла, – дядя всем своим видом дает понять, что не особо говорить на эту тему хочет.

– И ты не настоял? На тебя не похоже, – в рабочих моментах он прет на пролом, в делах семейных тоже на нём всё держится.

Они с папой оказались противоположностями.

– Так вышло. Очень жалею, мелкий. Учись лучше на моих ошибках.