Туманный Антакаль. Часть1. Свобода

Глава 4

Марс, увидев нас вместе на следующий день после нашего разговора, конечно, взбесился. Как же, его девушка с его другом! Два предателя.

Они с Донатом знатно подрались и дружба на этом закончилась. Алисия встала на сторону сына, посчитав меня предательницей, и обиделась на меня. Марс на девушке не женился, она потеряла ребёнка во время беременности.

Я протерпела удушающие отношения Доната год, после чего попыталась разорвать с ним. Это оказалось делом нелёгким. Донат не желал сдаваться. Он преследовал меня и уговаривал одуматься. Он ходил к моему отцу и просил моей руки. Несколько раз, не принимая отказа. Он умолял меня не бросать его и валялся в ногах. Это продолжалось год.

Год преследований, заваливаний меня цветами и подарками, записками, письмами, давлением через друзей, сестру, родителей, мольбами одуматься и обещаниями золотых гор и счастливой жизни. Я уже начала его опасаться. И не зря, потому что потом с его стороны пошли угрозы и вмешательства в мою жизнь, он не подпускал ко мне ни одного парня. Донат угрожал, что если я к нему не вернусь, он испортит мне жизнь. Что расскажет всем обо мне гадости и всё в таком духе.

Я понимала, что это от бессилия, и не верила, что он так сделает, но мне хотелось, чтобы он от меня отстал. Поэтому пришлось нажаловаться, чтобы ему вставили мозги на место. И наконец, Донат признал поражение. Но с тех пор не упускал случая при встрече проехаться на мой счёт, изводя меня издёвками и высмеивая. Бывший влюблённый превратился во врага.

Марс после нашего расставания сорвался с катушек, он и до этого был безбашенный, а с того времени словно искал смерти, влезая во все опасные ситуации, которые мог найти. Мы старались редко встречаться, эти встречи не приносили радости нам обоим. Мы игнорировали друг друга и не общались.

Последняя наша встреча и последний разговор состоялся на осеннем балу во дворце герцога. Марс был непривычно добродушно настроен для последнего времени, сам подошёл, завёл разговор, я вежливо, но холодно отвечала. Он пригласил на танец, в течение которого крепко прижимал меня к себе и молчал, уткнувшись мне в макушку, вздыхая запах. Я прислонила свою голову к его плечу. Мы оба поняли, что он простил меня. Я вздыхала знакомый до боли аромат. Нет, я не собиралась больше вступать с ним в отношения, но я могла признаться себе, что этот человек всегда будет в моём сердце и он мне дорог. Нас всегда будет что-то связывать. Наверное, нам надо было быть друзьями.

Марс предложил выйти на балкон, подышать свежим воздухом. Я пошла за ним. У нас состоялся взрослый, уже больше дружеский разговор людей, которые понимают, что их что-то связывает, но всё кончено. Мы оба признались, что сильно любили друг друга, как никого никогда не любили. Марс сказал, что хотел жениться на мне, я единственная девушка, с которой он видел будущее, сейчас у него его нет. Я сказала, что при всей моей любви, я бы никогда не вышла за него замуж, потому что в браке ищу доверия и уважения.

Марс поцеловал меня прощальным поцелуем. Это был головокружительный, самый сладкий и чудесный поцелуй в моей жизни. Я до сих пор помню ощущения от него. И иногда ночами те вспоминания и ощущения всплывают передо мной, звучит мелодия вальса цветов, которая играла в зале, я вижу лицо Марса и его грустную прощальную улыбку.

Меньше чем через месяц Марс погиб на защите. По свидетельствам его товарищей, он как обычно рвался на передовую и вёл себя как самоубийца.

Я не ходила на его похороны, предпочтя навестить его могилу через какое-то время, в одиночестве. Кроме того, что мне было плохо от известия о его смерти, я чувствовала себя виноватой, хотя умом и понимала, что моей вины в этом не больше, чем его. Но это чувство было иррационально, и я не могла посмотреть в глаза Алисии, боясь прочитать в её глазах тот же приговор, который вынесла себе сама.

Ушёл Марс, ушла моя любовь, а вот заноза в заднице под именем Донат Лерц осталась. И при каждой встрече меня пыталась уколоть побольнее. Не то, чтобы я смирилась, но приняла это за небольшую расплату за то, что начудила в своё время. Не надо было поддаваться эмоциям и связываться с Донатом. Сама виновата, самой и расхлебывать.

И, конечно, это одно не заставило бы меня покинуть город и семью. Хотя от тяжёлых воспоминаний уехать тоже хотелось. Ведь почти все места города были так или иначе связаны с Марсом.

Но жизнь идёт своим чередом, прошло уже четыре года после его смерти, боль и воспоминания приглушаются, расплываются и не причиняют ежедневных страданий. Я и так не связывала своё будущее с Марсом.

Только оказалось, тяжело жить, зная, что его больше нет вообще, нигде.

И никогда его не встретить.

Это было действительно странное ощущение, что мир продолжает существовать дальше без Марса Солвея. Ведь он занимал в нём очень много места.

А для меня одно из главных. Лишь когда человек умирает, ты понимаешь простую вещь, что когда любишь, то всё равно с кем и где бы он жил, только бы жил. Даже если ты думаешь, что никогда с ним не встретишься, мысль о том, что он где-то есть в этом мире, согревает. В моей же душе с того времени поселился холод.

Но кроме грустного прошлого и тяжёлых воспоминаний тем, что не давало двигаться дальше, была моя семья. Наверное, странные непростые отношения с Марсом заставили меня рано повзрослеть, а, может, я всегда была рассудительной, но так получилось, что в семье я была самой ответственной и здравомыслящей.

Нет, главой, конечно, был отец, но из-за его строгости и бескомпромиссности, все члены семьи предпочитали от него скрывать все свои проблемы и как можно реже к нему обращаться. А так как отец часто и подолгу бывал в командировках, разруливание всех внештатных ситуаций повисло на мне.

Мама всё время витала в облаках, в случае проблемы от неё было много эмоций и причитаний, но мало действий. Сестра Абигейл была старше меня на год, но по поведению, она словно застряла в подростковом возрасте. Капризы, эгоизм, нежелание ответственности и легкомысленность делали из очаровательной девушки иной раз несносного ребёнка. Только «хочу» и «дай». Но Абигейл хотя бы не создавала серьёзных проблем. Мне только приходилось сглаживать углы, когда она невольно кого-то обижала.

А вот младший брат Виль, неплохой по натуре парень, всё время попадал в какие-то неприятности. Причём как учудит, так потом и сам не может объяснить, что на него нашло. За школьные проделки ему сильно доставалось от отца. Потом как-то удалось мне самой решить вопрос, и с тех пор Виль повадился со своими проблемами ходить ко мне. Я ругалась, но ходила и выручала его и в академии, и когда он, связавшись с плохой компанией, попал в сыскной участок. В последнее время мне помогал Ник.

Вот недавно опять Виль чуть не остался без диплома. И каждый раз он обещал, что больше не повторится, он взялся за ум и всё в таком духе. А я каждый раз грозилась больше не решать за него проблемы и нажаловаться отцу.

Но всё продолжалось в том же духе. На меня навесили все проблемы. Я следила за домом. Вела дела отца в его отсутствие. Нанимала и увольняла слуг, увещевала сестру и мирила их с Ником, организовывала их помолвку. Выслушивала жалобы матери и боролась с их с Абигейл неуёмной жаждой ненужных покупок, переходящих в какую-то манию и приводящей к растратам. Решала проблемы Виля. И при этом работала.

И не чувствовала себя счастливой. Не чувствовала что живу. Ловила себя на мысли, что я тоже хочу право на безрассудство и свои ошибки, но в нашей семье эта прерогатива была за сестрой и братом.

Что и попыталась объяснить Нику.

– Я устала жить проблемами своей семьи. Я хочу свою жизнь, понимаешь? Ты, может, не поверишь, но я всегда мечтала путешествовать. И вообще, я в душе авантюристка.

Брови Ника поползли вверх.

– Ты? Авантюристка? Путешествовать?

Он недоверчиво хмыкнул, но тут же сделал серьёзное лицо.

– Насчёт семьи я понимаю, но, ты думаешь, семья тебя отпустит?

– Ник, я не собираюсь ни у кого спрашивать.

– Даже так, – протянул он. – А отец?

– Отец вряд ли меня отпустит. Я хочу уехать тайно, потом связаться с семьёй.

– Но тебе нужны деньги, где-то жить, работа… Куда ты едешь? Ты знаешь? У тебя уже есть место?

– Нет. У нас есть небольшой особняк в столице, но я на него не рассчитываю, так как вряд ли отец одобрит. Куда поехать я не знаю, ещё не решила, или в столицу или подальше, южнее. Деньги на первое время у меня есть, работу я найду. Я не боюсь работы, Ник. Я хочу свободы и жить собственной жизнью. Никто не будет знать где я, иначе они тут же переедут жить ко мне.

Ник хрипло рассмеялся. Я тоже улыбнулась, представив эту картину.

– И когда ты планируешь сбежать?

– На следующей неделе, Ник. У меня почти всё готово.

– А как же наша свадьба? Ты не останешься на свадьбу сестры?

– Я приеду на свадьбу.

– А подготовка? – кивнул он в сторону отложенного блокнота. – Зачем мы сейчас столько обсуждали?

– Я выяснила все вопросы, найду организаторов, передам все указания, они всё сделают.

– Я всё-таки думаю разумнее тебе дождаться свадьбы, потом уехать.

– Почему? Какая разница?

– Абигейл рассчитывает на тебя, ты её сестра.

– У неё есть мать. И в конце концов, это её свадьба! Она вполне может озаботиться организацией собственной свадьбы. Тем более она не работает в отличие от меня. Она слишком привыкла полагаться на других. После замужества она станет хозяйкой собственного дома. Вашего дома. Ей придётся устраивать собственные приемы и торжества. Она и для этого меня пригласит? Знаешь, мне кажется, что всем пора немного повзрослеть. А я займусь своей жизнью. А то так и до моей свадьбы не дойдёт.

– Абигейл будет в гневе, – усмехнулся Ник.

– А мне бы хотелось понимания, – покачала я головой.

Хотя о чём я. Его от сестры я не получила даже после смерти Марса.

Она охала и ахала и даже плакала, когда узнала о его гибели. Но она скорбела по Марсу. А мне она не сочувствовала.

Она нивелировала значимость наших отношений, ну встречались когда-то и встречались. Давно же расстались и всё время то сходились то расходились. Ничего серьёзного, он же изменял, значит, я для него ничего не значила, и он не любил меня. Она говорила общий взгляд со стороны на наши отношения, но ведь Абигейл была не чужим человеком со стороны, она была моей сестрой, и видела, как всё было между нами. Но она завидовала нашим отношениям с самого начала. Марс был звездой, а Абигейл всегда считала, что лучшее должно принадлежать ей. И даже то, как я страдала в этих отношениях, не могло её убедить, что если Марс популярен – не значит, что он лучший.

Она радовалась, когда мы расставались, несмотря на мои слёзы и приступы апатии и меланхолии. Вместо того чтобы утешить и поддержать меня, она с упоением рассказывала с кем его видели и с кем он проводит ночи, словно ей доставляло удовольствие ковырять мои раны. Когда мы сходились, и я летала счастливая и окрылённая, Аби дулась и говорила про Марса всякие гадости, увещевала меня не идти у него на поводу и взывала к моей гордости.

Зато я помню, с какой радостью она побежала с ним на встречу в очередное наше расставание. Они где-то пересеклись, он пригласил её на вечеринку, которую устраивал. Она собиралась как на свидание, а пришла злая и надутая, потому что Марс расспрашивал обо мне и парне, с которым увидел меня накануне.

Это был сын коллеги отца из другого города, приехавшие к нам в гости, и я показывала ему город. Красивый высокий незнакомый парень рядом со мной сразу вызвал ревность и вопросы у Марса. Мне бы злиться на Марса, что он использовал мою сестру для добычи информации, но поступок Абигейл, которая легкомысленно побежала на свидание с моим парнем, хоть и бывшим на тот момент, бил больнее. Она ведь знала о моих чувствах к нему и о том, какие у нас отношения. Абигейл потом раскаивалась и просила прощения, но я думала о том, а что, если бы Марс пригласил её для чего-то другого? Как бы повела себя тогда моя эгоистичная сестрёнка?

Глава 5

– И когда ты собиралась нам рассказать об этом? Или вообще не собиралась? – нависла надо мной сестра.

Я укоризненно перевела взгляд на Ника. Он пожал плечами:

– Извини, но я считаю, что у всех вас должен быть шанс.

– Шанс на что?

В гостиной собрались мама, я, сестра, брат и Ник, как почти уже член семьи. Отец пока был в неведении. Наверное, Ник решил его держать про запас, как последний аргумент.

– Чтобы тебя уговорили остаться или отпустили с миром, – не отвел взгляд Ник.

– Дочка, но куда ты поедешь? – мама была растеряна.

– Какая разница, мам? В королевстве много мест. И куда бы я ни поехала, пока не устроюсь, я вам не скажу.

– Ты не можешь уехать! – безапелляционно заявила Абигейл.

– Да? И кто так решил? – поразилась я.

Я иногда тоже бываю упряма, и сестра поняла, что взяла неверный тон. Уже другим голосом она сказала:

– Отец тебе не позволит.

– Почему? Может, позволит? А если нет, значит, уеду без разрешения.

– Ничего себе! Ты крута, сестрёнка! Можно с тобой? – это был Виль.

– Нет! – в один голос рявкнули мы с сестрой.

Хоть в чём-то мы были единодушны. Виль хмыкнул. Сестра уже мягче посмотрела на меня:

– Маина, у нас же скоро свадьба, ты не можешь меня бросить.

– Ты так говоришь, будто я жених, чтобы бросить тебя перед свадьбой, – хмыкнула уже я. – Свадьба через полгода, Аби! Это не скоро. Я приеду на торжество, обещаю.

– Но ты обещала мне помочь с подготовкой.

– Я уже помогла. Распорядители сделают всё как надо.

– Но пожа-алуйста, – Абигейл капризно надула губки. Даже просить она умудрялась так, словно делая одолжение. – Почему, куда ты так торопишься? Почему не хочешь дождаться свадьбы?

– Абигейл, не хочу напоминать про помолвку.

– Да, мы договорились, что ты не будешь меня этим больше попрекать!

– Верно, и мне не хочется. Я не упрекаю, а напоминаю, как всё было. Повторения со свадьбой я не переживу.

Торжество по случаю помолвки организовывала я. Свадьбу отмечают с размахом, во дворце, если это аристократы, живущие на землях герцога, или ратуше, если не местные. А помолвку отмечают дома в «узком» кругу родственников и друзей. Их у людей такого уровня как отец и Ник набирается человек пятьдесят, не меньше. Подготовка к такому торжеству занимает много времени, сил и нервов. Абигейл сорвала помолвку утром перед торжеством, обидевшись по какому-то дурацкому, надуманному поводу на Ника.

Приём пришлось отменить, извиняться перед высокопоставленными гостями, придумывая на ходу причину в виде резко напавшей на будущую невесту болезни. Еду, которую готовили несколько дней лучшие повара Адуака, на шестьдесят человек разносила по приютам и храмам – хоть кто-то повеселился в эти сумасшедшие для нас деньки.

Порывалась сорвать помолвку Абигейл и второй раз, но тут уже твёрдой рукой вмешался отец, потому как придумывать какая болезнь напала на нашу невесту второй раз за месяц, было чересчур. Я тоже встала в позу, сказав, что третий раз повторять не буду, и готова была вытащить к столу сестричку за волосы. Или предлагала отказаться от идеи свадьбы с Ником вообще. Хвала богам, сестре хватило ума послушаться, хотя и просидела она полвечера надутая как мышь на крупу, как будто это помолвка не двух влюблённых, а насильно выдаваемой за неугодного жениха бедной очаровательной девы. Так что гарантии, что Абигейл не выкинет что-нибудь подобное перед свадьбой, у меня не было.

А если она сорвёт собственную свадьбу, вряд ли я найду в себе силы повторить это на бис через короткое время. А то, что она начнет психовать перед свадьбой, я уже предчувствовала. Если она перед помолвкой мне все нервы истрепала, то перед свадьбой сами боги велели.

Нет уж, я пережду этот ураган где-нибудь вдали, занимаясь своей жизнью, а на свадьбу приеду веселиться как гостья и любимая сестра невесты.

– Ты эгоистка! – обвинила меня Аби.

– В чём? В том, что не хочу полгода жизни положить на алтарь твоих капризов подготовки к твоей свадьбе, а хочу жить своей жизнью? Тогда да, эгоистка. А кто тогда ты, что требуешь этого от меня?

– Я бы тебе помогла!

– Ну да, я уже испытала твою помощь и поддержку.

– Что ты имеешь в виду? – сестре явно хотелось поссориться.

– Ровно то, что сказала. Я всегда и во всём чувствую твою поддержку, сестричка. И в горе и в радости. И мамину поддержку и Виля. Это так… вдохновляюще! – Ник при этом хмыкнул, за что поймал гневный взгляд моей сестрёнки. – Именно поэтому я считаю, что нам пора пожить отдельно, чтобы каждый мог отвечать сам за себя.

– То есть ты нас бросаешь! – подытожила Абигейл.

– Если вы себя считаете маленькими детьми или неразумными животными, тогда да. А вообще я рассчитывала на поддержку и напутствия. Мол, милая и любимая Маина, мы рады, что ты, наконец, решила вспомнить о себе и найти своё счастье. Мы любим тебя, поддерживаем, поможем всем, чем можем, желаем тебе хорошо обустроиться на новом месте и ждём тебя в гости.

– Удачи на новом месте, сестрёнка. Я буду скучать, – Виль встал, подошёл ко мне и чмокнул в щёку.

– А ты веди себя хорошо! – крикнула я ему в спину, когда он закрывал за собой дверь.

– Мама! Ник! Ну, скажите же! Это же глупо! Куда она поедет? Кому она где нужна? Кто её ждет? Она работу-то здесь, благодаря папе получила…

– Абигейл! – одернул её Ник.

До мамы, видимо, наконец, дошло, что с моим отъездом на неё лягут все заботы, которые в последнее время она так успешно переложила на меня. И она строго подала голос:

– Маина! Я поддерживаю Абигейл. Здесь у тебя дом, семья, обязанности. Никуда ты не поедешь!

Её перебила моя сестра, которой уже вожжа попала под хвост. Она не любила когда её одёргивают. Тем более прилюдно. Тем более жених в защиту кого-то другого. Она гневно смотрела на Ника:

– Что? Ты что, на самом деле не понимаешь? Она просто завидует моему счастью. Не может пережить, что ты выбрал меня, а не её! Поэтому и хочет сбежать и не заниматься свадьбой.

– Так вот как ты на самом деле обо мне думаешь! – процедила я зло, вставая.

Я тоже разозлилась. Нет, это уже выше моего предела терпения.

– Абигейл! Извинись сейчас же! – рявкнул Ник.

– Что-о?! – если сестра и ляпнула, не подумав, и, возможно, дала бы задний ход, то от окрика Ника она вызверилась ещё больше. – Не буду я извиняться, что я такого сказала?! Да она влюблена в тебя, как кошка. Это только ты не замечаешь из-за своей влюбленности в меня. Или не хочешь замечать.

– Ну всё! – взревела я, собираясь накинуться на сестру и немного подправить ей мозги, чтобы встали на место.

– А что, не так? – Абигейл тоже сжала кулачки и встала в оборонительную позу. – Ты думала, что если смогла заполучить Марса, то теперь все будут у твоих ног? И бесишься, что Ник не твой, а мой!

– Марс давно в могиле, не смей даже упоминать о нём!

Я хотела треснуть её, но Ник встал между нами.

– Тихо, тихо! – Ник подошел и встал передо мной, успокаивая. – Не обращай внимания, ты видишь, она не в себе. Она слишком расстроилась из-за известия о твоём отъезде.

– Я вижу, – съязвила я. – Ты понимаешь теперь, Ник, почему я не могу остаться?

Я обошла его и бросила напоследок сестре, у которой в глазах стояли слёзы – но это были слёзы не раскаяния, нет – злости и обиды:

– Ты дура и идиотка! Если у меня и были какие сомнения по поводу отъезда, после твоих слов их не осталось. Оставайся сама с собой, Абигейл!

Глава 6

Я в гневе ворвалась в свою комнату. Душа требовала каких-то действий. Вообще-то разрушения, но я постаралась перевести на созидание, собирая вещи в сумки. Правда, голова не работала, и сметала я в сумки всё подряд. Даже не думая, что из этого мне понадобится, а что нет.

Дверь оставалась открытой, Ник встал в дверях, прислонившись к косяку, постучал. Я была не в настроении разговаривать, но глупо срываться на Нике.

– Знаешь, наверное, я должна тебя поблагодарить за инициативу. Благодаря этому я узнала, что думает обо мне сестра на самом деле. Что я никчемное ни к чему не приспособленное существо без таланта, живущее только за счёт отца и ещё влюблённое в жениха своей сестры. Как кошка! – фыркнула я, покачав головой. – Если что, я не влюблена в тебя, Ник.

– Я знаю. Я бы почувствовал, я же мужчина, – серьёзно сказал Ник, пройдя к кровати и присев на край.

А мне захотелось засмеяться, всё-таки мужчины такие смешные в этой своей самоуверенности.

– Я прошу, забудь то, что наговорила сестра, – начал Ник. – Конечно, она перешагнула черту, но потом будет жалеть об этом. Она на самом деле так не думает. Просто чувствует себя бессильной, ей кажется, ты её бросаешь. А твой отъезд воспринимает как предательство. Но она добрая девочка и отходчивая. Я уверен, она уже жалеет о своих словах и готова взять их назад. Я надеюсь, ты простишь её, когда она попросит у тебя прощения.

– Нет, Ник, – я присела рядом, держа в руках какую-то кофту, которую не думая, вынула из гардероба. – Я многое ей прощала и на многое закрывала глаза. Я вообще… не из обидчивых… Уверена, Абигейл тебе уже понарассказывала обо мне… Я ведь тоже в своё время хотела получить от неё немного любви и заботы, когда у меня были трудные периоды. Но мне пришлось со всем справляться одной.

– Мне жаль, – Ник сочувственно сжал мою ладонь своей.

– Я очень долго терплю, Ник. Но моя любовь и терпение не бесконечны. Если постоянно их испытывать, однажды можно перейти этот край. И всё.

Это-то я всё время и пыталась донести до Аби, понимая, что она также испытывает терпение Ника, которое у любого человека не бесконечно. А потом уже ничего нельзя будет поправить. Чувства, если уходят, не возвращаются.

– Я сейчас ничего не чувствую по отношению к ней, как будто она чужой мне человек. Нам лучше какое-то время не общаться. Полгода, думаю, достаточно, чтобы мне хотелось приехать поздравить её со свадьбой.

Я встала, давая понять, что разговор окончен. Ник это понял, вздохнул и оставил меня одну. Но я уже была спокойна. Вывалила из сумок всё, что туда бездумно накидала. Перебирая вещи, я подумала, как много ненужного барахла. Шкатулочка с бисером, серьёзно? Пять громоздких заколок с самоцветами, которые я не ношу? Одну, я помню, как-то раз надевала на бал, остальные так и лежали нетронутые. Кстати, почему? Волосы длинные, заколки красивые. Надо хоть сегодня нацепить, сделав причёску, раз всё равно оставляю тут.

Так, а это что? Откуда?! Кольцо, подаренное Донатом. Мне казалось, я затолкала его куда-то очень, очень далеко. И как умудрилась достать и сунуть в сумку?

Кольцо я Донату, конечно же, сразу вернула, как только объявила о расставании. Вернее, попыталась. Он отказался его взять. Это частный заказ по эскизу специально для меня. Что мне оставалось делать? Только выкинуть. Но выкинуть рука не поднялась, почему-то стало жалко. Кольцо было красивым, для меня идеальным, именно такое кольцо я бы хотела получить на свою свадьбу.

Убрала в дальний угол ящика. Потом достала и положила в кармашек сумки. Раз уж оно само попало в руки, может, так надо? Возьму в столицу, места не занимает.

И сколько у меня всего этого ненужного по ящикам трюмо и секретера. Стала рыться, смотря свежим взглядом, наткнулась на старый блокнот времён учёбы. Взяла осторожно в руки, присела на кровать. Ностальгия по тому времени захлестнула с головой. На первой странице набросок портрета Марса, взглянула в родное лицо, провела пальцем по линиям.

Я уже стала забывать его лицо. Нет, конечно, я никогда его не забуду, и иной раз сердце вздрогнет, завидев похожие черты у какого-либо незнакомца на улице, забьётся птицей в клетке. А после того как рассмотришь, увидишь отличия, сожмётся в комок от нахлынувшей боли и разочарования. Но всё же со временем черты лица в памяти расплывались, и чёткий раньше образ понемногу таял за туманной дымкой.

Туманы… в голове сразу щёлкнуло, как переключателем. Будь они прокляты! Они приходят и уносят жизни тех, кого мы любим, тех, кто стоит на страже границы. Границы с гиблым королевством Антакаль, которое поглотили туманы.

Когда-то и наше королевство Авижен тоже было под этим отравляющим проклятьем. Но хвала богам, благословившим предка нашего короля своим даром – наделённого волшебным свойством кристаллом аметиста гигантского размера, вплавленного в огромную восхитительную своей красотой аметистовую жеоду.

Кристалл назвали Доноуопари, в переводе с древнего «королевским даром». Кристалл защищает нас от туманов. Радиус его действия имеет ограничения, поэтому он находится у нас, в Адуаке, столице западного герцогства, граничащего с туманным Антакалем. Говорят, что много столетий назад, Доноуопари стоял в столице в главном храме богини жизни и бога смерти.

Постепенно радиус защиты сокращается, либо туман становится всё сильнее, потому что со временем появились прорывы на границе. Было решено перенести кристалл в Адуак, и на многие годы жители Авижена забыли о тумане.

Но лет пятьдесят назад снова начались прорывы. Вместе с отравляющим разум и тело туманом лезут сюда и страшные сущности. Ходят они на двух ногах и имеют две руки, но вместо головы у них чёрная уголёшка с вытянутой мордой. Чёрный балахон прикрывает лысое нечто вместо головы, и только огромные перламутровые глаза как у стрекозы сверкают из-под капюшона. Нет ни рта, ни носа, на этом месте чёрный пугающий провал.

Так описывают бойцы-маги тех, кто приходит из тумана, рассмотреть подробно их никому не удается, потому что видят их таких только в первые мгновения битвы. А затем своё дело делает туман – он влияет на разум человека, доставая все его потаённые страхи, даже те, которые сознание от него скрывает.

Беспощаден туман к человеку, все страхи выходят на поверхность и окружают его. На месте врага галлюцинации подкидывают ему то, чего он больше всего боится. Не с врагом, не с туманом приходится сражаться бойцу, а с собственными страхами.

Не все с этим справляются. И не нашли до сих пор защиту от воздействия тумана. Всё оружие мага – магические посохи с кристаллами аметиста с жеоды Доноуопари. Посох разгоняет туман, вместе с ним исчезает и наваждение, и сущности, которые могут жить только в нём.

Люди шепчутся, что эти сущности – то, что осталось от людей в Антакале, туман превратил жителей в такие вот существа. И идут они: тут версии разнятся, кто говорит, что чтобы уничтожить кристалл, кто говорит, что за ним, чтобы забрать его себе. Но официально за такие вот слухи следует наказание. Не любит наш король паники и нагнетания. Поэтому говорят об этом в темноте ночи и шёпотом. Как рассказывают страшилки для детей. И от того, недалеко от них и ушли.

Что не меняет того, что на границе в год умирает десяток магов. А получают ранения и выходят из строя (двигаются умом от встречи со своими страхами, если уж говорить прямо) в несколько раз больше.

Мало кто пошёл бы туда по своей воле, поэтому должность боевого мага возвели в почёт, обнесли уважением и дарами. Маги получали высокое вознаграждение, приличную пенсию и социальные льготы после службы, особняк в любом месте королевства, всеобщее уважение, а безродные могли получить даже титул из низших.

Из-за такого отношения, боевым магам – героям, как их называли и как к ним относились – и позволялось если не абсолютно всё, то многое.

Неудивительно, что Марс рьяно рвался в боевые маги. Дело было не только в том, что его отец погиб на границе. Даже если бы этого не произошло, Марс полностью соответствовал призванию. Его характер, его безбашенность, жажда адреналина – ему нравилось ходить на острие жизни и смерти, словно играя в игру – он был на своём месте на этой службе. И не удивлюсь, что его мечтой и было умереть молодым в бою. Мечта его сбылась, только порадоваться за него не получалось. Я никогда не решалась спросить у Марса, с кем он воевал, какие страхи воплощали перед ним туманы. Не знаю почему, но я боялась ответа на этот вопрос.

Донат также стал боевым магом вместе за Марсом, что тоже не удивляло, у них была своя компания с детства. У Доната также на службе погиб член семьи – старший брат. Донат был из семьи наследственных стражей. Отец был стражем. Старший брат.

Донат его почти не знал, тот был старше на одиннадцать лет. Он погиб при очередном прорыве, стал героем посмертно, и семье даровали титул баронета, а Донату выделили бесплатную квоту для учёбы в академии.

Компания детей боевых магов, в которой верховодил Марс, всегда держалась вместе. Вместе они собирались стать защитниками Авижена, вместе поступили в академию, учились в одной группе и преодолевали все тяготы. Проходили практики вместе, создав сплочённый отряд. Отряд, который потом слаженно выступал на рейдах, который ставили в пример другим как образец сплочённости и слаженных действий.

В том рейде, когда погиб Марс, погибли ещё два члена отряда, что было вообще-то редкостным рекордом по числу погибших. Долго разбирались, потом дело замяли, все получили звания героев и награды, погибшие – посмертно. Отряд без предводителя, Марса, развалился. Карьера Доната, насколько я знаю, попёрла в гору. С чем я мысленно его поздравила и понадеялась, что теперь-то, после таких высот, у него есть всё, чего ни пожелай, и моя персона уже не волнует его так, как раньше.