Читать книгу: «Библиотека с чудинкой. Детективные истории», страница 3

Вдруг он неожиданно воскликнул:

– Виталий Андреевич, а это что такое?

Корешков подошёл и посмотрел туда, куда указывал помощник.

– Так-так-так… – проговорил задумчиво следователь. Потом обернулся на женщин и спросил: – Дамы, нет ли у вас пинцетика?

– Есть. У меня есть, – с готовностью отозвалась Марго.

Она ненадолго удалилась и вернулась с пинцетом. Корешков поблагодарил её и аккуратно что-то вытащил из щёлки язычка замка. Он посмотрел на свет на то, что он вытащил. Это были несколько коричневых шерстинок.

Василий открыл папку, достал из неё маленький прозрачный пакетик с зип-замком и Виталий Андреевич аккуратно положил туда эти шерстинки.

– Это становится любопытно… – задумчиво проговорил он. – Отдашь на экспертизу, Вася, – сказал он помощнику. Тот кивнул, защёлкнул пакетик и убрал его в папку.

Марго и Татьяна молча наблюдали за действиями оперативников. Корешков одёрнул куртку, чуть кашлянул и сказал:

– Вот что, дамы. Спасибо вам за бдительность. Я было подумал, что вы… того… Но, скорее всего, нет. В общем, выясним, – он протянул Марго пинцет. – Спасибо, – сказал он.

– Что выясните? – забирая пинцет, спросила Марго. – Того мы или нет?

Следователь чуть смутился:

– Да нет. Я не так выразился, – он опять кашлянул. – Проверим вашу версию с медведем.

– И не только их, – добавил Василий, – мужика из подъезда тоже.

– Ну, и мужика, – согласился Корешков.

Они перекинулись ещё несколькими фразами, потом, на всякий случай обошли ещё все помещения библиотеки и осмотрели камеры видеонаблюдения. Василий заметил, что светодиоды на них не горят.

– А камеры-то, похоже, отключены, – констатировал он.

– Как отключены!? – воскликнули хором Татьяна и Марго. – Они ж работали, когда мы чай пошли пить!

– Ну, вот, а сейчас, как я понимаю, не работают, – снова сказал Василий. Потом, усмехнувшись, добавил: – Да… Весёленькая у вас библиотечка… Я бы даже сказал – с чудинкой.

– А кто же их отключил? – удивлённо спросила Марго.

– Мы тоже хотели бы это знать, – сказал Корешков. – Ну, ничего, время придёт, всё узнаем, – уверенно заключил он и добавил: – Вы вот что… О том, что вы видели… Медведя или кого ещё там… Никому из своих коллег, пожалуйста, не говорите. И, что нас вызывали, тоже. Никому. Чтоб не спугнуть преступника. Ну, и себя не подставить. Больше нам трупов тут не нужно.

При этих словах женщины испуганно переглянулись.

– Нет, нет, – торопливо сказала Татьяна, – мы никому… А что? Это всё же кто-то из наших вы думаете? – опять заволновалась она. Её волнение передалось и Марго, и та тоже, нервно сжав руки, посмотрела на опера.

– Не волнуйтесь, дамы. У нас всё под контролем. Просто, на всякий случай сказал. Будьте осторожны, – он козырнул им, и они с Василием ушли.

Татьяна и Марго взяли свои вещи, установили сигнализацию и тоже покинули библиотеку, находясь под большим впечатлением от всего произошедшего сегодня и от слов следователя.

Глава 6

На следующий день все сотрудники библиотеки шли на работу с навязчивым чувством тревоги. Не ждёт ли их опять какой неприятный сюрприз? Но волнения их были напрасными. В библиотеке всё было тихо и спокойно. Никаких трупов и никаких животных, типа медведей, обнаружено на сей раз не было. И все отделы заработали в обычном режиме.

Петечка починил камеры и снова, несмотря на предупреждение начальника, стал развлекаться тем, что подсматривал за своими коллегами, а заодно и за читателями.

Зинаида Мартыновна выглядела уставшей и нездоровой. Максим Сергеевич даже предложил ей взять больничный. Сказать о том, что вообще-то, может ей пора уже подумать и о выходе на пенсию, он не решился. Всё же она – заслуженный работник культуры и предлагать ей уйти на постоянный отдых он счёл неуважением к её заслугам. Пусть сама решает, когда это сделать.

Маргарита Юрьевна и Татьяна Васильевна, встретившись утром, многозначительно обменялись взглядами и никому – ни-ни о вчерашнем вечернем происшествии, как и обещали товарищу Корешкову.

На абонементе образовалась очередь из читателей, и Настя помогала Наталье обслуживать их.

Все были заняты своими обычными делами и обязанностями.

Из кабинета вышел Максим Сергеевич и сообщил, что оправляется в централку на ковёр к директору. Он, как обычно он это делал, когда отлучался из филиала или отсутствовал вовсе, попросил Татьяну Васильевну взять временно заведование на себя. Та с готовностью откликнулась, сказав, чтоб он не волновался и, что всё будет под контролем.

Когда он ушёл, к Татьяне тут же подошёл немолодой седовласый читатель и, понизив голос, спросил:

– У вас тут, говорят, убийство произошло? – он огляделся опасливо по сторонам. – И не одно?

– Кто говорит? – подавив раздражение, спросила Татьяна.

– Ну… – замялся мужчина, – люди.

– Не слушайте всякие сплетни, – сухо сказала она. – Мало ли что кто болтает. У нас всё хорошо.

– Не думаю, – покачал головой читатель. – Я рядом живу. В доме напротив. Так вот видел, как несколько раз ночью в окнах вашей библиотеки странный свет был. Будто свечи горели… И тень какая-то металась в окне… И даже не одна, – он ещё понизил голос и перешёл на шёпот. – А как-то я видел, когда библиотека уже была закрыта, дверь приоткрылась, и в неё шмыгнула какая-то женщина или девушка. Возраст издалека не разобрал. И ещё потом два человека. Я всё ждал, когда они выйдут, но так никто и не вышел. Странно ведь это? Да? – он пристально посмотрел на Татьяну Васильевну.

– Шпионите? – она бросила на него недовольный взгляд.

– Ну, зачем же так?.. – растерялся мужчина. – Не шпионю, а просто проявляю бдительность.

Татьяна хотела было сказать ему на это что-нибудь резкое, но сдержалась и, изобразив на лице вежливую улыбку, сказала:

– Спасибо вам за проявленную бдительность. Я обязательно всё передам руководству. И мы разберёмся со всеми этими странностями.

Читатель довольно закивал и достал из сумки фото.

– Вот. Чтоб вы не думали, что я это всё выдумал. Я сфотографировал это странное свечение в окне. И даже тень тут одна чётко видна. У меня телефон старый. Кнопочный. Так я на фотоаппарат сфотографировал. Так мне привычнее. Вот. Возьмите. Вдруг пригодится? – и он протянул ей фотографию.

Татьяна взяла фото и внимательно посмотрела на изображение. Да, действительно, в тёмном окне виднелись желтоватые всполохи, будто от свечей, и на их фоне виднелся тёмный силуэт. Он был нечётким, но всё равно просматривались очертания странной фигуры с большой головой и крупным телом.

Татьяна Васильевна подняла удивлённый взгляд на мужчину.

– Вот, – опять сказал он. – Я на обратной стороне свой телефончик написал. На всякий случай. Вдруг понадоблюсь. И имя. Меня Платон Семёнович зовут.

Мимо прошмыгнул Петечка. Он быстро скользнул взглядом по читателю и поздоровался на ходу. Мужчина степенно наклонил голову и старомодно поприветствовал его:

– Доброго дня, молодой человек, – потом посмотрел на Татьяну и сказал: – Это хорошо, что молодёжь идёт работать в библиотеки. Значит, не всё ещё у нас потеряно.

– Да. Хорошо, – задумчиво ответила она.

– Ну, не смею более вас задерживать. Спасибо, что уделили внимание, – и он, как-то неловко несколько раз поклонился и пошёл, чуть сгорбившись, к выходу.

– Подождите! – окликнула его Татьяна. Он остановился. Она быстро подошла к нему и протянула небольшой листок бумаги, на котором был записан её телефон. – Вот, возьмите. Тоже на всякий случай. Это мой телефон. Мало ли что опять увидите, сообщите, пожалуйста.

– Всенепременно, – чуть поклонившись, сказал он, забирая листок. Он ушёл, а Татьяна постояла ещё какое-то время, размышляя, и направилась в кабинет Максима Сергеевича.

Войдя в кабинет, она прикрыла за собой дверь, достала мобильник и набрала Марго.

– Зайди к Сергеичу в кабинет. Я тут. Есть любопытная информация, – прикрыв ладонью трубку, тихо сказала она, когда услыхала голос приятельницы.

Марго не заставила себя ждать, и буквально через несколько минут уже сидела на стуле напротив и нетерпеливо спрашивала:

– Ну? Не томи уже, какая такая информация?

Татьяна молча пододвинула ей через стол фотографию. Марго взглянула на фото. – И что? – непонимающе спросила она. – Что это?

– Как что? – возмутилась непонятливости коллеги Татьяна. – Окно нашей библиотеки. А там… Огни какие-то и фигура странная.

– И что? – опять спросила Марго.

– Да что ты всё заладила – и что? И что? – возмутилась она. – Фото это сделано, когда библиотека была уже закрыта. Почти ночью! А там свет странный и фигура не менее странная. Откуда ночью всё это у нас?

Наконец до Маргариты дошло, о чём пытается ей втолковать коллега. Она пожала плечами. – Да… Странно. А откуда у тебя эта фотография?

– Читатель один наблюдательный предоставил, – и Татьяна рассказала Марго обо всём, о чём поведал ей Платон Семёнович.

– Да… Дела… – задумчиво изрекла Марго. – Слушай! – вдруг уставилась она на Татьяну, округлив глаза, осенённая новой догадкой, – а может у нас тут какая секта по ночам собирается? И ритуальные убийства совершает?

– Ой, – махнула рукой Татьяна, – я уже не знаю, что и думать…

Не успела она договорить, как в дверь кто-то робко постучал, и через мгновение дверь приоткрылась и в образовавшуюся щель просунулась голова Зинаиды Мартыновны:

– Извините. Можно? – спросила она.

– Да, конечно, входите, – торопливо ответила Татьяна и быстро перевернула фотографию изображением вниз.

Зинаида Мартыновна извинилась ещё раз и сообщила, что у неё опять скакануло давление, она приняла таблетку, но ей всё равно нехорошо и она хотела бы уйти домой пораньше.

– Конечно же, идите, – сочувственно сказала Татьяна. – Я Максиму Сергеевичу передам.

Когда Зинаида Мартыновна ушла, Маргарита, вздохнув, сказала:

– Да уж. Старость – не радость. Шла бы уж она на пенсию. Что так себя мучить? Я вряд ли в её возрасте работать буду.

– Ой, ладно! – возразила Татьяна. – Не такой уж у неё и возраст. Вон в думе нашей сидят гораздо старше её. И ничего. А президент? Считай ровесник Зинаиды. И на пенсию не собирается.

– Ну, ты сравнила! У них там вся кремлёвская больница к их услугам. А у нас?.. Лучше не вспоминать о наших поликлиниках.

– Ладно, – сказала серьёзно Татьяна, – что-то мы с тобой отвлеклись. Не туда куда-то. Вернёмся лучше к нашим баранам, – она снова перевернула фото.

– Корешкову бы показать её, – предложила Марго. – Он, поди, не в курсе, что тут такой бдительный дедок-фотограф обнаружился. Помимо нас, – она усмехнулась.

– Да. Надо, – согласилась Татьяна. – Сейчас позвоню. Не откладывая в долгий ящик, – и она стала набирать номер опера. Пока шли гудки, сказала с хитрой улыбкой: – Надеюсь, мы ему не очень надоели?

Корешкову, конечно же, они надоели. Но, когда он услыхал, что у Татьяны Васильевны есть для него важная информация по филиальному делу, так она выразилась, для конспирации, он подавил в себе, возникшее было раздражение, и очень культурно предложил ей встретиться. Где-нибудь на нейтральной полосе. Например, в кафе, неподалёку от библиотеки, часиков в семь вечера. Татьяна согласилась.

Закончив разговор, она загадочно улыбнулась и торжествующе сообщила:

– В кафе иду сегодня. С товарищем следователем.

Марго хохотнула. – Ну, давай-давай… – она покачала головой. – Смотри, чтоб он там тебя не охмурил.

– С ума сошла! – возмутилась Татьяна. – У меня ж муж есть.

– И что? – не унималась Марго. – А любовника нет. Чем ни кандидатура? Бравый такой. Сурьёзный, – иронично заключила она.

Татьяна шутку не оценила и сказала, чуть раздражённо:

– Всё, Марго. Не городи ерунды. Давай, иди лучше, поработай.

Марго фыркнула и встала. – Шуток ты, Таня, не понимаешь. Ладно. Пойду, – она направилась к выходу. У двери обернулась и снова, изобразив на лице глумливую улыбочку, добавила: – Давай. Отдохни там хорошо. Оттянись не по-детски.

Татьяна схватила лежавшую на столе книгу «Преступление и наказание» и замахнулась. – Маргоша, доведёшь ведь, – сказала гневно она. – Запущу сейчас в тебя.

Марго шутливо пригнулась. – И прикончишь меня Достоевским, как Раскольников процентщицу топором, – она рассмеялась и, махнув рукой, удалилась.

После такого каламбура коллеги Татьяна не удержалась и улыбнулась ей вслед.

Она положила книгу на место и, снова бросив взгляд на обложку, подумала: «А что это Максим Сергеевич заинтересовался этой книгой? Про преступление и наказание. Странно… Её сейчас только школьники и читают. А взрослый мужик… С чего это вдруг?» И она отчётливо вспомнила, как вчера он, проходя мимо двери комнатки, где они сидели с Марго, что-то там прокричал про красную помаду. Чтоб они не красились ей. С чего бы это вдруг? А не он ли и есть, всё же, этот загадочный душитель?..

От этих мыслей ей стало не по себе. До встречи с Корешковым оставалось ещё два часа и она, чтобы хоть как-то прогнать из головы всякие дурные мысли и подозрения, принялась наводить порядок в кабинете. Хоть это и был кабинет Максима Сергеевича, но она тоже, являясь заместителем его, имела отношение ко всему, что там находилось.

Начала со стола. Выдвинула нижний ящик и остолбенела. В ящике лежали свечи. Три штуки. Довольно толстые. Такие, обычно, продают в хозяйственных магазинах. В её голове молниеносно сложились все пазлы – свет в окне, похожий на горение свечей, неуклюжий силуэт в отражении… А Максима Сергеевича с большой натяжкой можно назвать стройняшкой. Довольно крупный мужик он.

Она наклонилась и внимательно рассмотрела фитили. Они были чуть обгоревшими. Значит, свечками этими пользовались. Но когда? Она что-то не припоминала, чтоб заведующий когда бы то ни было ходил по филиалу с зажжёнными свечами. Или же давал их кому-то. Да и нужды в этом не было. Свет во время работы, вроде бы, у них всегда был. Пару раз, правда, не так давно, он вырубался, но всё починили очень быстро, да и на улице тогда было ещё светло, и никакие свечки не понадобились.

Она задвинула ящик в раздумьях. «Ну вот… Отогнала называется дурные мысли!» Она резко встала, чуть не уронив стул. Желание наводить порядок пропало.

Сунув фотографию в сумку, Татьяна вышла из кабинета, и отправилась в гардеробную за пальто. Она решила уйти пораньше, чтоб немного прогуляться, подышать свежим воздухом и привести в порядок свои растрёпанные мысли перед встречей с опером. К Марго заходить не стала, просто предупредила Наталью и Настю, что уходит по делам.

Глава 7

Войдя в кафе в назначенное время, она увидела Корешкова. Он сидел за столиком недалеко от входа и сосредоточенно смотрел в экран телефона. Татьяна подошла и поздоровалась. Он поднял голову, кивнул, быстро поднялся, чуть отодвинул стул и помог ей сесть.

– Может, кофе? – спросил он, когда она расстегнула пальто и села.

Татьяна вежливо отказалась, сказав, что по вечерам кофе не пьёт.

– Я, вообще-то, тоже. Тогда мороженое? – он вопросительно посмотрел на неё.

– Мороженое можно, – ответила она, чуть улыбнулась и подумала: «Надо же, взрослый мужик, а мороженое любит».

Он встал, сказал что – мигом, и быстро направился к барной стойке. Через некоторое время вернулся, держа металлические вазочки на высоких ножках, в которых были шарики с разноцветным мороженым, посыпанные сверху шоколадом.

– Вот. На своё усмотрение взял. Разное. С шоколадом, – он, как-то по-детски, немного смущаясь, улыбнулся. И было в этой улыбке что-то тёплое и человеческое, не грубое и хамоватое, какой образ у неё уже сложился относительно него, а именно человеческое. Он поставил перед ней мороженое и протянул маленькую ложечку. – Когда вареньем поливают, не люблю. С шоколадом вкуснее. Надеюсь, не ошибся в выборе? – он с улыбкой посмотрел на неё.

– Не ошиблись, – забирая ложечку и пододвигая к себе вазочку, сказала она и улыбнулась в ответ. – Спасибо.

Он сел и, как бы оправдываясь, сказал, что, когда он был маленьким, мама ему не разрешала есть мороженое, потому как у него часто болело горло. И он мечтал, что, когда вырастет, будет каждый день есть его, в любых количествах.

Татьяна снова улыбнулась. – И что? Теперь каждый день едите?

Он чуть замялся и пожал плечами. – Ну… Не каждый, конечно же. При случае.

Татьяна посмотрела на него сейчас совсем другими глазами. Перед ней сидел не следователь по особо важным делам, а совершенно обычный мужчина средних лет, которому, оказывается, ни что человеческое не чуждо. Ей даже стало на мгновение жалко его. Не получать в детстве того, чего дети так любят? Самого вкусного лакомства – мороженого…

Она разминала задумчиво в вазочке шарики мороженого и исподволь бросала на него любопытный взгляд, наблюдая, с каким удовольствием он ест мороженое. В какой-то момент он перехватил её взгляд. Застыл с ложкой, поднесённой ко рту, и озадаченно спросил:

– Что-то не так?

Она смутилась и быстро ответила:

– Нет-нет. Всё так, – и, чтобы скрыть своё смущение, полезла в сумку, порылась в ней и достала фото, ради которого, собственно, она и пришла к нему на встречу. – Вот. Посмотрите. Я ведь за этим пришла. Не мороженое есть, – и она протянула ему фото.

Он взял фотографию, посмотрел на изображение, повертел в руках и удивлённо спросил:

– И что это?

Татьяна чуть наклонилась вперёд и пояснила:

– Это фото окна нашей библиотеки. Его сделал наш читатель. Он живёт напротив. И сделал он его вроде бы в ночь после выступления Татьяны Снежиной. Понимаете? Там кто-то ночью, когда там никого не должно быть, был. И свечение это странное. На свечки похоже. И он сказал, что видел эти свечения несколько ночей. Я точно не знаю, но может, и перед первым убийством они были?

Корешков хмыкнул и покачал головой. – Да… Весьма любопытно.

– А ещё, – продолжила она, – мы заметили кое-какие странные совпадения в этих убийствах… – и Татьяна изложила ему все их соображения с Марго по поводу красной помады и одинаковых имен убитых. – Понимаете, они обе Татьяны и у обеих очень яркая красная помада на губах была. Это ведь странно, не правда ли?

Корешков задумчиво постучал по столу краем фотографии.

– Да, странно, – сказал он. – Вы правы, – потом поднял на неё глаза и спросил: – Ещё что-нибудь заметили за это время странное в библиотеке?

– Да, – с готовностью сообщила она. – Наш начальник… – Опер насторожился. – Он как-то странно ведёт себя. А на днях тут сказал мне и Маргарите… Маргарите Юрьевне, – пояснила она, – не красить губы красной помадой, – она многозначительно посмотрела на Корешкова. – С чего бы это?

– Так… Интересно, интересно… – несколько раз, всё так же задумчиво, повторил он. – А ваш администратор? Парень молодой. Пётр, кажется? Он как? Ничего подозрительного не заметили?

– Петечка? – Татьяна пожала плечами. – Да вроде ничего особенного. Есть, конечно, странность… – она немного задумалась, – слишком часто стали ломаться камеры наблюдения. И в самый неподходящий момент. А ведь именно он у нас ответственный за эти камеры.

Корешков слушал её и периодически задумчиво кивал головой.

– Да, и ещё, – добавила Татьяна, – Зинаида Мартыновна что-то часто стала отсутствовать на работе… После этих случаев уже несколько раз либо не выходила на работу, либо отпрашивалась. Раньше за ней такого не наблюдалось. А Настя с Натальей … – она не успела рассказать ему про то, что же такое делают Настя с Натальей, как он прервал её с едва заметной улыбкой.

– Получается, – сказал он, – у вас там все ведут себя как-то не так. Странно ведут. Даже, находящаяся в почтенном возрасте, Зинаида Мартыновна? А вы, Татьяна Васильевна? Как себя ведёте? – он пристально посмотрел на неё, и она опять почувствовала что-то холодное в его взгляде.

– Я?.. – растерялась она. – Обычно. Вы же просили за всеми наблюдать, вот мы с Марго и наблюдаем. – Этот его вопрос она восприняла, как укор. Будто, сообщая информацию обо всех своих коллегах, она делала что-то ужасное и предосудительное. Ей стало это неприятно, и она тоже, довольно холодно, заключила: – Можем и не наблюдать. И не сообщать вам ничего. Ищите сами этого злодея, – и добавила: – Или злодейку.

Его губы тронула лёгкая улыбка, а взгляд смягчился.

– Извините, – сказал он, – не хотел вас вовсе обидеть. Издержки профессии. Мы обязаны подозревать всех. – Татьяна ничего не ответила, а он, потирая руки, вдруг весело воскликнул: – Ой, мороженое-то совсем растаяло! Надо срочно его уничтожить, – и он принялся с усердием опустошать содержимое своей вазочки, периодически бросая на Татьяну весёлый взгляд.

Она посмотрела на него и опять подумала с удивлением, как в этом мужчине странным образом уживаются одновременно и жёсткий опер, и весёлый мальчишка? Постучала в задумчивости ложечкой о край вазочки, и тоже принялась за мороженое, успевшее превратиться за время их разговора в прохладную кашицу.

В сумке у неё задребезжал телефон. Звонил муж, интересовался, во сколько она будет дома, так как он сегодня задерживается на работе, а кот дома не кормленный. Татьяна ответила ему и засобиралась уходить, сообщив Корешкову, что дома её ждёт голодный кот.

Он усмехнулся и шутливо спросил:

– Это он звонил?

– Нет, – не поняла шутки Татьяна, – муж.

– Понятно, – ответил опер.

– У вас, наверное, тоже жена беспокоится? – спросила она, вставая и застёгивая пальто.

– Я в разводе, – сухо ответил Корешков и тоже встал. – И дома меня никто не ждёт. Даже кот.

– Так заведите. Или собаку, – предложила совершенно искренне Татьяна.

– Не могу. Никто не выдержит моей работы. Жена не выдержала и ушла. К другому. А кот или собака куда уйдут? На улицу? Нет, – он покачал головой. – Я не могу этого позволить. Потому что животные это самые лучшие люди. И подводить их нельзя.

– А людей можно? – спросила Татьяна и, не дав ему ответить, добавила: – По-моему, животные даже лучше людей.

– Наверное, вы правы, – сказал Корешков. – Я провожу вас? Позволите?

– Проводите, – согласилась она и направилась к выходу. Корешков проследовал за ней. – Да, – спохватилась она, – сколько я должна вам за мороженое?

– Вы что? – он даже обиделся на её вопрос. – Я что не могу позволить себе угостить симпатичную женщину мороженым? Обижаете, Татьяна Васильевна.

Она улыбнулась и ничего не ответила.

На улице уже стемнело, и она побаивалась ходить одна по вечерам по подворотням центра города. Жила она недалеко от библиотеки, и хоть все большие улицы в центре освещались очень хорошо, но стоило свернуть в какой переулок, как пугающий полумрак или полная темнота окутывали тебя со всех сторон и типичный Петербург Достоевского рисовал в мозгу всякие страшные картинки.

Корешков шутливо спросил:

– А муж мне физиономию не начистит?

– Нет, – на ходу ответила она, – он на работе ещё.

– Ну, тогда ладно, – улыбнулся он в ответ и ускорил шаг, так как Татьяна шла довольно быстро.

Они свернули в плохо освещённый переулок, а потом зашли в арку, где была решётка. Татьяна достала ключ и приложила к замку. Пикнул сигнал, и калитка ворот открылась. Они оказались в довольно тёмном прямоугольном дворе, который освещался тусклой лампочкой над одним из подъездов. Корешков не выдержал:

– Как вы здесь вообще по вечерам ходите? Прямо раздолье для Раскольниковых. Невский весь в огнях, а чуть свернёшь и… – он не мог подобрать слов, – чёрте что! Пока такие дворы у нас в городе имеются… Я уж не говорю о Петроградской. Там вообще раздолье для гопоты. В общем, мы без работы не останемся.

– Вот так и живём, – на ходу сказала Татьяна. – Красочная картинка только снаружи. Как, впрочем, и во всём у нас. – Он не понял, что она этим хотела сказать. У подъезда она остановилась. – Ну, вот. Пришли. Спасибо вам большое. Да, там, на фото, с обратной стороны, телефон этого бдительного читателя. И имя. Его зовут Платон Семёнович. Если надо что-то уточнить, звоните ему напрямую.

Корешков кивнул. – Я понял. Спасибо. – И добавил: – Ничего не бойтесь. Вы под нашей защитой. Мы обязательно найдём убийцу. И да, – он чуть замялся, – всё же будьте осторожны. Самодеятельностью не занимайтесь. И… звоните. Если что. В любое время.

– Хорошо, – сказала Татьяна и протянула ему руку. Он слегка пожал её и чуть задержал в своей руке. Она неловко высвободила руку и смутилась.

В этот момент из подъезда вышла старушка с маленькой собачонкой. Она взглянула на Татьяну, потом многозначительно посмотрела на Корешкова, потом снова на Татьяну и сказала:

– Здравствуй, Танюша…

– Здравствуйте, Тамара Петровна, – ответила Татьяна и ощутила неловкость, будто соседка застала её на месте какого-то преступления.

Корешков придержал дверь и старушка, еле поспевая за быстро семенившей впереди собачкой, ушла, при этом она несколько раз подозрительно оглянулась.

– Ну, вот, – вздохнула Татьяна, – теперь весь двор будет знать, что меня провожал какой-то ухажёр. Напридумывает того, чего и не было.

Корешков улыбнулся. – Да и пусть напридумывает. Вы ж знаете, что это не так.

Татьяна кивнула в ответ, сказала: – До свидания, – и ушла.

– До свидания… – медленно проговорил опер, глядя на закрывшуюся дверь.

Он постоял ещё какое-то время у подъезда, усмехнулся чему-то, покачал головой, и, подняв воротник куртки, быстро направился в арку.