Читать книгу: «Рожь во спасение», страница 2
Батон первый, блаженствующий
Государь Котовасии и Верховный Правитель всех котов, кошек и котят, Его Мяучество Батон Восемнадцатый сегодня посвятит свой день важному мероприятию. После церемонии завтрака он взгромоздится на подоконник и начнёт услаждать взор весенними птичками. Воробьишки шмыгают по веткам, щебечут и летают так близко, что, кажется, вот-вот влетят в открытую форточку, из которой веет весной. Батон представил, как он крадётся по земле, прижимая уши, шевеля усами, прячась в молодой травке. Прыжок! И беспечная птичка уже трепыхается в его лапах. Впрочем, губить он её не будет, не царское это дело. Пернатое улетит и будет сегодняшнюю дату считать вторым своим днём рождения.
Хорошо быть котом! Особенно главным среди котов. Обслуга из людей кормит тебя по первому требованию, гладит тебя, убирает за тобой лоток. А ты только ходишь по дому, ловишь восхищенные взгляды, фразы преклонения: «Батончик! Батончик хороший! Толстый!». Не понимаю, почему некоторые людские кошки, их ещё сами люди женщинами называют, жутко комплексуют, если они толстые. Пытаются влезть в одежды, и когда у них это не получается, расстраиваются: «Кошмар, я поправилась на два килограмма!». Где тут кошмар, в чём трагедия? Поправилась же, а не заболела! И для чего эти людские кошки придумывают себе все эти заморочки, все эти одежды?!
Вот я – толстый кот.
И мне хорошо.
Ещё немного полицезрею пташек и вздремну часок-другой. А люди, слышал, ещё на работу ходят, и на этой работе волнуются. Ещё одно глупое человеческое изобретение, кроме одежды, – работа. На ней, говорят, аппетит портится. А главное в жизни – это аппетит.
Я чертовски прекрасен. Я лучший котяра во Вселенной. Умиляйтесь, поглаживайте, восторгайтесь.
Глава 2. Согласно штатному расписанию и служебному распорядку
– Как у нас жарко!
Фаина Петровна явилась с новой причёской, и это сегодня должно стать одним из предметов для обсуждения. Клочков поздоровался и ничего не сказал про причёску. А что тут скажешь? К злобному лицу и противному характеру ни одна причёска не шла, говорить дежурные комплименты не было никакого желания, не канун Восьмого марта. Да, перед Международным женским днем здешние обитательницы кабинета вдруг вспоминали, что они «слабый пол», наряжались расфуфыренней обычного, были добрее и даже пытались неуклюже кокетничать: «А не нальёт ли наш единственный мужчина дамам шампанского?!». Конечно, нальёт. В этот день он ещё более пресмыкающееся существо, чем обычно. Нальёт, куда он денется. Максимгеннадич централизованно поздравит всех дам министерства – «от лица сильной половины в преддверии светлого весеннего праздника хочется пожелать здоровья, счастья и тепла близких». Всем будут подарены типичные тепличные тюльпанчики, потом все разойдутся по своим отделам, Клочков возьмётся за разлитие шампанского, а дамы будут соревноваться в том, чей салатик вкуснее. «А это, Агния Афанасьевна, у вас селёдочка под шубой? С майонезом? Не люблю майонез, он сейчас весь ненатуральный…» – «А это у вас салат с чесноком? – Что вы, никакого чеснока. – Не может быть!». Но чем был прекрасен день Седьмое марта – он был официально коротким, и можно было попасть домой пораньше.
Вот какие мысли навеяла причёска Фаины Петровны.
– Доброе утро, коллеги! – это уже Катерина Львовна, некогда учитель русского языка. Каждое утро она ругает или водителей маршруток, или их пассажиров. То один мужик попадётся пьяный, то от другого плохо пахнет, то молодая девка место уступать не хотела, то рядом женщины громко болтали. «Я ехала-ехала, и всё, моё терпение лопнуло, я говорю им: послушайте, вы не могли бы говорить потише, мне неинтересны подробности вашей личной жизни! А они мне (когда Катерина Львовна голосом изображала другого человека, её интонации становились особенно противными): «Не ваше дело! Не нравится – ездийте на такси!». Я говорю: «Послушайте, это моё дело, на чём ездить, а вам бы следовало научиться грамотно изъясняться. Нет такого слова – «ездийте». А они, хамки, мне, такие: «Мы сейчас тебя пошлём в место, для которого точно слова не придумали, а если уже придумали, то не успели поместить в словарь Ожегова…».
Однако в этот раз надо было сначала отдать словесную дань причёске: «Фаина Петровна, вы прям помолодели! Ну-ка, повернитесь! А где, у какого мастера? Мелирование просто чудо!».
К похвалам и славословию присоединились Агния Афанасьевна и Леночка. Тем самым они избежали замечания от Фаины Петровны за опоздание на пять минут. Растроганная начальница объявила о начале производственного совещания. Оно состояло из монолога Фаины Петровны и угодливых поддакиваний и кивков остальных обитателей кабинета.
«Итак, рассмотрим наши текущие вопросы. Напоминаю вам, что через неделю – первомайская демонстрация. Явка, сами понимаете, строго обязательна, неявившиеся будут писать объяснительные вплоть до депремирования. Наше министерство пойдёт отдельной колонной, вы, Павел Петрович, как мужчина и в качестве поручения понесёте флаг. Далее. Завтра, напоминаю, ответственное мероприятие – региональный педагогический форум. Регламент уже доступен. Мы все должны быть в числе участников, тем более что губернатор будет вручать почетную грамоту Максимгеннадичу. Потом Максимгеннадич вручит благодарственные письма выдающимся педагогам. Мы все должны активно аплодировать. От вас, Павел Петрович, жду отчета по результатам реализации проекта «Электронный дневник» в среднеспециальных образовательных учреждениях нашей области. Есть сведения, что педагоги проявляют недовольство, якобы им приходится тратить свои выходные и в Интернете заполнять формы по оценкам знаний, умений и навыков. Необходимо развеять такие сомнения и ещё раз подтвердить целесообразность этого проекта. Напомним, что именно наше управление выступило его инициатором, и мы не вправе допустить его дискредитации в глазах вышестоящего руководства. Поэтому, Павел Петрович, саккумулируйте все сведения по заполняемости электронных дневников, стрясите с директоров не только статистику, но и положительные отзывы, организуйте в СМИ кампанию по поддержке электронных дневников. Наша задача – учёт и контроль, формирование актуальных и действенных механизмов мониторинга в сфере образования. Нам за это, напомню, если кто забыл, зарплату платят, аванс, поднимают коэффициенты…
Теперь далее. Из управления региональной политики нам спущена контролька, мы обязаны представить информацию о состоянии нашей профсоюзной организации, о количестве членов, о наличии коллективного договора. Нам настоятельно рекомендуется создать комиссию по анализу деятельности профсоюзной организации, провести анкетирование сотрудников и направить наверх результаты. Насколько я понимаю, этим у нас займётся Леночка, Павлу Петровичу, боюсь, не хватит ответственности и терпения.
Леночка покорно кивнула и захлопала ресничками. Павел Петрович тоже кивнул: терпения, правда, может и не хватить.
– Но у нас в профсоюзе на всё министерство членов всего три человека, – заметила Катерина Львовна.
– Катерина Львовна, это никого не интересует. Контролька – это святое. И наша с вами задача – её «закрыть».
«Это вообще смысл нашей жизни», – добавил про себя Павел Петрович.
Клочков машинально блуждал взглядом от окна, за которым пробуждалась весна, набухали почки и резвились воробушки, к несколько излишнему вырезу на костюме Фаины Петровны. «Интересно, – подумал Клочков, – как из юных прелестных бабочек вырастают такие бабы-гусеницы». Он перевёл взгляд на Леночку – вот она и правда хороша, без особой косметики, в строгом костюме, под которым многое угадывалось.
Неожиданно Павел Петрович почти отключился, и у него в голове замелькали слова, и показалось, что они звучат как стихотворение. И было это примерно так:
«На скучном – аж до отчаянья – присутствую совещании. Повестка и ряд вопросов. Клюю сквозь дремоту носом. Регламент: ни влево, ни вправо. Докладчик бормочет вяло. Здесь просьба представить отчёты, внести в протокол чего-то. А за окном-то – веснища! И щебетом воздух насыщен. Коктейль: воробьи и солнце. Всё брызжет, сверкает, смеётся! А что – и у птиц со-вещание, со-клёкот, со-стрекотание. Повестка у них прекрасная: с вопросом единственным – «разное». Они беззаботны, им – весело, у них же – весенняя сессия. Направят воззванье на имя небес голосами своими, чтоб жить было клёво, крылато. К чему им, пернатым, зарплата? И пусть далеко до июня. Они – гомонят, гамаюнят! И мне (снисходительно малость иль снислетально), каюсь, послышалась ли, показалась усмешка: «Эх, ты, homo sapiens!».
– Павел Петрович, я для кого рассказываю? – тоном строгой училки спросила Фаина Петровна и покачала своими сочленениями. – Я два раза повторять не буду. Отчёт должен быть сдан к пятнице. И ещё: в течение двух дней нам надо утвердить и подписать в отделе кадров график отпусков.
При слове «отпуск» у Клочкова заныло сердце. Одна двенадцатая настоящей жизни, совсем не той, служебно-унылой, нервной и унизительной, а светлой, с дальними краями, солнечными странами, перелётами, магазинами дьюти-фри, и даже дачей, где копание в землице – радость, где сбор ягод и фруктов – благо, где пивко вечерком и шашлычок – величайшее из наслаждений. Скоро ли? Через три месяца… Целая вечность, можно не дожить. А если не дожить – ради чего все эти мучения? Опытные коллеги говорили, что всё это ради повышенной пенсии. Достойная цель, нечего сказать. Смысл из смыслов. Господи, как страшно, когда отрываешься от бумаг и клавиатуры, и начинаешь думать…
Но думать мешали. Совещание окончилось, открыв шлюзы обычным разговорам внутри отдела.
– Девочки, – обратилась к возрастным коллегам Катерина Львовна. – Оказывается, не нужно считать калории, успевать есть до шести и ограничивать себя. За день, я прочитала, необходимо съедать два стакана сырых или варёных овощей: допустимы все виды листового салата, капусты, зелени и пряных трав, огурцы, кабачки, помидоры, репа, баклажаны, сладкий перец, оливки. Исключение – картофель, кукуруза, зелёный горох…
– А я пока решила вообще отказаться от мяса, – мгновенно поддержала разговор Агния Афанасьевна, – и такое ощущение, что стало как-то легче, самочувствие улучшилось. А я вот читала, что надо обязательно принимать пребиотики и пробиотики.
– Всё это пропаганда и реклама, не надо читать Интернет, – наставительно подключилась Фаина Петровна, оторвавшись от Интернета. – Тут, кстати, пишут, что офисные кондиционеры опасны для здоровья. В них размножаются опасные бактерии, и потом они попадают в воздух, и мы ими дышим.
– Ничего подобного! – взбудоражилась Катерина Львовна. – Их моют специальным раствором, я знаю!
– Чё ты знаешь?! – вскипела в ответ Фаина Петровна. – Всё-то она знает! Говорю тебе – там живут бактерии, которые потом оказываются в лёгких!
– Вы всегда со мной спорите! – то ли оборонялась, то ли нападала Катерина Львовна, – Я знаю, вы думаете, что я и во Франции не была, всё придумала, а я просто не показываю личные фотографии, потому что это – примета плохая, могут сглазить!
– А я тут последние фото Пугачёвой видела – это безобразие. Потолстела, кожа висит. Как с ней Галкин живёт?! – кинула в костёр перепалки новую тему Агния Афанасьевна.
– Ну прям живёт он с ней! – запричитала Фаина Петровна. – У самого поди тыща любовниц, а с Пугачёвой – так, для телевизора, чтобы люди не забывали.
– А Лариса Долина ничего выглядит, – это уже Катерина Львовна. – Ну, подтяжку, наверно, сделала, золотые нити вставила, на диете сидит кремлёвской, денег-то куры не клюют…
– Зато, говорят, характер у Долиной отвратительный…
– … А смотрели вчера «Секрет на миллион» с Лерой Кудрявцевой? Оказывается, у Кристины Орбакайте был курортный роман…
– …Не люблю Леру Кудрявцеву, какая-то она деланная, ненатуральная, вопросы глупые задает…
– Агния Афанасьевна, давайте перестанем худеть. Оказывается, британские ученые нашли связь между потерей веса и развитием слабоумия…
– … И всё-таки в кондиционере вирусы…
– А вы берёте колготки сколько ден? Из нейлона, шёлка или спандекса?..
– … Ненавижу маршрутки с утра. Там бывают мужики, от которых пахнет…
– … А я вчера себе салатик сделала, фасоль, петрушка, оливковое масло свежего отжима. Муж сказал: чё за силос, ешь сама…
– … А тут, говорят, в отделе по надзору у Татьяны Васильевны Галкиной с сердцем плохо стало. Говорят, прямо в министерство «скорую» вызывали. Говорят, с больничного может не выйти…
– …Да, с молочкой, конечно, беда. Ни творога, ни сыра, ни молока. Все лекарства подделывают. Вода плохая.
– А у меня, девочки, такие гортензии распустились.
– А я не люблю гортензии!
– И какие у тебя претензии к моей гортензии?
– А я тут такую блузку видела, обалдеть! Такой шифон!
– … А меня, наверно, сглазили. Как на работу прихожу – голова болит и давление скачет. Надо сейчас померить. Ни у кого таблетки от головы нет?..
– … Сосед пса завёл, гуляет с ним, без намордника! Я говорю, почему у вас собака без намордника? А вдруг сорвётся с поводка, покусает?! Слюнявая такая, противная…
– … Эх, сейчас бы торт шоколадный-шоколадный! Или трубочку с заварным кремом!..
– … А вы были сегодня в женском туалете? Что там за неряхи завелись? Жидкое мыло разбрызгано где попало, бумага на полу… После такого даже в туалет заходить противно, руки помыть. А руки не помоешь – паразиты заведутся, гельминты…
Тема паразитов была традиционная, словообильная и почти ежедневная. Обсуждались не только черви, вши и клещи, ногтевые грибки, но и образные паразиты – правительство (хоть госслужащим ругать его вроде как нельзя), олигархи, богатые «звёзды» шоу-бизнеса. Чехвостили всех – с упоением, ожесточённо, подпитываясь друг другом, словно исполняли некий совместный злобный танец, который нельзя танцевать в одиночку и который можно лишь в одиночку прекратить.
Клочков надел наушники и включил музыку, уйдя в себя и в очередной отчёт. Он, к счастью, не знал, кто такая Лера Кудрявцева, и не хотел участвовать в «кондиционерных конфликтах». Бывало, что на женщин в кабинете нападал зуд чистоты: они вдруг начинали стирать пыль, ругались на уборщицу, приходившую в конце рабочего дня, опрыскивали цветы. В то же время после выпитого кофе немытые чашки могли лежать целыми днями, привлекая мух. Несмотря на диеты и словесную щепетильность в отношении еды, они часто, чуть ли не каждый день, покупали тортики. Повод для этого искался с легкостью слов алкоголика, который оправдывает своё возлияние. Обычно это происходило после склоки, и коллегам Клочкова надо было «заесть стресс». В итоге или шоколадка, или тортик всегда присутствовали. И, конечно, кусочек всегда доставался Клочкову: накормить мужчину – это всё-таки инстинкт такой же древний, как и умение пресмыкаться перед начальником. Павел Петрович ощущал тошноту при одном слове «тортик», его воротило от этих искусственных сладких жиров и кремов, от пальмового масла. Как правило, «тортик» (не «торт»! ) подвергался критике, каждая на публику норовила съесть кусочек поменьше, стараясь сохранить фигуру, хотя сохранять её уже не имело смысла. Когда кулинарное изделие безвозвратно пропадало в бездне пищеварительных систем, женщины любили порассуждать о вреде тортов, о том, что они закупоривают сосуды, вызывая риск заболеваний. Далее обычно следовал длинный список заболеваний, далеко не все из которых были связаны с тортиком.
Каждая из четверых коллег по кабинету напоминала Клочкову собаку особой породы. Вот Катерина Львовна – типичный бультерьер. Бойцовский характер, вечно всем недовольная. Она всегда делала короткие, «гладкошерстные» стрижки, не чуралась нецензурных ругательств, была крепка костью и увесиста массой. Её лицо, ну прямо бультерьерское, выражало постоянную готовность ринуться в бой и перегрызть горло врагу. День проходил зря, если Катерина Львовна ни с кем не ругалась. И только перед Максигеннадичем она виляла хвостом и была покладистой. Но было ощущение, что если большой начальник потеряет власть, заболеет – она тут же с ним расправится. Агния Афанасьевна напоминала гончую: высокорослая, худая, с длинными конечностями. Она всю жизнь гналась за убегающими целями: муж, квартира, машина в кредит, карьерный рост на госслужбе, должность за должностью, обязательные поездки за границу, загар под пальмами. Она всегда словно отчитывалась и одновременно хвалилась перед другими «собаками». Но объектов для охоты становилось всё больше, здоровья не прибавлялось, и она гналась, гналась и гналась, задыхаясь, изматываясь, тяжело дыша, высунув язык. И вне этой гонки себя не мыслила, потому что постоянно хотела быть «успешной». Ну, и Фаина Петровна – это, конечно, немецкая овчарка. Вышколенная, безукоризненно исполняющая команды, и не понять по морде, о чём она думает на самом деле. И не приведи Господь чтобы она получила команду «фас!»: тогда у вас нет шансов. Клочков в этой компании чувствовал себя котом, он даже по гороскопу был Котом. Или Кроликом, по другой версии. Ну, каково коту среди собак в большой многоэтажной будке…
И только Леночка, большеглазая и длинноволосая, обычно молчала и не вписывалась в атмосферу тётко-стайла. В мире собак она была бы, пожалуй, английским кокер-спаниелем. Трое женщин её постоянно поучали: не стоит на работе носить столь вызывающую юбку, разводить дома надо такие-то цветы, готовить ужин надо эдак, а за помадой тебе, Леночка, надо идти в такой-то магазин ив-роше-лореаль-этуаль, там скидки 25%. Леночка кивала, соглашалась, но делала всё по-своему, потому что эта свекрово-тёщинская опека ей нафиг была не нужна. Её, молодую красавицу, учили, как надо одеваться. Говорили, что синий шарфик с кремовой блузкой – это тренд и в этом сезоне актуально. Слово «модно» было немодным, неэффектным, употребляли «актуально». Почему актуально – неясно. Но – актуально. На обед Леночка выпархивала из министерства и старалась с коллегами не сидеть. А трехголовая гидра даже в обед оставалась в отделе и не могла промеж собой наболтаться. Клочков тоже на обед выходил прогуляться. На свежем воздухе мозги проветривались, и подобие внутренней гармонии возвращалось. Он успевал пройтись по набережной Волги, посмотреть вдаль на проплывающие теплоходы, на величественный мост. Вот бы наоборот: восемь часов – обед, час – работа.
Вернувшись после перерыва, Клочков обнаружил непривычное молчание. Фаина Петровна, Катерина Львовна и «Барто» загадочно обменивались взглядами. Потом Фаина Петровна подозвала к себе Клочкова и доверительно зашептала (она называла это «шушукаться»):
– Павел Петрович, тут вот какое дело. Вызывает меня к себе Максимгеннадич, даёт поручения, а потом и говорит как бы между делом: «Ну, и сколько вы сегодня калорий сожгли, Фаина Петровна? Может, вам тортик купить, чтобы ваш отдел лучше работал, а не лясы точил?!». Или у нас прослушка стоит, или кто-то информацию сливает. Мы посовещались и решили, что это, скорее всего, Леночка. Так что, ничего ей не говорите, она коварная и, наверно, подлая. Нам тут ещё работать и работать, стаж до пенсии и так далее. Ей-то что, вертихвостке, завтра, глядишь, в декрет уйдёт.
Так из опекаемого молодого специалиста Леночка, сама того не ведая, стала врагом народа, против которого женщины стали «дружить». Этому они и посвятили вторую половину рабочего дня, оставив в покое мелкого служащего Клочкова Павла Петровича.
Батон второй, рефлексирующий
Прекрасно быть большим котом:
пожрал и поиграл потом.
Тебя все гладят, любят,
по крайней мере, люди.
Быть главное – домашним,
забыть о дне вчерашнем,
о будущем не думать —
мурлыкать да мяукать,
и быть любимым всеми,
в комфорте, быть в системе,
быть главной частью дома,
а дома – всё знакомо.
Всегда обед и ужин.
Раз кормят, значит, нужен.
Сижу я на бюджете,
вполне доволен этим.
…А я доволен этим?!
Глава 3. Педагогический форум
Многие представители чиновничества и «педагогического сообщества» прибыли на мероприятие, которое непонятно зачем было устроено почти под конец учебного года. Кто-то судачил, что это из-за пристальных проверок федерального министерства образования. Дескать, было найдено много недочётов и недоработок: показатели успеваемости ниже, чем в прошлом году, повышенный уровень хронических заболеваний, всякие ЧП с избиением детьми друг друга, школьная преступность, особенно в образовательных учреждениях в спальных районах областной столицы и детских домах. Кто-то говорил, что форум проводится в рамках тренда на пропаганду патриотизма среди подрастающего поколения, и учителя должны быть в первых рядах и в едином порыве. Но в рамках, которые заданы федеральной повесткой. Одним словом, подневольный Клочков сидел среди остальной зависимой публики на пленарном заседании педагогического форума во Дворце культуры и периодически аплодировал нижеследующему.
Сначала, до официального открытия «пленарки», на экране демонстрировался видеоряд о достижениях N-ской области во всех отраслях и на всех направлениях. Затем диктор вещал о славных традициях образования, о прекрасном настоящем и о лучезарном будущем. Фильм этот не то чтобы не был правдой, он просто показывал действительность под определённым углом. Впрочем, присутствующие на форуме его особо не смотрели, фон он и есть фон.
Потом состоялось торжественное открытие. Пожалуй, слишком торжественное. Ведущие – он и она – с красными папочками с регламентом, интонациями былых теледикторов объявляли то одно то другое. Прозвучал государственный гимн, потом состоялся вынос флагов главных учебных заведений, затем был исполнен гимн уже N-ской области. Зал то и дело вставал и хлополадошил. Потом вышел совместный хор детей и директоров школ. Они спели что-то вроде: «Ровесницы, ровесники, девчонки и мальчишки, одни поём мы песенки, одни читаем книжки».
На сцену были приглашены первые лица региона, которые сказали речи и долго-долго вручали грамоты отличившимся педагогам, дарили им цветы и некоторых, если те оказывались хорошенькими женщинами, даже приобнимали под нескончаемый перещёлк фотоаппаратов и объективы видеокамер. «Всё не в министерстве сидеть и отчёты строчить», – успокаивал себя Павел Петрович.
Потом слово взял местный министр образования Максимгеннадич. Часть его речи содержала сведения, которые готовил отдел Клочкова, поэтому Павел Петрович с некоторым волнением ждал, как это прозвучит со сцены. Ведь если цифры вдруг неточны и это будет обнаружено Кой-кем Вышестоящим, то влетит так, что мало не покажется.
Но одновременно речь Максимгеннадича вводила в транс и усыпляла. Он, словно гипнотизёр, монотонно капал на подсознание:
– Форум уже давно зарекомендовал себя эффективной площадкой по разработке новых идей и проектов. Из года в год на нём устраивают презентации лучших образовательных практик. Участниками крупных региональных площадок становятся тысячи неравнодушных жителей нашей области, педагогическая и родительская общественность, ассоциации учителей, а также талантливая молодёжь. В этом году форум объединит более трёх тысяч человек. Мероприятия форума направлены на реализацию проекта «Умный регион – умное образование». В рамках форума проводятся как традиционные мероприятия, такие, как единая методическая неделя…
«Как же хочется спать, как же хочется спать», – печалился Клочков, ослабляя галстук от духоты. Он вспомнил, как в четвёртом классе в такую же славную майскую погоду он с друзьями сбегал с последнего урока, и они играли в «чику»: ударяли монеткой в монетку, чтобы та перевернулась. А потом – в футбол, и ворота обозначали двумя портфелями. Ловили ящериц и пугали ими девчонок – вот визгу-то было! Тогда перед теми детьми расстилалась далёкая и глубокая жизнь, с которой можно было сделать всё, что угодно: стать космонавтом, моряком дальнего плавания, альпинистом, шофёром паровоза (да-да, именно так), ракетчиком, хоккеистом Фетисовым. Ну, собственно, все и распорядились своим уникальным и единственным временем, как хотел. Кто-то уехал в Москву, кто-то спился, кто-то ушёл в бизнес. А Клочков, отыграв все свои школьные футбольные матчи, отучился в педагогическом на историческом факультете, попробовал поработать в школе, но долго в нёй не продержался, пошёл по чиновничьей линии, пристроился в министерство простым специалистом, да так и застрял там. Лучше, конечно, чем спиться или быть застреленным бандитами, но…
– Мы все прекрасно понимаем, что XXI век меняет требования к профессиональной роли учителя, – продолжал со сцены Максимгеннадич. – На первый план выходят функции организатора учебной деятельности, консультанта, исследователя, руководителя проектов. На первом этапе реализации Стратегии-2030 «Город умной эффективности» в 2015—2018 годах одним из ключевых направлений является качественное образование. Предполагается создание эффективной образовательной среды…
Клочков уже не мог противостоять дремоте. Он не знал, насколько он отключился. Но, похоже, не меньше земной минуты он пребывал в другой реальности. Павел Петрович сидел на вершине горы, блистало солнце, было тепло, несмотря на гигантскую высоту. Было хорошо и спокойно. Клочков давно не дышал таким чистым и лёгким воздухом. Вокруг – горы, горы, и очевидно, что на них живут счастливые люди и звери. У Клочкова в руке бокал с вкуснейшим пивом, рядом – тарелочка с вяленым мясом. Он прихлебывает, смотрит вдаль, зрение его – острый кинжал, он видит, как далеко-далеко мальчишки играют в футбол на школьном дворе, вместо ворот – портфели. И портфели-то, как у Павла Петровича, он в таком теперь документы в министерство носит. И видит: громадный орёл, размах крыльев метра два, несёт в когтях клубок змей. Приземлился рядом с Клочковым, посмотрел на него и давай клювом этих змей долбить! А те шипят что-то, не разобрать, что-то про похудение, жирную пищу, трусы «звёзд» и артериальное давление. «Полетели, Клочков?» – «А получится?» – «Задницу от кресла оторви – получится!». И впрямь – Павел Петрович сидит в кресле в зале. И таких кресел – целые ряды. «Уже не получится», – обречённо подумал очнувшийся Клочков.
– Образовательная сеть региона включает в себя 227 образовательных организаций, из них: 83 общеобразовательных, 130 дошкольных, 13 дополнительного образования, – продолжал вещать со сцены Максимгеннадич.
«А ведь у орла получается, он парит над этим всем, он прибивает гадин, – подумал Клочков. – Рожденный ползать летать не может. Или может, и уже не хочет?!».
– Смысл регионального проекта – формирование «педагога будущего», способного стать опорой реализации Национальной технологической инициативы, – заканчивал свою бесконечную речь Максимгеннадич. – Особую важность реализация проекта получает в связи с разработкой министерством образования и науки России в конце июля 2017 года «дорожной карты» по формированию и введению национальной системы учительского роста. Наша задача – войти в число субъектов, участвующих в апробации модели аттестации, основанной на оценке предметных, психолого-педагогических, методических и коммуникативных компетенций учителей с использованием единых федеральных оценочных материалов…
Наконец-то министр закрыл рот и ушёл. Ведущие с красными папками объявили, что слово предоставляется почётному гражданину, народному учителю России, 82-летнему Владимиру Ивановичу Логинову. Для своих лет он был вполне бодр, хотя слегка сутул, ясен умом и самое главное – до сих пор вёл в школе уроки истории.
Начал, продолжил и закончил Владимир Иванович не по регламенту.
– Я прошу организаторов включить свет в зале. Я работаю учителем почти 60 лет и привык смотреть в глаза своим ученикам. Я не могу смотреть в пустой чёрный зал. А то получается, что сегодня не вы, учителя, главные… Меня часто спрашивают: почему вы, Владимир Иванович, так долго работаете? А вы вспомните своё детство. Мы все с вами наблюдали за тем, чем заняты наши родители. Они работали. Кто-то шёл на завод, кто-то – в больницу, кто-то – в школу, кто-то водил транспорт. И мы все уже тогда примерялись, кем мы будем. И я не мыслю себя в состоянии, когда я прекращу работать, это сложно. Это сложно для многих из вас.
Зал внимал Логинову в полной тишине. Живая речь настоящего учителя контрастировала со всем остальным пленарным заседанием. Его авторитет был настолько высок ещё с советских времен, что самое суровое руководство не смело устанавливать ему рамки – что говорить и сколько.
– Есть молодые люди, которые выглядят старше своих лет своим брюзжанием, недовольством, желанием получить всё и сразу. А человеку должно быть интересно жить, он должен быть активен, идти к своей цели, а не безучастно плыть по течению. В жизни нашей страны всегда наступал определенный момент, когда мы должны что-то решительно сказать, что-то защитить. Наши отцы и деды ушли на фронт. И мы помним это поколение, которое сказало себе: надо выстоять, надо выжить. И они сделали это, совершили великую Победу. А ведь одна треть национального богатства нашей страны была уничтожена. И они сказали себе: надо возродить. И возродили. Нашему поколению сказали поднимать целину – мы поехали. Мы создали страну, величайшую в мире. Мощь Советского Союза предотвращала всякую попытку третьей мировой войны. А когда мы были слабыми, беззащитными, – нас пинали как хотели, разбомбили Югославию, разгромили Ливию. Я как учитель истории выполнял решения страны по воспитанию достойного поколения. Я этим горжусь. Сегодня молодёжь имеет к нам претензию: мы развалили Советский Союз. Мы все внутренне переживаем: что случилось с нашей державой? И сегодня встает тот же вопрос: можем ли мы не предать современную Россию?
В зале стали перешёптываться, словно ощущая некую опасность от человека, который ничего не боится и говорит правду. Его нельзя просто так одернуть, прервать. Он не дорожит «крышей» власти. Чего доброго, ляпнет лишнего, и пленарное заседание педагогического форума будет омрачено.
«Какие мощные, но в то же время простые слова, – подумал Клочков. – У нас же педагоги, особенно те, кто педагогами управляет, так выражаются, так наведут тень на плетень, нагородят умных терминов, а смысла-то и нет». Но вот какое дело: «простые и мощные слова» тоже клонили в сон, они перестали воздействовать, и Клочков, похоже, выработал иммунитет к любым вообще словам. Он не откликался на них, как бывалый пасечник уже не реагирует на пчелиные жала. Призывы любить Родину его уже не задевали, даже если исходили они от искренних людей.
Конечно, Логинов чувствовал аудиторию, согнанную на мероприятие добровольно-принудительно. И решил пробить её толстокожесть. И сделал это с отчаянием пчелы, которая жалит человека, защищая свой родной улей, безвозвратно жертвуя собой. Да, будет больно, место укуса распухнет, но пчелиный яд в итоге будет для организма полезен.
