Культтерапия. Лекции по психологии искусства

Триллеры и ужасы: страшно-полезно?

Как говорила моя бабушка: лучше выстрелить, перезарядить и еще раз выстрелить, чем светить фонариком и спрашивать: «Кто тут?»

Если вам кажется, что фильмы ужасов, триллеры и жуткие компьютерные игры – продукт современной эпохи, смею вас разубедить. Корни ужасов будем искать в фольклоре. А первые «страшилки» появились вместе с осознанным чувством страха. Они служили для объяснения неких «магических» процессов. Ничего магического в них не было, однако архаичное сознание не могло понять многих явлений, ведь Вселенная выглядела непознанной, таящей опасности. У ацтеков, например, и погодой, и здоровьем жителей управлял бог Тлалок. Ацтеки считали, что он живет во дворце на вершинах гор над Мексиканским заливом.

В его доме стоит четыре кувшина. В первом хранится дождь. Во втором – засуха. В двух других – болезни и бури. На многих рисунках Тлалок изображен в виде кувшина с водой. Древние люди также считали, что это божество насылает на человечество водянку и ревматизм. Понятия об аутоимунных заболеваниях тогда не было (мы и сейчас знаем об этом не так много, как хотелось бы), да и о механизмах природных явлений знали мало. Жить в неопределенности особенно трудно, поэтому наши предки объясняли происходящее, как могли.

Фрейд в книге «Тотем и табу» искал корни суеверного сознания в детстве. Ребенок считает, что мир подчиняется его воле, склонен приписывать внешние события своему воздействию на окружающий мир. Например, пятилетний малыш может всерьез считать, что родители развелись, потому что он руки перед едой не мыл. Такое «детское» мышление Фрейд считал характерным для первобытных племен. Этим он объяснял их магические ритуалы и верования^[29]. Именно поэтому особенно завораживает и пугает нас не сам монстр, а лишь его ожидание. А в фильме «Монстро» особенно тонко прочувствована эта фишка. Монстро – это своеобразная непознанная стихия. Нам даже в трейлере не показывают, что это. Мы не знаем ни ее происхождения, ни почему ее жертвами стали мирные жители Нью-Йорка. То же самое вытворяет и Кубрик, когда в «Космической Одиссее 2001» создает уникальный предмет: черный обелиск. Это некий монолит черного цвета, который несколько раз неожиданно появляется перед героями. К какой силе он принадлежит? Привет из прошлого… или из будущего? Или обычный кусок базальта, совпадающий пропорциями с формами главного здания ООН в Нью-Йорке? Большинство критиков сходятся в едином мнении: монолит больше любого спроецированного на него значения и «абсолютно непроницаем для человека». «Артефакт руководствуется своей темной логикой, появляясь и действуя, когда захочет и где захочет». «Символ самой интерпретации, миллиона возможностей, равным образом отскакивающих от его гладкой поверхности»^[30].

Каждого из нас в детстве пугали кем-то: Бабайкой, Хокой, Бабой-ягой и даже милиционером. Собственное материнство и рассказы клиентов об этом факте своего детства побудили меня к пристальному изучению темы. А может, это не случайно и этот механизм имеет под собой основания? Чем не попытка объяснить ребенку законы Вселенной и уберечь его от необдуманных шагов? Причем, пугая кем-то другим ребенка, родитель сохраняет свою фигуру светлой, а страх у ребенка ассоциируется с совсем другими существами. Правда, и здесь есть свои подводные камни: ребенок может начать воспринимать мир как слишком опасное место и пойти в жизнь рука об руку с тревогой.

Фильмы ужасов – эдакие пугалки для взрослых (а ведь в каждом из нас всегда живет тот самый ребенок). Однако кино – это погружение в заведомо безопасную ситуацию страха. Такая тренировка в управляемых обстоятельствах. Но настоящая тренировка! Социально-психологический эксперимент. Во время просмотра страшных фильмов у нас даже активно сжигаются калории! А сердце отстукивает ритм, словно мы занимаемся спортом. Контролируемый стресс тренирует даже иммунную систему.

Каждый из нас уникален, а значит, и полезное кино будет у каждого свое. Далеко не всем подойдут фильмы ужасов. Кто-то верно подметит, что адреналина в жизни и так хватает. А кому нужен такой адреналиновый толчок.

Теперь подробнее остановимся на том, что делать, если к нам подкрался страх?

На консультациях, когда мы обсуждаем тему страха, иногда загадываю загадку: какой первый вопрос задает экзорцист одержимому сущностью перед изгнанием (сеансом экзорцизма)?

Вспомним леденящий кровь фильм «Обряд» с Энтони Хопкинсом:

– Что он говорит тебе?

– Назови мне его имя.

Экзорцист первым делом просит сущность «назвать свое имя». Как думаете, почему именно с этого вопроса начинается ритуал? Эти слова содержат мощный психологический смысл.

Вспомните, когда мы чего-то сильно боимся или о чем-то тревожимся, то будто бы не можем произнести эту пугающую мысль вслух, используем общие фразы: «Если так пойдет и дальше, то случится такое, о чем думать страшно». В эти моменты мы похожи на героя какого-то зловещего фильма, который пока не понимает, что конкретно его ужасает. Он видит лишь густой туман, окутывающий дом. И такие моменты – одни из самых пугающих в фильме. Потому что страшит именно ожидание «чего-то». Чего-то неясного, а оттого и жуткого.

Как только мы проговариваем страх (то есть называем его имя), мы начинаем обретать над ним власть. Недаром говорят: «Зло узнано, Зло названо, Зло не имеет силы». Вот она, верная последовательность работы с терзающим страхом.

Как только главные герои комедийного фильма «Дракула, мертвый, но довольный» осознают, что столкнулись не с неведомым (а оттого и пугающим) злом, а с конкретным вампиром, сразу находится информация, что делать дальше. Например, для начала созвать весь бомонд на бал и использовать зеркала, чтобы вычислить вампира.

Поэтому так важно назвать страх, пусть наедине с собой, про себя, но проговорить, что так пугает. Если есть возможность – поделиться с близкими понимающими людьми или психологом. И может оказаться, что другим людям тоже снятся кошмары, они очень боятся за близких или их терзают вроде бы смешные, но пугающие страхи. Например, боязнь людей в красной одежде. Порой этого уже достаточно, чтобы он отступил. Ведь иногда пугает даже не сам страх, а ощущение, что этот страх – ненормален. А может, в детстве бояться было нельзя, может, и возможности даже не было, потому что суровая реальность требовала твердости. Поэтому признаться себе в страхе – значит еще и испытать стыд, ведь вроде как негоже взрослой женщине (а тем более мужчине) бояться. Но боимся мы все. Вопрос в том, насколько страх сковывает и ограничивает.

Я не видела бесстрашных людей. Серьезные мужчины и сильные женщины. Каждый из них порой дрожал от страха на психологических сессиях. В этот момент кто-то плакал, кто-то говорил шепотом, кто-то кричал. А многие – молчали. Да, пока я не встречала ни одного человека лишенного этого чувства.

Некоторые вскоре перестают вжиматься в кресло при взлете и посадке самолета. Некоторые позволяют себе сходить с ребенком в океанариум и посмотреть на пугающих акул. А другие перестают звонить мужу каждый час, когда он в командировке и впервые за долгие годы сладко засыпают в пустой квартире.

Но это вовсе не значит, что отныне все эти люди перестали бояться! Да-да! Это значит, что они позволили себе ДЕЙСТВОВАТЬ, невзирая на страх.

Мы помним, что замирание, своего рода парализация, – это древнейшая реакция на чувство страха – то чувство, когда у нас ноги становятся ватными, тело не слушается, отказывается двигаться. Природа неспроста его нам даровала – авось хищник пройдет мимо и не заметит. То есть выживали мы отчасти и благодаря такому вот механизму замирания.

Страх и реакция замирания вряд ли уйдут навсегда. Иногда нет-нет, да снова станешь, как вкопанный, перед тем, что пугает. А потом… сделаешь шаг. И в этом порой вся разница.

Боюсь и НЕ ДЕЛАЮ и боюсь, но ДЕЛАЮ. Для того чтобы действовать, вовсе не нужна волшебная таблетка. Вот он секретный рецепт: не ждите ее. Бояться – естественно (кто бы что бы вам ни говорил). Разница между «храбрецом» и «боякой» может быть НЕ в ОТСУТСТВИИ страха. Боятся оба! Разница в том, что один из них действует, невзирая на страх.

В такие моменты мне вспоминаются слова писательницы Мэри Энн Радмачер: «Смелость не всегда кричит. Иногда это тихий голос в конце дня, который говорит: я попробую еще раз завтра».

Какое послание хочет сообщить наш страх? Зачем он нам? От чего оберегает? А может, дает какие-то бонусы? Быть глухим к своему страху – значит игнорировать какую-то важную часть своей личности.

Пока зло не названо, оно остается пугающим, несхваченным. Ведь чтобы обратиться к кому-либо, необходимо знать его имя.

Современная жизнь становится все рафинированнее. Даже зубы теперь можно лечить под общим наркозом. Хотя пара уколов, и вы боли не чувствуете, но в сознании. А для чего общий наркоз? От чувства страха! Мы хотим жить с максимальным комфортом. Но парадокс в том, что на экране (компьютера или ТВ) ужасы становятся все более реалистичными, крови и смерти там становится все больше. И с каждым годом нас это все меньше трогает! Ведь если откликаться на любое сообщение СМИ, то духу жить не хватит. Избыток ужасов и смертей на экране компенсирует табуированность темы смерти, смерти реальной в нашем обществе. Наше дионисийское начало тем не менее требует присутствия «темной стороны» в нашей жизни, и пугающие фильмы – один из способов с ней соприкасаться. Поэтому с каждым днем фильмы становятся все физиологичнее. За последние несколько десятков лет возникли новые виды фильмов-ужасов: слэшер^[31], сплэттер^[32], которые все активнее собирают кинокассу.

Мы смертны. Можно отгонять эту мысль, но то, что блокируется, рискует, как плотина, быть снесено мощным потоком. Продуктивнее соприкасаться с этой темой. Искусство – одна из возможностей безопасно осмысливать болезненные переживания. Стивен Кинг замечал, что чтение книг о сверхъестественном – это способ удовлетворить любопытство насчет самого важного (не считая рождения) события в нашей жизни.

Разных видов «ужастиков» с каждым годом становится все больше: от классических фильмов о вампирах и сверхъестественном до киберужасов. Например, фильм «Звонок» – настоящая ода новейшим технологиям. Видеокассета несет убийственную запись, телефонные звонки и фотографии со смазанными лицами жертв подтверждают приговор. Сериал «Черное зеркало» в некоторых эпизодах также дает возможность наблюдать за «миром будущего» через призму ужаса. А жуткая серия «Игровой тест» («Playtest», 3-й сезон) практически полностью проходит в виртуальной реальности.

Вы наверняка замечали, что перед фильмами ужасов в зале люди смеются больше обычного. Да и в самый напряженный момент фильма обязательно кто-то захихикает, то есть смех помогает даже физически справиться с напряжением. Именно поэтому один из приемов для снятия волнения перед важным действием – несколько раз напрячь все тело. Для некоторых людей фильмы ужасов, триллеры и катастрофы – это чуть ли не единственная возможность дать волю чувствам, встретиться со страхами, которые загнаны очень глубоко. Недаром основные потребители таких лент – мужчины. Ведь мальчиков с детства учат: «Не ной!», «Будь мужиком!». А он ведь человек в первую очередь, ему также больно и страшно, а говорить о чувствах, позволить себе их испытывать может не каждый. А вот поход в кино – это легализованная форма страха: «Тут-то можно».

На каких наших страхах играет современное кино? Перечислим только некоторые из них.

– Сегодня мы все чаще слышим о террористической угрозе, а значит, в нас все более возрастает страх перед иррациональным насилием. Неудивительно, что Джокер в исполнении Хита Леджера^[33] оказался таким притягательным злодеем. А молодежь частенько на фотосессиях рисует его знаменитую порванную улыбку. То есть бессознательно идентифицируется с ним. И тогда не так страшно, потому что зритель на одной стороне с ним. Может казаться, что в таком случае повезет и это мифическое зло своих не тронет.

– Вы слышали о глобальном потеплении? А о том, что рядом с Землей снова проносится метеорит? Страх катастрофы также активно эксплуатируется в кино («Послезавтра», «Пекло»).

– А вы задумывались, что искусственный интеллект уже влился в нашу жизнь? Посмотрите, как нам дискомфортно, если мы забыли свой телефон дома. Большие города становятся все более автоматизированными. А мы – зависимыми от роботизации, интернета, инфраструктуры. И да, за свою жизнь мы не всегда в ответе. Поэтому техногенные аварии – одна из самых распространенных тем фильмов ужасов. А обычное отключение света лежит в основе массы фильмов. Например, в фильме «Ангел-истребитель» Луиса Бунюэля часть важного действа происходит именно ночью.

– Страх потерять контроль. Наш мир все более непредсказуем. А мы стараемся все больше контролировать эту реальность, как в серии «Архангел» сериала «Черное зеркало» мама с помощью новейших технологий полностью контролирует жизнь дочери.

Хотя и мечтаем мы получить адреналин и удивление от просмотра ужасов, строится этот жанр по четким законам. А в завершение из группы бедняг выживет лишь пара самых стойких. Один – потому, что был классным парнем на протяжении картины, а другой – обычно случайный персонаж.

А напоследок давайте выпустим пар, посмеемся и вспомним несколько правил, как остаться в живых в «ужастике»:

1. Поступайте логично. Откажитесь от решения провести отпуск в заброшенном доме, не забудьте заправить машину, не отправляйтесь в одиночку искать что-то в лесу. И помните: ключ в нужный момент выпадет из рук.

2. Сразу договоримся: прятаться под кроватью – не лучшая затея.

3. Если за вами гонятся: бегите на улицу, а не на чердак!

4. Опасайтесь шкафов с зеркалами – велик шанс увидеть за своим плечом что-нибудь неожиданное.

5. Если вы с кем-то в странной хижине, лесу или где бы то ни было – ни в коем случае не разделяйтесь. Так начинается большинство фильмов ужасов.

6. Не идите на непонятный звук. Особенно, если он доносится из подвала.

7. Если вы в пустом заброшенном доме, у вас в руке фонарь и вы решили-таки спросить: «Кто-нибудь есть дома?» – знайте, вам никто не ответит, но обратно после этих слов уже можно не выбраться.

Философские зомби

Как насчет фантастической загадки? Резко наступившее будущее порождает тревогу, а вместе с ней и ряд философских, этических вопросов. И вот один из них.

Для начала договоримся, что под зомби мы имеем в виду не «живых мертвецов» из комиксов и не знаменитых «зомби» с Гаити. Наши зомби – эдакие андроиды, они выглядят и ведут себя точно как люди. Но у них нет кое-чего важного – сознательного опыта. «У него все темно внутри». Если он ударился пальцами ноги о дверь – он отдернет ногу, может, стукнет дверь или крикнет, но не почувствует боли.

Внимание, вопрос: отличается ли «философский зомби» от человека?

Сразу скажу, что это – мысленный эксперимент. Здесь нет правильного и неправильного ответа. Есть лишь лично Ваш.

Зачем нам нужны подобные философские эксперименты? Для осмысления нашей человеческой природы. Человек – это лишь набор физических функций, мозг с витиеватыми синапсами? Или нечто большее, уникальное?

Философы родом не только из Древней Греции и прошлых веков. Чалмерс^[34] – наш с вами современник, фанат философских анекдотов. В своей книге «Осознанный ум: в поисках фундаментальной теории» он дарит нам этот шикарный мыслительный эксперимент. А вот чего в нем больше – пугающего будущего или ироничного настоящего, – решать вам.

А дальше нас может вынести к вопросу о существовании цифрового сознания. Суры из «Снаффа» Пелевина, Саманты из трогательного фильма «Она» или красавиц из обеих частей «Бегущего по лезвию». Не случайно главного героя этого фильма зовут Рик Декард. Отсылка к французскому философу Рене Декарту, основоположнику рационализма. Чувственный опыт? Нет-нет, это штука ненадежная, считал он. Разум, с его «мыслю, следовательно – существую», – вот наше все. А вы как считаете?

Что же отличает людей от самых навороченных андроидов? И отличает ли что-то? Как вам мир, где рука об руку с людьми будут Они? Могут ли Они претендовать на равные права с нами?..

Давайте попробуем ответить на несколько вопросов. Сразу предупрежу, что они могут вызвать неприятные чувства. И если вы осознаете риски, то попытаемся?

– У вас маленький ребенок. Он показывает вам свою коллекцию бабочек… и банку, в которой он их убивает. Ваши чувства и действия?

– Вы смотрите телевизор. И вдруг понимаете, что по вашей руке ползет оса. Ваши чувства и действия?

– Вы читаете журнал и находите на развороте фотографию голой девушки. Вы показываете фото мужу. Оно ему так нравится, что он вешает его на стене в спальне. Ваши чувства и действия?

– Гости наслаждаются закуской из свежих устриц. В разгаре банкета в качестве основного блюда подают собаку. Ваши чувства и действия?

Как вам кажется, что проверяет данный тест? Но приоткроем завесу интриги – этот тест создан фантастом Филиппом Диком в романе «Мечтают ли андроиды об электроовцах?». Он лег в основу фильма «Бегущий по лезвию». А тест этот проверяет… эмпатию. То есть умение чувствовать, сопереживать. Этот тест – кратчайший способ отличить репликанта (андроида) от человека. Ведь многие машины даже не догадывались о том, что они не люди. Вот что Филипп Дик пишет о своем творении: «Почему андроиды, сталкиваясь с эмпатическим тестом, так беспомощно его проваливают? Эмпатия, очевидно, возникает только внутри сообщества людей, в то время как интеллект определенного уровня можно обнаружить почти в каждом подклассе живых существ, включая паукообразных».

Как дистанцироваться от чужой боли? Как не переживать за других? Вот вопрос, сейчас интересующий многих. Выходит, куда удобнее в современном мире выживать без чувств. Но все оказывается чуть сложнее. Ведь именно чувства делают нас людьми.

Сериалы: вред или польза?

Если XX век был веком кино, то следующее столетие смело можно окрестить веком сериалов.

А сериалы тем временем превращаются в… фильмы! Дэвид Саймон, который снял «Прослушку», как-то заметил, что вы должны рассматривать его творение не как еженедельный сериал, а как 66-часовой фильм.

Когда-то кино прошло путь от забавного зрелища вроде боя подушками, который переснимался десятки раз людьми, чьих имен и не вспомнить, до режиссерского кино. Завидев на афише имя любимого автора, вроде Аронофски или Шамирова, мы спешим в кино, не читая анонса. Если речь идет не о киноаттракционе, а о качественном кино, личность режиссера выходит на первый план. Но что мы видим в создании сериалов? За редким исключением, имя сериала идет рука об руку с режиссером. А «Твин Пикс» Линча и «Королевство» Фон Триера – скорее, исключения.

«Семнадцать мгновений весны» – тоже ведь сериал? Хотя и назывался многосерийным художественным фильмом. Есть ли разница?..

Сегодня все больше сценаристов переходят с полнометражных лент на сериалы. Многосерийный формат позволяет работать в удовольствие, подробно, серия за серией изучать персонажей. Это ли не мечта сценариста? Раскрыть характер и проработать сюжет за два часа – задача не из легких. Возможная, но требующая огромного мастерства. Вряд ли мы можем обвинить полнометражный фильм «Три лица Евы» в недостаточном открытии героини, хотя это происходит в предельно сжатые сроки. Сериал же позволяет практически в режиме реального времени наблюдать становление героя. Более того, встречаются настолько талантливые сериалы, что их даже перерабатывают в полнометражные ленты!

Так случилось с «Твин Пикс». С момента его выхода прошло два десятка лет, а мы все еще ломаем голову над тем, почему же «совы не то, чем кажутся», и даже копаем в сторону полотен Босха. Вот уж загадка! А еще по сериалу создано несколько книг: «Тайный дневник Лоры Палмер», «Автобиография агента Купера» и «Тайная история Твин Пикс». После выхода сериала Дэвид Линч снимает продолжение: полнометражный фильм «Твин Пикс: Огонь, иди со мной». Приквел^[35] охватывает последнюю неделю жизни Лоры Палмер и… события после истории, рассказанной в сериале. То есть фильм этот в чем-то парадоксален, он и приквел, и… сиквел!^[36] И если вы решили познакомиться с миром Твин Пикс, то сохраняйте такую последовательность: первые два сезона сериала – фильм – третий сезон.

Однако единицам полнометражных лент, выросшим из сериальной почвы, удалось перерасти своих многосерийных собратьев.

А вот из сериалов получаются порой шикарные фильмы. Например, успевший стать классикой черный комедийный сериал «Семейка Аддамс» изначально был комиксом в журнале New Yorker. В 1964 году в свет вышел сериал. И даже сегодня, когда пишу о нем, в голове звучит прекрасная музыка заставки.

У меня всего два любимых фильма-вестерна. Обещала же быть пристрастной. Так вот, «Мэверик» с неподражаемым Мэлом Гибсоном и Джоди Фостер – первый. Я его увидела раньше других, еще на кассете в начале 90-х. А так как кассет в нашей видеотеке было штук пять, он был обречен на пересматривание. Но не надоел. Сериал же родом из 1960-х годов.

А второй мой вестерн-фаворит – легендарный фильм «Омбре: Отважный стрелок».

Первый в мире сериал тоже относился к вестернам. «Одинокий рейнджер» выходил в США раз в неделю с 1949-го. И длился 8 лет! Незадолго до сериалов в обиход вошло выражение «мыльная опера», так называли радиопостановки мелодрам для домохозяек. Журналист американской газеты Christian Century как-то заметил: «Эти истории я называю “мыльной оперой”, потому что без помощи мыла я бы не смог пролить ни одной слезы над муками их героев».

Каждая новая серия американского сериала выходит раз в неделю. И неожиданный вопрос: а вы часто видитесь со своими друзьями? Готова поспорить, если вы не работаете вместе, то не очень. Но вот раз в неделю к нам на огонек, в наш дом (а экран планшета в современном доме часто заменяет очаг) заглядывает агент Купер или Доктор Хаус. В режиме реального времени мы проводим с ним час, потом еще и еще. Он не грузит нас скучными историями из жизни, жизнь нашего товарища-героя всегда яркая, без ненужных подробностей. Мы привыкаем к постоянному гостю, переживаем вместе с ним радости и печали. В наш век тотальной занятости и бега, это ли не радость – встретить товарища, с которым не надо будет созваниваться перед встречей, делать уборку и добираться на другой конец города? А когда надоест, придумывать повод попрощаться… Тем более в нашем мире, полном внезапностей, запланированная подконтрольная еженедельная встреча дарит предвкушение покоя. Хоть что-то мы еще контролируем!

Сериалы успешнее полнометражных фильмов встраиваются в современный контекст жизни. Мы наблюдаем кризис брака в «Истории о нас»^[37], а затем его разрешение. За кадром остаются повторные кризисы и все то, что сопутствует нашей жизни. Недаром сказки заканчиваются свадьбой, и «они жили долго и счастливо». Сериал приоткрывает завесу, он все еще на связи, даже после этих слов. И у нас уже есть шанс узнать, что стоит за этими магическими словами, что происходит, когда на сцену падает занавес и гаснет свет. Не это ли мечта современного человека – поглядеть в замочную скважину чужой жизни? Социальные сети и лайфстайлблоги – все те же сериалы. А что может быть ярче и живее, чем сама жизнь?

К тому же 30–60 минут на просмотр выделить гораздо легче, чем пару часов. Ведь удобнее съесть на бегу упакованный бутерброд, чем стейк с салатом из высокомолекулярной кухни. Именно поэтому даже художественные фильмы стали упаковывать в такой «ланч-бокс». Например, культовый сериал «Черное зеркало». Антиутопия о влиянии технологий на человеческие отношения. Каждый эпизод – отдельный фильм. Нам не найти в них общих героев, а серии и вовсе снимали разные режиссеры! Однако в сети появилась версия, что эпизоды сериала связаны больше, чем нам казалось, – они существуют в одной Вселенной! А дальше можно найти этому массу доказательств. Например, выдуманный телеканал UKN появляется сразу в нескольких эпизодах: «Я скоро вернусь», «Национальном гимне» и «Моменте Валдо».

Мы так устроены, что хотим все упорядочить, причесать (читай – обрести контроль). Только стоит ли? В журнале Wired недавно вышла статья с заголовком «Пожалуйста, не превращайте “Черное зеркало” в общую Вселенную», где Дэвид Барр Киртли переживает, что отход от формата антологии негативно отразится на сценаристах: они будут поставлены в определенные рамки, чтобы соответствовать общей Вселенной «Черного зеркала».

Заметьте, сериал также проходит свою эволюцию. Начинали свою историю сериалы исключительно как развлекательное мероприятие. Сегодня же они претендуют на то, чтобы называться искусством. Например, знаменитое литературное творение Конан Дойла мы считаем интеллектуальной классикой. Хотя в те времена сам автор так не думал (он-то считал настоящей литературой свои исторические романы) и «убил» Шерлока Холмса, потому что считал рассказы о нем несерьезной работой. Шквал писем с просьбами о пощаде (говорят, это была личная просьба самой королевы Виктории) после публикации «Последнего дела Холмса» убедил писателя «оживить» героя. А приключения Шерлока до сих пор – одно из самых экранизируемых произведений в истории.