Всё не зря: зарисовки из жизни и о жизни

ЖИВАЯ ДУША

Снеговик: этюд в драматических тонах

Глубокой ночью неожиданно началась метель. Сначала поднялся ветер, но уже через несколько мгновений повалил снег. Откуда-то из темноты ночного неба в тусклом свете фонарей падали на землю снежинки, сначала медленно, потом всё быстрее и быстрее. И вот уже мокрый снег повалил стеной.

Будто чья-то невидимая рука, сыпавшая щепотью и уставшая от этого монотонного занятия, зачерпнула громадным ковшом и ухнула на город весь имеющийся запас снежных хлопьев.

Порывы ветра несли белую массу, будто хотели осыпать и облепить ею деревья и кусты, дома и машины, козырьки подъездов и скамейки в парке. Люди, большей частью спавшие в своих домах, не видели, что происходило за окнами. Только редкие прохожие, сопротивляясь стихии, передвигались небольшими перебежками. Пригнувшись, они кутались в шарфы и прятались в капюшоны, закрывая лицо руками от снежинок, которые набивались в глаза, обжигали щёки.

К утру метель стихла, и город, весь осыпанный снегом, являл собой сказочное зрелище. Ветви деревьев, покрытые инеем, застыли, будто засахаренные. Все дороги были в белых пушистых сугробах. Снег огромными шапками взбитых сливок лежал на капотах автомобилей, балконах, крышах гаражей.

В этот день я появился на свет…

Начало

Я появился из снега. Из света и чистого белого снега. На чистой странице книги историй, белого необозримого пространства…

Алёнку и Максима повёл на прогулку отец, молодой высокий мужчина приятной наружности. Дети, увидевшие снежную сказку, ошалевшие от свежего воздуха и невероятной белизны, носились по парку, как угорелые.

Снег был влажный, податливый, и ребятня тут же принялась лепить снежки и бросать друг в друга. Брат и сестра бегали, валялись в снегу и совершенно утомили отца. Алёнка раскраснелась, косички выбились из-под шапки, а у Максима совсем съехал шарф, к тому же, он несколько раз терял варежки. Родитель уже начинал нервничать, как бы его чада не простыли.

Тогда он и предложил новую игру: слепил из снега шар и начал катать его по полю. Очередные слои наматывались, будто бабушкина пряжа на клубок, только не шерстяными нитями, а влажными снежными пластами, и шар постепенно увеличивался в размерах. Дети тут же бросили баловаться и стали помогать отцу.

Вскоре один огромный шар уже трудно было переворачивать, и все трое изрядно устали. Мужчина выбрал место на полянке, установил и укрепил снежный ком хорошенько, аккуратно залепив снегом все неровности.

Затем принялись за второй, а когда он был готов, отец водрузил его на первый. Третий шар слепили сами дети, а папе осталось только пристроить его, как следует, сверху. Я почти уже появился. Вернее, возникли пока только туловище и голова. Но, поскольку, мои создатели были немного утомлены, да и подошло время обеда, они отправились домой.

Через пару часов семья (уже в полном сборе) появилась снова. Глава семейства принёс ветки, из которых сделал руки, и опрыскал «изваяние» водой из пульверизатора – моя будущая фигура сразу схватилась морозцем.

Его супруга – очень привлекательная молодая женщина – вместе с детьми принялась за моё лицо. Вы же понимаете, что только от людей зависит, каким в итоге выйдет снеговик – будет он грустным или улыбающимся, задумчивым или откровенно смешным. Надо сказать, что мне повезло, ведь эта молодая семья вложила в меня свои сердца. Да-да, согласен, я немного сентиментален…

Хозяйка захватила из дома крупные красивые пуговицы для глаз, поменьше – для рта, морковку для носа и даже не пожалела яркий вязаный шарф. Дети вовсю помогали в работе над моим обликом. Так что, без ложной скромности скажу… Ну, вы уже наверняка сами поняли, что родился я, если и не отменным красавцем, то уж точно близко к этому званию!

Бытие мое

Я был первым снеговиком, появившемся на поляне парка. Молодой семье я стал очень дорог, они фотографировали меня, делали снимки со мной, так что я постоянно был под прицелами камер. (Ну, это, конечно, только первое время). Довольно часто, практически ежедневно, они меня навещали.

Возможно, они просто приходили гулять в парк, но мне хочется думать, что и ко мне тоже. Ведь и дети, и родители махали мне издали, приветствуя, как старого друга. Другие посетители парка тоже замечали меня, дети подбегали посмотреть – первые дни я был окружён всеобщим вниманием.

Тогда же я знакомился с окружающим миром, открывал его – для себя, разумеется. Родившийся маленький человек видит, прежде всего, мать и отца, а первое знакомство с миром ограничено пределами комнаты.

Мне же мир открылся сразу. Я увидел деревья с торчащими голыми ветками – подумалось, как же им, наверное, неуютно. А вот ели и сосны стояли в зелёных нарядах, да ещё укрытые снегом. Я увидел птиц и людей. Небо и солнце, звёзды и луну.

Я вдохнул зимний воздух. Только не улыбайтесь, мол, снеговики не умеют дышать. Я дышал, и при вдохе мой средний снежный шар немного поскрипывал.

По утрам я встречал в парке рассвет, а ночью смотрел на звёздное небо. Оба эти зрелища, доложу я вам, стоят того, чтобы их увидеть!.. Случалось ли вам наблюдать, как солнечный свет касается земли? Сначала светило, будто на цыпочках, ступает в холодную воду, а потом выпускает первый длинный луч, который словно подсвечивает всё вокруг – снег, кору и ветви, а потом уже и верхушки, и дома. Если деревья в инее, то это такая сказка!

А вечером солнце садится, и на снегу проступают длинные тени от стволов и фигур людей, а небо из голубого порой окрашивается чуть сиреневым. Солнце даже ещё не зашло, когда появляется луна (хотя… мне всегда нравился тонкий месяц). Когда же темнота сгущается, начинают зажигаться звёзды. Не знаю, как кто, а я всегда чувствовал себя частичкой чего-то огромного и важного, будто не только я смотрю на звёзды, но и они смотрят на меня со своей невероятной высоты…

Мне очень нравились птицы. Никто не мог бы сказать, как я улавливал звуки, но я любил слушать музыку. Нет, в парке зимой она не звучала, но я различал мелодии во многих обыденных вещах, будь то шелест ветерка и голос бурана, детский переливчатый смех и басовитый тембр взрослого, карканье вороны и щебетанье синички.

Наверное, и вам доводилось любоваться синицами, бойкими и весёлыми – лимонное брюшко и белые щёчки, тёмная спинка с отливом, на голове – будто шапочка. А как они летают – махнут несколько раз маленькими крылышками, а потом летят, словно по инерции.

В наш парк из леса перебралась целая стая синиц, с одной из птах я и подружился – синица садилась на мою руку или даже прямо на голову и цепко держалась загнутыми коготками. Не смотрите, что птичка маленькая – лапки у неё сильные! Она рассказывала, что интересного происходит в округе, или же просто пела свою песенку. Синица, это вам не сорока, которая трещит без умолку.

Трескотню сороки слушать устанешь, а летают они красиво – вон какой размах крыльев. А ещё я обратил внимание, что они очень любопытные и умные. Как-то через парк шла торопливо девушка. Не знаю, может, на свидание спешила… Вдруг у неё зазвонил телефон. Она остановилась, открыла сумочку и долго там копошилась, видимо, не могла его найти. И обронила круглое зеркальце. Девушка, ничего не заметив, пошла дальше. А сорока тут же подскочила к блестящему предмету, схватила его и была такова. Я потом увидел, что она пристроила зеркальце к стволу и долго перед ним красовалась, рассматривая своё отражение. Другие птицы не могли понять, чем она занята.

Родная душа

Через пару дней на поляне в парке появились и другие снеговики. В общем, я обзавёлся «роднёй», ну, или друзьями.

Мы даже стали общаться. Конечно, мы не могли, как люди, крикнуть: «Привет, дружище! Как поживаешь?». Но мы разговаривали на своём снеговиковском языке.

Вижу, ваши брови поползли вверх. Уверены, что нет такого языка?.. Я заметил, что люди очень часто убеждены в вещах, в которых мало смыслят. Или попросту не хотят посмотреть дальше своего сознания. Уж извините.

Мы, снеговики, смотрели друг на друга кто глазами-пуговками, кто разноцветными лоскутками, кто камешками и даже большими бусинами, а некоторые – просто нарисованными краской. У одного из наших собратьев были самые настоящие, пусть и старые, очки, за что он получил прозвище «Профессор».

Каждое утро, мы, как положено, приветствовали друг друга, а нас приветствовал дворник, дед Семён, который исправно спозаранку приходил убирать территорию.

Вскоре в нашем парке появилась…Она. Только не говорите – Снежная баба… Я готов был драться с тем, кто бы её так назвал.

Просто вдруг я Её увидел. Она как-то выделялась среди прочих, не могу сказать, чем именно. Но Она была такая…трогательная в своей шляпке с вуалью. Да-да! Вы мне не верите? Только представьте – снеговик в шляпке с вуалью…

У Неё были очень красивые глаза из каких-то продолговатых синих пуговок. На шее – шелковый шарфик. И руки… Изящные тонкие руки. И смотрела Она, как мне казалось, не прямо, как обычно радостно таращатся снеговики, а чуть в сторону, немного потупившись, будто смущалась.

Мы познакомились. Да, а что тут удивительного?.. Я, наверное, тоже смущался, не зная, как с Ней заговорить. Конечно, я не мог сказать: «Привет!», «Как дела?», «Не подскажете, как пройти в библиотеку/на такую-то улицу/к такому-то дому» или ещё что-то подобное. Мы разговаривали глазами, иногда – руками-веточками, а ещё с помощью птички-синички.

Птаха сначала подлетала ко мне, а затем к Ней, и передавала мои слова и даже небольшие подарочки. Я бы и не догадался сам, а синичка объяснила, что, когда ухаживаешь, нужно оказывать знаки внимания. Да уж… непростая эта наука…

Я просил птичку, и она вручала от меня ягодки рябины, еловую веточку, бусину, оторвавшуюся от чьей-то варежки или шапки. Снежная дама всегда смущалась, передавала «спасибо», «очень приятно» и просила не беспокоиться. Я заметил, что Она тоже любит наблюдать восход солнца, смотреть в небо, усыпанное звёздами. Мы вместе, не сговариваясь, слушали хруст снега и пение птиц, понимая друг друга без слов… Она была такая… Моя. Вот и всё.

Тот день не выделялся чем-то особенным. Если бы я знал, что всё это случится… Начали сгущаться сумерки, и небо стало тёмно-синим. Она заметила, что шарф мой совсем размотался, и попросила птиц завязать его как следует – вот же беспокойная… Мы собирались, как обычно, любоваться звёздным небом. И тут в парке появилась эта компания.

Я увидел разбитных парней, что шли по дорожке на нетвёрдых ногах и гоготали. Когда они приблизились, то начали пихать друг друга, тыкать в сторону Моей дамы руками с зажатыми в них пивными бутылками. Что-то их сильно развеселило.

Один из парней отделился от приятелей и вдруг, со всего размаха пнул ногой… Во все стороны полетели комки снега. А он всё пинал и пинал.

Я был бессилен там, приросший морозом к своему месту, раз и навсегда в этом парке. Я не мог ни оттолкнуть его, ни броситься наперерез, чтобы защитить Её. Даже отвернуться, даже просто закрыть глаза. Можете вы это понять?! Я только смотрел и смотрел…

Парни окликнули его, и они пошли дальше. На бесформенной куче осталась лежать шляпка с наполовину оторванной вуалью. Нелепая картина. Ветер трепал её и будто бил меня по щекам. Я почувствовал, что там, внутри меня, что-то треснуло и надломилось. Сам я словно окаменел, не слышал и не видел ничего вокруг.

Раздумья

Мне приходит мысль (представьте, что и снеговиков время от времени посещают мысли), что человек устроен очень странно. Природа наделила его всем: руками и ногами, слухом и зрением. Имея ноги, он мог бы отправиться далеко-далеко, в другие края (в отличие от нас, снеговиков, вынужденных торчать на одном месте).

Имея руки, человек мог бы создавать что-нибудь, гладить ребёнка по голове, здороваться с другом, обнимать близкого человека. А порой вместо этого он разрушает то, что создали другие или то, что стоит у него на пути. Просто так. Походя. Не задумываясь. Зачем?.. Я так и не нашёл ответа…

На следующее утро сороки унесли шляпку. Я остался совсем один. То есть вокруг были другие снеговики, да и в парке по-прежнему было много людей, но я был одинок.

Никто больше обо мне не волновался. Да и я тоже… Ни о ком. Дни проходили за днями. Синичка только прилетала по-прежнему и весело щебетала, сидя на моей руке-ветке.

Теперь я улыбался только мысленно, когда вспоминал о Ней. По ночам я всё так же смотрел на звёзды, но они теперь казались мне холодно-равнодушными…

Но однажды мне показалось на миг, что где-то там, в вышине, среди звёзд мелькнули глаза Моей дамы, Моей нежной.

И вдруг я понял, что был СЧАСТЛИВ, что это БЫЛО в моей жизни, а ведь выпадает не каждому. Что мир так же прекрасен вокруг, и Она помогла мне это увидеть, ведь наши чувства и мысли тогда ещё, в то счастливое время, будто умножались на два, и мы острее чувствовали то, что другим было не заметно.

Я наконец-то снова стал дышать, улыбаться солнцу и радоваться, когда видел среди звёзд любимые продолговатые глаза-пуговки.

Как-то раз я заметил на дорожке парка двоих – парень и девушка о чём-то спорили. Девушка хмурилась, сердито что-то выговаривала парню, он отвечал ей резко, размахивал руками. По всему было видно, что они ссорятся. Мне стало так жаль эту пару. Я хотел бы им крикнуть, чтобы они остановились, что время, будто песок, сочится сквозь пальцы, что потом они будут жалеть о сказанных словах и обидах… Но разве я мог? Ведь я всего лишь снеговик, которого уже давно никто не замечает.

Ссора накалилась, и девушка, мотнув головой, пошла к выходу из парка. И вдруг парень, повернувшись, увидел меня. И тут ветерок шевельнул мою руку-ветку, словно показывая молодому человеку – беги за ней, останови.

Видимо чем-то я ему приглянулся, только парень неожиданно улыбнулся и вроде даже кивнул мне. Он заспешил вслед за девушкой, а, догнав, обнял за плечи и развернул к себе. Она поначалу отстранилась, что-то опять начала выговаривать, а он показал на меня. Я, конечно же, расплылся в улыбке. Ну, разумеется, насколько это может сделать видавший виды снеговик.

Думаю, к тому времени я потерял прежний лоск, но… Вы не поверите! Девушка тоже улыбнулась. Сначала вроде бы нехотя, а потом они уже смеялись вместе. Парень помахал мне рукой, и они, обнявшись, не спеша, пошли по дорожке. Я снова был счастлив…

Моё одиночество скрашивал дворник дед Семён. Синичка теперь прилетала редко, сказав, что ей скоро строить гнездо. А дед Семён, напротив, искал моего общества. Он подходил с утра с огромной лопатой и сокрушался:

– Вишь ты, приятель, сколько снегу нынче навалило! Тудыть его в качель, – кивал дворник головой. – Я что им, трактор что ли… (кому – им, он не уточнял). Лопата у меня что, казённая?!

Я думал, что именно казённая, но, видимо, это было не важно. По понятным причинам ответить деду Семёну я не мог, да этого и не требовалось.

– Это ж какой потоп-то будет! А техники не дождёшься… Ээ-э-х! – махал старик рукой и принимался снова расчищать дорожки.

Весна

Снег в парке уже не выглядел таким белым и пушистым, он становился бугристым, на ровной поверхности появлялись ямки, будто взбитые сливки стали оседать, теряя наполнявшие их пузырьки воздуха. Иногда город накрывала волна снегопада, и на какое-то время казалось, что всё будет, как прежде. Но зима уже отступала.

Вскоре я заметил, что мир вокруг начал меняться. Будто бы звонче пели птицы, смеялись дети, у людей как-то по-другому заблестели глаза, и всё вокруг пришло в какое-то движение.

Да, и ещё… Солнце. Оно теперь выпускало свои лучи, длиннее прежних, и как-то припекало сильнее. Я впервые ощутил, что мне становится очень тепло, даже слишком. Приходилось порой утирать пот со лба.

Ещё тут и там громоздились снежные горы, но постепенно они проседали. А хруст снега под ногами прохожих, который я так любил слушать, и вовсе исчез. Я почувствовал запах весны, отовсюду доносился её голос…

Когда я впервые увидел ручейки, то очень удивился. Весело побежала мутная вода по дорожке парка, стекая из сугробов, отброшенных лопатой деда Семёна.

Снеговики как-то потускнели и потемнели. У одного из наших будто подкосились ноги… А через день он упал ничком. Мы ещё старались бодриться, но приближение чего-то нам неведомого уже вовсю витало в воздухе.

Да и небо стало другим – ярким, распахнутым. Облака, плывшие по нему, приобретали причудливые формы. То будто косяк воротившихся в родные места птиц – они были нарисованы на синем полотне штрихами. То олень, парящий в вышине. То изгиб женской фигуры с простёртыми руками над облаком пышных волос. Всё вокруг новым стало для меня.

С каждым днём становилось теплее и нестерпимее для нас, снеговиков. Говорили, что на улицах города уже кругом лужи, но в парке, среди деревьев, снег ещё держался.

Я чувствовал, что трещина, образовавшаяся внутри, расширяется, но боли и страха не было. Ежедневно кто-нибудь из наших таял. Было горько смотреть, как крепкий прежде снеговик, сверкавший белизной, превращается в серую массу, оседает и сливается постепенно с потоками талой воды…

Я старался успеть получше узнать этот мир, впитать его краски и звуки, наполниться его гомоном и благоуханием. Не знаю, почему я простоял дольше других. Дольше всех в этом парке. Возможно, меня защищала тень от раскидистого дерева, а, может, дед Семён, каждое утро возникавший передо мной со своей широкой лопатой.

В конце концов, мне стало очень сыро на своём месте. Согласитесь, что мало приятного, когда под ноги течёт вода. Но уйти, как вы понимаете, я не мог… К тому же я довольно сильно просел и немного сместился набок.

…Когда бурный поток подхватил меня, все три комка снега, я уже знал, что так и должно быть, я отправился в путь. Влекомый стихией, я успел увидеть и небо, и солнце, и верхушки парковых деревьев. Мне кажется, я даже махнул им своими веточками. Я знал, что �