Призрачный остров

Незнакомец был в плачевном состоянии: витал в прострации, таращился расширенными глазами в темноту и что-то беззвучно пытался сказать, а потом слабо махнул рукой, опустился на пол и грузно привалился к каменной стене. Вот тогда Макс и встряхнулся, перестал злиться и недоумевать, а бросился помогать несчастному. Первым делом его осмотрел и, к своему облегчению, не обнаружил сильных повреждений, только несколько царапин на виске и тыльной стороне ладони. Незнакомец прикрыл глаза и задышал ровнее и спокойнее, как засыпающий человек. Но, однако, не уснул, поднял веки, остановил вполне осмысленный взгляд на Максе и спросил:

– Ты кто?

– Я Макс. Макс Лагунов.

– Это ни о чем мне не говорит, – устало выдохнул мужчина. – Где я? Где мы находимся?

Макс ответил товарищу по несчастью терпеливо и как можно спокойнее:

– Мы находимся в башне. К сожалению, мне известно только это. Я не знаю, что случилось. Очнулся на берегу близко от воды, нашел эту башню и спрятался от грозы. Это все.

– Негусто, – слабо улыбнулся пострадавший, затем наморщил лоб, словно пытался что-то вспомнить, и с тревогой спросил:

– А девушка? Девушку не видел? Красивую, с длинными черными волосами?

– Нет.

– Куда же она… – задумчиво пробормотал он, слабо пошевелился и запоздало представился: – Я Григорий. Можно Гоша.

К ночи Григорию стало совсем плохо. Его щеки и лоб побагровели и пылали жаром, тело сотрясала крупная дрожь. Он громко стонал и слал проклятия, но неумелую помощь не отвергал. Макс старательно сдерживался, чтобы не разрядиться ответной руганью, потому что болезнь Гоши сбила ему все планы. Он-то планировал двинуть дальше по берегу – осмотреться, поискать тайные знаки и подсказки, а пришлось возиться с неблагодарным больным! Впрочем, с ситуацией примиряло подозрение, что Григорий на самом деле – подставной персонаж, новое испытание. Может, к утру он смоет с лица искусственный румянец и вытащит из кармана записку с «ключом». Правда, температура у Гоши поднялась вполне натурально, но, кто знает, может, есть средства, способные ненадолго вызвать сильный жар?

Когда больной в очередной раз пожаловался на холод, Макс спустился с башни, чтобы развести костер. Он старательно пытался вспомнить все, что видел в походе, но на практике ничего не выходило. Мокрые после дождя ветки отказывались даже тлеть. Он сделал несколько энергичных движений, чтобы согреться, огляделся вокруг… Башня выходила окнами на берег, но за нею густо разрастался кустарник, а чуть дальше темнела лесная полоса. Макс отправился на поиски сухого валежника, но едва завернул за башню, как услышал шум, будто некто пробирался через кусты. Зверь или человек? Макс остановился и постарался затаиться.

Кусты снова зашумели, потом мелькнула тень – гротескная, растянутая в стороны до такой степени, что от силуэта остался лишь намек. Тень будто жила своей жизнью, казалась не плоской, а объемной, двигалась так, словно перетекала вязкая жидкость. И самое удивительное – она производила шум!

Макс тихо попятился и задним ходом вернулся в башню. Немного подождав, он осторожно высунулся из-за двери. Никого! Но возобновлять попытки разжечь костер он не стал, прикрыл за собой дверь и поднялся по лестнице.

Григория он обнаружил распластавшимся на полу. Не на шутку испугавшись, Макс кинулся к больному, присел и осторожно коснулся его оголившейся шеи, но тут же и отдернул руку, потому что кожа у Гоши оказалась ледяной, как каменный пол.

Глава 3

На самом деле, у Данилы не было никакого желания окунаться в ледяную воду. Он только собирался осмотреть в одиночестве окрестности и примериться к маршрутам, но появление «этой», как он называл про себя Стефанию, не оставило другого выбора.

– Что ты собираешься делать? – спросила она.

– Принять душ, – зло ответил он, поняв, что уплыть – это единственный способ отделаться от нее хотя бы на четверть часа.

Вода резанула холодом, будто тысяча острых лезвий одновременно чирканули по коже. Данила даже зашипел, но затем сделал несколько энергичных гребков и поплыл с такой скоростью, словно участвовал в олимпийском заплыве – подальше не от берега, а от «этой».

Прошло уже столько времени! Не заживающие, казалось, раны затянулись, превратились в грубые рубцы. И имя «этой», выведенное чернильной ненавистью в сердце, хоть не исчезло, но значительно поблекло. Даже бушевавшая в душе непримиримость стихла, как море при смене погоды. Ему казалось, что он никогда больше не услышит ни ее имя, ни встретится с нею лично. А вот надо же… Попытка сбежать от себя – плохая идея, все равно что стремиться обогнать ветер. И все же по мере того, как согревалось тело, в душе восстанавливался покой. Относительный, допустимый при подобных обстоятельствах.

До сих пор оставалось непонятным, как он оказался на проклятом берегу. Последнее, что Данила помнил, был разговор с Анжелой. В памяти всплыла недовольная гримаска девушки и брошенная с нарочитым безразличием фраза: «Ну, если тебе так хочется! Только меня с собой не тащи!» Разговор состоялся в комнате на фоне разобранной постели, и это была не его, и не Анжелы квартира. Обстановка напоминала гостиничную, но не фешенебельного отеля, а небольшого пансионата на несколько номеров. Домашнюю ноту в интерьер привносили тюлевые занавески, клетчатое покрывало, небрежно брошенное в кресло, полированный секретер и букет садовых цветов в вазе. Анжела предпочитала красные розы, значит, букет был комплиментом от персонала, а не подарком от него. Даниле отчетливо запомнился аромат цветов – запах зелени, пряной гвоздики и почему-то перца. Что же случилось потом, после этой небольшой сценки, которая и размолвкой-то не была? Они с Анжелой могли договориться: он – отправиться туда, куда собирался, а она – на так любимый ею шопинг. Но вот куда он все-таки пошел? Анжела наверняка уже его хватилась и подняла на уши персонал гостиницы. Это хорошо, если его ищут! А если учесть, что в непонятной ситуации оказался не он один, то шансы на то, что их хватятся и организуют поиски, многократно увеличиваются.

Участие в реалити-шоу, как предположили Артем и Анфиса, казалось ему маловероятным. Анжела в таком случае пошла бы с ним, потому что любила смотреть подобные программы. На жертв авиакатастрофы или кораблекрушения они не похожи: все целы, без царапин, в сухой одежде и обуви. Он даже не потерял свой нож, а на лице Анфисы сохранились остатки косметики. Так что же случилось?

Задумавшись, Данила не заметил, как уклонился от намеченного маршрута, и скала, которая должна была оставаться по правую руку, оказалась за его спиной. Он сделал небольшой круг и поплыл, держа теперь в поле зрения темный гребень, но, когда приблизился, увидел, что дальше идет воздвигнутая из камня высокая стена. Она была значительно ниже скал, но перелезть через нее без специального оборудования не представлялось возможным. Сложность заключалась не только в отвесности, но и в том, что лишенный выступов и поросший водорослями камень был скользким.

Данила набрал в легкие воздуха и погрузился в воду, но стена и на глубине оставалась такой же монолитной, без разрушений. Он вынырнул на поверхность, замотал головой, отфыркиваясь, и поплыл вдоль бесконечной стены до тех пор, пока не оказался в зоне плотного тумана. Воздух неожиданно сгустился до состояния пудинга, дышать стало трудно, будто в нос и горло набилась вата. В ушах зашумело, словно кто-то на полную громкость включил радио и остановился на промежутке между станциями. Движения стали вялыми и замедленными, как во сне, когда пытаешься сбежать от погони. Данила попытался развернуться к берегу, но и это ему не удалось. Туман не желал отпускать жертву, обвился вокруг тела хищным коконом, едва только не выпустил щупальца с присосками. Воспоминание о книге Стивена Кинга с тем же названием встряхнуло и согнало пелену сонливости. Данила заработал руками и ногами из всех оставшихся сил, но попытки развернуться оказались подобны возне завязшей в патоке мухи. Он снова с силой дернулся, поняв, что вырваться из западни может только энергичными рывками. А туман наполнился шумами – неясными шепотами, шелестом и всплесками. То ли от нехватки кислорода начались галлюцинации, то ли в тумане, как и в сюжете короля ужасов, кто-то обитал… Страх, смешанный с отвращением, придал сил. Данила наконец-то увидел полосу разреженной дымки, за которой уже темнела вода. Еще один рывок – и он наконец-то выплыл наружу. Но в тот момент, когда передняя часть тела оказалась за границей тумана, а ноги еще тонули в мареве, что-то мерзкое и холодное скользнуло по правой голени. Данила дернул ногой и почувствовал короткую, но сильную вспышку боли. Он тут же забыл о ней и, очутившись на свободе, сделал жадный вдох. Расстояние до берега Данила преодолел за считаные мгновения. Лишь коснувшись ногами дна, он понял, как устал – настолько, что даже на секунду обрадовался тому, что «эта» не ушла, а поджидала его на песке.

Стефания проводила его встревоженным взглядом. По выражению лица Данилы она догадалась – что-то произошло, но, слава богу, не обрушила сразу град вопросов. Только когда он, от усталости и потрясения неловко путаясь в рукавах, натянул на мокрое тело футболку и наклонился за джинсами, воскликнула:

– У тебя кровь!

Данила опустил взгляд и увидел, что по правой голени зигзагом струится кровь. Порез оказался глубже и длиннее, чем ему казалось. Что его полоснуло в том тумане?

– Обо что это ты так?

Стефания уже присела на корточки и, чуть сощурившись, рассматривала рану.

– О камень саданул, – нехотя ответил он, стянул с мокрых волос резинку и тряхнул головой.

– Надо перевязать! – твердо заявила Стефания, выпрямляясь. Когда она поднялась на ноги, то оказалась от него так близко, что Данила заметил собственное отражение в ее необычного цвета глазах. Когда-то он считал, что она носит цветные линзы – ведь не может быть натуральный цвет радужки такого насыщенного аквамаринового цвета! – но сейчас, невольно присмотревшись, понял, что Стефания не носит линз. Может быть, потому, что это открытие удивило его, или из-за того, что она находилась совсем близко и он чувствовал тепло ее тела, Данила ответил насмешливо, даже слишком:

– Ну, давай, снимай футболку и рви ее на бинты!

Она вспыхнула, отступила, но взгляд его выдержала, не отвернулась.

– Опять ты за свое!

– А чем ты собралась перевязывать? – спросил он уже без насмешки, но лишь потому, что слишком устал, да еще на все пережитое наложилась ожившая боль в порезанной ноге.

Стефания секунду помешкала, а затем решительно взялась за край футболки.

«Она что, серьезно?»

– Фильмов насмотрелась?! – Он скривил губы, подхватил джинсы и кроссовки и так, босой, в футболке и «боксерах» побрел по берегу в сторону их стоянки. Только бы костер не погас! Согреться бы и обсохнуть.

Стефания вскоре нагнала его и спросила в спину:

– Что случилось в воде?

– Ничего такого, о чем мне бы хотелось рассказывать!

Она забежала вперед и остановилась прямо перед ним, вынудив тоже затормозить.

– Прекрати!

Глаза ее сощурились, и их необычный цвет стал таким насыщенным, что Данила вновь усомнился в его натуральности.

– Не знаю, за что ты взъелся на меня или на весь белый свет, но мы не в той ситуации, чтобы враждовать и спорить! Что-то произошло! С нами! Мы в одной лодке! И только от нас зависит, потопим ее или все же выплывем!

Стефания уперла руки в боки, от учащенного, как после пробежки дыхания ее небольшая грудь под футболкой вздымалась, румянец то ли волнения, то ли, напротив, злости заливал ее загорелые скулы. Внезапно налетевший порыв ветра взъерошил завившиеся от влаги темные волосы. Не сводя с Данилы взгляда, она машинально пригладила их ладонью. Многие девушки специально накручивают волосы, чтобы добиться таких локонов, а у Стефании они вились от природы. Если бы она носила их длинными, а не отрезала по плечи, то вообще могла бы почти сойти за красавицу. Почти – потому что считать красавицей «эту» он не намеревался.

– Там стена, – нехотя ответил Данила. – Похожая на ту, которую мы обнаружили на суше. Перелезть через нее на первый взгляд невозможно. А насколько она длинная, я не понял, потому что попал в туман.

Переживать вновь, хоть и в пересказе, едва не стоившее ему жизни происшествие оказалось непросто. Данила невольно передернул плечами и поморщился:

– Я не знаю, что это за туман, чем он вызван и из каких газов состоит, но заплывать в него явно не стоит. Можно утонуть, даже если хорошо плаваешь.

Губы Стефании чуть дрогнули, но она промолчала. Не заговорила и тогда, когда пауза затянулась – почувствовала недосказанность и своим требовательным молчанием вынудила его договорить.

– В воде обитает какая-то дрянь, которая и чиркнула меня по ноге. Может, рыба плавником, может, какой гад.

– Плавник может оставить такой порез? – то ли спросила, то ли усомнилась Стефания и перевела взгляд на песок, окрашенный в алый цвет возле его босой ступни.

Данила не ответил, лишь слегка пожал плечами и, обойдя девушку, направился вперед. Она нагнала его и молча пошла рядом. Слава богу, больше ни о чем не расспрашивала и не выдвигала версий случившегося! Но по ее задумчивому виду и по тому, как она нервно накручивала на палец прядь волос, стало понятно, что пытается осмыслить и принять происходящее.

Над лагерем поднимался дымок, и все, кто оставался там, собрались вокруг уютно тлеющих головешек.

Первой их увидела Марина.

– Где вы так долго были?!

– А ветки где? – не преминула спросить Анфиса и, когда Стефания сделала неопределенный жест, нахмурилась:

– Так вы что, не за хворостом ходили?

– Купаться они ходили, – усмехнулся Артем. Спорить с ним Данила не стал, бросил на песок джинсы и, опустившись на них, вытянул к огню одну ногу, а другую, пораненную, согнул в колене, чтобы не коснуться голенью песка. Больше всего на свете ему хотелось, чтобы его оставили в покое, дали спокойно согреться, обсохнуть и, может, немного вздремнуть. Но Марина уже заметила порез. В отличие от Стефании, она не стала расспрашивать, просто подошла и требовательно протянула ладонь:

– Дай нож!

Данила тоже промолчал, подвинулся и вытащил из кармана джинсов складной нож.

– Помоги мне! – попросила Марина Стефанию. Та без лишних слов поняла, что от нее требуется – присев перед Мариной на корточки, она натянула подол ее длинного сарафана. Марина аккуратно, но решительно отрезала по кругу полоску, а затем еще две, пока длина сарафана не укоротилась до колен. Из одной полоски она сложила подобие салфетки и приложила к ране Данилы, двумя другими полосками Стефания ловко перевязала ему ногу.

– Готово! – объявила Марина, выпрямляясь во весь рост.

– Спасибо.

Сладкая парочка – Артем с Анфисой – следила за происходящим молча, но первой не выдержала девушка:

– Где это ты так? В воде или на скалу полез?

– Они имеют право знать, – поддержала ее Стефания.

Его рассказ вызвал у всех разную реакцию – Марина на правах старшей хмурилась, поджимала губы и качала головой, явно не одобряя его безрассудство, Анфиса испуганно таращила глаза-маслины, а Артем засыпал вопросами с таким восторженным любопытством, будто приключения казались ему забавными и неопасными.

– Дайте человеку отдохнуть, – вмешалась Стефания. Данила бросил на нее раздраженный взгляд, словно хотел сказать: «За помощь спасибо, конечно… Но пусть на этом забота и окончится!»

– Пусть отдыхает, – пожала плечами Анфиса и, отходя в сторону, процедила сквозь зубы: – Но вообще-то, прежде чем куда-то лезть, нужно думать или ставить других в известность.

– Много ты думала, когда в костер бросилась, – огрызнулся Данила. Анфиса фыркнула и мотнула остатками волос, еще вчера бывших шикарными.

Спор не вспыхнул лишь по той причине, что Данила проигнорировал ее следующую шпильку. Чуть приподнявшись на локте, он вытащил из-под себя джинсы, но не надел их, а свернул и подложил под голову, как подушку. Короткий сон он вполне заслужил!

В дрему Данила провалился мгновенно, только спал чутко, словно пес. Сквозь паутину липкого полусна прорывались отголоски разговоров, да еще мешали свернувшийся в желудке ежом колючий голод и терзающая правую ногу боль. Если бы не «эта», не полез бы он в воду, не заплыл в чуть не убивший его туман и не напоролся там на что-то острое. Умом Данила понимал, что Стефания не заставляла его лезть в водоем, что он сам накануне предлагал обогнуть скалу вплавь, но не мог совладать с воскресшей неприязнью к ней.

– Тогда вы оставайтесь, а мы пойдем! – выдернуло его из сна решительное заявление Марины. Данила открыл глаза и сел:

– Куда вы собрались?

– В разведку. Анфиса и Артем останутся караулить костер, а мы со Стефанией отправимся за помощью и на поиски съестного. Лучше нам разделиться, а не уходить всем табором.

– Они решили, – проворчал Данила, молча натянул на непросохшие «боксеры» джинсы и обулся.

– А ты куда собрался? – встрепенулась стоявшая неподалеку Стефания.

– С вами. В разведку.

– Ты уже сходил, «разведчик»!

Данила метнул на нее уничтожающий взгляд и поднялся на ноги. Сонливость и усталость как рукой сняло, только от голода и слабости немного кружилась голова. Ничего, он справится! Данила и сам не понимал, что его вновь толкает на приключения, когда он вполне мог бы отдохнуть. Шел то ли потому, что по натуре был активным, то ли потому, что беспокойство за «дамочек» не давало расслабиться. Впрочем, положа руку на сердце, он отправил бы Стефанию одну хоть в джунгли на съедение хищникам.

– Оставь нам нож, – попросил Артем в последний момент.

– Зачем?

– Ну… На всякий случай. Чтобы защищаться.

– От кого?

Артем пожал плечами и переступил с ноги на ногу.

– Там можете найти палки, – кивнул Данила в сторону леса, – заодно и веток соберете.

Ему было все равно, что подумают остальные. Репутацию язвительного и неприятного субъекта в этой компании он уже завоевал! Удобная позиция: по крайней мере, перестанут соваться с вопросами и такими глупыми просьбами. С ножом расставаться Данила не собирался, и не только потому, что он мог ему пригодиться, но и потому, что этот нож когда-то принадлежал деду.

Стефания с Мариной, не дожидаясь его, уже отправились по берегу к тому месту, где скала врезалась в воду. Свежие воспоминания о том, что случилось с ним, вновь накатили удушливой волной. Данила дернул головой, словно пытаясь вытряхнуть ненужные образы, завязал на затылке высохшие волосы и бросился нагонять спутниц.

Марина со Стефанией шли, тихо о чем-то переговариваясь и иногда оглядываясь на него. Ему бы идти впереди, задавать темп и первому осматривать окрестности, только из-за пореза идти по песку оказалось непросто, пусть импровизированная повязка и стягивала края раны. Но вместо досады на обстоятельства неожиданно пришло спокойствие. Все самое плохое с ним уже случилось раньше.

Возле скалы спутницы остановились и подождали его.

– Там и правда какой-то туман! – воскликнула Марина, махнув рукой в сторону воды. – Насколько ты успел в него углубиться?

– Не намного, – ответил Данила. – Там дышать невозможно, далеко не уплывешь. И вернуться тоже сложно.

– Значит, сделать лодку и уплыть отсюда будет непросто, – грустно улыбнулась Стефания. – Этот туман скрывает весь горизонт.

– Если бы еще было чем лодку делать. Моим ножом разве что кораблики вырезать да по ручьям пускать.

– Побереги свой нож. Он нам для другого пригодится, – качнула головой Стефания и убрала за уши падающие на лицо локоны. Улыбка у нее красивая… На загорелых щеках даже появляются ямочки. Красивая и отравленная ядом улыбка убийцы!

Видимо, Стефания прочитала в его глазах нечто страшное, потому что ее лицо моментально приняло серьезное выражение. Она поспешно отвернулась, а Марина, не заметив их секундного обмена взглядами, бодро провозгласила:

– Ну что, вперед! На поиски еды! Есть хочется так, что готова грызть кору.

– А кто-то собирался тут худеть, – вырвалось у Данилы прежде, чем он успел прикусить язык. Нетактично напоминать даме о том, что у нее есть лишний вес! Стефания метнула на него острый взгляд, но Марина не обиделась. Напротив, улыбнулась так обворожительно, будто Данила отпустил ей самый приятный комплимент, и кокетливо ответила:

– Я согласна на один, максимум два разгрузочных дня. От голода я, если честно, зверею! Так что в ваших же интересах поскорее найти что-нибудь съедобное.

Данила усмехнулся, но промолчал. Пожалуй, Марина, единственная из компании, ему нравилась – и своей деятельностью, и тем, что оставалась позитивной в такой сложной ситуации и гасила конфликты.

– Найти бы что-нибудь, в чем можно кипятить воду. Без еды еще протянем, а вот без воды… – тихо, будто самой себе, проговорила Стефания.

Вскоре они дошли до похожего на огромную рогатку сухого дерева, возле которого накануне повернули назад. Данила окинул его оценивающим взглядом: сухие ветки пригодятся для поддержания костра, надо на обратном пути наломать и унести то, что им по силам. На Артема и Анфису можно не надеяться – эти двое настолько спелись, что им теперь не до поддержания огня. Хоть бы угли сохранили, и на том спасибо!

Кустарник сменился редким лесом, и песчаная полоса сузилась до земляной тропы. Идти по твердому, хоть и влажному грунту стало намного легче. Данила почти нагнал Марину и дистанцию выдерживал только потому, что ему так хотелось. Занявшее наблюдательную позицию на небе солнце прогрело не только воздух, но и высушило намокшие на бедрах джинсы. День обещал быть хорошим… Только солнце выглядело каким-то странным: не ярким, а приглушенным, будто светило через плотный тюль. На яркой синеве неба не виднелось ни облачка, только эта непонятная дымка застилала солнечный диск. Свет от звезд тоже был приглушенным, и луна – блеклой и нечеткой, словно кто-то оставил на темном полотне мазок слишком разбавленной акварелью. Ночью Данила не придал этому значения, а сейчас, поглядывая на небо, призадумался об этом странном явлении, да так глубоко, что не заметил, как девушки остановились, и неосторожно налетел на Марину.

– Тише ты! – засмеялась она, принимая его в теплые и мягкие объятия.

«Не нужно ей худеть! Такая округлая полнота, как у нее, нравится мужчинам…» Марину не смутил ни его взгляд, ни секундное замешательство. Она улыбнулась – не с надеждой, а лукаво, как женщина, которая знает о своей привлекательности, и плавно высвободилась из его объятий. Данила поспешно отвел глаза и встретился взглядом со Стефанией. В отличие от Марины, она, наоборот, выглядела встревоженной – хмурила брови и нервно покусывала нижнюю губу.

– Чего вы так резко остановились? – буркнул Данила, чтобы избавиться от неловкости.

– Я подумала… Мне кажется, я знаю, что случилось, – неожиданно звонким голосом ответила Стефания, – это солнце – оно какое-то ненатуральное.

Значит, не только он это заметил. Что ж, «эта» не только цепкая, но и наблюдательная. А иначе и быть не может – с ее профессией! Ученая, етить…

– И этот туман, который не выпускает, и стена, которая все тянется и тянется… Но самое главное то, что мы не помним лишь один ключевой момент – как тут оказались. При этом не забыли, кто мы и какой была наша жизнь до этого.

– Что ты хочешь этим сказать? – поторопил Данила, потому что Стефания замолчала. Ее затянувшееся молчание ему не нравилось. Она еще не произнесла следующую фразу, а он уже понял, что сейчас услышит.

– Это не шоу, как предположили Анфиса с Артемом. Это все по-настоящему.

– А ты сомневалась?

Стефания пропустила его шпильку, покусала вновь нижнюю губу и подняла на него аквамариновые глаза. Отчего-то она обращалась напрямую к нему, исключив Марину из их круга.

– Мы не помним, как оказались тут! – повторила она. – Я читала в одной книге… Там был похожий сюжет! Компания оказалась заперта в доме, не могла из него выйти, и никто не помнил, что случилось. Как и мы! А потом кто-то догадался, что произошло, и тогда все события вспомнились. Там случилась катастрофа, все погибли. Эти люди были мертвы! Но не сразу это осознали.

– А твоя вера в науку допускает наличие загробной жизни? – съязвил Данила после долгой паузы, во время которой Стефания таращилась на него с таким испугом, будто ожидала, что вот-вот случится что-то ужасное – например, под ними разверзнется земля, грянет гром или она просто растворится в воздухе.

Но ничего подобного не произошло. Только Марина испуганно охнула и закрыла рот рукой, и его замечание, которое вырвалось скорее по инерции, чем из желания посмеяться над предположением Стефании, осталось без внимания.

– Черт знает что, – пробормотал Данила уже тихо. Поверил ли он в такую версию? Возможно, поверил бы, если бы в этот момент действительно что-то произошло.

– Это сложно принять, – прошептала Стефания. Она собиралась сказать что-то еще, но Данила ее оборвал:

– Прекрати!

Стефания моментально закрыла рот и часто заморгала, напуганная не столько его резкостью, сколько собственным открытием.

– Мы живы, – медленно, едва ли не по слогам произнес Данила, – живы! Не мертвы. Вот тут у меня бьется сердце.

Он легонько хлопнул себя по груди.

– И у тебя тоже. И у Марины. Только… – начал он и осекся. Стефания тут же ухватилась за эту недосказанность:

– Что «только»?

– Только хотел добавить, что еще я поранился, – вывернулся он, – и у меня текла кровь, ты сама видела. У мертвого бы текла так кровь? Ну, ученая, скажи?

Она неопределенно мотнула головой. Данила подтянул штанину и оголил голень.

– Смотри, повязка промокла. Рана продолжает кровоточить. И это живая кровь. Чем я еще могу доказать, что мы не мертвые?

Его самого удивил мягкий тон, которым он принялся уговаривать Стефанию, словно она была не «этой», а напуганным ребенком. Или, может быть, он пытался успокоить не ее, а себя, потому что от высказанного ею предположения по спине прокатилась волна холода? Что, если Стефания права, и они потерпели авиакатастрофу, утонули или разбились на автобусе и застряли в безвременье, так и не поняв, что погибли? Сколько фильмов снято и книг написано на эту тему…

Дыхание перехватило. Данила поспешно, словно желая убедиться, что еще жив, перевел взгляд на бурое пятно на повязке и едва подавил желание коснуться его пальцами. Стефания судорожно вздохнула, принимая его объяснения, а затем вновь подняла на него аквамариновые глаза и доверчиво спросила:

– Что же тогда с нами случилось?

– Это мы и выясняем! Но мы не мертвы и не участвуем в дурацком шоу. Не знаю, почему я в этом так уверен, но все происходит на самом деле.

– Тогда не будем терять время, – вмешалась Марина, но вдруг замерла и вскинула руку в предупреждающем жесте. – Слышали? Шорох!

Им даже не нужно было прислушиваться, потому что со стороны донесся легкий треск веток и шуршание шагов. Кто-то, наступая на сучки, крался к ним, но затем замер. Зверь или человек? Данила вытащил из кармана нож и сделал знак всем отступить. Происходящее напомнило ему вчерашний вечер. Кто-то за ними следит? Или в этом лесу обитают звери? Он осторожно шагнул вперед, и тот, кто прятался в чаще, двинулся параллельно с ним. Данила остановился, и некто тоже замер.

– Эй! – крикнул он. – Выходи!

– Его мог напугать твой нож, – шепнула сзади Марина. Данила не стал спорить, руку опустил, но лезвие не убрал.

– Боится, – тихо шепнул он, услышав шорох вновь, – думаю, это зверь – не очень крупный, но и не мелкий.

– На обед сгодится? – нервно пошутила Марина.

– Главное, чтобы не мы ему, – ответила прерывающимся голосом Стефания, но Данила уловил в ее тоне улыбку. Испуганную, нервную, но улыбку! Его спутницы испугались и старательно маскировали свой страх шутками. Но и тот, кто прятался в лесу, тоже боялся и не собирался нападать. Данила уверенно пошел дальше, но нож все равно не убрал.

По мере того как они продвигались вперед, лес сгущался, а тропа в какой-то момент и вовсе исчезла. Кто-то шел параллельно с ними. Данила больше не слышал шагов, но чувствовал постороннее присутствие по-звериному, шкурой. И когда ему под кроссовку попалась сухая ветка, некто, напуганный излишне громким в лесной тишине треском, ломанулся через кусты в чащу.

– Убежал. Уверен, это был зверь.

– Вчера мы его слышали? – спросила Марина.

– Возможно.

Развить эту тему им не дал удивленный возглас Стефании:

– Смотрите!

Лес внезапно расступился, словно раздернулись полы гигантского занавеса, и их взорам предстал дикий луг, поросший цветами и высокими травами. По краям, словно оправа для драгоценного изумруда, его обрамляла каменная стена. В центре луга мутно блестел надтреснутым зеркалом пруд. А в подернутой ряской воде на высоких сваях стояло полуразрушенное здание.

* * *

Гоша умер. В этом у Макса не осталось сомнений. Сердцебиение не прослушивалось, пульс не прощупывался, дыхание тоже погасло. Макс приподнял Григорию веки, но увидел лишь белки. Подавляя крик ужаса, потому что в жизни не видел покойников так близко, он попятился, и пятился до тех пор, пока не наткнулся спиной на противоположную стену. Только тогда Макс справился с потрясением – понял, что Гоше ничем не помочь, а он сам жив и должен выбраться из этой передряги. Игра начала принимать опасный поворот, и хотя подсознательно Макс понимал, что все происходящее – реальность, а не подстроенное шоу, он продолжал цепляться за казавшееся ему удачным объяснение происходящего. Если убедить себя, что все это понарошку, страх не будет служить помехой. Ему нужно действовать! Не сдаваться, даже если он видит перед собой труп. Тем более, если видит труп.

Макс налег плечом на одну дверь, потом на другую, но как ни старался, как ни бился в них, двери не поддались. Тогда он выдвинул на середину комнаты оба ящика, невольно зажмурился, увидев страшную надпись-предупреждение, а затем стянул с себя ветровку и сделал из нее подобие мешка. В эту торбу он и покидал, не глядя, несколько банок с консервами, свечи, спички, сигаретные пачки и мешочек с галетами.

Рядом с башней возвышался скалистый гребень, который одним концом уходил далеко в воду, а другим углублялся в лес. Макс выбрал легкий путь – дальше по берегу. Куда-нибудь или к кому-нибудь дорога приведет.

Шел он, увязая кедами в рыхлом песке, целую вечность. Но, когда оглядывался назад, продолжал видеть торчавшую клыком башню. Время словно стало резиновым… Или он просто шагал на месте, как по ленте тренажера? Настоящее проклятие – идти вперед, но никуда не приходить.

Макс остановился, достал из кармана смятую пачку и закурил. Это было отвратительно – сигарета горчила и одновременно оставляла кислый привкус. Наверное, изо рта после курения будет нести так, как из помойной ямы. Хорошо, что ему не придется идти на свидание и целоваться с девушкой!