Незабудки для Пьеро

Пить

Альмонду и его живому городу

посвящается

А мы смотрели вдоль горизонта – на миражи,

Мы прижимались друг к другу плотно, не видя лжи,

И выпивали друг друга жадно, горя в огне,

И прорастали друг в друга… Надо ж, тебе и мне

В пустынном мире, в огромном мире – ни до чего.

В ромашках, в поле, в пыли квартиры – лишь одного

В плену мученья, в плену желанья: друг друга пить

До исступленья. И пониманье – не сможем жить

Теперь иначе – мы двое – вместе, плечо к плечу,

И мир по швам даже если треснет…

Я не хочу!..

Довольно, в прошлом остаться, честно – сойти с ума,

Тебе ж к другой прилепиться песне. И кутерьма

Закружит вихрем, как прежде – счастье. И унесёт.

Но даже к телу других причастие нас не спасет

От тех щемящих воспоминаний: друг друга – пить.

Скажи – довольно пустых метаний! – как будешь жить,

Что будешь делать и прорастаешь теперь в кого?

Ты прорастаешь. Меня не помнишь. Я – ничего.

Треугольник

Арлекин допивает вино

И бокал разбивает об пол.

Арлекин не пьянеет давно.

Арлекино всё так же хитер,

Как и прежде, остёр на язык –

Неизменный для многих кумир.

Побеждать-верховодить привык:

Так легко подчиняется мир.

Но оставим пирушку. Потом!

Рано он покидает гуляк,

Растворится во тьме, как фантом, –

Что ему переулочный мрак?

Не боится людей и теней,

Как паук, по стене проползет.

Он сегодня доволен вполне:

На балкон прошмыгнет, словно кот, –

Ждут его. В том сомнения нет.

Не закрытая дверь – явный знак.

Он любим – и узнает весь свет:

Для шальных не бывает преград.

«Проиграл ты, бедняга Пьеро, –

Усмехнется зловредный паяц, –

И в истории этой дано

Написать мне последний абзац.

Мне подарят сейчас поцелуй,

О котором ты столько мечтал!

Так что, глупый, сиди и тоскуй,

Ты-то сам от себя не устал?!

Коломбина моя! Все стихи,

Что поэт, преклоняясь, писал,

На мои променяла грехи –

Вот такой приключился скандал!»

Он уверенно, твёрдой рукой

Обнимает податливый стан…

Пусть прелестницей бредил другой –

Арлекин ей возлюбленным стал.

И с победной усмешкой тотчас

Наш герой задувает свечу.

До утра не сомкнут они глаз,

Растворившись в «люблю» и «хочу».

Чуть рассвет – Арлекино исчез.

Коломбина в кровати пьет чай,

Вся в плену у волнительных грез:

Ей неведома нынче печаль.

Догорает в камине письмо,

Что посыльный недавно принёс.

В нем три слова: «Люблю Вас. Пьеро».

И размазалась строчка от слёз.

Пьеро

Я знаю теперь, что он – рыжий.

Он рыжий и очень печальный.

Осмеян, раздавлен, унижен,

Без крова, без счастья… изгнанник…

Его мне понятны метанья,

И слёзы на длинных ресницах…

Я чувствую, как он страдает.

Я знаю, Пьеро так боится,

Что он ко двору не придется –

Ведь всех покорил Арлекино!

И сердце отчаянно бьётся

В тоске по неверной любимой.

Стучится так робко он в двери,

Стеснительно мнется в прихожей.

…Порой люди злы, словно звери.

Я знаю, Пьеро! Знаю, тоже…

Пьеро, ты моя недотрога…

Ну, будь же немного смелее:

Пьеро, ты не стой у порога,

Поверь, я ведь тоже робею.

Давай, заходи, потоскуем,

Приляг на диван, отдохни-ка.

Поверь, ты ничем не рискуешь,

Мы оба – открытая книга.

С тобой посидим, выпьем чаю,

С мелиссой душистой и мятой.

Мой милый Пьеро, мой печальный,

Мне жаль, что душа твоя смята.

Грусть надвое делится просто,

Короче денёчек осенний.

И кажется, все несерьёзно,

И грезится отблеск веселья.

И я без причины страдаю,

Люблю, наплевав на приличья.

Я – точно как ты, ты же знаешь.

Пьеро. Только в женском обличьи.

Встреча

Арлекин снимает маску,

Тяжело садится в кресло.

По щеке стекает краска,

Он устал сегодня. Честно.

Чёрт! Пьеро сегодня встретил.

Грусть-тоска, видать, заразна:

Дурачок и мил, и светел,

Но печаль его опасна.

Не к лицу шуту-задире

С тем глупцом водить знакомство.

Что же тускло так в квартире?

Будь неладен ты, никчёмство…

…Где же носит Коломбину,

Почему ее нет дома?..

Очень тошно Арлекину.

Заунывному знакомо

Это чувство, но в новинку

Острослову быть в раздрае.

Даже в небе – половинка

От луны… Фигляр страдает:

Приоткрылось столько фальши…

И болтать была ль причина?!

Впредь пусть держится подальше

Простофиля, дурачина!