«Здравствуй». Благовест

Не жду. Молчу…

Не жду. Молчу. Упрёков нет, истерик.

Что делать – так бывает, не срослось.

Не стал любовью и не стал потерей,

Остался всем. Как много горьких слёз

Я пролила – пролью – нет, не довольно,

Ведь всё ещё тебя боготворю.

Но плачу я не потому, что больно.

А потому, что больше… не люблю.

Чудеса

В мире, полном волшебных случайностей,

В мире, полном разлук и смертей,

Место есть для любовного таинства,

Для чудес. А ещё – для потерь.

А чудес-то отпущено каждому

Может, два, ну, а может быть, сто.

Есть они для героя отважного,

И для клоуна, что в шапито.

Мне ведь тоже знакома мечтательность,

И любовь мне узнать повезло.

Только, к чуду скользнув по касательной,

Я упала, ломая крыло.

Просто двери внезапно захлопнулись –

Те, с табличкою «там чудеса».

На земле хорошо – не сорвешься вниз.

Много хуже, когда в небесах.

В этот раз чуду я не понравилась?

На него не держу я обид.

Чудеса, знаю точно, случаются.

Просто я исчерпала лимит.

Увы

Следить порою очень грустно

За парадоксами судьбы.

Всё, что тебе уже не нужно –

В ладошки падает. Увы.

Пережить

…Пережить крах любви. И надежды

По коробкам попрятать, сложить

До весенних времен. Нет той, прежней.

Надо зимнее платье пошить.

Поговори со мной

О чем, скажи, мне говорить с тобой?

Все сказано. Все пошло, все избито.

Все в прошлом. Все истерлось, позабыто.

И я одна – с любовью и с тоской.

И не о чем мне говорить с тобой.

Как много тем для разговоров есть…

А может, их осталось очень мало.

Я умерла? Нет, просто я устала.

Обид-печалей всех не перечесть.

Как много тем для разговоров есть…

А знаешь, ночь безлунна и без звезд,

И кот клубком свернулся на коленях…

И время наши поистерло звенья,

А были цепью… Холодно от слез.

А знаешь, ночь безлунна и без звезд.

А хочешь… вспомним чаек и прибой,

И там, вдали, белеет чей–то парус…

Мы вместе – были. Или мне казалось?

О чем теперь нам говорить с тобой?..

Но можем вспомнить чаек и прибой.

Прошу тебя. Поговори со мной…

Как это называется

А если нет счастья – это как называется?

Назову ли грустью,

Назову ли тоской,

Или просто обыденностью – вот такая жизнь.

В которой всё есть.

Кроме счастья.

Если радости нет – это как называется?

Назову ли грустью,

Назову ли тоской,

Или туманом осенним, в котором моросью

Застыли слёзы

Наши с дождём.

А если любви нет, это как называется?

Назову ли грустью,

Назову ли тоской…

Называют блажью, мол, не стоит заигрывать

С высшею силой,

Гневить её.

Не зову, не называю, не заигрываю.

Всё есть – есть и счастье.

Смех и радость – всё есть.

И любовь – оглянусь – неизменная спутница.

Только мир серый.

Красок в нём нет.

Это никак не называется.

Потому что Жизнь.

Её каждый раскрашивает сам.

Подари

Подари ты душу мне, подари.

Не свою – ты мне мою подари.

Что ж такое ты со мной сотворил?

Подари ты душу мне, подари.

От нежности

Тебя весною целовать –

До края неизбежности.

Дарю подснежники. Опять…

Зачем? А так… от нежности.

Пристань (Ты жив, пока жива)

Пять зимних лет. А может быть, столетий

В бессонных отражениях витрин

Следы искала нашей недовстречи,

Теряясь в череде немых картин.

Картин так много. Радостных, не очень.

Как много лиц… Дорожки на щеках,

И соли вкус. Скорей дождаться ночи,

Я больше не могу на берегах.

Что жизни не сплетутся воедино,

Я помню, повторял седой прибой.

Не обвенчав, соединил. И принял

Безумное «жива, пока живой»…

Какой по счёту город? Берег? Пристань?

Наотмашь брызги, волн безмолвный стон.

И в сердце – шторм. Столетьями. Неистов.

И к морю бесполезно на поклон.

…Уберегла от сабли и от пули,

Хоть не жена – но всё же не вдова

Твоя. Ничья. На счастье, на беду ли?..

Но только… жив. Ты жив, пока жива,

Не-мой, не-здесь… Но в дикой песне ветра,

И в шуме волн, и в пламени дождя

Побудь со мной – ещё раз – до рассвета.

Хоть тенью будь, к печалям снизойдя.

Мой недовенчанный и мой бессмертный,

Сил жить так мало и беречь тебя.

Моя не-радость, не-любовь. Не меркнет

Не-счастье помнить.

…Даже уходя,

Ты не сказал ни слова о надежде,

И о любви ни слова не сказал.

А Смерть, смеясь, срывала с нас одежды.

Таверна, берег, лунный свет…

…вокзал,

Метро, вагон, и замкнутые двери,

И свист в ушах, как будто чей-то плач.

Билет в один конец. Я знаю, верю,

Что море – лекарь. Впрочем, и палач.

В последний раз я выхожу на пристань.

На медальоне трещинок с лихвой,

Нет больше сил. Закончен путь тернистый.

За горизонтом, в небе – будь со мной.

Сегодня время вышло для разлуки.

Я сердцем вижу парус… Сгинь, беда!..

Шаг, только шаг… Зовёшь… немеют руки…

Как холодно.

Прими меня, вода.

Не надо (Я – женщина)

Посвящается мужчинам, которые ищут идеальную женщину.

Впрочем, обратное так же справедливо.

Тебя расстроила. Клянусь в бессильи –

Я не нарочно! Не всегда ж парить,

И не всегда теплом огромным крыльев

Могу согреть… Могу тебя любить,

Могу ругать, сочувствовать безмерно.

Могу простить что можно и нельзя.

И доверять, где не достоин веры,

По краешку сознания скользя.

Робка и простодушна – просто диво,

И мудрости во мне уж точно нет!

Но я могу капризной быть… красиво

Поддерживать любую из бесед,

Петь и плясать, смеяться до упаду,

Грущу – так Несмеяна со стыда

Сгорит. Раздваиваюсь… нету сладу

С душой своей… поверь, одна беда –

Я – женщина. Проста, как незабудка,

Ревнива. Чуть таинственна… нежна,

Я – разная. Наивна беспробудно…

Всё для тебя!.. Что я ещё должна?..

Ты расписался в разочарованьях,

Когда решил меня обожествлять.

А я – в твоих упрёках и страданьях,

Которыми

Приходишь

Убивать.

Неужели была рождена я для того, чтобы гладить рубашки?..

Выходной раскололся на части:

Да, конечно, иди, собирайся.

Изменить не в моей это власти.

Хоть убейся. Ну как ни старайся!

Шум и гам. Дети, дети, потише!

Папе надо спешить на работу.

Сын, сынок, что, меня ты не слышишь?

Дочка, не добавляй мне заботы!

Папе надо погладить рубашку.

А какую? Поглажу я пару.

А потом почитаю вам сказку.

Только чур – не устраивать свару.

Мне сдержаться бы, не разреветься:

Папа вновь исчезает на пóлдня.

Поскорей ему надо одеться

И бумаги собрать на сегодня.

Мне бы… птицею вольною к свету,

В небеса, где лазоревы краски.

Неужели была рождена я

Для того, чтобы гладить рубашки?..

Мне б блистать леди Макбет в театре,

Быть звездой – ни единой промашки.

Неужели была рождена я

Для того, чтобы гладить рубашки?..

Написать бы роман и поэму,

Всю в стихах. Да, и детскую сказку!

Мне бы пьесу поставить на сцене…

Что? Ну, да… эту, эту рубашку

Я поглажу, конечно же, милый –

Будешь ты в ней солидный мужчина.

И капризничать вовсе не стану –

Я всего лишь твоя половина.

Ты спешишь: да, я помню, я знаю –

Ты прости, что разбила я чашку.

Нет, мой милый, я не унываю.

Да, я помню, скорее рубашку.

Я из белых взяла бы, простую,

Cнежно-белую, строгую очень.

Я, наверно, немножко ревную.

Нет, работы я вовсе не против.

Замечталась я. Надо быстрее.

Сделай мне, бога ради, поблажку –

Не ругайся. Нет-нет, я умею.

Нет, не бойся, не жгу я рубашку.

Верить хочется – нас не забудешь,

Не взглянешь, восхитясь, на другую.

Ты вернёшься когда? Поздно будешь?

Я заранее очень тоскую.

Приготовлю, конечно, я ужин,

И уснут без тебя снова дети.

Вновь звонок? Ты, конечно, всем нужен –

Самый незаменимый на свете.

Ты иди… возвращайся скорее.

Я люблю тебя… ты это знаешь.

И надеюсь: вдали там, за дверью,

Ты меня хоть чуть-чуть вспоминаешь.