Всероссийские иллюзии, разрушаемые розгами

Вскоре после образца такой уступки в деле о телесном наказании крестьян мы увидели подобную же уступчивость одного из передовых людей наших – в вопросе о сечении детей. В феврале прошлого года, разбирая отчет о Московской коммерческой академии г. Киттары, мы заметили, что он, не одобряя собственно розог, сек, однако же, воспитанников академии – «в минуты сомнения в непогрешимости своего взгляда». Нас очень поразило тогда это странное обстоятельство, что некоторые из воспитанников должны были платиться своею кожею за то, что подвертывались инспектору с проступками в те минуты, когда он «сомневался в непогрешимости своего взгляда». Нас очень опечалило тогда не только самое открытие, что детей секут еще в заведении, вверенном начальству такого человека, как г. Киттары, но и то, что этот человек так легко и наивно отзывается об этом предмете… Под влиянием этих впечатлений прочитали мы брошюрку г. Пирогова, в которой, между прочим, была статейка: «Нужно ли сечь детей?» – и прониклись восторженным удивлением к твердости и ясности воззрений знаменитого хирурга и педагога. Мы поспешили выразить свой восторг, сопоставивши сомнения г. Киттары с твердою и простою речью г. Пирогова, убежденного и убеждавшего тогда, что розга всегда и для всякого – вредна, позорна и безнравственна^{9}. Указывая на г. Пирогова как на образец непреклонной последовательности своим убеждениям, как на одну из личностей, на которых действительно могут покоиться надежды общества, – мы говорили:

Мы, конечно, не ставим г. Пирогова на пьедестал непогрешимости, мы не с тем указываем на него, чтобы его авторитетом унизить кого-нибудь. Вовсе нет; у г. Пирогова могут быть, конечно, и увлечения и погрешности, как у всякого другого… Но мы видим в нем ту смелость и беспристрастие взгляда, ту искренность в признании недостатков, ту независимость в отношении к обществу, которые у других находим в гораздо слабейшей степени… («Современник», 1859, № 2, библиография, стр. 282).

К этому отзыву мы прибавляли еще следующее замечание: «Разумеется, здесь многое зависит от разницы положения и обстоятельств, и мы никогда не решимся никого обвинять за кажущуюся непоследовательность взгляда, пока более яркие факты не решат дела». Следовало бы прибавить: «и никогда не осмелимся никого превозносить за кажущуюся твердость и последовательность взгляда, пока это не выкажется решительно в практической деятельности». Но мы тогда в своем восторге не сообразили этого. Нам казалось, что прекрасные педагогические убеждения г. Пирогова будут проводиться им и на практике так же неуклонно, как проводятся в его статейках. Мы надеялись, что по своему положению, находясь в обстоятельствах сравнительно очень благоприятных, он будет в состоянии весьма близко подойти к осуществлению своих идей о воспитании. Но всего более мы были уверены в том, что в заведениях, вверенных попечительству г. Пирогова, не будут сечь детей…

За свое легковерие мы недавно были наказаны горьким разочарованием!

В XI № «Журнала для воспитания» за 1859 год напечатаны: «Правила о проступках и наказаниях учеников гимназий Киевского учебного округа», изданные г. Пироговым 22 июля 1859 года. Правила эти составлены для того, чтобы устранить разнообразие во взгляде начальников на проступки гимназистов и на значение самых наказаний. Цель эта выражена г. Пироговым в следующих строках:

Нехорошо, если в том же учебном округе (в котором иногда ученики переходят из одного заведения в другое) за тот же самый проступок один директор будет сечь или исключать ученика, а другие прощать его или слабо наказывать. При таких противоречиях и упущениях нельзя развиться чувству законности в учащихся. Воспитанники, видя такую разнообразность взглядов и действий воспитателей, непременно придут к тому заключению, что действиями их управляет не закон, а случай, каприз, произвол и пристрастие. Доверие к законности действий в таком случае нарушается, а вместе с этим исчезает и всякое чувство правды и законности.

Чтобы предотвратить такое печальное явление, г. Пирогов считает необходимым – не только составление общих правил для всех гимназий, но и ознакомление с этими правилами самих учеников, с самого вступления их в гимназию, для того «чтобы учащиеся были убеждены, что никакой их проступок не останется скрытым и необсужденным и что каждое наказание проистекает как бы само собою, из сущности и характера проступка».

Читая это вступление к «Правилам», мы еще продолжали чувствовать прежнее удивление к непреклонности и твердости г. Пирогова в проведении своих общих принципов. Мы видели в фразах, подчеркнутых нами выше, полнейшее отрицание розги, которая никак уж не может служить к развитию в детях чувства законности и никак не принадлежит к числу рациональных наказаний, вытекающих из сущности самого проступка. Читая далее, мы еще более утвердились в своей уверенности, увидевши, что «Правила о наказаниях» составлены были под председательством г. Пирогова целым комитетом, членами которого были: помощник попечителя Киевского округа, директоры гимназий, инспектор казенных училищ, некоторые профессора (истории – В. Шульгин^{10}, педагогики – Гогоцкий) и некоторые учителя. Такой состав комитета не мог внушать никаких опасений, и мы читали далее «Правила» в полной уверенности найти в них только рациональные, естественные, гуманные меры, пользу которых всегда проповедовал г. Пирогов. Тем тяжелее было наше разочарование.

Нас очень неприятно поразила уже и таблица о числе высеченных в 1858 году гимназистов в Киевском округе. По сведениям, вытребованным г. Пироговым из разных дирекций, оказалось следующее:

В 1858 году наказано было розгами:

1) В Киевской 2-й гимназии; из 625 – 43

2) «Житомирской; «; «; 600 – 290

3) «Немировской; «; «; 600 – 67

4) «Подольской; «; «; 400 – 37

5) «Полтавской; «; «; 399 – 39

6) « Ровенской; «; «; 300 – 6

7) «Нежинской; «; «; 260 – 20

8) «Новгородсеверской; «; «; 250 – 8

9) «Черниговской; «; «; 240 – 18

10) «Велоцерковской; «; «; 220 – 38

11) «Киевской 1-й; «; «; 215 – 3

Одна эта таблица способна уже убедить внимательного педагога в том, как напрасно и неразумно употребляется розга в нашем воспитании. Одно сравнение этих данных может оправдать самое решительное изгнание розги из гимназий. Мы видим, например, что в Житомирской гимназии секут в 7 раз чаще, чем в Киевской 2-й, и в 85 раз чаще, чем в Киевской 1-й. В Киевской 1-й было только три случая, когда понадобились розги, в Житомирской же их было 290, то есть половина из всего числа гимназистов была пересечена! А если мы припомним № 205 Училищного устава 1828 года, по которому розги дозволяется употреблять только в трех низших классах, то окажется, что каждый мальчик был (по среднему расчету) непременно раз высечен в течение года, а если кто избежал этого удовольствия, то, значит, вместо него надо считать за другим двойное или тройное и т. д. розочное наставление… Да еще из выражения, употребленного в «Правилах», не видно, считается ли в этой таблице каждый раз или только каждый человек. Не сказано: «было столько-то случаев сеченья», а говорится только: «столько-то учеников высечено»… то есть может быть, если один и тот же ученик 50 раз в году высечен, так все это считается за единицу… Но даже если и не так, то все-таки – какой ужас и мрак должна представлять собою Житомирская гимназия! В году менее двухсот учебных дней; а тут 290 человек подвергаются порке; значит, каждый божий день в Житомирской гимназии порют, да еще и не по одному человеку!.. И все это делается в 1858 году, который, кроме того, что вообще принадлежит настоящему времени, когда и пр.^{11}, – замечателен в этом случае еще и тем, что в течение второй его половины (с августа) Киевский учебный округ находился под попечительством г. Пирогова! И заметьте еще, что цифра «290» стоит в отчете, доставленном попечителю самою дирекцией). Между тем кто же не знает, что где наказания так обыкновенны и часты, там почти нет возможности свести им верный счет за целый год. Другое дело – 1-я Киевская гимназия, Ровенская и Новгородсеверская: там в целый год случилось высечь – в одной 3, в другой – 6, в третьей – 8 человек. Тут сосчитать нетрудно, и мы не имеем причин прямо сомневаться в верности показаний. Но 290 в год – тут весьма нетрудно сбиться в счете! Да и едва ли кому-нибудь из начальства Житомирской гимназии казалось особенно важным вести точный счет экзекуциям, которые оно раздавало так щедро и которым, как видно, вовсе не придавало какого-нибудь чрезвычайного значения.