Заговорённый стул необычного писателя

– А вы уверены, что хотите знать хоть что-то из того, что узнала я? До того момента, пока я не позвонила по этому злосчастному номеру, моя жизнь была более-менее равномерной и размеренной. Я понимаю, что вас сложно чем-то удивить и особенно напугать, но я ещё раз на всякий случай спрошу – действительно ли вы хотите знать то, что знать может быть очень опасно?

Мужчины переглянулись, обменявшись саркастической ухмылкой, и устремили свои вопросительные взгляды на женщину.

– Хорошо, – опустив глаза, промолвила Любовь Никитична. – Эта история началась давным-давно. Я была совсем ещё девчонкой. Один мужчина, умирая, отдал мне записку с номером телефона. Я случайно оказалась рядом с ним, кем он был – для меня до сих пор загадка. Много лет эта его записка провалялась у меня в ящике стола. Я наткнулась на неё уже когда мне исполнялось восемнадцать. Нахлынули воспоминания, одолело любопытство. Я позвонила. На моё удивление трубку взяли, более того, человек, который взял трубку – он знал обо мне всё. Знал кто передал мне записку, знал как и что происходит и происходило все эти годы вокруг меня. Это был очень необычный человек… Если он вообще был человеком.

– Ну, дальше, – с серьёзной заинтересованностью произнёс Гурген.

– А дальше, – продолжала любовь Никитична, – мужчина в трубке пригласил меня на встречу. Я должна была ехать немедленно, бросив всё. Тот человек представился Родионом. Он сказал, что я должна ликвидировать обязательно записку и выбросить сим-карту телефона. Я в суете упустила эти моменты, правда записку с тех пор больше не видела.

– Это понятно, записку забрали те люди, которые сейчас в сарае с огнестрелом, – перебил Махмуд.

– Я вижу, вы и без меня в курсе, что к чему, – отвлеклась от рассказа женщина.

– Извини, я перебил, продолжай, – любезно отозвался Махмуд.

Любовь Никитична поёрзала на кресле, после чего многозначительно вздохнула и сказала:

– Я приехала на центральную площадь, как мне было велено. Прямо у автобуса меня встретил Родион. Он представился. Начал нести какую-то ахинею, о том, что мне крупно повезло, о том, что он хранитель какого-то стула… Я была глупа и молода. Отнеслась к его словам несерьёзно, посмеялась над ним. Ну а он, видать, обиделся. Ни с того ни с сего извинился за вторжение и ушёл. С тех пор я о нём больше ничего не слышала.

– Но, тем не менее, это вопрос не давал тебе покоя столько лет. Ты заплатила немалую сумму, чтобы найти тех, кто тебя обидел, – недоверчиво говорил Гурген, – ты хочешь сказать что всё это сделала исключительно ради мести?

– Не только, – быстро ответила женщина, – жизнь моя пошла кувырком после тех событий. Я напрочь забыла, что такое честь и благородство. Я поставила задачу любым способом найти и рассчитаться за содеянное с теми, кто… Ну, вы понимаете. Кроме всего прочего, я надеялась, что эти люди расскажут мне о том, что вообще произошло и почему. Ведь они явно знали больше чем я.

– Это верно, – поддержал Махмуд.

Гурген перевёл на сотоварища тяжёлый взгляд. Махмуд умолк.

–Да…, – выдохнул Гурген. Невесёлая история.

– Увы, как уж есть, – ответила Любовь Никитична.

– Но ты не всё нам рассказала. Нам известно о том, что ты занималась раскопками на Крымском полуострове. Один из нанятых тобой в ту пору работяг был моим хорошим знакомым, – продолжал Гурген. Я не буду называть его имени, но он передал мне, что ты искала там стул и даже свою долю драгоценностей не взяла. Ты знаешь об этом стуле, верно?

Женщина опустила глаза.

– Мы знаем многое, не стоит от нас скрывать очевидные факты, дабы не подрывать вопрос взаимного доверия, – добавил Гурген.

– А оно есть? – дерзнула Любовь Никитична.

– В той или иной степени, но всё же есть. Пока есть, – ответил Гурген.

Женщина потёрла лицо и, откусив сочное яблоко, продолжила рассказ:

– Несколько лет после случившегося я приходила в себя. Ничего не хотела. Ни разбираться, не вспоминать. Как-то жила, перебивалась. Потом жизнь свела с аферистом. Мы вместе жили и вместе работали. Когда мне удалось встать на ноги, успешно проведя несколько не самых законных операций, я вспомнила о былом. Тогда и решила узнать всё, что только мне удастся узнать касательно вопроса этого проклятого стула и всего, что вокруг него происходит. Но это оказалось не так-то просто.

– Да…, этот стульчик приковал к себе внимание многих людей. Странно, что мы раньше о нём не знали. Ну-ну? – вставил свою лепту Махмуд.

– Этот стульчик, – философски протянула женщина, – как выяснилось, был предметом пристального внимания не только «земных», «простых смертных» людей. За ним охотились люди из высших эшелонов власти. На его поиски кидались люди, имеющие во власти не только города и области, но и даже целые страны.

Гурген закурил сигару, и осторожно перекинувшись взглядом с Махмудом вновь устремил свой взор на Любовь Никитичну. Она ненадолго замолчала, а потом, вдруг сменив тон, произнесла:

– Как вы думаете, джентльмены, зачем людям, имеющим деньги, власть, всевозможные рычаги управления, давления и всё то, к чему стремится большинство ныне живущих на Земле… Зачем этим людям понадобился какой-то стул, который толком никто не видел? О нём лишь только говорят, но нет никого, кто мог бы сказать об этом стуле что-то внятное. И, тем не менее, на его поиски были потрачены колоссальные средства очень не глупых и очень влиятельных людей.