Никола Тесла

Тем временем Том уже перестал кричать и почти исчез. Остался только силуэт, сквозь который я видел серый металл бортика. Рядом также безучастно висел криттер. Я хотел, честно хотел, подойти к Тому и постараться помочь ему! Но тело не желало повиноваться мне, я с трудом поворачивал голову. Даже глазные яблоки, казалось, со скрипом вращались в орбитах.

Затем будто резко захлопнули дверь в иной мир, дрожь под ногами прекратилась, и палуба вновь застыла, вернув мне ощущение реальной силы тяжести. Я снова мог владеть телом, но было уже поздно. От Тома не осталось и следа, криттер тоже исчез.

Я огляделся. Вокруг эсминца шуршало волнами море, неподалеку виднелись корабли сопровождения. Все – как всегда, и лишь клочья зеленоватого тумана, плясавшие на ветру, напоминали о случившемся.

С трудом переставляя одеревеневшие ноги, я подошел к Хэнку и помог ему подняться. Он молча схватил мою руку и крепко сжал ее. Я тоже ничего не говорил. В тот момент все слова казались лишними, да и не знали мы, как выразить словами пережитое.

После высадки на берег оказалось, что от экипажа уцелела едва половина, а приставленные к оборудованию научники почти все исчезли. Нас отправили на длительную реабилитацию.

Жили мы на каком-то засекреченном объекте, где нас с утра до вечера допрашивали об увиденном. В то время с моряками стали происходить невероятные вещи: одни как бы замерзали – выпадали из реального времени, другие вовсе растворялись в воздухе, чтобы уже никогда не появиться вновь…

Самый жуткий случай произошел, когда прямо в комнате, где сидели мы с Хэнком и очередной допросчик, появился криттер. (Тогда я еще не чувствовал их приближения.) Тварь выплыла прямо из стены. Хэнк встал, оборвав фразу на полуслове, и внезапно пошел на криттера. Я опешил, но ринулся к нему и попытался схватить за руку, но мои пальцы поймали только пустоту. Хэнк вошел в стену и исчез. Военный следователь наблюдал за происходящим круглыми глазами. Я бросился из комнаты и завернул за угол, куда выходила стена. Хэнка там не было.

Как оказалось, криттера следователь не видел. Он заметил только, как Хэнк встал и вошел в стену. А моим словам никто не поверил.

Впоследствии все члены команды, в том числе и я, были уволены как психически неуравновешенные. Это оказалось весьма удобным для дискредитации возможных откровений.

С тех пор я только и делал, что бежал. Иногда в газетах мне попадались статьи о загадочных исчезновениях. Часто там печатались фамилии некоторых членов нашего экипажа.

Я знаю, их забирали криттеры. Этих тварей я научился чувствовать на расстоянии. Кстати, до сих пор не понял, кто они и что им от нас нужно. Эксперимент открыл криттерам проход в наш мир, и сейчас они то ли питаются нами, то ли забирают всех, кто знает об их существовании. Не знаю.

Я пытался рассказывать об эксперименте, но мне никто не верил. Как же, меня ведь официально признали сумасшедшим. Убегая от криттеров, я побывал во всех штатах, одно время даже думал уехать за границу, но не смог собрать достаточно денег.

Годы шли, а я все бежал и бежал. Из одного штата в другой, из большого города в маленький. По-моему, я остался последним из экипажа, кто еще не покончил с собой или не сдался криттерам. Но теперь я устал.

…Все хотел закончить записку умной или поучительной мыслью вроде «не шутите с пространством-временем!», но ничего на ум не приходит. Я не знаю, может быть, «Радуга» действительно что-то дала науке и благодаря проекту человечество сделало множество великих открытий.

Но почему-то об открытиях этих нигде не упоминается. И не зря, наверное, Эйнштейн сжег свои записи перед смертью. Говорят, он посчитал человечество неготовым к новым открытиям. После того что я видел, мне остается только согласиться с ним.

Пожалуй, не будет никакого последнего слова. Всю историю проекта «Радуга» вы теперь знаете и можете сделать какие-то выводы. Но меня всю жизнь мучает один вопрос: неужели этот проект стоил жизни моих друзей и нашей команды? Возможно, если бы я знал ответ, мне было бы легче перенести случившееся.

Надеюсь, я все же попаду в рай и там не будет этих тварей.

Господи, помоги всем нам!

Джеймс Алан Митчелл, бывший лейтенант конвойного

эсминца «Элдридж» ДЕ-173 ВМС США

Гений или шарлатан

Трагедия Пёрл-Харбора

Атака Пёрл-Харбора была столь отважной и успешной военной операцией, что навсегда заняла особое место в военной истории. Одним мастерским ударом Япония не только открыла начальную фазу войны в Тихом океане, но и нанесла чудовищные потери мощному американскому флоту, застигнув врасплох.

Хорикоши Дзиро, Окумия Матасаки, Кайдин Мартин. Зеро!

Ударное соединение японского императорского флота в составе шести авианосцев, под завязку наполненных истребителями, торпедоносцами и бомбардировщиками, 26 ноября 1941 года в глубокой тайне покинуло секретную военно-морскую базу на Курильских островах. Сопровождаемые линкорами, крейсерами, эсминцами и подводными лодками гигантские плавучие аэродромы взяли курс на южную часть Тихоокеанской акватории.

Утро 7 декабря 1941-го выдалось над Гавайскими островами солнечным, с легкой переменной облачностью, зато вечером 26 ноября северный ветер хлестал зарядами дождя с мокрым снегом по штормящему Тихому океану. Тогда в ночь из военно-морской базы Хитокаппу на Курильской гряде выскользнуло в юго-восточном направлении ударное соединение японского императорского флота под командованием вице-адмирала Тюити Нагумо. Японское соединение включало шесть авианосцев: «Акаги», «Хирю», «Кага», «Сёкаку», «Сорю» и «Дзюйкаку». На этих стальных левиафанах размещался 441 самолет, включая истребители, торпедоносцы и бомбардировщики. Эскорт авианосцев составляли линкоры, крейсеры, эсминцы и подводные лодки.

Японский авианосец времен Второй мировой войны

Крупнейшая тихоокеанская база Военно-морского флота (ВМФ) США Пёрл-Харбор имела очень даже неплохую систему противовоздушной обороны (ПВО), включавшую полторы сотни истребителей и множество зенитных орудий, не считая спаренных крупнокалиберных пулеметов. В системе ПВО Пёрл-Харбора была и своя изюминка, которая могла превратить базу в очень крепкий орешек для любых возможных сил вторжения. Это радиолокационная станция (РЛС) дальнего обнаружения с целым рядом новейших приборов, проходящих настройку и тестирование. К сожалению, уникальную РЛС практически некому было обслуживать. Инженеры-наладчики уже отбыли в США, а квалифицированные операторы только заканчивали учебу. И замечательное передовое оборудование в основном использовалось в качестве тренажеров для обучения личного состава береговой обороны.

В историческое утро 7 декабря, как и обычно, на РЛС проходили учебные занятия, закончившиеся ровно в 7 часов утра. После того как офицеры и рядовые покинули РЛС, на тренажерах остались два простых солдата, навсегда вошедшие в историю. Рядовые Джозеф Локард и Джордж Эллиотт решили еще немного доработать технику быстрого приведения в действие радиолокатора дальнего обнаружения воздушных целей, расположенного на севере гавайского острова Оаху. Это занятие, как всегда, сильно увлекло солдат, и они бурно обсуждали, что может скрываться за разными точками и пятнышками воздушных, невидимых глазу объектов, фиксируемых на экране локатора. Неожиданно они увидели множество ярких световых пятен, и Локард автоматически засек время. Было две минуты восьмого. Метки радиолокационных целей (любая точка или черточка на экране радиолокатора называется целью) двигались с севера на Оаху в строгом порядке, как бы образуя ровный строй. Эллиотт быстро определил расстояние до воздушных целей – оно составляло около 250 километров.

Вот тут и сработал фактор, который позволил немецким войскам одержать много побед. Дело в том, что в уставах самой вымуштрованной и сверх всякой меры дисциплинированной армии в мире был интересный пункт: любой рядовой на любой должности в любом месте и в любое время обязан при виде опасности немедленно подать сигнал тревоги, категорически минуя все начальство. Между прочим, это очень старый пункт немецких уставов, и, наверное, благодаря ему родилась поговорка о том, что немецкую армию легче разгромить, чем застать врасплох.

Американская армия в начале Второй мировой войны имела неплохое вооружение, прекрасное военно-техническое обеспечение и архаичную, довольно запутанную систему управления войск, в которой, несмотря на довольно низкий уровень общей дисциплины, инициатива снизу совершенно не приветствовалась. Именно поэтому Локарду с Эллиоттом даже не пришло в голову мгновенно поднять тревогу всеми доступными им средствами. Несмотря на любознательность и сообразительность, рядовые начали названивать на Центральный пост управления (ЦПУ) сетью радиолокационных станций. На ЦПУ им ответил дежурный лейтенант Военно-воздушных сил (ВВС). Летчик заканчивал дежурство и рвался не в бой, а в ближайший бар (вот она, пресловутая дисциплина американской армии), к тому же он был малосообразительным и плохо представлял принципы действия РЛС. Этот безвестный офицер ВВС мог бы в тот момент стать спасителем сотен своих сослуживцев, но… тяга в бар пересилила все иные желания. Скороговоркой он сообщил ошарашенным рядовым, что это просто американские самолеты, которые накануне вылетели из Калифорнии и должны скоро прибыть на Оаху, затем запер ЦПУ на ключ и помчался в ближайший бар. Однако самоуверенный лейтенант, который к тому же сразу отключил телефон (ведь так можно и не добраться до выпивки!), совершенно упустил из виду, что обнаруженные самолеты подлетали к острову с северо-запада, а не с востока.

Между тем Локард и Эллиотт, совершенно сбитые с толку, в недоумении продолжали следить за стройными рядами световых пятен, уверенно приближающихся к центру экрана кругового обзора… Угроза была столь очевидна, что они все же решились еще раз позвонить в ЦПУ, но телефон там уже был отключен… Ровно без пяти восемь на Пёрл-Харбор посыпались японские бомбы.

Уже первые удары японских самолетов по аэродромам и кораблям, стоявшим на якоре в гавани Пёрл-Харбор, нашли свои цели, а в конечном счете весь американский флот подвергся ужасному разгрому! Было потоплено 4 линкора, 2 эсминца и миноносец, а 4 линейных корабля, 3 легких крейсера и 1 эсминец получили серьезные повреждения. Береговая авиация потеряла без малого 350 уничтоженных и тяжело поврежденных самолетов. Людские потери составили 2403 человека убитыми и 1178 ранеными. На этом фоне потери японцев были смехотворно малы – 29 самолетов, 5 сверхмалых подводных лодок и 55 человек.

Атака Пёрл-Харбора имела огромный военный и политический резонанс. Фактический разгром значительной части тихоокеанского флота США позволил Японии успешно провести захват значительной части Юго-Восточной Азии. Но кроме военно-политической сенсации открытия нового Тихоокеанского театра военных действий были и еще две сенсации – состоявшаяся и нет.

Пёрл-Харбор. Гибель линкоров

На торчащих из воды гиперболических мачтах (башнях) полузатопленных линкоров хорошо видны РЛС кругового обзора, которые так и не смогли предупредить о налете японской авиации.

Первая сенсация связана с самим замыслом операции – незаметно подойти и нанести внезапный массированный воздушный удар авиационным соединением морского базирования по самым крупным линейным кораблям, береговым сооружениям, аэродромам и самолетам. Особое значение придавалось осуществлению внезапного нападения. И сбор оперативного соединения, и последующий рейд планировались в строжайшей тайне с соблюдением полного радиомолчания. Переход осуществлялся по неудобному, мало посещаемому судами и довольно протяженному маршруту, преодоление которого еще более осложнялось частой штормовой погодой. В целях маскировки был даже создан ложный радиообмен, с помощью которого можно было наблюдать во внутреннем Японском море все находящиеся там крупные имперские корабли.

Вторая несостоявшаяся сенсация могла бы свести на нет все меры маскировки и дезинформации японского флота, с самого начала переломив ход войны, если бы американское военное командование уделяло больше внимания одному новому и очень секретному прибору, за которым так охотилась японская разведка. Это первый серийный многоконтурный магнетрон радиолокатора, разработанный выдающимся американским изобретателем сербского происхождения Николой Теслой. Прибор входил в комплекс сложнейшего радиотехнического оборудования, расположенного на многометровой вышке, венчавшей бункер вблизи высшей точки острова Оаху, над кальдерой давно потухшего вулкана. Весь радиолокационный комплекс состоял из системы объединенных в одну сеть РЛС и служил средством дальней радиотехнической разведки местонахождения вражеских кораблей и самолетов. Печально, но новейшие методы радиоэлектронного зондирования океанской акватории и воздушного пространства и уникальная для того времени радиоэлектронная аппаратура, созданная лучшими американскими радиоинженерами, из-за пресловутого человеческого фактора не смогли предотвратить трагедию Пёрл-Харбора и, быть может, изменить ход Второй мировой войны.

Обломки самолета B-17C после японской атаки на Пёрл-Харбор. 7 декабря 1941 г.

К чему привела бы своевременно поднятая тревога с подлетным временем без малого в час? В принципе, не потребовались бы и силы ПВО (как мы знаем, очень значительные и хорошо оснащенные в Пёрл-Харборе). Достаточно было просто поднять орудия главных калибров линкоров на максимальный угол возвышения и стрелять чем придется в направлении подлета японских эскадрилий в обычном темпе – примерно выстрел в минуту. Я не оговорился, именно чем придется и именно в направлении, если бы канониры не успели поднять картечные заряды, а дальнометристы – определить точное расстояние до целей. Дело в том, что чудовищные пушки линкоров на расстоянии в несколько сотен метров просто смели бы все в воздухе даже холостыми зарядами! А на расстоянии в километр образовались бы такие перепады давления с воздушными ямами, что ни о каком прицельном бомбо- и торпедометании и говорить не пришлось бы.

«Я американец» – такую вывеску повесил владелец магазина, японец, выпускник Калифорнийского университета, на следующий день после нападения на Пёрл-Харбор. Окленд, Калифорния

Представьте себе энергию для перемещения многокилограммовых снарядов на десятки километров!

Тактика нецелевого использования главных калибров линкоров родилась совершенно случайно, когда в конце 1930-х годов на учениях один наблюдательный английский мичман увидел, как выстрел учебной болванкой вблизи направления полета палубного бомбардировщика на расстоянии нескольких километров просто оторвал воздушной волной (!) ему крыло. Английское адмиралтейство славилось своим консерватизмом, но уже первые опыты показали, что в критической ситуации главные калибры могут быть наиболее эффективными против низколетящих целей типа штурмовиков и торпедоносцев.

Это был бы настоящий Пёрл-Харбор наоборот, ведь по любым прикидкам вернуться на свои авианосцы смогли бы считаные японские самолеты. Все эти рассуждения вполне правдоподобны, что наглядно показала героическая оборона Севастополя. Там впервые во Второй мировой войне на дальних подступах к городу были расположены корабельные орудия больших калибров. Их огонь даже учебными и холостыми снарядами (после того как закончился боезапас) просто разметал наступающую пехоту и переворачивал бронетехнику. Между тем севастопольские орудия были намного меньше гигантских башенных пушек американских линкоров.

И что ни говори, а обыкновенный радиолокатор давал реальный шанс выиграть войну в Тихом океане, даже практически ее не начиная. И если бы это произошло, не было бы ужасов Хиросимы и Нагасаки, да и вся послевоенная история развивалась бы совсем по-иному…

Одно изобретение – и сразу же новый виток мировой истории, а если бы таких изобретений были десятки? Тем не менее в конце XIX – первой половине XX века жил человек, изобретения которого могли бы не раз повернуть в другую сторону русло развития человеческой цивилизации… Могли, но не повернули…

История удивительного прибора уходит к самым истокам радиосвязи. Еще немецкий физик Генрих Рудольф Герц (1857–1894) не только доказал существование электромагнитных волн, но и подробно исследовал отражение, интерференцию, дифракцию и поляризацию электромагнитного излучения. Он также доказал, что скорость распространения так называемых волн Герца совпадает со скоростью распространения света и что сам по себе свет представляет собой не что иное, как разновидность электромагнитных волн. Большой вклад в радиолокацию внес и замечательный русский изобретатель радиосвязи Александр Степанович Попов. Он первый во время своих опытов на Балтийском море сумел зарегистрировать влияние корабля, пересекающего трассу радиоволн, на силу сигнала.

Схема первых опытов А. С. Попова по дальней радиосвязи

Опыт гениального русского изобретателя через много лет, в 1922 году, повторили два американских экспериментатора, служившие в ВМФ США, – Альберт Хойт Тейлор и Лео К. Янг. Они исследовали радиосвязь на декаметровых волнах (3–30 МГц) через реку Потомак. В это время по реке прошел корабль, и связь прервалась, что и натолкнуло их на мысль (об опытах А. С. Попова приятели не знали) о применении радиоволн (метод интерференции незатухающих колебаний) для обнаружения движущихся объектов. В это же время сразу несколькими учеными и изобретателями из разных стран была предложена принципиальная схема действия «сердца» РЛС – магнетрона.

Название этого электровакуумного прибора происходит от слов «магнит» и «электрон», а служит он для генерации радиоволн сверхвысокой частоты (СВЧ, или микроволн). Магнетрон является наиболее важным объектом нашего повествования, в довоенные годы с ним было связано множество шпионских страстей. Наподобие того, как в современном мире шпионы крадут друг у друга микрочипы, в те далекие годы все без исключения промышленно развитые страны охотились за новыми конструкциями этого прибора.

В июне 1930 года американский морской военный инженер Лоренс Э. Хайленд, проводя эксперименты по определению направления с помощью декаметровых волн, обнаружил, что, когда над передающей антенной пролетает самолет, радиосигнал сильно искажается. Это натолкнуло Хайленда на мысль использовать декаметровые волны для предупреждения о приближении аэропланов и дирижаблей, и уже через полгода авиационная радиолаборатория ВМС в Вашингтоне приступила к выполнению сверхсекретного проекта по обнаружению судов и летательных аппаратов с помощью направленного потока радиоволн.

Идея радиолокации основана на общеизвестных принципах. Поэтому дело было не в том, кто первый решит дать им практическое применение, а в том, кому первому удастся найти приемлемое инженерное решение. Соответственно, конструкторские работы начались почти одновременно во многих научно-исследовательских центрах и лабораториях.

В 1935 году советским ученым Ю. Б. Кобзареву, П. А. Погорелко, Н. Я. Чернецову первым удалось добиться практических результатов. Они создали импульсную радиолокационную станцию с осциллографическим индикатором для обнаружения самолетов. В это время в Англии и Америке только приступали к аналогичным работам. Фактически советские инженеры впервые разработали принципы импульсной радиолокации, а изготовленная ими аппаратура позволяла фиксировать отраженный сигнал от самолета на расстоянии в десятки километров. Схему импульсной РЛС успешно доработали американские конструкторы, и уже через пару лет они поставили рекорд 65-километровой дальности обнаружения летящих объектов на частоте 80 МГц. А еще через год в США была изготовлена первая небольшая РЛС, работавшая на частоте 200 МГц, которая была установлена на борту эсминца «Лири». РЛС получили название РАДАР (Radio Detection And Ranging, то есть прибор для радиопеленгации и измерения). На базе этой установки был разработан целый новый модельный ряд радиолокационных приборов, которые в исследовательских целях были установлены сразу на двух десятках крейсеров, эсминцев и миноносцев. Так была заложена техническая основа последующих экспериментальных исследований сверхмощного радиолокационного оборудования.

Ну а что происходило в странах фашистского блока? Здесь, конечно же, выделились немецкие исследователи, поскольку с 1920-х годов лучшее электротехническое оборудование имело марку «Телефункен». К концу 1930-х годов немецкие станции радиолокационной разведки и слежения стали поставлять на крупные корабли – авианосцы, линкоры и крейсеры японского военно-морского флота. Их дальность обнаружения кораблей противника практически не уступала лучшим американским образцам и составляла в среднем около сотни морских миль – свыше полутора сотен километров.

Итак, после трагедии Пёрл-Харбора и открытия Тихо-океанского театра военных действий обе воюющие стороны вскоре поняли, что важнейшей составляющей морских сражений становится радиолокационная разведка. Или же неуязвимость для такой разведки со стороны противника.

Именно последнее соображение послужило основой для последующей серии довольно странных экспериментов, смысл и результаты которых обсуждаются и в настоящее время.