Нихао

Наташа уже начинает сомневаться в том, что это случилось наяву и вспоминает слова психиатра, что частый приём седативных, особенно если их смешивать с вином, да ещё и с утра, может приводить к галлюцинациям. У неё есть последний шанс убедиться, что всё это происходило на самом деле.

Наташа поднимает глаза к потолку и видит чёрную кляксу, оставленную выстрелившим в него куском горелого батона. Ну конечно, вот и крошки, которые рассыпаны по полу мелкой дробью. Наташа трёт разглаженный ботексом подбородок, размышляя что делать? Радоваться, что она не сошла с ума, или напротив напрячься? Случился какой-то массовый глюк со всей находящейся в доме бытовой техникой. И ладно бы, если бы вся аппаратура была одной фирмы.

Тостер «Huinya», кофеварка «Shnyaga», телевизор «Zashkvar», пылесос «Pistes Vseomy», плита «Yebis Konem». Её Коленька покупает технику только продвинутых брендов. Даже вся электрика, компьютеры и оборудование тёплого пола от «Mudozvon Electronic». А это самый передовой в мире бренд.

Наташа вздрагивает и медленно опускается на стул. Внезапно она поняла, что объединяет всю эту технику. Она ищет глазами трубку, чтобы позвонить супругу, но, лежащий на столе, телефон, сам заходится вибрацией.

Увидев, высвечиваемое дисплеем, имя благоверного, Наташа радостно хватает телефон. Она открывает рот, собираясь обрушить на голову мужа водопад, включающий в себя страшную историю, догадки о случившемся, тревоги и опасения. Завершиться всё должно как обычно обвинениями в адрес муженька. Он растяпа как всегда всё не так сделал. Купил не то, да ещё подключил не так. Но муж, нарушая этику и все законы субординации, вдруг начинает говорить первым, и не просто говорить, а орать в трубку.

– Натаха, я сегодня не приду. У нас Шалава с ума сошла. Ты не представляешь, что она сейчас вытворяла…

«Shalava» – роботизированная линия, по сборке автомобилей на заводе, где работает Коленька. Линия работает сама, без помощи рабочих и занимает собой огромный производственный комплекс.

– Она за минуту весь завод превратила в руины – шлюха позорная! – навзрыд причитает муж. – Мы в мониторы смотрели и просто охуевали! Там крылья, бампера и колёса по цеху летали. Роботы крушили всё вокруг. Прикинь, они даже дрались друг с другом. Махали стальными клешнями, и друг из дружки провода, будто волосы на башке, вырывали. В общем: Шалаве пиздец пришёл. Я даже не знаю, как мы её восстанавливать будем.

– Значит ты сегодня не придёшь домой? А то тут…– Наташа пытается робко намекнуть, что у неё тоже не всё в порядке, но не в меру напористый муж её тут же перебивает.

– Какой домой? Сейчас будет совещание, а потом всем гуртом дружно в цех – завалы разгребать. Как будет что-то ясно, перезвоню.

В трубке пищат короткие гудки. Наташа сидит, пялясь в чёрный экран, где отражается бледное треугольное лицо с непропорционально большими губами. Она не знает, что ей делать дальше. Ей не хочется включать телевизор, запускать робота, чтобы пропылесосил квартиру. А меньше всего ей хочется кофе и тостов. Единственная, пришедшая в голову, рациональная мысль, гласит: «А не намахнуть ли бокальчик «Апероля».

С утра?

Ну и что? Мало ли что говорил этот доктор? Как показала практика, галлюцинации её не посещают. Хотя-я…может быть было бы и лучше, если бы всё произошедшее было просто галюном – глюком, посетившим отдельно взятую голову.

***

«Бимм…бимм…бимм…»

Лампочки на приборной панели прекращают свою пляску и горят в штатном режиме. На мониторе, вместо мультяшного котика, высвечиваются показатели высоты и расхода топлива. Рычаги возвращаются на свои места; самолёт плавно выходит из крена.

«Тополь один-один девять! У вас всё в порядке?!»

Веки командира медленно ползут вверх. Его будто пробудили ото сна, где бешеной чехардой проносилась вся его жизнь. Сон оборвался на самом интересном месте – курсантской юности, с розыгрышами сокурсников, множеством случайных связей, коньяком из горла в прикуску с шоколадкой и ночным покером.

– Тополь один-один девять! Да всё в порядке! – он пьяно созерцает приборную панель, которая видится ему ларцом с мерцающими внутри бриллиантами. – Идём сто с-сороковым эшелоном…– ватный язык еле ворочается в пересохшем горле. Насквозь промокшая рубаха прилипла к спине. – Р-разрешите заход на посадку!

– Тополь один-один девять…посадку разрешаю! У вас точно всё в порядке? – голос в динамике настороженно замирает.

– Были проблемы со связью. По прибытии сделаю подробный доклад…

– Тополь один-один девять! Всё в порядке…это не только у вас. Был общий сбой в системе. Сейчас всё в норме – работаем в штатном режиме!»

– Фуф! – командир долго выдыхает, сдуваясь, будто проколотый воздушный шар. – А у меня уже вся жизнь перед глазами пронеслась…

– Такая же фигня! – штурман вытирает рукавом холодные капельки со лба. – Думаю, ну всё! Глаза зажмурил, а там…детство сопливое, юность…Я даже любовь свою первую вспомнил. Представляете за много-много лет увидел в первый раз, как наяву.

– Ребята, а сколько времени прошло с момента, как появился этот котяра? – спрашивает только что воскресший второй пилот.

– Минута…не больше…– отвечает командир, глядя на часы на приборной панели.

– Минута! – мечтательно мычит второй пилот. – Я раньше и подумать не мог, что вся моя жизнь может уместиться в одну минуту. И это была не чехарда из событий. За эту минуту я прожил все самые счастливые и трагические моменты и прочувствовал их глубже, чем наяву. В жизни не всегда получается объективно реагировать на ту, или иную ситуацию, но когда смотришь на неё постфактум, объективно. Это – будто читать книгу с твоей биографией. Знаете…ребята…я хоть и в завязке, но сегодня по прилёту нажрусь как сапожник…

– Святое дело! – мурлычет командир, по лицу которого, ползёт приподнимающая усики улыбка. – Ой…надо же объявление сделать! – спохватывается он. – Дамы и господа! Наш самолёт снижается. Через двадцать минут мы совершим посадку в городе-герое…– Умиротворённый голос разливается по салону, где слышатся облегчённые вздохи и звуки молитвы.