Читать книгу: «Грохот ледника. Привет из прошлого», страница 5

Глава 9. Тёщин язык

Похоронив мать Эллы, Диана задумалась о своей матери. Та тяжело болеет, у неё онкология, но её – родную дочь – и на порог не пускает, и от помощи отказывается. А вдруг матери не станет, как потом простить себя, что даже не повидалась с ней? Не попрощалась, не приласкала.

– Юля, мне очень надо повидать маму. Ты когда к ней поедешь?

– Дина, она не хочет тебя видеть.

– Знаю, просто возьми меня с собой, и ничего ей не говори.

Увидев дочь, красивую, в строгом, но изящном платье, с укладкой и лёгким макияжем, Ольга Викторовна даже приподнялась на кровати. А Диана застыла, мама сильно постарела, исхудала, не было волос.

– Мамочка, – кинулась она к ней.

– Что? Твой драгоценный вновь тебя выставил?

– Нет, мама, конечно, нет!

– Зачем тогда припёрлась? Потрясти передо мной своим дорогими шмотками и роскошными волосами?

– Мамочка, позволь мне помочь тебе!

– Мне твои подачки не нужны! Уходи, откуда пришла! Нет у тебя матери, а у меня дочери! Пока ты Волкова, не смей сюда являться. Такого хорошего мужика тебе в своё время нашла, а ты нос воротила! Ненавижу тебя, ненавижу Глеба! Мне легче было бы видеть тебя за алкашом.

– Но почему? – голос Дианы задрожал.

– Юля, убери её отсюда!

Диана вышла, глотая слёзы. Юля осталась успокаивать мать, а Диана, сев за руль, поехала в сторону дома, но, вспомнив, что попросила Глеба забрать сегодня Ярика (она надеялась, что, может, отношения с матерью наладятся, они поговорят, и она задержится), решила немного прокатиться, подумать. Как жаль, что папа ушёл так рано, он любил её, и её семью, с удовольствием возился с внуками, и Глеб ему нравился. Он был так счастлив, когда Диана привозила его в загородный дом, последние годы, он почти всё время жил там, у них, чтобы поменьше находиться с женой, чтобы не слушать её воркотню и проклятия в адрес старшей дочери и зятя. И папе было хорошо в Комарово, они часто навещали его, привозили внуков, оставались там на выходные дни, и Глеб относился к её отцу с уважением, она уверена, он бы и к её матери отнёсся также, позволь она это. Почему она так взъелась на Глеба? Вот и мать Эллы поначалу не любила его, запрещала дочери с ним встречаться. Почему? Да, у него сложный характер, но у кого он лёгкий? Но в быту с ним очень комфортно, он аккуратный, спокойный, никогда не срывается ни на ней, ни на детях, весь негатив оставляет в спортзале, всегда при деле, почему он им не нравился? Он ведь, правда, идеал и мечта любой. Диана вспомнила мужей некоторых своих подруг и жалоб на них, мол, по дому не помогают, лежат с пивом у телевизора после работы, детьми не занимаются, разбрасывают вещи и требуют вкусный обед и пироги каждый день. У неё в семье всё было по-другому, ей казалось, что Глеб – машина, он никогда не отдыхал, всегда был чем-то занят, был требователен к себе, и виду не подавал, что устал. И по дому, наученный долгими годами самостоятельности, всё мог сделать сам. В первые годы жизни Диане иногда хотелось растормошить его, чтобы он поделился с ней своим эмоциональным состоянием, может, на что-то пожаловался, и она бы его пожалела, но попытки оказались бесполезными, и она привыкла, что есть муж, его спина, и он никогда и ни за что не откажет ей в помощи, поддержит, решит её проблемы, но сам никогда ни о чём не попросит.

Скинув шубу, Диана, кивнув Глебу, прошла спальню и сразу легла на кровать. Теперь она позволила себе расплакаться. Диана свернулась калачиком, и слёзы хлынули из глаз. Вот за что? Что она такого сделала? Всегда помогала родителям, была примерной дочерью, сейчас мама такая худенькая, совсем больная, Диана бы понежила мать в последние годы её жизни, но она отталкивает её. Что сейчас то ей не так? Открылась дверь, вошёл Глеб.

– Ты плачешь?

Он прилёг рядом, обняв её сзади. Диана кивнула и зарыдала сильнее. Сколько раз она пыталась объяснить, что счастлива с мужем, дети были бы рады бабушке, и Юля твердила матери это, всё бесполезно.

– Мама опять наговорила про меня гадостей? Малышка, не расстраивайся.

Диана перевернулась на спину, её глаза, полные слёз, смотрели на него.

– Но, почему? – спросила она.

Глеб вытер ей слёзы и прижался к щеке.

– Может, потому, что сама всю жизнь была несчастна? И не может поверить, что бывает по-другому? У Юли нет семьи, и мать её жалеет, а тебя жалеть не надо.

– Она сказала, что была бы рада, меня видеть замужем за алкашом, только не за тобой.

– Тогда бы у неё было миллион поводов жалеть тебя. Малышка, у нас всё хорошо, не плачь. Нет, ну, если тёще будет приятно, я, конечно, могу начать бухать, как скажешь.

Диана улыбнулась и обняла его за шею. Глеб начал успокаивать её поцелуями, как вдруг раздался вопль Артемия:

– Папа! Ярик разломал моего раптора из Лего, а я его два дня собирал! И ещё он собирается раскрасить стул акварелью.

Глеб уткнулся Диане в шею.

– Всё, мать, вытирай слёзы, пошли на разборки.

Успокоив и разняв детей, Диана заварила себе чай, Глебу кофе, она всё ещё была задумчива и вдруг спросила:

– Как ты думаешь, а тебя твоя мама любила? Я имею в виду маму Лену.

Глеб передёрнул плечами.

– Я был ей нужен, чтобы охранять комнаты, заботиться о Володе, подвозить на машине, вытаскивать её и спасать. Мне кажется, перед смертью она что-то поняла, просила прощения, но как сына меня никогда не воспринимала. Домработница, водитель, охранник, нянька и медсестра для Володи, всё что угодно, только не сын.

– Обидно было?

– Тогда я не знал, что может быть по-другому, для меня это была норма. Ну а в подростковом возрасте, мне даже это нравилось, никакого контроля, опеки, денег полно, делай что хочешь, приводи домой, кого хочешь, оставляй на ночь, ей не было до этого никакого дела.

Взяв чашку, Глеб отошёл к окну. Ему было тринадцать, когда мама неожиданно заявилась ночью домой, не предупредив, и в первый раз застала у него женщину. С ним проводила ночь подруга Елены, которая как раз и совратила его. К тому времени они уже полгода, как кувыркались в кровати, женщине было около тридцати лет, она была хорошенькая и порочная, как мать. Она называла его «малыш», шептала о чувствах и учила всем премудростям любви. Она регулярно приходила к нему, сбрасывала одежду и ложилась в постель, позволяя делать с собой всё. Глебу нравились её длинные светлые волосы, полные грудь и губы, он был даже слегка влюблён, но не настолько, чтобы ревновать или страдать, когда её нет. Он не интересовался, кто она, где и с кем живёт, он не знал телефона, но всегда был рад её приходу, предвкушая безумную ночь. Она ласкала, учила, любила, постоянно говорила о его привлекательной внешности, его заслугах в постели, внушая, что лучшего любовника у неё никогда не было. И он чувствовал себя уже не подростком, а мужчиной, стал дерзким, смелым, уверенным в себе. На попытки сверстников ухаживать за девушками, смотрел свысока, они краснели/бледнели перед девицами, пытались приобнять потными ладонями, ему это всё казалось детским лепетом, всю анатомию женщины он уже изучил во всех подробностях. Он не заикался перед противоположным полом, не писал романтичные записки, не пытался украдкой дотронуться, вёл себя нагло и развязно. Иногда любовница ждала его после школы, она приезжала на красной иномарке, и вся старшая школа замирала на крыльце: парни забывали прикурить, девицы стояли, открыв рты. Она выходила из машины, всегда дорого и вызывающе одета, волосы локонами ниспадали до поясницы, на глазах – яркие стрелки, губы в улыбке. Ничуть не смущаясь, Глеб подходил в ней, хватал за тонкую талию, прижимая к себе, и целовал прямо в яркий рот, потом садился в машину, и они уезжали. На следующий день он приходил помятый, и на все вопросы одноклассников лишь презрительно усмехался.

И вот неожиданный ночной приезд Елены застал их в любовных играх. Узнав приятельницу, мать удивилась, а Глеб устыдился, всё-таки ему всего тринадцать, а тут полуголая дама старше его, ещё и подруга матери. Глупец, он решил, что Елене есть до него хоть какое-то дело, ждал скандал или холодную речь в его сторону, и порицание в её: мол, совратила подростка, моего сына, как ни стыдно, он же ещё мальчик, пошла вон отсюда. Но нет. Елена улыбнулась, пожелала им неспокойной ночи, попросила только не слишком громко и ушла в свою комнату, почти благословив их на любовные утехи. И тогда Глеб чётко осознал, что матери нет до него никакого дела, он для неё что-то вроде сторожевого пса, присматривает за квартирой и больным сыном и ладно, а привёл какую-то сучку – это его дело, лишь бы не шумел.

Диана почувствовала, что Глеб думает о чём-то неприятном, подошла к нему и уткнулась в плечо.

– А меня мама всегда излишне опекала, контролировала. Наверное, поэтому я и вышла замуж так рано, чтобы уйти от неё.

– Ты же по любви вышла замуж, а не за первого встречного.

– Да, в этом мне повезло, но честно говоря, в восемнадцать лет необязательно было связывать себя узами брака. Просто мама с ума бы сошла, узнав, что я не девственницей пойду под венец.

– Во всём должен быть баланс, надо помнить это, когда парни подрастут. Я не хочу гиперопеки, но и такой вариант, как был у меня, неприемлем.

– Похвально, что у тебя было всё, и при этом ты пошёл учиться, поступил на бюджет в университет. Обычно такой молодёжи ничего не надо, гоняют на машинах, пьют, употребляют запрещённые вещества, если и учатся, то платно. А у тебя гимназия, музыкальная школа, английский, борьба, университет, аспирантура.

– Голова на плечах у меня всегда была, я очень не хотел зависеть всю жизнь от Елены, от её успеха и денег, мне хотелось уехать от неё, чтобы никогда больше не видеть. Ну и Володьку я бы не бросил на неё ни за что, так что, как видишь, вариантов не было, пришлось гонки на машинах и вечеринки дозировать, хотя, конечно, без этого не обходилось.

– Ты даже в университет поступил на бюджет. Почему? Не легче ли было учиться платно?

Глеб улыбнулся.

– Легче. Но это было, как спорт, как проверка своих сил и способностей, была поставлена цель, и я её достиг.

Глава 10. Между двух огней

Рома очень надеялся, что с Лерой всё в порядке, он звонил ей, но в ответ получил лишь сообщение, что она поправляется и ещё раз благодарит его за помощь. Что ж, он надеется, она расстанется со своим извергом, поймёт наконец, что он из себя представляет. Разве может девушка после такого простить парня? Это же как надо себя не уважать? Ну раз с ней полный порядок, он не будет её больше беспокоить, пусть живёт как хочет. Скоро весна, проснётся природа, на улицах появятся красиво одетые девушки, он найдёт себе кого-нибудь, порядочную, честную, которая полюбит его.

Так и случилось. Однажды Рома, ожидая заказ для клиентов, попросил разрешения присесть за стол к девушке, свободных мест не было, а она была одна. Девушка кивнула. Заказов было несколько, и все были довольно большие, пришлось ждать долго, Рома сидел в телефоне, не обращая внимания на случайную соседку.

– Скажите, а не тяжело развозить заказы? – вдруг услышал он.

Рома оторвался от телефона.

– Ну это не совсем женское занятие, но попробовать можно.

Девушка улыбнулась, и завязался разговор. Вика не была такой яркой красоткой, как Лера. И вообще, девушка не особо его типажа: светленькая, с круглым личиком, сочная, в теле, со временем, такие девушки обычно полнеют, но сейчас она была то, что надо. На втором свидании она разрешила себя поцеловать, губы были полные, мягкие и податливые. Вика ничего не требовала от Ромы, ни подарков, ни машины, ни шампанского (она вообще не пила, как и он), она довольствовалась прогулками под весенним солнцем и катанием на его самокате. Одевалась она тоже скромно, никаких коротких юбок, узких джинсов, ботфортов и курток в обтяжку, как у Леры, волосы скручены в небрежный хвост. Вика была обычной девочкой из средней семьи, ей – восемнадцать лет, она – нежная и отзывчивая и всегда радуется его звонкам. Роме было с ней легко и весело. Когда она прыгала на самокат, впереди него, он целовал её в тугую щёчку, и она тёрлась о его лицо. А в нелюдных местах он прижимал девушку к себе, она доверчиво закидывала руки на его плечи, и он целовал её. А ночами он видел перед собой Леру, её худенькое тело и густые чёрные волосы, рассыпанные по спине. Во сне он обнимал её, ласкал, она была здесь с ним, в постели. Утром Рома просыпался разбитым, не выспавшимся, вспоминал, какая она дрянь, как ей в рот запихивал свой орган этот придурок, и она была не против… Рома стискивал зубы от возбуждения, от злости на себя, он всё ещё её любит и хочет. Он брал в руки телефон, смотрел на фотографию Леры на аватаре мессенджера, на эти серые глаза, припухлые губы, вьющиеся волосы, и чуть не задыхался от сердечной боли. Она была в сети недавно, значит, живёт, чем-то дышит, как хотелось бы позвонить ей, но ей это не нужно. И вместо этого он звонил или писал Вике, чтобы услышать её «доброе утро, я скучала, а ты?».

Но вот однажды, недели через две, после того как Рома начал встречаться с Викой, они сидели с ней в ресторане фастфуда, пили лимонад, заедая вредной едой. Рома только что встретил Вику с училища, они покатались, и он предложил зайти, перекусить. На рестораны денег не было, да она и не требовала, её вполне устраивал ресторан быстрого питания. И вдруг в уголке у окна, он увидел Леру, она была одна, тянула кофе через трубочку и смотрела в телефон. Рома побледнел, замер, она здесь, совсем рядом. Роме страстно захотелось подойти к ней, узнать, как дела, и, наконец, не выдержав, извинившись перед Викой, он сказал, что сейчас вернётся. И Рома подошёл к её столику.

– Ты? – вскинула Лера на него свои глазищи.

Лера выглядела не очень хорошо: под глазами залегли тёмные тени, лицо осунулось, ещё больше похудело, у губ – ранка с запёкшейся кровью, на шее, под воротом куртки, синяк. Но для Ромы не было девушки, прекраснее её.

– Как ты? – спросил он.

Лера передёрнула плечами.

– У тебя синяки, он тебя бьёт по-прежнему? Давай, я помогу тебе.

– Я беременна, так что тебе больше ничего не светит.

На секунду потемнело в глазах. Рома скользнул глазами по фигуре, она такая худенькая, ничего не видно.

– От своего Тимура? Но ты ведь ещё учишься в школе! Ты будешь рожать?

– Замуж выйду, наверное, – горестно ответила Лера.

– А родители что?

– Отца у меня нет, а мать не в курсе.

– Лера, скажи маме, он ведь изверг.

– И что? Ты будешь воспитывать нашего с ним ребёнка?

На лице опять эта гадкая усмешка и изломанная бровь.

– Рома, отвали от меня, я счастлива, слышишь?

Рома кивнул и отошёл.

– Кто это? – спросила Вика, когда Рома вернулся

– Моя бывшая, расстались осенью.

– Красивая девушка.

Вика пристально посмотрела на своего парня. Он симпатичный, и раз такая красотка с ним встречалась, значит, он в порядке. Когда они доели, Вика спросила:

– Проводишь меня?

Рома кивнул, конечно. А мыслями был далеко отсюда. Она беременна, она решила оставить ребёнка, стать матерью в шестнадцать лет, и бог бы с ней, если б от нормального мужчины, но от этого извращенца? Он бьёт её, насилует, что же будет за жизнь у неё? Может вырвать её из этого ада, сказать, чтобы выходила за него, и он признает ребёнка своим? Нет, он так не хочет…

– Ты где витаешь? – вдруг нежно дотронулась до его руки Вика.

Ей так нравился этот парень, но он сам не свой после встречи со своей бывшей. Думает об этой брюнетке? Нет, она заставит его думать о ней, только о ней, чтобы он был только её.

– Зайдём ко мне? Дома никого, родители до вечера на работе, угощу тебя чаем с тортиком, я сама пекла.

Рома кивнул. Дома Вика заварила чай, отрезала торт и сказала, что сейчас переоденется и придёт. Рома отхлёбывал чай, ковырял торт, торт был вкусный, но он не чувствовал этого. Ему было горько. Он бы относился к Лере, как к королеве, если б она принадлежала ему, ради неё он готов был рыть землю, пойти против закона, если ей так нужна машина и деньги, он целовал бы ей ноги. Но она предпочла этого Тимура, с его старой иномаркой и огромным мужским причиндалом. Она чуть не умерла по его вине в Новый год, однако вернулась к нему. Дурочка. Зачем? Вошла Вика, прервав мысли, на ней был тонкий халат, светлые волосы струились по плечам.

– Тебе понравился мой тортик? Я хорошо готовлю.

Рома кивнул. И Вика вдруг села к нему на колени, обняв за шею.

– А у тебя были близкие отношения с этой брюнеткой? – прошептала она.

Рома опять кивнул. Халатик слегка распахнулся, оголив полноватые, но красивые ноги. У него не выходит из головы эта тощая брюнетка? Сейчас она ему покажет, что значить женственность и податливость. Этот парень должен принадлежать только ей. И Вика прикоснулась к его губам, встрепала волосы, и он ответил ей на поцелуй. Пояс шёлкового халата развязался, оголив тело, показав кружевное бельё. Рома не хотел так быстро ввязываться в сексуальные отношения, он думал о Лере, но молодая кровь взбурлила, он возбудился, и не мог себя остановить. Вика взяла его за руку и отвела в свою комнату, скинув халат, она легла на спину. Её слегка трясло то ли от холода, то ли от предстоящего действия, у неё никогда не было парня, она была невинна. Парни, которые нравились ей, почему-то предпочитали её подруг, таких же худых, как эта брюнетка, а те, кто лез к ней, ей не нравились. Но Рома не такой, он красивый, нежный, ласковый. Ей тревожно, но она доверяет ему. Рома приспускает бюстгальтер, трогает её.

– Почему ты дрожишь? – спрашивает он.

Вика мотает головой, улыбается и даёт понять, чтобы он продолжал. Какая она тугая, еле зашёл, она совсем не похожа на Леру или ту развратную Катю. А потом Рома с удивлением смотрит на кровь.

– Что это?

– Ты у меня первый.

Рома растерялся, никогда он не лишал девственности девушек, он не знал, она не сказала. Ей восемнадцать, и у неё никого не было, она отдалась ему, как странно. И он смог всё сделать как нужно, интересно, а если б она сказала, что девственна смог бы? Или не получилось бы ничего? Вика благодарно целовала его губы, тело, руки в татуировках, её волосы щекотали его лицо, пышная грудь была мягкой, а соски твёрдые. Рома трогал её: грудь, животик, бёдра с жирком, большие ягодицы, полненькая, но аппетитная. Он снова уложил её на спину, она раскраснелась, закусила губу, и он погрузился туда, где никто до него не был, в это недавно девственное лоно. Да, это не Лера, у которой было несчётное количество мужчин. А потом Вика доверчиво лежала у него на плече, гладила его, и они договорились, что завтра она прогуляет учёбу, и он придёт к ней с самого утра, как только родители уйдут на работу. Она так любит своего Рому.

Глава 11. Убийство

Лера вышла из кафе и пошла вперёд. Куда она шла, она не знала. Когда она объявила Тимуру о беременности, он вспылил, сказал, что она дура, раз не предохраняется, но на аборт денег не дал, сказал, чтоб рожала. У него на родине не принято делать аборты, раз сумела забеременеть, сумеет и родить. Лера боялась спросить, что будет дальше, ни о какой свадьбе речи не шло, о совместном проживании тоже. Да и что она о нём знала? Живёт в общежитии, старая машина ему не принадлежит, где работает, она не знает, говорит, что на какой-то стройке. У Леры заструились слёзы, и она быстро надела тёмные очки. Что ей делать? Покаяться перед мамой? Но с мамой давно испортились отношения, она махнула на неё рукой и сказала, чтоб та делала что хочет, раз такая самостоятельная и неуправляемая. И с Тимуром ничего не ясно, три дня назад она сделала тест, поняла, что забеременела и рассказала ему. Любит ли он её? О любви он говорит только перед сексом, когда ему не терпится и, если трезвый при этом. Если пьяный, то бьёт её и, не спрашивая разрешения, насилует извращённым способом, а потом обзывает. Лера подумывала с ним расстаться, но он смеялся ей в лицо и говорил, что не отпустит. А теперь у неё в животе зреет его ребёнок. Ладно, завтра он выходной, она прогуляет школу, приедет к нему с утра, в общежитие, пока он трезвый, и поговорит с ним, что им делать дальше.

Лера встала рано утром, сделала макияж, чтобы скрыть синяки, красиво оделась (как знать, может, он сделает ей сегодня предложение) и поехала к Тимуру в общежитие. По дороге она купила кофе и булочки, он проснётся, она подаст ему завтрак, чтобы он понял, что она будет хорошей женой. Всё-таки у них будет малыш, и ему нужна семья. Интересно, где они будут жить? В конце концов, Тимур – взрослый мужчина, сделал ей ребёнка, вот пусть и думает. Хотя в душе Лера понимала, что Тимур не думает ни о чём, кроме собственного удовольствия.

Пока Лера добралась до комнаты на четвёртом этаже, она выслушала несколько скабрёзных высказываний в свой адрес, и даже получила шлепок по пятой точке. Быстрее бы добраться до Тимура, укрыться в его комнате. Лера почти бегом добежала последние несколько ступеней и без стука открыла комнату. И тут её затошнило, закрутило, кофе и булочки выпали из рук… В комнате стояла дымовая завеса, хоть ножом режь, запах перегара, посередине стол, заставленный бутылками, стаканами, закопчёнными мисками, валялись рваные сальные газеты с ошмётками рыбы и колбасы… А возле кровати – Тимур, имеющий девицу, а вторая, голая, сидит на кровати, раздвинув ноги, и ждёт своей очереди. Тимур вышел из первой девицы и вошёл в другую. А первая пока опрокинула в себя рюмку и закурила папиросу. Они были так увлечены, что не заметили Леру. А её вдруг начало рвать от запаха, от отвратительного зрелища. Девицы и Тимур обернулись, он, не выходя из подруги, заорал:

– Какого хрена?

Леру продолжало рвать.

– Эй, она тут всё изгадила! – заверещала девица.

Тимур оставил свою подругу и, как был, голый, подошёл к Лере.

– Убирай тут всё!

Лера сползла по стене, её кружило и тошнило.

– Не могу, – прошептала она.

– Ах, не можешь!

Тимур схватил пышные волосы и стал возить ими по запачканному полу, Лера заревела от боли, от отвращения, но он продолжал вытирать пол её волосами, красивым платьем, девки отвратительно ржали, сидя на кровати. Леру опять начало тошнить, и Тимур врезал ей ногой, а дальше, как случалось часто, его понесло. Он начал безразборно наносить удары.

– Я беременна, – пищала Лера.

Ах, беременна! Со всего маха удар в живот, ещё и ещё. Боль разорвала Леру изнутри, издевательский смех затихал, что-то потекло между ног, удар туда, провал, и всё. Потом она почувствовала, что её тело куда-то несут, но ещё один удар, болевой шок окончательно отключили сознание.

Лера очнулась в больнице, еле разлепив глаза-щёлки, она увидела маму. Слёзы покатились из глаз, тело она не чувствовала, дышать было больно, говорить не могла.

– Лерочка, доченька!

Мама плакала, и, взяв её руку, прижала к себе.

– Прости, – шепнула Лера.

Мама целовала ей руки и плакала. Слава богу, она очнулась! Когда ей позвонили из больницы, она никак не могла поверить, что Лера не в школе, что её девочку привезли полумёртвую, избитую, что она осталась чудом жива. Вместо школы она пришла в какое-то общежитие, где живут приезжие из ближнего зарубежья, там её покалечили, выкинули на улицу, хорошо, вахтёр увидел и вызвал скорую. Теперь там орудует полиция и, кажется, нашли комнату, где Леру чуть не убили. Следователь сказал, что ещё повезло, что Леру просто спустили с лестницы, а не выкинули в окно, они это могут. Полина написала заявления, куда только можно было, девочка несовершеннолетняя, беременная (какой кошмар!), еле осталась жива.

– Ребёнок? – пролепетала Лера.

Полина покачала головой, конечно, уже нет. Лера чуть кивнула и закрыла глаза.

Поправлялась она тяжело, сломанные кости, внутренние кровоизлияния, выкидыш, но молодой организм взял своё, она приходила в себя. Когда она смогла разговаривать, приходил следователь, допрашивал её. Тимура арестовали, ему предъявили несколько статей: за изнасилование и причинение тяжкого вреда здоровью несовершеннолетней, нелегальное проживание на территории страны и незаконную деятельность. Измученная мама металась между больницей, судом, следователем, и сделала всё, чтоб наказание было как можно суровее.

Полина привезла Леру домой. Ей так хотелось поговорить со своей дочкой, но Лера закрылась от неё. Полина приготовила любимую еду своей девочке, но та, едва взглянув на стол, ушла к себе и рухнула на кровать. Уже лёжа, она стянула брюки, бросив их на пол, туда же полетела и толстовка.

– Лерочка, – постучала мама.

– Я хочу спать.

Лера уткнулась в подушку, погрузившись в воспоминания. До пятнадцати лет Лера была счастливым ребёнком. Мама, папа, она – единственная любимая дочка, всё для неё. Хорошая, крепкая, вполне обеспеченная семья. Пусть она и не была блестящей ученицей в школе, оценки были средними, поведение приличное, никто её не ругал и не требовал быть отличницей. Параллельно она училась в музыкальной школе, там тоже успехов особо не было, но родители над ней с кнутом не стояли, она занималась «для себя», не собираясь строить музыкальную карьеру. Подходя к зеркалу, Лера любовалась собой, она такая хорошенькая: густые чёрные, чуть вьющиеся волосы, лицо с правильными чертами, и такие необычные светлые глаза в оправе чёрных ресниц, мальчишки табунами за ней ходят, только она так часто слышит от родственников, что она ни на кого непохожа, в кого она такая? У них в семье ни у кого нет ни чёрных волос, ни кудрей, ни прозрачных глаз. И папа иногда, рассматривая дочку, идёт с вопросами к маме. И чем старше становится Лера, тем чаще у него возникают вопросы. Мама каждый раз бледнеет и уверяет, что всё в порядке. И вот папа ведёт Леру в лабораторию, у неё берут мазки изо рта. Зачем? Лера особо не спрашивает, папа сказал, что проверка на вирусы, и просит пока не говорить маме.

А потом начался кошмар. Лера уже спала, когда услышала скандал. Она вскочила и стала подслушивать, родители редко ругались. Папа был явно выпивши, она услышала звук пощёчины и мамин плач. Что произошло? Никогда папа не бил маму! Лера уже хотела выскочить из комнаты, но тут услышала то, что разрушило её такой славный мир.

– Тест ДНК сделал, Лера не моя дочь! Совпадений ноль.

Звук пощёчины.

– Ты нагуляла её и выдала за моего ребёнка, тварь!

Удар.

– Кто он? Полина, я спрашиваю, кто он? С кем ты валялась в кровати, пока я ждал тебя якобы со съёмок? Ты изменяла мне, сучка! И ещё так подло, забеременела и выдала девчонку за мою дочь!!!

Послышались удары, Лера выскочила из комнаты и вцепилась в отца. Отец оставил мать, резко развернулся, взял её за пышные волосы и жадно стал рассматривать лицо, будто видел впервые. И тогда Лера вместо прежней любви, увидела в его глазах ненависть.

– Что, Валерия Ильинична, мамочку жалко стало? Шлюха твоя мамочка!

Он отбросил Леру от себя, отбросил сильно, как будто она была в чём-то виновата, она ударилась об угол и заплакала.

– Всю жизнь растил чужую девку. Вот спасибо, подарок получил за свою доверчивость. Кто он? Он в курсе? Вместе хихикали, наверное, что Илья такой болван.

Отец распалялся всё больше и больше, Лера сидела в углу и молча плакала, у мамы на лице была кровь, как страшно! Папа таскает маму за волосы, та плачет, что якобы было всего один раз, и она сама не знала и не понимала, как так получилось.

Лера приползла в свою комнату, и, плача, легла на кровать, свернувшись в комочек, только что разбился её мир, разлетелся на мелкие осколки, и не собрать, не склеить обратно. Мама, которую она считала такой добродетельной, такой правильной, честной оказалась вовсе не такой. Мама всегда была для неё образцом, идеалом. Красивая, деловая, в меру весёлая, с ней всегда можно было поделиться и пошептаться, она понимала её и давала хорошие советы. И с папой они были счастливы, мама ухаживала за ним, и он окружал маму заботой и вниманием. Дома было всегда чисто и уютно, вкусная еда в холодильнике, ежегодный отдых семьёй на море, и Лерочке всё самое лучшее. А теперь папа пришёл пьяный, страшный и ударил маму и толкнул свою любимую дочку. Хотя стоп, она оказалась не его дочкой. Лера сильнее заплакала. Мама изменяла папе? Как такое может быть? Мама работала, занималась домом, ею, никогда Лера не слышала и не видела мужчин в жизни мамы, только по работе, только деловое общение. Мама никогда не кокетничала с другими мужчинами, глупо не хихикала, не стреляла глазами, как делали некоторые мамы её подружек. Как же так? Её честная, правильная мама обманула папу, обманула дочку и всех родственников? Как такое может быть? В голове у Леры не укладывалась эта информация.

С утра Лера встала у зеркала, её глаза погасли, за одну ночь из шаловливой весёлой девочки, она стала женщиной. Как жить, если самый близкий человек оказался предателем? Вместо того чтобы идти в школу, Лера позвонила одному парню – студенту, он давно к ней подкатывал. Встречал после школы, пытался хлопнуть пониже спины, но Лера до сего дня пресекала все его поползновения. А сейчас ей стало всё равно. И вот вместо школы она идёт к нему в общежитие, он наливает ей пиво, целует её и заваливает на кровать. Если уж мама оказалась шлюхой, что говорить о ней?

Оставив девственность в студенческой комнате, Лера понеслась по наклонной. В школе резко съехала на двойки и тройки, бросила музыкальную школу, стала крутиться в сомнительных компаниях. Сигареты, алкоголь, мальчики, – Лера стала относиться к своему телу равнодушно. Ребята постарше покупали им спиртные напитки, и можно было всегда за это расплатиться минетом. Если кто-то хотел большей близости, тогда можно было требовать чего-нибудь посущественнее алкоголя. Она стала резкой, злой, колкой. Дома было всё плохо: мать разводилась с отцом, на Леру ноль внимания, скандалы, отец начал сильно пить, и наконец, ушёл от них. Мама попыталась с ней поговорить, но Лера грубо её отшила. Что она хочет от неё? Выслушивать исповедь грешницы? Да пошла она, строила из себя всю такую правильную, а сама нагуляла её где-то и записала на отца. И она ещё что-то будет ей говорить о целомудрии, о девичьей чести и гордости? Целомудренность и честь давно потеряны, растоптаны, уничтожены, Лера отталкивает мать и уходит на улицу.

Илья немного отошёл от предательства бывшей супруги и попытался помириться с той, которую считал своей дочерью. Он любил девочку, растил её, других детей у него не было, но за то время, пока он приходил в себя, Лера изменилась. Он пытался с ней поговорить, сказать, чтобы она не курила, взялась за ум, ну, куда там, время было безнадёжно потеряно, она в лицо крикнула, что он ей не отец, и убежала.

Так прошёл почти год, понемногу новизна ощущений от разгульной жизни стала теряться. Запретный плод перестал быть сладким. Перепробовано всё, кроме, пожалуй, тяжёлых наркотиков. Алкоголь, сигареты, потные руки подростков и молодых парней, шарящих по её телу, – всё надоело, всё. Встретился на её пути Ромка – мальчик из хорошей семьи, добрый, тихий, непьющий и ничего от неё не требующий, он искренне влюблён в неё. Но она – плохая, не надо ему любить её. И она доказывает ему, какая она дрянь, чтобы он отвернулся от неё, чтобы даже плюнуть не хотел в её сторону. Ей эти романтичные ухаживания ни к чему, она ему и так даст, но он такой пылкий, что никак не может воспользоваться её уступчивостью. Пусть найдёт себе невинную девушку и будет ухаживать за ней, и, кажется, он нашёл такую, в последний раз, что она его видела. Лера опять заплакала, она тоже хотела отношений, только серьёзных отношений, как у взрослых, и вот что из этого вышло. До Тимура она никогда ни с кем не встречалась, только валялась по кроватям, один, другой, третий. А Тимур ей понравился, старше неё, красивый, сильный. Да уж, его силу она испытала на себе в полной мере. И чем он зацепил её? Она не знала. Ни подарков, ни цветов, ни ухаживаний, ни ресторанов, только алкоголь ей покупал и сигареты, а потом секс либо в машине, либо в его комнате. И от секса то с ним мало удовольствия, жёстко, больно, а когда он пьяный брал её сзади, она выла от невыносимой боли, но опять шла к нему. Она то думала, что он так часто и много с ней занимается любовью, и на других у него нет уже сил, поэтому она и позволяла ему всё, чтобы не изменял. А у него всё это время были проститутки, в больнице узнала, что, кроме беременности, он её ещё и венерическим заболеванием наградил. Хорошего мужчину выбрала себе, ничего не скажешь.