Это не конец света

Глава 6

За время недельного перелета я устала спать, валяться и бесцельно ходить по каюте. Ничегонеделанье оказалось тяжелым испытанием. В голову лезли самые разные мысли, а сантари за все это время ограничился десятком слов, когда приносил поесть. По его виду и голосу-шипению было невозможно понять, на что я могу рассчитывать. Ни яркой мимики, ни жестов, ни голосовых нюансов… Заметила только, что зрачок у него становится то больше, то меньше. И кожа темнеет. Но никаких привычных мне проявлений эмоций и настроения.

По прибытии на станцию 106 меня сразу отвели в медотсек. Вот там я поняла, что жизнь безвозвратно уходит и спасения нет. Глядя на двух ящеров-сантари и несколько аппаратов устрашающего вида, напоминающих коконы или гробы, я тряслась от ужаса и унижения. Сначала меня раздели донага и пристально оглядели, а потом проверили различными приборами.

Дальше было еще хуже: меня уложили в прохладную жижу в один из «гробов». Потом зафиксировали там и запихнули куда только можно множество трубочек, присоединив еще больше проводков. Убедившись, что все приборы работают, ввели в вену какую-то дрянь, от которой тут же онемела рука. Прежде чем надо мной закрыли крышку, я успела «полюбоваться» фиолетовой мордой ящерицы, обрекшей меня на мучения, в чем я уже почти не сомневалась.

Однако через несколько мгновений, склонившись над «гробом», сантари прошипел:

– Если сможешь пройти сто восемьдесят две ступени, то перестанешь быть человеком. Если не сможешь, больше не будешь никем и никогда. Мне жаль, но обратного пути нет. Этот препарат либо сделает тебя сантари, либо убьет. Препарата, который сможет опять сделать тебя человеком, просто не существует. У тебя есть шанс выжить, но твоя жизнь необратимо изменится. Думаю, ты оценишь это, если используешь свой шанс.

Мой мучитель помолчал, а потом закончил неожиданно горько:

– Если у нас обоих появится шанс.

Крышка медленно закрылась, погрузив меня в абсолютную тишину и беспросветную темноту. С детства ненавижу темноту. Вместе с ней навалилась боль и осознание жути, которую я только что услышала. Я – сантари! Не человек!

Если бы в горле не мешалась трубка, я разрыдалась бы, разоралась от горя и страха. А так – только мычала и беспомощно плакала. Слезы текли по щекам, пока я не перестала чувствовать свое тело.

Не знаю, сколько я пролежала, наверное долго. Сначала считала баранов, потом – Романов, потом – фиолетовых ящериц, которых ненавидела больше всех на свете. Надо же, я даже ненавидеть научилась… И кого – ящериц! А потом в какой-то момент у меня сначала зачесалась задница, потом руки, дальше – вся кожа. Я снова почувствовала свое тело и попыталась подвигаться, чтобы почесаться хоть обо что-нибудь. Ну вот хотя бы об эти трубочки, которые торчали из меня в огромном количестве. Однако зафиксировали меня надежно, и пришлось страдать молча, сходя с ума от непереносимого зуда, донимавшего словно целая стая кусачих муравьев.

Когда я уже перестала что-либо соображать, к зуду добавилась головная боль такой силы, что казалось, голову разрывает изнутри. Будто кто-то упорно рвался наружу, расталкивая мозги. Но как разорвать путы и сжать голову, чтобы она не развалилась пополам?.. Затем к головной боли снова присоединилась многострадальная попа, следом – спина. Казалось, что я лежу на средневековой дыбе, где меня растягивают в разные стороны, вырывая конечности из суставов и разрывая сухожилия. Тело выгибалось от непереносимой боли, а она все не прекращалась, только усиливалась. Внутренности горели, будто выжигая дыру у меня в животе. Наконец настала очередь конечностей: они словно плавились как воск, ручейками стекая в окружающую меня жижу.

Я проклинала Романа за все, что он со мной сделал. Раз за разом и с такой силой, что мое проклятие должно было достичь Земли, где его точно будет ждать расплата. Его Земли! Да! Да! Его Земли, потому что родина тоже от меня отказалась, предала, отдала чудовищам с яркой оберткой, под которой только безразличие и холод. Без души, без тепла и жизни. Только яркие цвета. Они словно цветы-ловушки, которые ловят в свои убийственные сети маленьких мушек.

Потом перед моим невидящим взглядом вспыхнул образ фиолетового сантари. Его я тоже возненавидела. Это он отправил меня, живое и разумное существо, сюда, на боль и мучения. Отобрал прежнюю жизнь, отобрал в угоду себе, не думая о том, как мне жить дальше и зачем вообще жить. Отобрал последнее: свободу выбора. Свободу жить или умереть. Я не помнила, сколько раз умирала. Сколько раз, очнувшись от острой боли, мечтала умереть и опять впадала в забытье, желая не очнуться.

В один из таких моментов я вспомнила мягкие, любящие бабушкины руки, которые бережно укрывали меня на ночь, ее душевные песни и чудесные сказки. Потом пришел дедуля. Он с тоской смотрел на меня, в его глазах я всегда видела любовь и нежность ко мне, единственной внучке. Теплые шершавые руки ласково коснулись моего лица, подарив надежду. Ведь он хотел… мечтал, чтобы я жила долго и счастливо.

Холод сменился нестерпимым жаром, вскипевшие мозги еще долго творили с сознанием странные штуки, подбрасывая давно забытые воспоминания. Я видела маму, которая играла со мной, подкидывая вверх и крепко держа руками…

Оказывается, за свою жизнь я познала так много любви родных, что просто купалась в ней. Она и теперь спасала душу, отодвигала боль и страдания, давала стимул жить. Ведь жизнь – это благо, которое подарили любимые люди. Этот дар я должна, просто обязана сохранить во что бы то ни стало.

Наконец темнота заботливо укрыла сознание от боли и страха.

Глава 7

Открыв глаза, я какое-то время лежала, чутко прислушиваясь к себе. Ничего не болело – более того, я чувствовала себя хорошо, только торчавшие из меня трубки мешались. Но как предпринять что-то? Видимо, всему свое время. Главное, что я жива. Судя по ощущениям, руки-ноги целы, голова на месте, к тому же еще и соображает неплохо.

На этой мысли надо мной начала открываться крышка. Я зажмурилась от слепящего света и почувствовала на себе чужие руки. Кое-как приоткрыв глаза, посмотрела на их обладателя – одного из двух сантари, встречавших меня в этой лаборатории и укладывавших сюда.

Он напряженно смотрел мне в глаза, методично вытаскивая из меня трубки и отсоединяя датчики. Затем, все еще не отщелкивая фиксаторы, с помощью маленького душа обмыл мое тело. В этот момент я и почувствовала, что у меня есть еще одна конечность, кончика которой коснулись теплые струи. Хвост! Благодаря рукам сантари я прочувствовала всю длину нового органа.

О небо, я все-таки прошла эти адовы сто восемьдесят две ступени и стала хвостатой тварью, как и они? И теперь пути назад нет…

Застонав от обреченности и бессилия, прикрыла глаза. Хотелось заплакать, но опять не судьба: ящерицы, как оказалось, не плачут. А вот моя человеческая душа рыдала, обливаясь горючими слезами.

Снова открыв глаза, я заметила, с какой тревогой на меня смотрит коричневый ящер. Он был мельче остальных, хотя и относительно: чтобы заглянуть в морду двухметровому ящеру, невысокому человеку все равно пришлось бы постараться.

Ящер осторожно отстегнул фиксаторы на моих ногах и руках и помог выбраться из «гроба». Поставил меня на ноги и поинтересовался:

– Как ты себя чувствуешь, заново рожденная?

Я с удивлением осознала, что с трудом, но понимаю, о чем он говорит, а ведь перед трансформацией мне без всякой анестезии удалили лингво. В голове надоедливой дымкой висел туман, мешавший связно мыслить. Пытаясь разогнать его, я спросила:

– Разве я знаю ваш язык? Скажите, как долго я тут пролежала?

Сантари по-прежнему напряженно смотрел на меня, однако все же ответил:

– Тридцать суток. Язык был последней ступенью.

Сутки – общекосмический стандарт времени, потребовавшегося мне на прохождение зверской процедуры. У меня чуть ноги (или лапы) не подогнулись. Месяц! А язык, оказывается, последняя ступень. Меня обучили навыкам и языку, чтобы мой хозяин потом не озадачивался данными проблемами. Надо же, какие заботливые ящеры.

Под пристальным карим взглядом я раздумывала, что бы прикрыть новыми четырехпалыми руками в первую очередь. Грудь так себе, нулевая, как у подростка. Просто чуть-чуть выступают соски. Зато кожа (или шкура?) роскошна, как дорогая ткань: переливается всеми оттенками серебристого и платинового цвета.

А вот гениталий я вообще не заметила. Только сильно наклонившись, обнаружила небольшую щель между ног, прикрытую двумя пластинами. Что это такое вообще! Хвост я рассматривала с открытым ртом и, как последняя дура, крутила им туда-сюда, пытаясь разобраться с его назначением и возможностями. В результате шлепнулась на пол. И телом все еще плохо владела, и испытывала слабость.

Вспомнив, где я и с кем рядом нахожусь – с ухмылявшейся коричневой рожей, – наконец судорожно прикрылась руками и ногами.

Коричневый, недолго думая, подал мне юбку, безрукавку из приятной бархатистой ткани и мягкие коричневые носки-ботинки. Быстренько одевшись по-сантариански, я почувствовала себя более уверенно. К сожалению, хоть и подросла немного, все равно не настолько, чтобы не запрокидывать голову всякий раз, смотря на этих здоровяков. Увидев зеркальную поверхность, чуть покачиваясь от напряжения, я подошла к ней, чтобы «полюбоваться» на то, во что превратилась.

И замерла…

На меня смотрела тоненькая, приблизительно метр восемьдесят ростом ящерка с платиновой гривой и темно-серой кожистой «защитой» на голове. Огромные серебристые глаза с небольшим черным зрачком потрясающе сочетались с гладкой, блестящей, чешуйчатой шкуркой, которая переливалась оттенками от темно-серого до насыщенного серебристо-платинового. И еще этот дурацкий хвост с шишечкой на кончике, с маленькими иголочками… Но не то что у мужчин, вполне так аккуратно смотрится.

Я подняла руки: мизинец исчез, и большой палец был противопоставлен трем другим.

Обнаружив, что мое новое зрение расширило цветовой спектр, я зачарованно рассматривала то себя, то коричневого сантари, то скучный технический интерьер, по-новому воспринимая окружающее пространство. Все будто переливалось, даже мои серебристо-платиновые оттенки стали более насыщенными и яркими. Самое интересное, что мы с ящером имели яркие блестящие ауры, позволяющие понять, что живое, а что – нет!

В душе же скребли кошки. Я не могла смириться с мыслью, что мне как человеку пришел конец. Теперь надо учиться жить по-новому. Пока не увидела себя в зеркале, не задумывалась о том, как жить-быть. Ведь это же не волосы перекрасить. Это как минимум хвост отрастить и уши с носом потерять. Вон какие-то щелки остались, как и внизу.

Следом пришла странная мысль: «Как там у ящеромужских особей, очень от наших отличается? Жесть! Меня теперь ни один нормальный мужик не захочет. Человеческий! А я? Как я с этими буду? Если при одном взгляде на них прибить хочется…»

Пыталась сопоставить свое нынешнее отражение с прежним человеческим. Жуть! Мышка стала ящеркой, и обратного пути нет. Но я найду его или выберу новый, приемлемый для меня, свой собственный! Художник не может быть неудачником, быть художником – само по себе удача^[1].

Опустив лицо (или морду?) и мысленно дав себе пинка, я попыталась собраться. Нельзя позволить себе скатиться в истерику.

Попытку прервал коричневый собеседник. Он дотронулся до моей руки и зашипел, нервно подсвистывая:

– Как твое имя, заново рожденная сантари?

Я недоуменно посмотрела на него, а потом, сообразив, что от меня требуется, представилась:

– Кристина Ларкин.

– Ларкин – твое второе имя?

– Нет, Ларкин – это фамилия, или, скажем так, название моей семьи, – пояснила я.

– Нет, Кристина, ты больше не человек, ты – самка сантари и принадлежишь Интарро Каи. Он купил тебя. По нашим законам, если ты не рожденная сантари, а заново рожденная, право на тебя выкупается с телом.

– А если бы я была рожденная сантари, тогда как?

Он не мигая смотрел на меня, вынуждая нервничать.

– Право на рожденную сантари можно получить, заплатив выкуп ее роду. Или с ее личного согласия.

Переварив информацию и чуть успокоившись, я спросила:

– Что это право дает и есть ли какие-то ограничения? Вернее, у меня права есть?

Коричневый ящер ухмыльнулся:

– Такое право дает все! Самка сантари полностью принадлежит своему хозяину, и единственное, чего он не вправе с ней сделать, – это убить, потому что за это его постигнет та же участь. Твое право – быть сытой, одетой и удовлетворенной. Можно поменять хозяина, если ты найдешь того, кто заплатит за тебя большую цену, чем заплатил действующий. И силой докажет, что он более достойный претендент.

Я изумленно смотрела на него, хватая ртом (или пастью?) воздух. Куда я попала?!

– Кто придумал такие жуткие законы? Это же практически узаконенное рабство.

Глаза сантари гневно полыхнули подобно горячему шоколаду, черный зрачок скрыл радужку.

– Первые придумали, глупая самка!

Хладнокровие его куда-то улетучилось, хотя он и продолжил рассказывать о прошлом своего мира. А я… Я в очередной раз с ужасом спрашивала не то себя, не то мироздание: «Куда я попала?!»

Много циклов назад сантари проживали на планете Санрос, в другой звездной системе. И процветал там махровейший матриархат. Страну возглавляла верховная самка, которой принадлежало множество особей мужского пола, выполнявших разные функции. Другие самки, или верховные матери, стояли во главе своих родов, и каждая тоже имела свой гарем…

Размножаются сантари способом, похожим на наш, что даже порадовало. Самки в течение пяти месяцев вынашивают потомство. В большинстве случаев рождается один ребенок, настолько маленький и слабый, что его постоянно носят на груди, делясь собственным теплом не меньше полугода. И выкармливают грудным молоком.

Мужчину для продолжения рода выбирали среди самых сильных и умных, устраивая поединки. Генофонд только выигрывал, чего не скажешь о численности населения. Сантари чрезвычайно воинственны, умны и развиты физически, но перенаселение Санросу не грозило, а сейчас и подавно. Со временем тщеславные глупые самки настолько пресытились удовольствиями, что решили поиграть в игру «Кто на свете всех прекрасней и мудрее?».

«Политические» баталии со временем вылились в локальные конфликты, в которых гибли в основном мужчины, жизнь которых никогда не была в приоритете.

Но женщины Санроса увлеклись интригами и не заметили заговор. Мужчины-воины с избытком тестостерона готовили переворот во властных структурах. Они собрали под свои знамена свободных соотечественников, в том числе тех, что не входили в большие и влиятельные роды. Но не учли, что, помимо женщин, склонностью к интригам страдают и мужчины. На сторону женщин, глав родов и семей, встали те из мужчин, кто раньше был обделен их вниманием. Они надеялись, что их положение изменится после того, как самые сильные и более удачливые собратья погибнут или будут объявлены вне закона. В результате заговорщикам не осталось другого выбора, кроме как бежать с родной планеты, захватив тех самок, которым не слишком повезло оказаться без защиты.

Новую родину, бывшую отдаленную колонию, эмигранты назвали Сантарин. В переводе с сантари это означает «свободный». Началась новая эпоха для сантари. Санрос закрыл свои границы, прервал контакты с другими системами и превратился в замкнутый, изолированный мир. Сантарин, напротив, начал активно осваиваться и налаживать внешние экономические и политические связи, вступать в военные союзы.

Воины-сантари ценились как отличные наемники и получали хорошие деньги. Но через какое-то время на Сантарине дала о себе знать назревшая проблема, которая потребовала принятия ряда жестких законов и правил.

Одно дело – провозгласить свободу и пообещать каждому мужику по бабе, своей, личной. А в итоге… В общем, как говорили на родине, хотели как лучше, а получилось как всегда. Самок на всех не хватило. Более того. Хитрые и умные сантарианки, с молоком матерей впитавшие любовь к привилегиям, продолжили свои интриги, одаривая своих мужчин холодом и безразличием. Поэтому вскоре законодательным органом Сантарина, Сходом Первых, был принят кодекс свободных сантари – жителей планеты Сантарин.

Каждый самец сантари может владеть только одной самкой, которую обязан кормить, одевать и удовлетворять. Он должен всячески заботиться о ней, поскольку именно она – главный элемент продления жизни. Убийство самки сантари – тяжкое преступление, за которое карают смертью. Свод правил четко описывал порядок получения права на самку. По достижении тридцатилетнего возраста самцы обязывались либо зарегистрировать брачный союз, либо покинуть планету и найти себе самку. Проще говоря, выкрасть ее с Санроса! Но на Санросе отметили постоянную пропажу женщин и перекрыли пути проникновения свободных сантари на планету.

Через несколько циклов упорной работы сантарианские ученые нашли способ получения новых самок сантари. Процесс трансмутации, или перестройки генетически подходящего материала с введением препарата, содержащего генетический код сантари, получил название «Сто восемьдесят две ступени». Именно столько этапов мутации проходила самка любого подходящего вида или расы для того, чтобы стать сантари.

Или не проходила.

Из-за множества нюансов смертность среди подопытных долго превышала выживаемость. Из-за сложности и необратимости изменений обратного процесса просто не существовало. Да и не каждая самка согласится снова рискнуть жизнью ради крохотного шанса вернуть прежний облик.

Но ученые сантари днем и ночью работали над усовершенствованием препарата и самого процесса. Через несколько лет доля выживших поднялась до пятидесяти, а по некоторым видам – семидесяти процентов. Правда, остроты проблемы недостатка самок и малого количества подходящих для мутации женщин других рас процесс не снял.

На вопрос о том, как у них хватает совести измываться над ни в чем не повинными женщинами, коричневый сантари окатил меня презрением и припечатал выстраданной железной логикой: цель оправдывает средства. В данном случае речь идет о выживаемости небольшого, но уже существующего на планете народа – потомков бывших рабов. Они с первых минут новой жизни поставили женщин на свое место, сведя их права и деятельность к минимуму. Главная их задача – приносить потомство и ублажать мужчин.

На Сантарине женщин условно поделили на три категории. Первая – игрушки для развлечения, для чего женским особям не обязательно быть сантари. Вторая – самки для брачного союза и появления потомства. Третья – слишком малочисленная, состоящая из заново рожденных сантари: иррисы. Совершенно новое явление на Сантарине по причине того, что коренные сантарианки большим уважением и любовью к своим мужчинам не страдают. После появления заново рожденных, с другим менталитетом и традициями, свободным сантари пришлось ввести в обиход новый термин для обозначения этих женщин.

«Ирриса» в переводе с языка сантари означает «любящая и любимая». Трудно достижимая мечта любого свободного. Получив статус иррисы, самка становится полноправной гражданкой Сантарина и партнером своего хозяина, наделяется равными с ним правами. Статус иррисы подлежит государственной регистрации. Признать самку иррисой может только ее муж-хозяин, а лишить этого статуса – уже никто.

За годы, прошедшие после восстания и раскола общества, сантари многое потеряли и обрели. Они с трудом приходили в себя, строя новое общество, на ощупь делали первые шаги и нередко ошибались, но все равно упорно стремились к главной цели – свободе и выживанию народа, процветанию нового дома. Похвально, хотя лично для меня это означало потерю свободы, неопределенное будущее и полную зависимость от мужчины.

Интарро Каи… Чтобы обрести семью и пропуск домой, он без колебаний рискнул моей жизнью, жизнью разумного человека, и полностью изменил мое тело и будущее. Проклятая фиолетовая ящерица – вот он кто!

Чуть успокоившись, я вспомнила, что теперь тоже ящерица, правда серебристая. Эх, нарисовать бы себя, чтобы со стороны посмотреть, чем стала.