Читать книгу: «33 – несчастье? Карибский кризис», страница 4

Глава 6. Терминал

В аэропорту неожиданно возникли проблемы с багажом. Оказалось, что я лечу с пересадкой на самолётах разных авиакомпаний, и поэтому нужно сдавать багаж в определенной зоне. Я же прошел не там досмотр и теперь был вынужден ждать офицера безопасности аэропорта, чтобы вернуться обратно в зону досмотра, снова пройти всю процедуру и сдать багаж в нужном месте.

С одной стороны, это жутко неприятно – начинать путешествие с таких проволочек. С другой стороны, я увидел жизнь персонала аэропорта изнутри. Как проходят стюардессы и пилоты в зону отправки. Все выглаженные, как с иголочки; ботинки сверкают в свете фонарей коридора. С маленькими одинаковыми чемоданчиками на колёсиках. У пилотов фуражки с золотистыми кокардами, а у стюардесс аккуратные пилотки и шарфики, элегантно повязанные на шее. Так как терминал на зарубежные рейсы, на посадку проходил персонал разных авиакомпаний. Синяя форма русских стюардесс сменялась красной – это продефилировали стюардессы из Англии. А вот на смену им идут в абсолютно чёрной форме пилоты и стюардессы из Нидерландов. Форма подогнана, каблучки цокают, а улыбки у всех, как у голливудских звёзд. Любо-дорого посмотреть, одно загляденье.

Глядя на пилотов, я вспомнил, как однажды познакомился с курсантами лётного института гражданской авиации. Мы летели из Красноярска в Ульяновск. Рейс долгий, лететь скучно, ноги затекли.

– Паха, пошли, покурим, – позвал меня с хитрым прищуром Санёк, невысокий коренастый парень.

– Куда? Мы же в самолёте… – шёпотом в темноте спросил я.

– В туалет… – сказал Санёк.

– Там же дат-чи-ки… – по слогам выговорил я шёпотом.

– Они давно уже не ра-бо-та-ют… – издеваясь над моей интонацией, сказал Санёк.

Пока все в салоне спали, мы, закрывшись в маленькой кабинке туалета, выкурили одну сигарету на двоих.

– А запах? – испуганно спросил я.

– Сейчас у-стро-им… – Санёк направил освежитель воздуха под потолком в сторону клубов дыма и нажал кнопку на сливном бачке. Через минуту в туалете пахло пластиком, мылом, с лёгким привкусом озорства.

Мимо меня прошагали несколько уборщиков, ремонтников и упаковщиков багажа. Отдельный, невидимый посторонним внутренний мир аэропорта жил своей жизнью.

Это было, как в настоящем фантастическом фильме. Барокамеры с отпечатками пальцев, спецтумбы с отметкой пропусков. Забавно слушать диалоги сотрудников, видимо, проходивших за день этот маршрут не в первый раз.

– Слушай, там штуцер на третье полетел, чуть всю ленту не заклинило, – сказал невысокий парень в синей форме.

– Да л-л-л-ладно, а ты ч-ч-ч-чего? – спросил его мужичок с плюгавой бородкой, прикладывая пропуск к терминалу.

На секунду работники покосились в мою сторону и зашли в барокамеру. Не знаю, может это они передо мной такой цирк устроили, а сами втихаря так пробегают. Все же думаю, что нет. Там же камеры кругом.

– А я что, ключ на семнадцать зажал и масло подлил, до обеда хватит, – сказал парень уже не так громко

– Ну, ты мозг, Антоха, – сказал мужичок, прежде чем скрыться за поворотом.

Те, кто замечал меня, сразу менялись в лице, как при виде занозы в пальце. Другие же продолжали болтать, смеяться и подшучивать друг над другом. Ненадолго я стал частью их жизни, как герой фильма «Терминал» с Томом Хенксом. Там пассажир из Крокозии застрял в аэропорту, потому что в его стране случился переворот, и паспорт аннулировали. Ему было запрещено покидать здание, так как не было паспорта и визы в Америку. Главный герой прожил почти год в терминале, зарабатывая сбором тележек в холле аэропорта и помогая местным рабочим.

– Эй, парень, ты что, новенький? – меня окликнул один из охранников.

– Нет, я багаж жду, переоформить, – сказал я.

– Так ты жди, а не расхаживай взад-вперёд, – сказал охранник, видимо, нервничая, не проверка ли это.

В общем, когда все уладилось, все выдохнули с облегчением. Я – что, наконец, прошёл досмотр, охранники – что я испарился.

Яхта «Леди Ариша» миновала Панамский канал раньше срока и теперь стоит со всем экипажем в яхт-клубе. Опоздание в Панаму могло привести к тому, что яхта уйдет в Карибское море без меня. И я окажусь посреди незнакомого города один. Но я все же надеялся, что все пройдет без эксцессов, и я попаду на яхту вовремя.

Наконец, сдав багаж и пройдя на свое место в самолете, я успокоился.

– Дамы и господа, – послышался голос в колонках. – Наш самолет совершит перелет по маршруту Москва – Париж. Время в пути составит пять часов. Командир корабля и экипаж желают вам приятного полета.

– А как же показ стюардессами пантомимы про надевание ремня безопасности? – удивился я.

Как вдруг на экране впередистоящего сиденья загорелся экран, и четыре симпатичных стюардессы под музыкальное сопровождение показали все экстремальные ситуации на борту. Из реквизита только четыре окошка и четыре стула. Но смотреть на них было очень интересно. Они то доставали кислородные маски и примеряли друг на друга. То пытались запихать огромный чемодан под стул и надували щеки, пыжась изо всех сил. А то просто танцевали, бегая по всему импровизированному салону самолёта.

– Вот это креативно подошли! – воскликнул я.

Но на мое замечание никто даже не обернулся. Мы летели ночью, поэтому многие сразу легли спать, накинув пледы и надев маски на глаза.

Я последовал общему примеру и даже, кажется, не заметил, как самолет, набрав скорость, взмыл в небо. Тяжесть кроссовок вместе с тяжестью переживаний спала с меня.

На глаза мне попался журнал из кармана на спинке кресла. Машины, дорогие часы и одежда – я листал журнал, не находя ничего интересного. «ВЫСТАВКА НОВОГО ВРЕМЕНИ» – гласил заголовок статьи на английском. Огромные картины современных авангардистов шли вперемешку с классическими полотнами импрессионистов девятнадцатого века. На следующей странице появились замысловатые кубы и прямоугольники в чёрной и красной цветовой гамме. Я зевнул, сон медленно накрывал меня своим лоскутным одеялом из картин и образов.

– Откуда я это всё знаю… Где-то слышал раньше, наверное…

– Посмотри, это импрессионизм, а это кубизм, – Настя раскладывала передо мной на полу рисунки из большого альбома.

– Вот это реализм, но он у меня не очень получился… На рисунке, сделанном карандашом, был изображён юноша, сидящий на стуле. Юноша выставил одну ногу вперёд, другую спрятал под стул, руки он скрестил на груди.

– Закрытая поза, – сказал я.

– Что? – спросила Настя, оторвавшись от своих рисунков.

– Юноша, он руки скрестил почему? Видимо, когда ты его рисовала, ему было неловко, да это и неудивительно – судя по рисунку, он в одной простыне, – сказал я, разглядывая рисунок.

– Да, ты прав, это наш новый натурщик в школе искусств. Странный он, всё время думает о чём-то, боится взглядом встретиться… – сказала Настя, взяв рисунок в руки.

– Но мне больше всего нравится вот этот, – она показала пальцем на букет сирени в центре. Я рисовала его с натуры в университетской роще… Там так красиво, уходить не хотелось.

– О, я тоже люблю университетскую рощу, там так спокойно и красиво… – сказал я и присмотрелся к ветке сирени. Цвет был блёклый, как если бы ветку рисовали акварелью, но нанесли только первые штрихи. Затем ветка стала наполняться цветом, и я даже почувствовал её лёгкий еле уловимый запах. Запах сирени усилился, я посмотрел в окно, солнце яркими лучами осветило всё вокруг. Рисунки… Настя… Запах сирени… Исчезли в ярком свете… Я открыл глаза.

– Чай, кофе? – ко мне обратилась стюардесса с подносом в руках.

– Воды, если можно… – сказал я, растирая глаза руками. – Мы уже прилетели? – спросил я, глядя в окно иллюминатора.

– Нет, ещё примерно час лёту, – улыбнувшись, сказала стюардесса и передала мне стакан воды. От неё пахло слегка заметными нотками духов сирени…

Глава 7. Увидеть Париж и умереть

Самолет прибыл по расписанию. Выйдя из самолёта, я оказался в трансферной зоне. Огромный рюкзак за спиной со всем скарбом для месячного странствия выделял меня из толпы пассажиров, спешащих на другие рейсы с маленькими чемоданчиками на колёсиках.

Я достал билет и сверился с табло.

– Так, что тут у нас, Копенгаген… Мадрид… Венесуэла… А вот и Панама.

Между стыковкой моих рейсов почти пять часов, поэтому я поспешил найти место для сна.

Такое нашлось в самом конце терминала «Д». Там, в отличие от стандартных металлических сидений, расположились шесть бананообразных лежаков. Причем, коричневого и желтого цвета. С этих космических капсул открывался вид на огромное окно, по виду и размерам напоминающее овальный бассейн. В воздухе пахло смесью французских духов и арабского мыла. В общем, полная фантасмагория.

Весь терминал на пути кишел, как муравейник, пассажирами в ожидании своих рейсов. А он, я вам скажу, не меньше двух километров. Но, на удивление, несколько лежаков оказались свободными, и я занял вакантное место астронавта. Видимо, о наличии таких фантастических девайсов в аэропорту знали немногие.

Уютно устроившись на «банане», положив для сохранности рюкзак под ноги, я поставил будильник на телефоне. Сверил на всякий случай часы, документы, деньги и билеты расфасовал по карманам штанов. Благо, карманов много, и все влезло. И со спокойной душой погрузился в сладкий французский сон.

Проснулся через четыре часа, но не от будильника, а от КРИКА детей. Рядом на лежаке разместилась арабская семья, бородатый отец нежно обнимал жену, а две девочки лет пяти весело прыгали с бананового лежака. Затем ловко вскарабкивались по ноге отца на лежак, и игра продолжалась.

Я проверил часы, до отправки рейса оставалось сорок минут. Уснуть было уже трудно, поэтому решил скоротать время, прогуливаясь по магазинчикам терминала.

В кафе мне сразу бросились в глаза огромные цены. Например, маленькая бутылочка воды стоила четыре евро. А бутерброд с ветчиной – все восемь. Видимо, хлеб был из самого Прованса, а ветчина из Бургундии.

Пожилая пара, по виду французы, мужчина в полосатом свитере с шарфиком на шее, женщина в светлых брюках и жакете, по-хозяйски уплетали булки с бокалом красного вина. Запах свежеиспечённого хлеба, ветчины и кофе распространился по всему кафе, создавая гастрономическую ауру. Они делали это так аппетитно и непринужденно, что я еле устоял, чтобы не купить такой же набор себе и не опрокинуть бокал Шато Бордо за взятие Парижа.

На мою радость, время приблизилось к отправке рейса, и я поспешил на свою стойку регистрации. Там уже собралась приличная толпа людей, все сидели на чемоданах.

Когда время подошло к посадке, пассажиры встали со своих насиженных мест и выстроились в очередь, как по команде. Но не тут-то было, обслуживающий персонал принялся носиться со списками, периодически что-то спрашивая у пассажиров на французском. Судя по реакции последних, дело неладно.

Женщины вскидывали вверх руки, мужчины хмурили брови и показательно ворчали.

– Что случилось? – обратился я к стоящей рядом девушке с рюкзаком на плечах.

Девушка повернулась ко мне, поправив локоны каштановых кучерявых волос. Из всех близстоящих людей она показалась мне самой располагающей к общению. Видимо потому, что, в отличие от остальных, она не хмурилась, а наоборот, мило улыбалась, отчего её голубые глаза задорно светились, как огоньки.

– Понимаете, дело в том, что на рейс было продано больше билетов, чем вмещает самолет. Теперь часть пассажиров придется ссадить с рейса, – сказала голубоглазая незнакомка.

– А кого они собираются ссадить? Как это решат, нас же много? – спросил я, чуя неладное.

Девушка говорила на французском с примесью английского. И, видя мое недоумение, она достала телефон и включила гугл-переводчик. Затем принялась старательно набирать текст. Завершив писанину, протянула телефон мне.

– Сейчас будут называть фамилии, те, кого назовут, будут вынуждены остаться и лететь другим рейсом, – прочитал я вслух написанное на экране телефона.

– Спасибо, вот так поворот, – поблагодарил я и озадачился.

– Да не за что, желаю вам удачи, – сказала девушка и улыбнулась.

Её улыбка внушала не то, что надежду, она как бы говорила: «Эй, парень, не переживай, всё будет хорошо». Я нечасто встречал в своей жизни таких людей, но вот это их – «все будет хорошо», оно прям настоящее.

Все добропорядочные пассажиры рейса до Панамы вмиг превратились в азартных озлобленных игроков в лотерею. Лица людей выражали гнев и мольбу.

– Только бы не меня! – читалось в их глазах.

Работница аэропорта в форменной юбке серого цвета и жакете четким громким голосом оглашала список тех, кто не полетит этим рейсом в Панаму сегодня.

После очередной фамилии девушка мексиканской внешности вдруг принялась рыдать НАВЗРЫД, а ее парень взорвался громкой бранью в адрес персонала. Мексиканец обнял свою спутницу, но кричать не перестал.

Эта сцена ввела меня в шоковое состояние. Я, видимо, до конца еще не понимал, чем это грозит, и не видел причины так убиваться из-за того, что тебя пересадят на рейс попозже. В этот момент я услышал свою фамилию и повернулся к голубоглазке с гугл-переводчиком.

– Это моя фамилия сейчас была названа, – сказал я.

– Сочувствую, – вдруг сказала голубоглазка.

В этот момент пришло осознание, что я не выиграл в этой лотерее, а как раз наоборот.

Дочитав список, девушка в форме показала в сторону посадочного коридора. Затем повернулась и, указав вглубь терминала, объяснила на английском, что те, кто не летит, идут туда.

Голубоглазка оказалась в другом лагере – тех, кому повезло. Мы попрощались, помахав друг другу на прощанье рукой, и разошлись в разные стороны. Так я потерял своего переводчика и связь с происходящим. Моя команда бедолаг возглавлялась хныкающей мексиканкой и ее парнем, благо, это хороший ориентир.

Я решил держаться этой парочки, чтобы не потеряться, пока персонал решает, что с нами делать дальше.

Вдруг мне на глаза попался высокий загорелый парень, в шортах и футболке без рукавов. Широкое лицо с серыми, широко посаженными глазами, как сказал бы классик, выдавали в нём рязанское происхождение. На плечах надет черный рюкзак, в руках он судорожно вертел телефон.

Я с улыбкой во весь рот, радуясь, что теперь нашел земляка, воскликнул:

– Привет, ты русский!

– Нет, украинец… – парень посмотрел на меня с высоты своего роста, изобразив явное недовольство.

– Слушай, чего ты так на меня смотришь, не я же рейс отменил… – я, как мог, попытался сгладить его воинственный настрой. – Мы в чужой стране, и трудности у нас теперь общие, помоги, а? У меня яхта может без меня из Панамы уйти, написать нужно капитану, дай телефон? – попросил я.

Парень какое-то время внимательно смотрел на меня, затем протянул телефон.

– Только быстрее давай, мне жена там написать должна.

– Я мигом, – сказал я и принялся строчить сообщение капитану яхты в Панаму о задержке рейса и создавшейся ситуации.

– Огромное спасибо, – сказал я, когда закончил свою поэму и отдал телефон обратно. – Меня, кстати, Павел зовут.

Парень снова посмотрел на меня тем же напряженным взглядом, ему явно не хотелось заводить со мной знакомства.

– Игорь…

В этот момент на его телефон позвонили. Он отошел в сторону и принялся с кем-то шумно ругаться.

Я не стал греть уши, отойдя на безопасное расстояние, но не теряя Игоря из виду.

В этот момент все пассажиры с нашего рейса оживились и двинулись вглубь терминала.

– Игорь, пойдем! – позвал я парня и махнул рукой.

– Что случилось? – встревоженно спросил Игорь.

– Да не знаю, вон, впереди поводырь, куда-то нас ведет, – сказал я.

Девушка в форме с большим телефоном в руках вела нашу дружную команду к электропоезду. Мы все сели в вагоны и переместились на соседний терминал. Оказалось, что аэропорт в Париже – это целый город. И здесь ходят автобусы и электропоезда между терминалами. Быть может, и в город можно так выбраться.

После выхода из вагонов она осмотрела всех и, показав направление движения, устремилась по проходам нового терминала, попутно ведя переговоры по своему огромному телефону. Наконец она подвела нас к огромным дверям терминала и что-то быстро сказала на английском.

– Она говорит, что тем, у кого есть Шенгенская виза, можно выйти в город и переночевать в гостинице. Привезти утром чеки, аэропорт их оплатит, – сказал Игорь, продолжая внимательно слушать.

– У меня нет визы, – сказал я. – А у тебя?

– Тоже нет, – ответил Игорь и наморщил лоб.

– Парни, вы откуда? – вдруг раздался голос на русском из-за спины.

Мы оба, как по команде, обернулись. Перед нами стоял парень лет двадцати семи, в шортах, майке и кроссовках, в руках он держал камуфлированную дорожную сумку. Парень крепкого телосложения, но чуть полноват. Он мне напомнил кубанского комбайнера из советских фильмов.

– Россия, Томск, – ответил я.

– Украина, Житомир, – сказал Игорь.

– О, так и я с Украины, Полтава, – улыбнувшись, сказал наш новый попутчик.

Пока мы вели наши переговоры, часть пассажиров, а именно, все, кроме нас и пары китайцев, дружно вышли в город.

Девушка в форме, посмотрев на нас внимательно, сделала пару звонков и сообщила новую вводную.

– Она говорит, что сейчас нам дадут однодневные визы, и мы сможем выйти в город и переночевать в гостинице. Утром приедем и полетим этим же рейсом в Панаму, – перевёл речь француженки Игорь.

– Вот круто! – чуть ли не в голос сказали я и парень с камуфлированной сумкой.

– Тебя как зовут? – спросил я.

– Максим, – улыбнулся здоровяк.

– А меня Павел, это Игорь, – я показал в сторону нашего переводчика.

Игорь кивнул.

– Ну что, сейчас Эйфелеву башню посмотрим, – сказал Максим и хлопнул в ладоши.

– Было бы неплохо, – я подхватил его задорный настрой.

– Идемте за ней, а то смоется и не будет вам ни Парижа, ни башни, – серьезным тоном проворчал Игорь, указав на убегающую француженку в форме.

Обходя скамейки и бутики, мы оказались возле стойки регистрации, где выстроилась приличная очередь, человек в сто точно. Девушка, указав нам в конец очереди, вновь что-то быстро буркнула на английском и ушла.

– Что происходит? – спросили мы с Максимом озадаченного Игоря.

Нашему примеру последовали и два китайских товарища, ничего не понимающих уже целый час, что здесь вообще происходит.

– Всё, парни, Париж отменяется, теперь мы здесь до утра тусоваться будем, – сказал Игорь и сбросил рюкзак на землю.

– Как отменяется, она же говорила… – хотел было возмутиться Максим.

– Как говорила, так и обратно свои слова забрала! – раздраженно сказал Игорь.

– И что теперь нам делать? – растерянно спросил я, оглядываясь по сторонам.

– Очередь видишь, вот занимай место и жди… – сказал Игорь.

– А чего ждать? – не унимался я, как ребенок, в первый раз попавший в цирк.

– Билеты чтобы поменяли, иначе завтра никуда не полетим! – громко сказал Игорь, выругавшись.

– Да чего ты нервничаешь, сейчас быстро получим билеты и через пару часов на взлет, – сказал я, пытаясь сохранять оптимизм и не падать духом.

– Наивный… – прошипел Игорь. – Ты посмотри, сколько здесь людей! Эта очередь часов на десять точно. Вон они, с одними сколько возятся у стойки.

И действительно, люди подолгу вели переговоры на стойке регистрации. У сотрудников на той стороне явно не всё получается решить за пять минут. Они то чесали затылки, то принимались звонить сразу по трем телефонам. Причем, что удивительно, по огромным чёрным телефонам с кнопками и трубкой на проводе.

Работников аэропорта за стойкой сидело трое. Высокий бородатый парень в синем пиджаке со значком на правом лацкане был двойником Тора из вселенной Марвел. Симпатичная девушка-мулатка, в белой форменной блузке и синем жакете, внешне похожая на Сальму Хайек. И мужчина с тёмной кожей, лет сорока пяти, в белой рубашке и синем свитере. Он был очень похож на героя фильма «Терминатор-2», того, который изобрел «Скайнет».

Мне даже на время показалось, что мы попали на пресс-конференцию звезд и вот- вот получим автографы и фото на память. Но толпа ругающихся между собой пассажиров в очереди вернула меня с небес на землю.

– Ждать придётся долго, – слова Игоря прозвучали как приговор.

Следующие девять часов мы провели стоя в очереди, девять часов! Это время показалось мне целой вечностью. Примерно через пять часов жутко захотелось есть, и я решил потратиться на сэндвичи с водой.

– Ребята, я сейчас еду раздобуду, – сказал я и побежал на выход.

Но не тут-то было. Оказалось, что нас завели в специальный загон, откуда не было выхода для тех, у кого не было билетов. А у меня его не было. Поэтому я бегал по кругу от одного полицейского кордона к другому. Через десять минут я вернулся несолоно хлебавши.

– Парни, нас обложили, отсюда нет выхода, и еды нет, уж извините… – сказал я обречённо.

Игорь лишь улыбнулся, будто заранее это знал.

– Суки… – выразил свое возмущение Максим.

Все оставшееся время мы провели в очереди, слушая ругань на разных языках.

По очереди к стойке подходили люди, и сценарий начинал разыгрываться по старой схеме. Сначала люди слушали, потом возмущались, потом противоположная сторона звонила по всем телефонам и чесала репы, а затем снова принималась что-то объяснять бедолагам у стойки.

Слушаем… Кричим… Слушаем. «Ну и работенка», – подумал я. И как можно было добровольно на такое подписаться. Это же какой стрессоустойчивостью нужно обладать. Тут нормальному человеку после такого количества вылитого на тебя негатива нужно неделю в позе лотоса спать и антидепрессанты пить. А они ничего, улыбаются.

Вдруг промелькнула мысль: может, это роботы? Видимо, на неё меня навела схожесть темнокожего мужчины с героем фантастического фильма про киборгов.

Наконец, по истечении девяти часов стояния, сидения и лежания, мы добрались до волшебной стойки регистрации.

И тут произошло то, чего никто не ожидал. Персонал вдруг откланялся и ушел на ужин. Вся очередь ахнула, и повисла немая тишина.

Но через десять минут на их места заступила новая смена и с новой прытью принялась выслушивать слезы и боль толпы страждущих.

– Европа, ничего не скажешь, оперативно и без нервов, – резюмировал Максим, пока Игорь приступил к переговорам.

Из нас троих он наиболее сносно владел английским и, после недолгого совещания, получил статус парламентера. И тут уже мы принялись играть в игру «слушаем-кричим-слушаем».

Наконец, после долгих уговоров, переговоров и топанья на месте, мы получили свои новые билеты и коробку сухпайка за причиненные неудобства.

– Игорь, ты наш герой! – сказал я, а Максим закивал в подтверждение моих слов.

– Да ладно, вы тоже молодцы… – сказал Игорь, распаковывая коробку французских припасов за столиком в углу.

Его утренняя хмурость сменилась на добродушную улыбку. Да и общее настроение в нашей маленькой компании за время тягот и лишений стало по-спартански братским.

– Что дальше делать будем? – спросил Максим, уплетая галету с гусиным паштетом.

– Сейчас перекусим и решим, – сказал Игорь, разглядывая в руках очередную баночку с фаршем.

– Что-что, а паштет у французов знатный, ел бы и ел, – вынес свое заключение Максим.

– Жаль, мало, – улыбнулся я, собрав остатки паштета из банки последней галетой.

– Но это лучше, чем ничего, – свое веское слово сказал Игорь.

– Ждите, я сейчас, – он снова подошел к стойке регистрации и после недолгих переговоров быстрым шагом направился снова к нам.

– Все, уходим! – скомандовал Игорь.

– Как, куда? – удивился Максим.

Я схватил свой рюкзак и устремился за быстро шагающим Игорем.

– Что случилось? Куда мы идем? – спросил я.

– Вы ночевать здесь, что ли, собрались? – нахмурившись, спросил Игорь.

– А что, есть другие варианты? – хором спросили мы с Максимом.

– Есть! Вот только видите ту толпу мексиканцев, сейчас они получат билеты и все рванут занимать свободные места для ночлега.

– Так куда бежать, если все перекрыто? – спросил я, не понимая, куда мы идем.

– Уже не всё, – спокойным голосом сказал Игорь.

Меня поражало его хладнокровие. Он был, как Крокодил Данди в джунглях, минимум эмоций и четкое действие наверняка. Сделав несколько поворотов, мы повернули за угол, и я увидел, что утренний кордон полицейских снят. Мы прошли через раздвигающиеся двери и спустились на эскалаторе вниз. Там расположился перрон для электропоездов.

Вдруг наверху раздались шаги, крики. Шаги сменились топотом и шумом от сумок на колесиках. Одновременно с этим к нам приближался электропоезд.

Все происходящее напоминало съемки фильма про атаку зомби, не иначе! Весь этот общий ажиотаж, несущиеся по эскалатору мексиканцы с огромными чемоданами, мы, бегущие к вагонам электропоезда. Поезд, приехавший, как по сигналу режиссера. Если бы из вагона вышла Мила Йовович с автоматом, я бы, наверно, даже не удивился.

Мы забежали в вагон, часть мексиканцев ворвалась вместе с нами, остальные остались дожидаться следующего поезда на перроне.

Вагоны тронулись, и мы понеслись в стремительный поток по ночному аэропорту. В темноте за окном ничего невозможно рассмотреть, зато внутри вагона можно было хоть спичку зажигать от напряжения, витавшего в воздухе.

Стоп! Вагоны резко затормозили, и, как по команде, все выбежали на перрон нового терминала.

– Что встали, как истуканы? Вы спать стоя хотите? Бежим! – скомандовал Игорь.

Мы, как сумасшедшие, сорвались со своих мест. Эскалатор вознес нас на третий этаж. В огромном зале расположились металлические сиденья, заполненные, как ячейки тетриса, людьми. Интуитивно чувствуя, что дальше будут ещё свободные места, мы двинулись вглубь.

Наши надежды оправдались: несмотря на занятые индусами бананообразные лежаки, пара мест нам все же досталась.

Измотанные долгим ожиданием и беготнёй, мы стали устраиваться на ночлег. Игорь тем временем куда-то исчез.

Когда же вернулся, в руках он нес три комплекта «французского бездомного». В этот комплект входили: термозащитная пенка, наподобие туристической, синего цвета, одеяло-плед, маска на глаза для сна, беруши, зубная щетка, паста, мыло и даже – махровые носки!

С таким комплектом можно не то, что ночь в аэропорту скоротать – Эверест штурмовать.

– Ай да Игорь! Ай да сукин сын, – сказал Максим и похлопал Игоря по плечу. – Красавчик! Ты где это нашел?

– Что бы вы без меня делали, – улыбнулся Игорь и протянул нам комплекты. – Вот еще ваучеры держите, завтра на завтрак по ним пойдем.

– Прямо как в пионерском лагере, – сказал Максим.

Если бы не храпящие и пукающие индусы в нашем кубрике, ночной сон можно было бы назвать младенческим. Вся тягость очередных переживаний растворилась в томных сновидениях на бананообразных капсулах.

Я почувствовал себя астронавтом в открытом космосе. Прохлада ночного терминала заполнилась голосами на разных незнакомых мне языках. Как если бы инопланетные существа произвели стыковку с шатлом и вышли на контакт с землянами. К голосам добавилось пиликанье сотовых телефонов.

Бип… Бап… Сёти ту… Твенти… Твенти…

Я несколько раз вздрогнул, как во время перехода в гиперпространство… Бап… Бип… Твенти… Твенти…