Упрямцы

Из ящика на Григория Петровича недобро уставились три десятка презервативов. Три десятка квадратиков, ощетинившихся мелкими стальными шипами. Иркин папа запустил руку в ящик и выудил оттуда одного такого стратегического ежа. С тыльной стороны колючую упаковку украшали обыкновенные канцелярские кнопки… Григорий Петрович перевернул книгу – вся обложка сзади была испещрена крохотными оспинками – следами от иголок.

– Оррригинааально, – задумчиво протянул Иркин папа.

Верующие от неверующих отличаются в основном тем, что просьбы от первых поступают в Небесную Канцелярию не просто ежедневно, а по нескольку раз на день – сначала по традиции просят еды, защиты и не соблазнять. Потом переходят к более личным просьбам. Неверующие же чувствуют себя немножко изгоями, немножко бунтарями, и просить решаются только в крайнем случае, по очень большой необходимости. Все эти просьбы поступают прямо на рабочий стол Главному. В Канцелярии его уже в шутку давно переименовали в Стол Заказов.

Главный разбирал Стол и разговаривал с Анхелем (Главный всех ассистентов называл в зависимости от настроения – Анхель, Анжело, Анжела и Геля. Сейчас, судя по всему, настроение было насквозь рабочим).

– Вот скажи мне, если кто-то приготовил суп и разлил его всем по тарелкам, суп в тарелках будет таким же, как и в кастрюле? – вопрошал Главный. Анхель, не понимая, к чему Главный ведёт, и от этого немножко нервничая, отвечал уклончиво…

– Ну, это с какой стороны посмотреть… Ощущение вкуса может меняться в зависимости от глубины посуды, от материала, да даже от формы ложки…

– Да с какой стороны ни смотри! – перебил Главный, – Суп, это суп и есть! Будь он в кастрюле, в тарелке, в ложке или во рту! Это – суп.

– А когда переварится, то вроде бы уже и не совсем… – от Главного вдруг запахло озоном, воздух вокруг него начал сгущаться и искрить.

– Может я, это, пойду? – робко предложил осознавший, что ляпнул что-то не то, Анхель…

– Иди уж, подобру-поздорову…

Дверь за ассистентом давно закрылась, а Главный всё ещё продолжал недовольно потрескивать.

– Ну, вот и на кой ляд они все норовят своей ложкой мимо тарелки – да в кастрюлю?…

Главный не очень любил разбирать Стол. Вообще не любил. Каждый раз это занятие казалось ему бессмысленным. Зачем, спрашивается, нужно было вкладывать в каждого душу, кусочек себя… Можно сказать, предоставить каждому своего личного полномочного представителя. Всячески напоминать про образ и подобие… Зачем? Чтобы что? Чтобы Главному потом приходилось разгребать горы корреспонденции с просьбами из разряда «Мама, принеси мне из шкафа конфетку, мне лень вставать»?

Изначально стол задумывался, как возможность обратиться к Главному напрямую, когда ситуация сложна и запутана настолько, что своими силами её никак не решить. А получилось всё, как всегда…

Раздосадованный Главный выудил из кучи записку со знакомой формулировкой (последние лет пять Григорий Петрович любое обращение заканчивал фразой: «и внуков»). Улыбнулся. И переложил записку в папку «сделано».

Ирка и Клавдюшкин столкнулись в дверях кафе. Просто стояли и смотрели друг на друга. Молча. А потом всё вокруг вдруг потемнело и перестало быть.

Глава 14 (и самая короткая)

Ирка приподнялась на локте. Осмотрелась. Постель не была лучшим наблюдательным пунктом, с неё можно было разглядеть только книжные стеллажи, разбросанную одежду. Зеркало. И Клавдюшкина, мирно сопящего рядом.

Свесившись с кровати, обнаружила открытый ящик тумбочки и книгу. «Алгоритмы. Построение и анализ.»

Тихонечко оделась и направилась к зеркалу, нашаривая в сумочке тушь.

– Даже не думай, – раздался сонный, но очень решительный голос.

– Я только ресницы накрашу, – буркнула Ирка.

– И в Грузию едем вместе, я тебя с дедушкой Имеди познакомлю…

– А я тебя – с папой, он, кстати, скоро придёт… Ты ему обязательно понравишься.

– Знаю. Уже. Взаимно.

Когда раздался стук в дверь, Ирка, Клавдюшкин и Григорий Петрович сидели на кухне, пили чай и искоса поглядывали друг на друга.

– Кажется, мама приехала… – упавшим голосом доложил Клавдюшкин.

– Мама – это не страшно. Маму я беру на себя, – заявил Григорий Петрович и пошёл к дверям встречать вторую большую любовь всей своей жизни.

Иркин куратор явился к Главному с просьбой на перевод.

– Уверен? Хранители – работа спокойная, ни адреналина тебе, ни карьерного роста. Да и Земля опять же – сыро, холодно… оно тебе надо?

– Имеди заходил недавно в офис. Рассказывал разное из жизни. Говорит, нравится ему, интересно. Имя красивое себе выберу, – размечтался куратор.

– Да и должен же кто-нибудь присмотреть за этой троицей, – сказали хором.