Господи, девочка, пошёл уже третий год твоей безнадёжной тоски. Почему, стоит ему лишь подумать о тебе, как ты расцветаешь улыбкой? Да, я знаю, что чувствуешь его, ведь сам воздух наполняется его дыханием.

В твоём городе весна. Пьянит ощущение безграничных возможностей. Всё о тебе и для тебя. Кроме него. Его сердце не бьётся в такт твоим временам года. Очередная весна. Очередной реквием несбывшейся любви.

/Amā me/ уже не пишешь. Теперь и правда повзрослела, а толку от этих слов на ладони – ничуть. Тонкие девичьи запястья беззащитны без ниточки счастья. Помнишь?

Завязывала, загадывала – быть рядом, быть любимой, выйти замуж и родить ему детей. Троих. И обязательно – девочку с цветом его глаз.

А потом – разрезала. В новогоднюю ночь. К чёрту предателей.

К чёрту боль, несбывшихся детей, серо-зелёные глаза, аллею за библиотекой, ладони, вилки и песни под гитару. И ощущение безбрежного счастья и покоя в его объятиях – тоже.

«Дальше будет лишь хуже, знаю, так давай хоть сейчас пальцы переплетём…» И переплетали. Оригами из свиданий под дождём и самого первого письма, где он называет тебя ангелом. А ты всё делаешь и делаешь журавликов в надежде, что выживешь, не сломаешься, если спустя очередных полгода он не напишет и не позвонит. Отпускать-то так и не научилась.

А воспоминаний – море. Портрет, который-таки выбросили, чтобы твой /единственный мужчина/, чьего сонного дыхания ты так и не услышала, не мозолил глаза; гитара, от струн которой немеют и грубеют кончики пальцев; номер телефона в старой тетради в клетку, со стихами и именем на полях (сколько же их было-то…этих надписей и тетрадей). Да и важно ли это? Если он до сих пор – идеальное место для хранения неразумного сердца?

А общей фотографии – не было. Закрываешь глаза, представляешь себя и его – счастливыми. Детство.

А небо всё ещё улыбается его глазами. Если, конечно, у него хорошее настроение.

Спой мне, девочка, песню о нём.

Очередную.