Я не стану вас обманывать и придумывать нелепые истории о том, откуда всё это взял. Каждый, кто любит покопаться в себе и заходил в этом достаточно далеко, знает о прорве необычайно занятных миров, лежащих внутри каждого из нас. Одни находятся у самой поверхности, в них мы живем изо дня в день. За другими надо нырнуть поглубже, в такие мы окунаемся редко и с опаской. Одни встречают нас дружелюбно, в других нас ждут облезлые собаки и запертые двери. Это всё наши миры, они строились с нашим участием, и каждый из них понятен и по-своему дорог. Но кроме них в нас есть ещё кое-что.

Если нырнуть в себя достаточно глубоко, можно наткнуться на то, что я называю норами. Тем, кто не побоялся глубины и мрака внутри себя, не нужно объяснять, где я всё это видел. Остальные же, кто до нор не дотянулся, пусть тоже знают и будут менее беспечны. Норы – это не окошко в соседский двор. Норы ведут наружу – во внешние, чуждые и негостеприимные миры.

Норами я называю их для удобства и приличия. На самом деле они похожи на клоаки. Эдакие задницы миров, через которые надо пролезть, чтобы попасть в гущу неизведанного.

Чужие миры не жалуют гостей. Пролезая через нору, будьте готовы к безучастному созерцанию. Вас квартируют в одном из типичных обитателей, вы увидите всё его глазами и прочувствуете его шкурой: от голодных спазмов в животе, до сокровенных мыслей. Не забывайте – никакого участия, вам даже пальцем пошевелить не дадут. И при первом удобном случае вышвырнут обратно к себе.

Сейчас я могу поведать лишь об одном из таких миров. Обозначим его условно:

Пасмурмир

За всё время я ни разу не видел солнца. Небо, похожее на грязную тряпку, постоянно сыпало моросью, мелкой и липкой, как туман. Настоящий дождь был редкостью. В такие дни мы забирались на скалы, находили ложбинки поудобней и подставляли свои животы под дробь тяжелых капель. Они смывали грязь и выбивали старые чешуйки.

После хорошего дождя не хочется возвращаться в лес. В лесу темно и грязно. Деревья в поисках света тянутся так высоко, что, кажется, будто крона и корни живут отдельно. Не знаю, как там наверху, а тут у подножья этих великанов царит вечная осень. Здесь постоянно сыро, сумрачно и пахнет гниющей листвой. Всё, что падает сверху, лежит под ногами толстым рыхлым слоем. Бывает остановишься в низине и чувствуешь, как ноги начинают погружаться в разлагающуюся подстилку. Если хочешь затаиться, лучше лечь на живот, иначе увязнешь и останешься голодным.

Мы были мерзкими и прожорливыми тварями. В пасмурном мире мы были кошмаром для всех, включая нас самих. Хватало существ и крупней, и уродливей, но никто не мог сравниться с нами в изворотливости и коварстве. Меченную нами территорию обходили стороной все, даже те, кто охотился стаей.

В силу скверного характера и чрезмерной прожорливости, мы одиночки. Себе подобных мы терпим только на скалах во время дождя и в брачный период. В остальное время мы друг другу не более, чем пища.

Однажды, во время дождя, на скалы выползла старая тварь похожая на меня. От неё несло смрадом, как от недоеденных туш, которые бросили на болоте. Вода смыла с неё грязь, но не источник зловонья, дождь не силен тягаться со смертью. Казалось тварь вот-вот смирится и подохнет, вместо этого она вцепилась зубами себе в ногу и стала яростно работать челюстями. Когда дождь усиливался и пеленой становился между нами, я продолжал слышать её жадное чавканье и хруст костей. Она кромсала себя до тех пор, пока не превратилась в короткий обрубок. Когда от конечностей ничего не осталось, тварь вцепилась себе в бока. Умерла она сытой и довольной, ибо каждый из нас верит, что после смерти переродится тем, кого сожрал напоследок.

С холодами приходит время паломничества. Это дело долгое и одинокое. Выбравшись из лесов, мы плетемся через болота на север, в сторону серых горных пиков. До того, как выпадет снег, мы должны обязательно добраться до Теплых пещер. В самой большой и глубокой из них находится наша святыня – Идол из зелёного камня.

Паломничество совпадает с брачным периодом. Наши самки чрезвычайно агрессивны и невероятно набожны, поэтому есть только одна возможность их покрыть – сделать это, пока они усердно молятся.