Коварный обольститель

, и девочка родилась через семь месяцев после свадьбы. А через несколько недель после

поставила свою подпись под письмом к миссис Неттлз. Когда она жила с двоюродным дедушкой Чарлзом, его экономка была добра к ней, и они часто переписывались. А вот с двоюродным дедушкой общение было сведено к минимуму, хотя он изредка присылал ей ультимативные послания, требуя, чтобы она вернулась домой и оставила свое глупое намерение стать врачом. Время от времени

уличную девку, у которой ветер в голове гуляет. Другими словами, пустое ничтожество, у которой разума не больше, чем у муравья! Он поднял бровь. – Она кажется более привлекательной, чем дерзкая жеманница, которую любой разумный мужчина будет избегать как бубонной чумы. – Вы отвратительный человек! София расправила плечи, развернулась и быстро направилась к двери, бормоча себе под нос, что она лишилась разума, если собирается

Мейфэр, я не могу допустить, чтобы увиделипровела

известно, то щедрое вознаграждение, которое он предложил Бишопу, заставит его носом рыть землю, выискивая следы картин. Хейден улыбнулся, представив выражение лица Софии, когда он подарит ей эти картины. Это будет замечательный подарок его

сегодняшние встречи, а игра в карты меня в данный момент мало интересует. Он снял свой сюртук, бросил его на стул и притянул ее к себе. Да, в его намерениях сомневаться не приходилось. Она почувствовала, как в нее уперлось его восставшее естество. Она хотела отстраниться и смаковать свою обиду, но в

Глава 1 Лондон Ноябрь 1875 года Бутылка шотландского виски должна была помочь мужчине забыть о своих горестях, но он лишь утратил способность нормально передвигаться. Тяжело вздыхая, Хейден Милтон, граф Уэстфилд, осторожно переставлял ноги по булыжникам туманной и темной Брук-стрит. Обратив взор к непроглядной темени неба, он в который раз задал как всегда оставшийся без ответа вопрос: «Простишь ли ты меня, Лаура?» Но было слишком поздно просить прощения у своей жены. Он опоздал на целых пять лет. Мертвые не могут отпустить вам ваши грехи. Отогнав мрачно-сентиментальные мысли, он не без труда поднялся по ступеням к двери своего городского дома. Потянувшись к бронзовой ручке, наткнулся взглядом на глиняный горшок, в котором сиротливо торчал поникший остролист. Откуда, черт возьми, он здесь взялся? Граф сделал шаг назад и окинул взглядом подернутое дымкой сооружение. Один, два, три, четыре…

понимала, почему их оливковая кожа так раздражает его. Мама была еще темнее, и папа называл ее своей итальянской богиней. Лишь годы спустя она узнала о надеждах дедушки на брак