Мудрость стихов

– Прошу, дай мне увидеть, что я желаю, – промолвила Икеда и медленно подняла веки, взглянув на уходящую тропу.

Красный цветок ликориса в полном одиночестве колыхался за жёлтыми листьями. Алые нити тянулись вверх, закручиваясь в едином порыве. Воительница глубоко вздохнула. Силы покинули её. Она схватилась за грудь и нырнула вниз, не сумев справиться с нахлынувшей слабостью, но в тот же миг тёплые руки обхватили её за плечи, не дав упасть на землю. Фигура расплывалась у неё перед глазами, но самоуверенный голос воителя нельзя было спутать ни с чем.

– Простите, госпожа, что явился так поздно, – успокаивающе произнёс Хисао. – Я помогу вам. Ваш путь не закончится, не здесь.

Хисао нежно положил Икеду к себе на колени, аккуратно перевязывая кровоточащую рану на животе. Резкая боль ударила по всему телу, когда Хисао дотронулся до гноившейся ладони. Он сделал быстрый надрез и обмочил рану в едко пахнущей смеси. Голова Икеды раскалывалась, звенела, словно ржавый колокол. Туман. Воительница закатила глаза, оставшись один на один с расплывчатым бликом, что дрожал перед ней. Она очутилась в знакомом месте, тёмном, с кровавым закатом, скрывающимся за горами. Она различала мужчину, что держал раненую женщину у себя на коленях. Икеда видела лишь спину воина, но его дрожащее тело выдавало в нём скорбь. Он плавно обернулся, взглянув прямо на воительницу. Ей становилось дурно от его мрачного вида. Она пыталась закрыть глава, пыталась отвернуться, мотая головой и морща веки, но безуспешно. Её тело горело. Тошнота сдавливала горло. Сквозь тьму и туман мелькала листва. Свежий воздух приятной прохладой щекотал красные щёки.

Икеда открыла глаза, лежа в кимоно на полу весеннего храма. Высокий потолок ярко-оранжевого цвета пробуждал воображение. Солнце согревало обнажённые ноги. Рядом лежали её амигаса, катана, вакидзаси и пара новых стальных наплечников. Каждое лезвие блестело на идеально вычищенной стали. Волосы были аккуратно закручены на затылке. Рука перевязана тонкой белой тканью, а затянувшийся шрам на животе пах заживляющей мазью. Икеда медленно поднялась на ноги, шурша босыми ступнями по тёплому полу. Хисао стоял на пороге храма, облокотившись о широкую колонну и наблюдая за солнечным дуновением. Воительница остановилась рядом, глубоко вздохнув и испытывая успокаивающее чувство эйфории и умиротворения.

– Хорошо здесь, – сказал Хисао, показательно кивнув.

– Как ты нашёл меня? – спросила Икеда.

– Я же говорил, что судьба вновь сведёт нас. Вопрос был лишь когда именно, – воитель дружелюбно улыбнулся. – Вы снова оказались на краю пропасти, но всё же справились. Одолеть кидзё, да ещё и двоих, это впечатляюще.

– Богиня всё сделала за меня, а я лишь делала свою работу.

Хисао выпрямился. Его задумчивый вид вызывал множество вопросов.

– Вы, госпожа, удивительнее всех богов и всех людей, ибо видите жизни и тех, и других. Боги бессмертны, но за их спиной горя больше, чем у любого смертного. Люди умирают. Каждый человек знает своё начало и знает свой конец, и вся жизнь – это тот самый путь, от начала и до конца.

Икеда задумчиво всматривалась за горизонт. Лучи солнца вертелись в её чёрных глазах. Она чувствовала смерть, что была столь близко, но и незримо далеко, ведь в отличие от всех остальных Икеда не знала, что её ждёт в конце пути.

Ненависть

Меня переполняет холод,

Кровь стынет с яростью в груди.

Я слеп, но чую зверский голод,

Что злые мысли гонит впереди.

Столь ярой жаждой я к тебе прикован,

Нет чувства в мире, что сильней.

Не изменю подчёркнутого слова,

И станет моя ненависть темней.

Глава 10

Неувядающая космея

Лунный свет просачивался сквозь тонкие арки. Икеда лежала на мягкой, тёплой шерсти, но куда с большим удовольствием наслаждалась прохладой, сквозящей из приоткрытой двери. Затянувшийся шрам на животе напоминал ей о смерти и возвращал не дающие покоя мысли. Хисао лежал рядом. Его суровый воинственный вид не спадал даже во время сна. Икеда смотрела на него, пытаясь вспомнить забытое отражение, но лишь всё больше утопала в собственных эмоциях. Хисао был так близко, она чувствовала тепло и аромат его тела. Хотела прикоснуться, хотела наклониться ещё ближе, хотела поддаться чувствам, что рушили её воинственное хладнокровие, но алый свет оттолкнул её, промелькнув перед глазами. Чёрные тонкие волосы плыли прямо перед ней. Неодобрительное лицо богини не внушало Икеде так необходимого ей спокойствия. Идзанами возвышалась над сидящей на коленях воительницей. Её длинный белый халат свисал с оголённых плеч. Икеда терпеливо наблюдала, стараясь, как всегда, не выражать эмоций.

– Ты, видимо, не ведаешь, что делаешь, – мягко обратилась богиня. – Не ведаешь, к чему тебя может привести горечь чувств. Я обжигалась, я верила и страдала, и не хочу, чтобы ты, безупречное творение, повторяла мои ошибки.

– Мне нужны ответы, – настойчиво ответила Икеда. – И их не получить, всё время подавляя вырывающиеся эмоции.

Богиня сверкнула плывущими вдоль заката глазами. Её тёмно-алый оскал словно кровоточил по безжизненно бледным губам.

– Я не позволю тебе возлечь с мужчиной, – твёрдо заявила Идзанами. – Ты не понимаешь. Я понимаю! Ибо твоё сердце ещё не было разбито, но, когда это произойдёт, ты осознаешь.

– Он сказал мне, что я уже жила, – резво прервала воительница, – и умирала. Это Идзанаги даровал мне извечную жизнь. Не ты, богиня.

Идзанами нахмурила брови, вспыхнув дикой яростью. Ветер ударил в лицо Икеде, заставив её попятиться. Белоснежный халат поднялся у богини из-под ног, вырываясь с оголённого сморщенного тела. Идзанами медленно опустила голову и тут же приняла умиротворённый вид, словно в мгновение забыв о наплывшей ярости. Её мягкая улыбка казалась непринуждённой, вызывающей неподдельное доверие, а выразительные глаза устремлялись прямо на воительницу.

– Не верь мужчинам, что тебя окружают, – нежно произнесла богиня. – Они лживы, переполнены тщеславием и алчностью.

Идзанами наклонилась ближе к Икеде, практически касаясь её уха своими губами.

– Верь лишь самой себе, – прошептала она.

– Да, богиня.

– Хорошо, а теперь…

Идзанами коснулась кончиком сгибающегося ногтя лба охотницы.

– Возвращайся! – завопила она.

Икеда дёрнулась, вскочив с места. Холодный пот скатывался по её шее. Ночной ветер продувал промокшую кожу. Ветви черешни шумели где-то за тенью окон. Она обернулась на лежащего рядом Хисао. Его холодный взгляд устремлялся на неё. Самоуверенные, открытые, застывшие, словно пара кристаллов глаза. Он не отрываясь смотрел прямо на Икеду, наблюдая, как она жадно глотает воздух после прерванного сновидения. Хисао не двигался, не издавал ни шороха, даже его тонкие выдохи казались искусственными. Воительница быстро осознала, что он смотрит не на неё, а в таинственную пустоту. Его бледные губы дрожали, словно пытаясь издать хоть звук, но тут же тщетно замирали, как у мертвеца. Вдруг тело Хисао сжалось, дёрнулось, будто от колющей боли. Он вскочил с места, и его вырвало на пол чёрной гнилью, чей запах душил от наплывшего в горле кома. Хисао жадно глотал воздух, и Икеда понимала это резко наплывающее неудержимое чувство пробуждения. Он опасливо огляделся, но исключительно сохранял стойкость.

– Я ненавижу их, – выругался Хисао, уверенно успокаивая затаившееся дыхание.

Он внимательно взглянул на тусклый свет, что поднимался за колоннами храма.

– Пора вставать. Скоро рассвет.

Хисао поднялся на ноги. Его острые зрачки мелькнули в отражении лезвия. Он торопливо покинул сдавливающие стены, ступив босыми ногами на прохладную землю. Его рука не отпускала сдавленную рукоятку меча. Икеда видела в этой близкой привычке себя, вечно готовой пустить рвущийся в бой клинок. Они собирались неспешно. Свежая вода из чаши стекала по покрытой мурашками шее. Неуютная тишина нагнетала, всё больше накапливая внутри неутихающие мысли. Храм оставался позади, и лишь цветы, словно следовали за воителями по пятам. Бесконечная дорога вела вперёд. Икеда шла позади, то и дело, всматриваясь в ровную спину Хисао. Он стучал пальцами по рукоятке, что выдавало в нём гнетущее беспокойство.

– Я думаю, тебе есть что сказать, – окликнула его Икеда.

Хисао резко остановился. Он задумчиво глядел на тропу, чей конец скрывался где-то за горизонтом. Он сделал шаг назад, переведя взгляд на свой едва видимый след, что слегка был втоптан в сухую пыльную землю.

– Ты знаешь, воительница, что тебя ждёт в конце пути? – надменно спросил он, направив глаза на горизонт.

Икеда задумалась, не вздрогнув и мускулом, и следила лишь за своим ровным дыханием.

– Нет, не знаю.

– Боги пытают нас, мучают, не давая покоя. Они создали этот мир, но строим его мы, и с каждым шагом, что я прохожу, я понимаю, – Хисао обернулся, сверкая глазами: – Мы выше богов.

Его самоуверенный вид вызывал уважение, но хладнокровие истинного воина таяло прямо на глазах. Они смотрели неотрывно, словно пытаясь прочесть друг друга по блеску холодных зрачков. Резкий свист эхом пронёсся вдоль скалистой местности, но воители не сдвинулись с места. Их прикованные взгляды прожигали, чувствуя и замечая каждое дрожащее сияние на кончиках век. Свист повторился, но стал похож на режущий скрежет, вызывающий хладную дрожь по коже. Хисао отвёл взгляд, прислушавшись к ядовитому визгу.

– Ураган, – отметил он, – он гонит нас вперёд.

– Это не ветер, – уверенно ответила Икеда.

Она ступила вперёд, продолжив путь по тропе. Хисао следил за плавно появляющимися под воительницей следами и послушно двинулся за ними. Женский визг то появлялся, то вновь исчезал, будто прерываясь от чего-то неожиданного. Охотница ускорила шаг. У самой скалы, оперевшись о холодный тёмный камень, сидела молодая девушка, явно напуганная чем-то неизвестным. Вокруг никого больше не было, но она неотрывно глазела в пустоту, приподняв глаза в небо. Девушка готова была завопить вновь, разинув рот так широко, как только могла, но Хисао стремительно подошёл ближе, встав перед ней. Её тонкий писк плавно утих, рот прикрылся, а плечи расслабленно опустились вниз, скрыв просвечиваемую грудь за тонким белым халатом. Она перевела загадочный взгляд на воителя. Глупая улыбка, любопытный взгляд и искривлённые эмоции. Понять, о чём думает юная девушка и что происходит в её голове, было невозможно.

– Что ты тут кричишь? – надменно спросил Хисао, практически наступая на обнажённые ноги девушки. – Не боишься привлечь к себе плохих людей?

Девушка молчаливо не отводила от него взгляда, продолжая беспричинно улыбаться, прикусывая тонкие розовые губы. Хисао сдержанно ждал ответа, но его терпение медленно иссякало. Он буквально припирал девчонку к холодному камню, продолжая стучать пальцами по рукоятке меча.

– Не боишься, что навлечёшь на себя смерть? – сурово спросил он.

– Но все мы умрём, воитель, никто не живёт вечно, – шустро ответила девушка, будто слова сами сорвались с её языка.

Хисао резко сменился в лице. В мгновение ока его взгляд наполнил ужас, казавшийся для хладнокровного воина чем-то давно забытым. Он попятился назад, нервно покачивая головой. Брови сдвинулись в злобе. Страх уверенно перерос в агрессию, а взгляд так и сверкал неконтролируемой ненавистью, что, казалось, сейчас вырвется с его ладони. Девушка продолжала глупо улыбаться, не думая даже и двинуться с места. Хисао резко обнажил катану. Оглушающий свист пронзил широкие скалы, затерявшим в густой чаще. Воитель занёс лезвие, замахнувшись на беззащитную, казалось, даже не осознающую происходящего девушку. Остриё меча врезалось в тёмную сталь. Эхо от грохота металла было куда громче и обширнее, что даже лес содрогнулся, сузив кривые ветки. Девушка не переставала улыбаться, видя себя в отражении катаны. Икеда отразила удар также уверенно, также мастерски, словно многократно отрепетированное действие. Она ровно держала свой меч, тут же откинув лезвие Хисао в сторону и прикрыв невозмутимую девчонку. Воитель терял спокойствие, терял сосредоточенность, что присущи истинному воину. В его глазах сверкала ненависть, злоба, жестокость. Он бродил из стороны в сторону, глубоко глотая воздух и яростно сжимая в ладони меч. Девушка вдруг резко вскочила с места и бросилась в сторону лесной чащи. Икеда старалась сохранять спокойствие, но обстановка не позволяла ей сдерживать свои чувства. Её руки дрожали, не отпуская катаны. Она наблюдала за девчонкой, что бежит в неизвестность на своих босых ногах. Девушка на мгновение обернулась. Её игривые глаза были невероятны знакомы, а гнилая тёмная ухмылка вырывалась с её бледно-алых губ. Она бросила злорадный смешок и тут же скрылась в чаще.

– Я говорил с ним, – произнёс Хисао, – говорил с Идзанаги.

Икеда плавно перевела взгляд на воителя. Видела его безрассудный, почти запуганный вид, что он пытался скрыть за яростным выражением.

– И знаешь, что он мне сказал? – продолжил Хисао, покачивая головой. – Что я умру. Я умру.

Его голос дрожал, с трудом вырывая каждое слово.

– Все люди умирают, – спокойным тоном ответила воительница.

– Но не ты! Ты не умираешь. Ты топчешь эту землю уже тысячи лет, не зная конца. Чем же я хуже тебя? Ничем! Даже наоборот. Я лучше тебя, и в этом мире нет того, кто равен моему мастерству.

Высокомерие и злоба пылали в его глазах, заставляя неконтролируемо поддаваться эмоциям. Он бродил из стороны в сторону, не в состоянии унять нарастающий гнев. Лезвие сверкало с каждым его движением. Взгляд пылал в отблеске тёмной стали. Икеда следила за своим отрывистым дыханием.

– Ты стара, воительница, хоть и выглядишь, как девчонка, но это лишь облик, всего лишь обман, а я молод. Твоя ловкость и сила уже давно исчерпали себя, а я нахожусь на самом пике своих умений, и неважно, сколько жизней ты прожила. Всё закончится здесь.

Воительница подняла широко раскрытые глаза. Она боялась, не желала продолжения, но всё же упёрлась ногами в твёрдую землю, слегка склонив плечи. Ухмылка Хисао – первое, что она заметила. Он совершил резкий выпад. Воительница отразила удар. Скрежет ревущего металла пронёсся, словно дикая волна. Она отступала, отражая многочисленные быстрые атаки. Искр лезвий было так много, что казалось, они сейчас сожгут пустынную землю. Икеда не отводила глаз с меча своего противника, но и не могла не обратить внимания на гневное лицо, что мелькало в отражении стали. Она ловко увернулась в сторону, почувствовав под собой твёрдый камень. За её спиной, через густые скалы и мелкие булыжники, возвышалась гора. Пятки соскальзывали вниз, пока Икеда старательно отражала удар за ударом. Камни становились всё мельче, всё острее с каждым трудным, но аккуратным шагом. Вдруг Хисао резко отступил, увернувшись в сторону. Яркие лучи солнца ударили ему в лицо. Пик горы казался невероятно могучим и высоким, что широкий лес лежал прямо на краю глаза. Вершина была усыпана множеством мелких и острых камней, что так и валили с ног, впиваясь и скользя под подошвой. Хисао умело встал на пятки и, совершив несколько уверенных прыжков, нанёс удар снизу. Икеда упёрлась ногами, но земля уходила у неё из-под ног. Искусный удар воителя пришёлся в самый центр меча. Катана вылетела из рук воительницы, со звоном покатившись вниз по камням. Хисао в тот же миг совершил очередной выпад, направив остриё катаны вперёд. Икеда резко обнажила вакидзаси, дёргавшийся за её поясом, и отразила удар, остановив несущееся на неё лезвие прямо перед собой. Её глаза сверкнули в отражении клинка. Хисао отдалился, замахнувшись вновь, но воительница шустро нырнула в сторону, повалившись вниз по скале. Она перебирала ногами несущиеся щебни, пытаясь замедлить падение, но, споткнувшись у самого основания холма, упала на колени. Мелкие острые камни впились в кожу, вызывая боль. Икеда стиснула зубы и осмотрелась в надежде отыскать свой заплутавший меч. Тёмная сталь мелькнула прямо перед ней. Катана торчала на расстоянии вытянутой руки, словно кто-то специально вонзил клинок в землю. Она твёрдо схватилась за рукоятку, подняла свой меч и, поднявшись на ноги, бросилась в сторону чащи. Боль колола колени. Ветки били в лицо. Лес казался бесконечным, сгущаясь всё сильнее, но лучи солнца, что просвечивали сквозь кроны, вели её вперёд. Она вышла на знакомую опушку, что уже посещала когда-то, вдоль неё шла бесконечная тропа, усыпанная множеством цветов. Глубокое дыхание прерывалось. Сердце вырывалось из груди. Ноги дрожали, прогибаясь под пульсирующей болью. Икеда чувствовала Хисао за своей спиной. Она уверенно обернулась, подняв глаза и устремив самоуверенный лик на ухмыляющегося от собственного высокомерия воителя. Солнце грело ей спину. Ветер расслаблял уставшие ноги. Хисао сделал резкий прыжок и бросился на воительницу, сверкая разъярённым взглядом. Икеда приподняла катану и быстрым взмахом оставила на земле ровную линию, приняв боевую стойку. Она не упускала из виду воина, что мчался на неё, выпячивая вперёд блеск стали. Она видела его на лезвии своего тёмного меча. Следила за его быстрым движением и вдруг замерла, издав глубокий выдох. Хисао переступил начертанную линию, и воительница искусно выдвинула меч вперёд, отбив выпад противника и закинув его к себе за спину. Она совершила прыжок через его лезвие, словно через торчащую ветку, проскользнула, перекинув катану в левую руку, и быстрым ловким разворотом всадила меч в грудь не успевшего занять защитную позицию Хисао. Он выронил свой клинок и глубоко вздохнул, чувствуя, как лезвие торчит в груди, вырываясь из-за спины. Его глаза приобрели жалостливый вид. С губ вырвалась густая алая кровь. Хисао напуганно глядел в чёрные глаза Икеды, что непривычно для неё дрожали, едва сдерживая слёзы.

– Госпожа, – промолвил он и упал на колени.

Воительница вытащила катану из его груди. Мёртвое тело рухнуло на окровавленную землю. Кровь капала с клинка. Икеда упала на колени, потеряв всякое желание подняться. Слёзы, стекающие с алого подбородка, вместе с кровью впитывались в землю. Она чувствовала морозное веяние на дрожащих руках. Чувствовала смерть у своих коленей. Икеда плавно, устало подняла глаза. Идзанаги парил над телом Хисао. Бог, что не являлся воительнице даже во снах. Его длинные чёрные волосы валились с плеч до самого пояса. Широкое кимоно открывало рельефную грудь, а за спиной виднелось закруглённое копьё, чей блеск порой слепил непривыкший глаз. Взгляд Идзанаги был задумчивым, тревожным. Он не отрывал от Икеды холодных синих глаз.

– Зачем? Зачем ты даровал мне вечную жизнь? – измождённо спросила воительница.

– Ты мне не благодарна за это? – плавный мужской голос, казалось, послышался со всех сторон.

– С чего вдруг? Я бы могла обрести покой.

– Кто тебе сказал, что смерть дарует тебе покой?

Икеда вертела головой. Глаза всё яростнее наполнялись слезами.

– Богиня как-то сказала мне то же самое. Да уж, вы стоите друг друга. Забавляетесь, как можете, не думая о людях.

– Что люди для нас, богов? Всего лишь смертные, несведущие ничего, кроме самих себя. К чему нам о вас думать, но… – голос прервался, губы Идзанаги дёрнулись в лёгкой улыбке. – Я думаю о тебе. Ты смогла удивить меня. Меня! Творца жизни и смерти, поэтому я не хотел, чтобы ты умирала, и наблюдал, как ты постоянно произносишь имя моей возлюбленной. Хорошо, что Идзанами не видит тебя сейчас. Она считает, что женщине не пристало проливать слёз, особенно из-за мужчины.

Икеда быстро снесла капли со своих щёк, но слёзы сами вырывались с её мелькающих век.

– Что же произошло? Почему я не помню своих предыдущих жизней?

– Я могу говорить, но лучше покажу то, что ты желаешь увидеть.

Идзанаги плавно дотронулся до лба воительницы. Яркий свет накрыл её взгляд. Она чувствовала прохладу, но ветер лишь слегка сквозил по коже, словно неведомая стена прикрывала её от несущегося холода. Икеда огляделась, оказавшись в месте, что знала, видела, была долгое время. Храм казался пустым, омрачённый холодным, пасмурным оттенком. Она слышала лишь свист лезвий, удары мечей, что доносились за алыми колоннами. Юная девчонка занималась под крышей храма. Воин, что сражался с ней, был выше, шире и сильнее, и, казалось, мог победить одним чётким ударом, но девчонке хватило лишь мгновения, чтобы выбить меч из рук воителя. Её мастерство поражало. Скорость и уверенность в каждом действии вызывали восхищение. Икеда узнала юную девушку с первого взгляда. Это была она. Молодая Икеда, что провела детство в стенах храма. Она смотрела на саму себя с неимоверным любопытством. Девчонка вдруг обернулась, взглянув прямо на неё. Они смотрели друг на друга, словно изучая, как давно забытых знакомых. Воительница ждала хоть эмоции от юной девчонки, но она отвернулась, не шевельнув ни мускулом. Ни улыбки, ни малейшего интереса, лишь безмолвное хладнокровие, что напоминало горечь сожаления. Дикий ураган гнал Икеду дальше по дороге, что проходила вдоль храмовых ветвей вишни. Она услышала дикий гул, вопль полный боли, заставляющий землю содрогнуться. Воительница увидела себя вновь, но уже куда старше. Юную охотницу, крепко сжимающую в руках тёмную сталь катаны над побеждённым драконом, изнывающим от предсмертной боли. Охотница обернулась, взглянув на Икеду, и вновь ни эмоции. Горький холод и блеск чёрных, как мгла, глаз – это всё, что виднелось на её лице. Воительница шла по бесконечной тропе и встречала себя всё старше, всё мудрее, но ни одно воспоминание ей не отвечало. Ненависть, холод, равнодушие преследовали её весь долгий путь, в каждом лице. Видела, как люди благодарили её, улыбались ей, но лишь хладнокровие вело её, даже в самые тёплые моменты.

Тропа медленно сужалась. Множество ветвей над головой скрывали свет, но, выйдя из тёмной гущи, восходящие лучи солнца тут же ослепили Икеду, накрыв ярким блеском. Тропа заканчивалась у обрыва. Широкий каньон расплывался среди множества высоких скал. У самого обрыва стояла пожилая женщина. Её длинные, вдоль спины волосы были седы, словно молоко. Белоснежный халат свисал до самой земли. Женщина обернулась. Мудрое прекрасное лицо улыбалось. Искренне, по-настоящему, без печали и холода. Икеда улыбалась самой себе, взывая к самым дальним эмоциям.

– Я ждала тебя, Икеда, – произнесла женщина, не переставая улыбаться.

В её больших чёрных глазах бурлила жизнь, а каждое слово столь выразительное, столь ласковое, что внушало неимоверное чувство тепла.

– Всю нашу жизнь мы шли дорогой, что вела нас, и не сворачивали ни на шаг, – продолжила она, – через боль, ненависть, безумие и вечный холод. Столько трудностей, окружающих нас, но теперь я улыбаюсь тебе, Икеда, потому что мой путь наконец окончен. У всего есть конец, и наш здесь, так что иди вперёд уверенно и не оглядывайся.

Слёзы сверкали на щеках воительницы, но искренняя улыбка всё же затмевала каждую из бушевавших эмоций. Женщина нежно приподняла пальцами её подбородок. Чёрные глаза пылали в отражении друг друга.

– Мы всегда были такими плаксами, такими ранимыми и любящими, но скрывали всё это за лживой маской, ибо эмоции – это слабость, но сейчас можно, поплачь, ведь никто не обвинит в слабости воительницу, познавшую смерть.

Она отвернулась от Икеды, улыбнувшись в последний раз. Ветер диким ураганом зашумел вдоль обрыва, и женщина рассыпалась в прах, исчезнув в несущихся облаках. Воительница раскрыла заплаканные глаза, вновь увидев рядом с собой тело Хисао. На его груди колыхался крохотный лепесток сакуры с каплей засохшей крови. Она сорвала лепесток, спрятав его за воротником.

– Я верну его тебе в следующий раз, – промолвила Икеда.

Она положила ладонь на рукоятку катаны, на мгновение обнажив блеск тёмного лезвия, что вдохновлял и придавал новых сил. Воительница в очередной раз ступила на широкую тропу. Она знала, что её ждёт в конце, и, спрятав глаза за амигасой, уверенно шла вперёд. Её вёл вечный путь, усыпанный алыми цветами космей.