Шпионское слово

Мужчина говорил, а Оксана все больше и больше не понимала, в чем ее обвиняют. Она – агент кремля? Она – шпион, работающий на ФСБ России? Бред какой-то, ужасный сон…Да нет, не сон…Вот камера, вот нары, вот она лежит привязана к ним и ее допрашивает какой то мужчина, по видимому сотрудник СБУ. Но что это? Бред! Бред!! Бред!!!

– Мне нужен адвокат, я ничего не понимаю… В чем вы меня обвиняете? Я детский писатель, я пишу сказки для детей, выкладываю их в интернет. Со мной общаются разные люди с разных стран, но что бы государственная измена…Нет, этого не было никогда…Слышите,– никогда!…, – Оксана не почувствовала, как перешла на крик, брызнув слюной в лицо мужчины. В этот же момент она ощутила на своей щеке острую боль и почувствовала жар от пощечины. Грубая мужская рука с такой силой влепила ей в ухо, что она на какое то время потеряла слух.

– Молчать, гнида российская! Молчать, сучка!, – закричала ей прямо в здоровое ухо сытая морда с противным перегаром, – Я знаю…Мы знаем все… Если не будешь работать с нами, то никогда, я тебе обещаю, никогда ты не выйдешь отсюда живой! А сейчас, – мужчина резко сменил враждебный тон на мягкий голос, – сейчас придет к тебе добрый дядя следователь и расскажет тебе все, что ты натворила против нашего демократического государства. Будь паинькой, отвечай только положительно, подпиши все, что он тебе даст, в общем выполняй все его требования. Иначе…иначе приду я, но я буду уже не добрым волшебником, а злым тираном, который в момент расправится с предателями родины…

Оксана сидела в «ступоре»…Она где – то далеко, в подсознании понимала, что это не бред, не сон, не шутки… Она знала, в какой стране жила, кто стоит у власти и что это за власть…Но какое обвинение можно было предъявить ей? Какое? Нет, нет, она ни в чем не виновата…Ни в чем. Лучше пускай убирается этот боров. Пусть, пусть придет следователь, она ему все объяснит, что это ужасная ошибка либо просто безосновательная подстава…Мужчина посмотрел на часы и набрал кого-то по мобильному телефону.

– Все в порядке, можно с ней работать, – коротко бросил он в трубку и быстро направился от Оксаны в противоположную от клетчатого окошка сторону. Оксана повернула голову и увидела, что мужчина подошел к металлической двери с глазком и «кормушкой», и постучал в нее чем то звонким. С той стороны двери раздался звук связки ключей и скрип открываемого замка.

– А развязать…Вы обещали, – закричала Оксана вслед исчезающему в темном проеме двери мужчине.

– Следователь развяжет, – бросил через плечо боров и скрылся за дверью камеры. В тот же момент металлическая дверь захлопнулась, заскрежетали затворы, со крипом повернулся ключ в замке и наступила тишина… Страшная, удушающая тишина, прерываемая изредка глухими шагами охранников за дверями камер следственного изолятора СБУ Украины.

* * *

Сколько прошло времени, Оксана не знала. Она лежала, связанная по рукам и ногам, изредка позволяя себе немного поворачиваться в стороны, на столько, на сколько ей позволяли стягивающие ее члены ремни. Сильно захотелось по нужде и она несколько раз позвала охранников. Тишина… Она снова и снова стала звать кого-нибудь, кто бы мог развязать ее и проводить в туалет. Снова тишина… «Да что ты будешь делать, – думала Оксана, – Вот это я попала…За что?…Что им от меня нужно?…Неужели они не понимают, что меня будут искать… Мои коллеги – журналисты подымут весь Киев «на уши», подключат лучших адвокатов, юристов…Что за страна? Что за демократия? Что делать? Что делать? Что делать?, – судорожно билась в голове одна – единственная мысль, хотя сознание еще не осознавало происходящих событий, ломалось, сопротивлялось верить в эту реальность…Как так может быть в свободной стране? Что это за средневековье в двадцать первом веке…, – Эй, суки, ублюдки! Развяжите меня, я хочу в туалет…Кто нибудь…Помогите мне! – как можно громче закричала Оксана, закричала до боли в горле, до слез в глазах, – Помогите…

Поняв, что кричать бесполезно, Оксана собрала всю свою волю «в кулак» и попыталась отключить все мысли в голове, попыталась закрыть глаза и терпеливо ждать своей участи. Но глаза не закрывались, слезы жгли зрачки, текли по щекам, соленым раствором попадали в рот и вытереть их она не могла. Она лежала и плакала…Плакала, как ребенок, от бессилия и злости, от боли и страдания, от неизвестности и непонятного страха…Она лежала, а время шло…Сколько прошло времени, Оксана не знала. Был ли это день, вечер, утро, ночь, – она тоже не имела ни малейшего понятия. Обессилевшее тело обмякло, напряжение мышц ослабло и она почувствовала внезапное тепло по ягодицам и ногам, а на полу, под кроватью образовалась небольшая лужица, от которой еле заметно исходило легкое испарение. Все…все…Это все, – мелькнула в голове у Оксаны непонятная мысль и она провалилась в тяжелый сон…

Внезапно заскрежетали засовы и дверь камеры открылась. Оксана еле открыла глаза, залипшие от слез и серы. Она увидела, как в камеру зашли два человека в военной форме, точнее в маскировочных комбинезонах, с балаклавами на лицах. Третьим зашел высокий, худощавый, молодой человек в гражданской одежде. На его лицо упал свет настольной лампы и Оксана ясно увидела его лицо, – прыщавое лицо повзрослевшего школьника в круглых очках в металлической оправе, с тонкими продолговатыми губами и еле заметной реденькой бородкой под нижней губой. Двое в балаклавах подошли к Оксане и стали развязывать ей ремни на руках и ногах. Когда ремни были развязаны, Оксана почувствовала, как кровь стала поступать к ее конечностям и боль немного ослабла. Только немного побаливала голова.

– Она обоссалась, – сказал один из конвоиров, – Не могла немного потерпеть, сука…, – он бросил Оксане какую то тряпку, – На, вытрись…

– Вы сами виноваты, – еле слышно сказала Оксана, – я просила вас развязать меня и проводить в туалет…И вообще, зачем нужно было меня привязывать?

– Оксана Тарасовна, – начал говорить парень в гражданской одежде, и голос его звучал удивительно мягко, – Я вас не привязывал, но как мне доложили, вы вели себя крайне агрессивно и нам ничего не оставалось, как на время лишить вас излишней подвижности. Ну уже все позади. Я надеюсь, вы обдумали свои поступки и готовы к плодотворному сотрудничеству с нами, то есть к даче чистосердечных показаний…Да, кстати, вас кормили?

Оксана покачала головой. Нет ее не кормили, даже не поили. Сколько она находилась в этой холодной камере, она тоже не знала. Тут только Оксана почувствовала подступающее чувство голода и ей очень захотелось горячего чая, или кофе с печеньем или с чем то сладеньким.

– Сейчас вам принесут горячий чай с булочками, – словно прочитав ее мысли, сказал молодой человек. – Покушайте. Подумайте над моими словами, а я через часок к вам приду. И пожалуйста, принесите ей переодеться, мокрая вся…, – обратился он уже к своим сотрудникам в балаклавах.

Снова скрипнули запоры и Оксана осталась одна. Минут через двадцать ей принесли чай в большом термосе и тарелку с четырьмя кусочками хлеба, на которых тоненькими кружочками лежала вареная колбаса. Оксана с жадностью проглотила сразу же два куска хлеба с колбасой и налила в кружку от термоса горячий чай без сахара. Кипяток слегка ошпарил ей губы, но после пары глотков ей стало немного легче, тепло пошло по всему телу и мысли стали приходить в порядок. Но все равно, хоть убей, она не понимала происходящего и тем более свое пребывание здесь, в следственном изоляторе. Она встала, сняла с себя халат, в котором находилась еще дома. Под халатом не было ничего…Она даже не успела переодеться, когда ее забирали сюда… Что же было дома? Как ее везли? Оксана не помнила ничего. Вместе с завтраком ( обедом, ужином??? ) ей принесли какую то робу, – штаны и куртку белого цвета, словно пошитую из простыней, – жесткую и пропахнувшею химчисткой. Оксана не без брезгливости одела ее и вдруг подумала, что стала в ней походить на обыкновенного «зека», а может… может она уже и была им…

Прошел, примерно, час и действительно в камеру к ней снова пришел молодой следователь. В руках у него была внушительных размеров папка с какими то бумагами. Очки на носу поблескивали розоватым завораживающим бликом, видимо исходившим от настольной лампы, все еще освещающей камеру и остававшейся единственным источником света. Следователь положил папку на стол и сел напротив Оксаны на табурет, внимательно окинув ее пронзительным взглядом.