Барин

Роман Соловьев

Барин

Глава 1

Старенький «жигуленок» скрипнул и остановился возле дорожного указателя. Я сразу потянулся за бумажником, но пожилой водитель покачал головой:

– Не надо, браток. Тебе деньги самому понадобятся. Долго чалился?

– Пятерку.

Водитель протянул широкую ладонь с потертой наколкой:

– Счастливо!

Я пожал руку, вышел из машины и вдохнул свежий апрельский воздух. Какое же это счастье вернуться домой!

До Новореченска оставалось всего два километра. Полчаса неспешной ходьбы. Родителям я не сообщил, что меня отпустили на неделю раньше, да и друзьям тоже. Хотя и друзей-то осталось всего двое.

Пока я спускался с пригорка, вспоминал, как всегда мечтал покинуть Новореченск, и вернувшись из армии, вскоре перебрался в Волгоград. Не хотелось сидеть на шее у родителей. Три года трудился в строительной бригаде, а потом понял, что больших денег я никогда не увижу, если не научусь думать головой.

Мне повезло встретить человека, который твердо вбил, что никто просто так ничего не даст, лучше всего полагаться на себя. Еще до армии я увлекался литературой по ЗОЖ, здоровому питанию, даже когда-то мечтал поступить в медицинскую академию, но эта мечта так и не осуществилась.

Из десятков прочитанных книг я понял, что в целом здоровье человека на три четвери зависит от правильного питания, а не от того, чем нас пичкают в современных супермаркетах. Что поделать, век торгашей и барыг. С помощью химии выращивают овощи, птице и животным вкалывают гормоны, чтобы быстрее набирали вес, в конечном счете вся эта гадость попадает в организм человека.

Когда мне было двадцать семь, мы с товарищем открыли магазин здорового питания «Здравушка», натуральные продукты от местных фермеров: хлеб, сливочное масло, сыр, экологически чистые овощи и фрукты. Наши продукты стоили недешево, однако раскупались почти мгновенно. Я понял что нашел золотую жилу и через год открыл еще два магазина в разных района города. К тому времени у меня уже имелась надежная команда, мы сотрудничали с фермерами из близлежащих поселков, я лично тщательно следил за качеством продуктов, поступающих в магазины.

Вскоре приобрел двухкомнатную квартиру в центре, почти новую «Ауди», но основные деньги крутились в бизнесе, который явно шел в гору.

Со временем я стал задумываться о достойной спутнице жизни. К сожалению, в основном мне попадались меркантильные шлюхи, которые мечтали только о деньгах и заграничных поездках. Но вскоре я познакомился с хорошей и скромной девушкой Настей, студенткой Педагогического института.

Однако белая полоса в жизни длилась недолго. В один прекрасный день в магазин пожаловал странный гость Тимур и сходу предложил продать магазин. Тимуру требовалось помещение для кафешки, место престижное, в самом центре. Предложил хорошую цену. Когда я отказался, он начал угрожать. Тогда я попросил охранника Мишу вышвырнуть нежданного гостя.

Тем же вечером я позвонил помощнику Владу и попросил разузнать про этого Тимура, очень уж дерзко он вел себя. Через час Влад навел справки. Оказалось Тимур – сын чиновника из городской администрации, он серьезно занимается торговлей и недвижимостью, а его дядя – полковник полиции, начальник Центрального отделения.

«Может не будем бодаться и уступим магазин? – предложил Влад. – За такие деньги откроем два таких магазинчика, но в отдаленном районе…»

Но я уперся и отказал. Однажды ночью кто-то разбил витрину магазина. Я сразу догадался откуда руки растут, отыскал Тимура и пообещал ему «веселую» жизнь, если он не отстанет. Я вообще по жизни ненавижу мажоров, которые поднялись за счет папочек.

Эта история закончилась предсказуемо. Однажды утром я ехал на работу, меня остановили гаишники и ссылаясь на введенный в городе план «Антитеррор», обыскали машину и обнаружили в багажнике пакет с кокаином. Тут же на улице нашлись понятые, подъехал следователь из управления и меня доставили в участок. Все было разыграно как по нотам. Никаких предложений мне больше никто не делал, а количества наркоты оказалось достаточно, чтобы приземлить меня на семь лет.

Влад нанял дорогого адвоката, но все равно дали пятерку.

Хорошая девушка Настя написала мне единственное письмо, в котором упомянула, чтобы я навсегда забыл о ее персоне, она совсем не желает иметь дел с наркоманом и уголовником.

Через полгода я узнал, что два моих магазина сгорели, а третий, из-за которого началась вся канитель, закрыли по санитарным нормам. Чуть позже здание магазина через городскую администрацию все же перешло к Тимуру. Владу заплатили какие-то копейки, а чтобы он не бузил, прозрачно намекнули что и его найдется за что закрыть.

Все эти годы я, будто граф Монте-Кристо, разрабатывал суровый план мести. Но все сложилось иначе. За полгода до моего освобождения Тимур скончался в больнице от передоза, я еще тогда подозревал что он наркоман. Его дрожайший папочка с треском слетел с должности, а дядю-полковника зарезали в подъезде. Наверняка устранили, чтобы случайно не развязал язык, а может просто отомстил отсидевший зек, вроде меня…

И вот теперь я на свободе. Ни денег, ни работы, ни семьи. Только пожилые родители в маленьком городке, пару друзей, но зато и полное отсутствие врагов, что тоже немаловажно. Что же, пора начинать жизнь с белого листа. Тридцать пять лет как раз самый подходящий возраст…

Я почти добрался до первых домиков Новореченска. Ничего не изменилось за эти годы. Разбитые серые дороги, в стороне чернели трубы кирпичного завода, который закрыли еще в конце девяностых.

Впереди, на площади, блестел фасад нового супермаркета.

На обочине тормознула синяя «Шкода». Из машины бойко выпрыгнул увалень в спортивной куртке.

– Андрюха!

Я с трудом узнал одноклассника Костю. Ну и репу он отъел, куртка чуть не трещала по швам на полном рыхлом теле.

– Садись, подвезу.

– Спасибо, Костян. Хочу пройтись по родному городу, пять лет здесь не был. Как там наши?

– Почти все уехали…– пожал плечами одноклассник.– Из класса в Новореченске всего четверо осталось. Кстати, Консервный завод в прошлом году открылся. Я замдиректора…

– А то смотрю, где же ты такую репу наел… в школе же был худой как спичка.

Одноклассник расплылся в улыбке и шмыгнул носом:

– Если надумаешь, приходи. Найдем для тебя место.

– У меня же судимость.

– Ерунда. Главное, чтобы трудился… с кадрами сейчас туго, – одноклассник посмотрел на часы.– Ладно, Андрюха, поскачу я, через час встреча с заказчиками… Вечерком обязательно загляну.

Как только одноклассник уехал, я обернулся и увидел необычную картину. Такое можно увидеть только в российской глубинке. По грунтовке семенила пегая лошадка, несущая гремящую повозку.

Я даже остановился. Не знаю почему, с детства люблю лошадей, этих милых неутомимых тружениц с роскошными гривами и грустными глазами. Когда повозка приблизилась, из вороха сена показалось тело. Я рассмотрел невзрачного мужичка в засаленной фуфайке. Он неожиданно вскинул кнут и изо всех сил саданул лошадку по крупу:

– А ну, пшла зараза!

Лошадка вздрогнула и понеслась быстрее.

– Эй, дядя! – остановился я.

Терпеть не могу, когда бьют беззащитных животных. Извозчик наверняка пьян в стельку.

Мужик натянул вожжи и направил лошадь прямо на меня. Я даже не успел отскочить и тут же почувствовал сильный удар в грудь, в глазах мгновенно потемнело и я потерял сознание.

… Когда я очнулся, надо мной склонился широколицый мужик с неряшливой бородой.

– Живой?

Я вздохнул и ощутил боль в грудине. Голова слегка кружилась. Я лежал на полу, на толстом овчинном полушубке. В комнате воняло гарью.

– Тебя Ванька Кочубей сбил, придурь из соседнего хутора.

– Дебил…– вздохнул я.

– Ты к кому шел-то?

Я пригляделся к мужику. Здоровый. Прямо богатырь Илья Муромец, одна борода чего стоит. Я конечно слышал, что у нас опять мода бороды носить, но лично меня разводить растительность на лице и за миллион не заставишь…

– К кому шел? Домой я шел…

– Никак не признаю я тебя… В Новореченском полсотни дворов, вроде всех знаю. И одежда у тебя чудная…

Я только сейчас заметил что на мужике просторная рубаха и широкие штаны, подвязанные обычной бечевкой. Он протянул здоровенную ладонь:

– Макар Игнатов, мельник.

– Андрей Никитин.

Мужик сразу изменился в лице.

– Никитин… Барин?!

Он немного отступил и поклонился.

– Простите меня, невежду… не признал я вас…

– Макар, хватит комедию ломать. Какой я тебе барин?

– Столько лет прошло, вовсе вас не узнал… Вы же уехали совсем юнцом безусым, а теперь вон как возмужали. Тетушку вашу, Екатерину Семеновну, жалко очень… золотой была человек. Во всей губернии такой больше не найти. За своих холопов гранитной горой стояла…

Матвей помог мне приподняться и усадил за стол.

Мебель у мужика странная. Стол, грубо сколоченный из досок, такие же табуретки и почти на треть комнаты – большая беленая печь. Похоже печь и являлась источником гари.

– Барин, у меня по случаю сливовочка имеется. Вы как, уважаете?

– Давай,– махнул я рукой.

Матвей достал большую бутыль с желтоватой жидкостью, на столе развернул вощеную бумагу с нарезанным салом и двумя горбушками черного хлеба, придвинул две чищенные луковицы и налил пол кружки сливовки. Я выпил и дыхание тут же сперло. Глаза полезли на лоб. Я едва удержал в себе огненную сливовку, выдохнул и закусил ароматным сальцом.

Матвей тоже выпил и откусил сразу половину луковицы, будто яблоко.

– Вот я и говорю, за своих крепостных ваша тетушка грудью стояла. К примеру, прошлой осенью приехали в Новореченское рекрутов набирать, может слышали, опять с туретщиной война назревает? Так вот Екатерина Семеновна тогда собрала людей и предложила кто желает – может идти в солдаты, а самолично никого не отдаст. Только двое добровольцев вызвалось. Левка, сын кузнеца и Никола-душегуб… Да что говорить, село наше будто крепость. Когда ваша тетка Богу душу отдала – три дня бабий вой по всей округе стоял…

Меня точно с кем-то путают. Нет у меня тетки в Новореченске. Есть единственная тетя Аня, младшая сестра отца, но она в Курске живет, ей еще и пятидесяти нет…

– Еще, барин? – с надеждой спросил Матвей и кивнул на бутыль.

– Нет, хватит. Уж больно крепкая у тебя сливовка…

Я почувствовал что горячительный напиток даже немного помог. Грудь почти перестала болеть. Наверняка лошадка едва задела меня, при прямом столкновении я вряд ли сейчас сидел за столом.

– Вот скажи, барин, чему ты научился в своем Петербурге? Какой науке?

– Да я нигде не учился. Только среднюю школу окончил. А в Питере всего один раз был, еще в девятом классе с экскурсией…

– Не понимаю… а где же вы столько лет пропадали?

Нужно валить из этого дома. У мужика, похоже, сдвиг по фазе. Чушь несет, да еще барином меня обзывает.

– Ладно, спасибо за угощение. Пойду я.

Матвей резко приподнялся;

– Пойдемте. Доставлю вас в имение в цельности и сохранности.

Мы вышли из избы и тут я обомлел…

Город исчез, будто растворился в утренней дымке. Я стоял на краю небольшой деревушки с бревенчатыми домиками и плетнями вместо заборов. По широкой улице с гоготом важно шагали горластые гуси, вытянув длинные шеи. Мимо прошмыгнула темноглазая полноватая женщина в длинном платье, с платком на голове. Она чуть заметно улыбнулась. За домами шумели высокие тополя.

– Барин! – окликнул Матвей и показал на небольшую повозку с черным, как крыло ворона, конем.

– Где мы?

– В Новореченском…– удивился Матвей и помог мне сесть в повозку. Боль в груди все же ощущалась. Я осторожно расстегнул рубашку и обнаружил огромный синяк.

– Вот скажи, барин, какие там бабы в столице? Наверно сладенькие, корсеты носят, чулочки, рейтузы… духи там французские… Многих оприходовал?

Я молчал, потому что был в ступоре. Что происходит?

Мы медленно ехали по селу, а я недоуменно озирался. Похоже на декорации к фильмам девятнадцатого века. Может здесь и вправду кино снимают?

Старик в картузе семенил по улице, неуклюже шаркая ногами. Он остановился и окликнул Матвея:

– Далече?

– Барин вернулся!– гордо ответил Матвей, кивнув на меня.

Старик тут же услужливо снял картуз и слегка поклонился.

Все это напоминало странный сон. Когда проехали село и поднялись на небольшой лысый холм, я вздрогнул от неожиданности. На берегу реки стоял двухэтажный особняк из красного кирпича, так знакомый еще с детства. В этом старом, давно заброшенном доме, мы еще мальцами играли в «войнушку», сбежав с уроков. А когда рухнула крыша особняка, взрослые настрого запретили туда подходить, пугая привидениями. Дом окончательно разобрали уже в середине нулевых. Строители говорили, если бы отремонтировали кровлю – особняк точно еще лет сто простоял, но живописный участок у реки понадобился важному чинуше из города…

Сейчас особняк выглядел обжитым. Во дворе виднелись еще несколько небольших каменных и деревянных построек, а двор обнесен высоким зеленым частоколом. На берегу обваловка из огромных камней, небольшая деревянная пристань и лодочка.

Повозка остановилась у калитки и тут же протяжно залаял пес.

– Свои, Мордан! – усмехнулся Матвей и обернулся.– Вот и приехали, барин…

Из калитки медленно, слегка прихрамывая, вышла старуха лет семидесяти, в толстой вязанной жилетке и юбке до земли. Она прищурилась, глядя на меня и медленно растянула краешек века пальцем. Так обычно делают очень близорукие люди.

– Что, не признала, тетка Ефросинья? – заливисто рассмеялся Матвей.– Хозяин вернулся!

Я спрыгнул с повозки.

Старуха покачала головой, что-то пробормотала и вернулась во двор.

– Совсем у бабки крыша поехала,– усмехнулся Матвей.

Из калитки выскочил седой краснощекий мужик в черном картузе, а следом огромный бородатый амбал. Такой здоровенный, что я, сам не ожидая, слегка попятился назад.

– Прохор Петрович, не признали? – улыбнулся Матвей.– Батюшка наш, Андрей Никитин из Петербурга вернулся.

– Господи праведный…– седой тут же снял картуз и слегка поклонился, приложив правую ладонь к груди.

Великан сначала застыл как истукан, но тут же поклонился до самой земли.

– Батюшка, а мы вас только к Троице ждали… – пробормотал седой и прослезился. Он толкнул здоровяка локтем в живот.– Что стоишь, оглобля, беги к Аглашке, пусть стол накрывает…

Великан развернулся и поспешил к серой постройке.

– Прохор Петрович,– пролепетал Матвей.– С барином по дороге беда приключилась. Ванька Кочубей его на лошади зацепил. Надобно фельдшеру осмотреть.

– Вот разбойничья душа! А фельдшер как раз у нас, кофию кушает…

Седой бросил Матвею монетку, которую мельник ловко поймал. Матвей кивнул мне и тут же запрыгнул на козлы. Встряхнул вожжами и повозка понеслась обратно в село. Прохор осторожно взял меня под руку и завел во двор. Огромный лохматый пес покосился и тут же полез в будку. Посреди двора стояла деревянная беседка, увитая диким виноградом. К особняку вела широкая дорожка из брусчатого камня, вдоль забора раскинулись кусты смородины и шиповника.

Мы вошли в особняк и очутились в просторном полутемном холле. Из комнаты осторожно выглянул низенький толстячок в круглых очках. Он почесал лоб, и наконец, показался во всей красе. Совсем небольшого росточка, весь кругленький, даже щеки такие, будто бы он их постоянно надувает.

– Митрич, барин из столицы вернулся! – радостно сообщил Прохор.

Толстячок застыл и тут же растянул губы-сардельки в улыбке. Он слегка пошатывался, и я сразу догадался, что фельдшер пьян. Да и от Прохора тоже несло перегаром.

– Осмотреть барина нужно, лошадь на дороге чуть не зашибла… опять этот дурак Кочубей…

Толстячок тут же сосредоточился и будто мгновенно протрезвел. Он завел меня в небольшую комнату и показал на диванчик:

– Ложитесь, Андрей Иванович.

– Я… Андрей Сергеевич…

Фельдшер приоткрыл плотные шторы, в комнате сразу стало намного светлее.

– Где у вас болит?

– В грудине… и голова немного кружится.

Я прилег на диванчик и расстегнул рубашку. Фельдшер тревожно покачал головой, слегка надавил на грудь.

– Юшка была из носа?

– Что?

– Кровь текла?

– Нет вроде. Меня как ударила лошадь, я сразу сознание потерял. Очнулся уже в доме Матвея.

– Не больно, когда я давлю вот так?

– Нет. Только голова еще сильнее разболелась.

– Перелома ребер нет. Только сильный ушиб. И наверняка сотрясение мозга … – он внимательно заглянул в мои зрачки и выглянул в коридор:

– Аглашка, воды! И мой саквояж!

Через минуту в комнату вошла худенькая большеглазая девушка с кружкой и саквояжем. Фельдшер вытащил из саквояжа небольшой пакетик с порошком и размешал в кружке.

– Выпейте. И поспите немного, должно помочь. А если после сна голова так и будет болеть – тогда кровь пустим.

Он грозно посмотрел на девушку:

– Что стоишь, дура? Неси тазик с теплой водой, да хорошенько оботри барина!

Я выпил терпкое кисловатое содержимое. Несмотря на то, что фельдшер пьяненький, он почему-то внушал доверие.

– Мне, наверное, МРТ нужно сделать…– пробормотал я.

– Что, извините?

– Магнитно-резонансную томографию…

– Голова кружится? Провалы в памяти есть? Может галлюцинации?

– Доктор, я совершенно не понимаю куда попал…

– Завтра же напишу в участок на этого разбойника Кочубея. Давно уже по нему кандалы плачут… Надо же, какого интеллигента нам чуть не испортил… Рвать не тянет?

– Я у Матвея пол стакан сливовки выпил, чуть обратно не вышло.

– А вот это, батенька, очень зря. Крепче чаю пока ничего не рекомендую. Хотя бы неделю…

В комнату вошла девушка с тазиком.

– Что так долго ходишь, дура? – набросился фельдшер.– Раздень барина до пояса. Оботри лицо, грудь… как уснет – следи, глаз не спускай…<