Никто не возвращается из царства мертвых… – никто не является на свет без слез… – никто не спрашивает, когда хочешь явиться… – никто не справляется, когда желаешь уйти…

* * *

Говорят: время летит, жизнь идет вперед и т. п. Не замечаю. И время стоит, и я стою. Все планы, которые выбрасывает мой ум, не идут в ход, а возвращаются ко мне; хочу плюнуть – плюю себе в лицо.

* * *

На что я гожусь? – Ни на что, или на все что угодно. Редкая способность! – сумеют ли оценить ее? Кто знает. находят ли себе место служанки, которые публикуются в качестве «одной прислуги» или, в случае надобности, в качестве «чего угодно»?

* * *

Ни одной беременной женщине не придут в голову такие причудливые и нетерпеливые желания, какие появляются у меня. Они относятся то к самым ничтожным, то к самым возвышенным предметам, но все равно отражают мгновенный страстный порыв души. Сейчас, например, мне хотелось бы тарелку размазни! Мне вспоминаются школьные годы, – нам всегда подавали ее по средам. Помню, какая она была гладкая и нежная, как улыбалось мне таявшее в ней масло, какой горячий пар шел от нее, как я бывал голоден и с каким нетерпением ожидают позволения приняться за нее! Вот бы теперь тарелку такой размазни! Я готов дать за нее свое первородство, – даже больше!

* * *

Никогда не следует падать духом. «Когда беды и несчастья обрушиваются на человека самым жестоким образом. в облаках появляется спасительная рука», – так сказал недавно за вечерней господин пастор.

* * *

Я частенько бываю под открытым небом, однако ни разу не видал ничего такого. Несколько дней тому назад мне, правда, показалось нечто подобное, но и это была не рука, а что-то похожее на простертую из облаков руку. Я подумают: жаль, что нет тут нашего пастора, а то он решил бы, не на это ли явление он тогда намекают. Размышления мои прервал какой-то прохожий. «Вы видите этот смерч? – начал он, указывая на облачную руку. – Его в наших местах редко увидишь, а случается, он уносит с собой целые дома!»… О-о! Так это – смерч! И я со всех ног пустился домой. Как на моем месте поступил бы господин пастор?

* * *

Пусть другие жалуются, что наше время дурно, – я недоволен им за то, что оно ничтожно, совершенно лишено страсти. Мысли современного человека жидки и непрочны, как кружева, а сами люди жалки, как кружевницы. Людские помыслы слишком ничтожны даже для того, чтобы назваться греховными. Червяку еще, пожалуй, можно бы вменить в грех такие помыслы, но человеку, созданному по образу Бога! … Желания людские степенны и вялы, страсти спят – люди только «исполняют свои обязанности» и то, как торгаши-евреи, позволяющие себе немножко поурезать червонец. Они думают, что как бы Всевидящее Око ни следило за ними, авось все-таки им удастся урвать малую толику… Гадко! Вот почему душа моя постоянно обращается к Ветхому завету и Шекспиру… Там, по крайней мере, чувствуется, что говорят люди, – там ненавидят, там любят, убивают своего врага и проклинают его потомство во всех поколениях … там – грешат!