Всё брошу однажды…

Наш паровоз вперёд летит

Бушует страстей столкновенье -

Война оппозиций и поз:

Низвергнут с высот идол-гений,

Ушел под откос паровоз.

Курьезы сменяют курьезы

В жестоком сближеньи планет:

О сколько же здесь берлиозов,

А скольких в помине уж нет.

В объятиях странных пространство

Со временем – слез наших соль,

Сиамское тесное братство,

Давильни людской колесо.

Бушует страстей столкновенье,

Расходятся Вера и Бог.

Слетают песчинки-мгновенья

На тысячелетья эпох.

Льют аннушки масло и слезы

На камни веков-мостовых,

И шеи трещат берлиозов,

И сколько еще будет их.

И новых их вдавят в пространство,

Поставив тавро у виска,

И двинется время бесстрастно

В иные века.

А пока…

Бушует страстей столкновенье -

Война оппозиций и поз:

Низвергнут с высот идол-гений,

Ушел под откос паровоз.

Рождаюсь – я чувствую это…

Рождаюсь – я чувствую это,

Рождаюсь в мучительных схватках:

Как зверь изменяет повадкам,

Так я изменяю заветам.

Заветы и снова заветы,

А это лишь страх поколений,

Лишь опыт кровавой планеты,

Такой голубой из вселенной.

А это лишь генов удушье,

А это лишь генов презренье:

Кому-то от умности душно,

Кому-то и глупость прозренье.

И воспоминаний за далью

О жизни, что "жить надо умно",

Я чувствую где-то – рождаюсь,

Но чтобы понять, что я умер.

Из цикла "P.S." Конец 80-х.

Я распахнул окно…

Я распахнул окно,

и ночь вошла желаньем,

И запахами звезд

в мерцании листвы.

Я душу распахнул,

чтобы понять – жива ли

Еще во мне душа

или уже  – увы.

Я ночь вдохнул, и сон,

а, может, жизнь другая

Сочиться из меня

слезами стала вдруг.

И чувственный поток

сорвался, как бы каясь,

Пошел наружу, вон,

прервав судьбы игру.

Я плакал – и навзрыд,

как женщина, как мальчик,

Уже не видя звезд,

не смысля ни о чем.

Омытая душа

в себя смотрелась молча:

Так в зеркале свеча

освещена свечой.

Я бездну лет простить себе готов…

Я бездну лет простить себе готов

И тьму причин, и странных следствий сонм,

И кучу Новых без тебя годов,

Прошедших странным и единым сном.

Да все как сон, и виденный не мной:

Как будто где-то кто-то рассказал.

Там все придумано: и я, и свет дневной,

И ты в слезах, и идол наш – вокзал.

Я прохожу сквозь строй ушедших лет,

Прощая им жестокости и боль,

И то, что счастья не было и нет,

Как и любви. А был лишь только Бог.

Был я и Бог, и больше никого.

Я был как Бог и был равновелик.

А оказалось, что я был как вор,

Когда года мой статус низвели.

Тогда я понял, и простил, поняв,

Того мальчишку, что ходил как Бог,

Почти что все, но не простил и дня,

Что связан болью, взятою тобой.

Когда-нибудь и мне случайно…

Когда-нибудь и мне случайно

В одной из множества дорог

Попутчик за казенным чаем

Судьбу расскажет, как урок.

И в том предлинном монологе,

Как в дневнике разлук и встреч,

То ни о чем, то вдруг о многом

Узнаю до свершенья впредь.

Мелькнут понуро полустанки,

Поля, леса и города,

И я в попутчике усталом

Себя увижу сквозь года.

Увижу, как в котле волшебном,

Сквер, одинокую скамью,

Двух стариков в убранстве бедном,

Птиц, улетающих на юг.

Увижу желтую аллею,

То здесь, то там рябины гроздь.

И вдруг до боли пожалею,

Что в жизни я всего лишь гость.

Я вскорости сойду.

А поезд

уйдет видением во сне.

Я спохвачусь, но будет поздно.

И снова грустно станет мне.

Метемпсихоз

Я проецируюсь в пространство

Через парсеки и века,

Где космос властвует бесстрастно,

Где жизни пишется строка.

Я проецируюсь незримо

Протуберанцами души

В извечный мир неповторимый,

Чтобы надеяться и жить.

Я расчленяюсь на частицы,

Материалом чтобы стать:

И то ли пищей грубым птицам,

А то ли массой для листа.

Я растворяюсь как-то странно,

Я множусь, брошенный во тьму;

И вот уже – сплошные раны

Среди сплошных смертельных мук.

И злость во всех частях вскипает,

И жалость жжёт сквозь линзу лет,

Но каждый новый день меж пальцев

Сочится пустотой во склеп.

Я вновь материализуюсь,

Чтоб в новом цикле суть познать:

Терзает слух рожденья зуммер,

И я кричу, не помня сна.