Мир Тараумара

– Хреновая сегодня трасса, – произнёс Фёдор, увидев, что его воспитанники бегут рядом. – Пыльная. Бывает… ветер от Края поднимается… бежать помогает… но когда с пылью… хана… дорогу можно потерять. Кощей… ногами чует направление… а я ещё нет.

– А если… с дороги… не сходить? – спросила Настя.

– Дорога… не всегда… безопасна. Важно… кто бежит… по ней.

– А как определить… куда бежать? – уточнил Степан.

– Держаться Кощея… или Компаса.

– Кого? – удивилась Настя.

– Есть люди… от природы с чутьём направления… я не из них… может… кто из вас окажется… хорошее подспорье.

– Я по жизни… всегда… не туда… шёл, – признался Степан.

– Я тоже, – усмехнулась Настя.

– Жаль… держитесь меня… а я Кощея. – Фёдор отвернулся, дав понять, что не собирается тратить силы на болтовню.

К очередному обрушению Края Степан уже подготовился. Он подсознательно начал ждать его заранее, и когда оно случилось, легко удержался на ногах и даже поддержал Настю. Громыхнуло сильно, но уже привычно. Новый Край образовался примерно в километре позади них. Степану даже показалось, что они увеличили разрыв и через пару часов смогут остановиться на короткий привал.

Толпа, выбежавшая из посёлка, здорово поредела. Не в два, и не в три раза, а гораздо сильнее. Все опытные бегуны бежали примерно одной группой, а новички растянулись, и многие из них оказались на самом Краю. Поднявшееся в результате обрушения облако пыли настигало их. Степан мысленно поблагодарил судьбу за то, что им встретился Фёдор, взявший на себя труд объяснить ситуацию и предостеречь от возможных глупостей.

Солнце начинало печь. Степан снял майку и повязал на голову. Настя в искусственном спортивном костюме тоже начала париться.

– Снимай куртку… бери мою майку, – предложил Степан очевидное решение.

– Тут люди, – застеснялась Настя.

– Этим людям… не до твоих… сисек.

– Давай, – она скинула одним движением куртку и протянула Степану.

Он отдал ей свою потную майку в пыльных разводах. Настя надела её. Оказалось, что в груди немного тесновато, но так она меньше скакала на бегу.

– Отлично! – Настя осталась довольна обменом.

Степан примотал её куртку на голову, подвязав рукава под мышками. Потное тело быстро покрылось влажной пылью, защищающей от солнца. Пот стекал ручейками к пояснице, оставляя светлые полосы, но они быстро темнели от налипающей пыли. Монотонный бег помогал не концентрироваться на усталости. Наверное, как и многие, кто очутился в этом странном мире впервые, Степан задумался о том, что будь у него велосипед, он мог бы выиграть такую фору, что никакой Край был бы ему не страшен. Наверное, поэтому их здесь и не имелось.

Ещё он думал о том, что смерть в этом мире, возможно, не имеет того же смысла, что и в том, откуда он родом. Степан не родился здесь, не имел родных, близких, словом, не создавал жизнь, ради которой и нужно жить. Мир, как назвал его Фёдор, Тараумара, выглядел на вид искусственным, возможно, и смерть здесь симуляция, вроде окончания игры. Стоило ли терпеть лишения ради ничего не значащей смерти?

Как бы в противовес его мыслям он стал свидетелем её. Мужчина впереди, на вид не новичок, упал на землю и задергался в конвульсиях. Никто не остановился и не обратил на него никакого внимания. Когда Степан поравнялся с ним, человек уже выглядел мертвым.

– На аневризму аорты… похоже, – предположила Настя.

– Бедняга.

На самом деле Степану было не особенно жаль погибшего. Возможно, смерть являлась самым лёгким способом выйти из этой игры. Ему мешал принять её инстинкт самосохранения, панически ратующий за любые способы избегания, и неожиданное знакомство с Настей. Все-таки в предвкушении отношений и переживании чувств заключалась особенная тяга к жизни. Степан взял Настю под локоток, поддавшись нежности. Она повернулась к нему чумазой мордахой. Сквозь природный «грим» сложно было рассмотреть привлекательные черты её лица. Оно выглядело неряшливым и смешным, но Степану это показалось милым. Он улыбнулся. Настя улыбнулась в ответ. Он сам был сейчас таким же смешным и непривлекательным.

– Не устал? – спросила Настя.

– Не сильно. – Язык его при этом сухим наждаком царапал рот, и пить хотелось неимоверно. – А ты?

– Начинаю… уставать… семь часов… не выдержу.

– Брось… эти мысли… сможешь. – Степан испытал шок от её признания.

Несмотря на краткий, но насыщенный миг знакомства, а по-иному здесь и не могло быть, он дорожил им. Без Насти он сразу почувствовал бы себя слишком одиноким. Она стала настоящим противовесом непонятному, жестокому, немилосердному миру Тараумара. Как два заряда, они образовывали с ней единое целое, имеющее смысл, а по раздельности их ждала только Бездна.

– Голова кружится, – призналась она. – Давай остановимся… на пару минут?

– Только пару.

– Да.

Настя остановилась и сразу же села, тяжело дыша. Сняла кроссовки и оказалось, что обе пятки у нее в крови. Новая, но дешёвая обувь сыграла негативную роль.

– Выброси… беги босиком, – посоветовал Степан и пнул кроссы с дороги.

– Подошву сотру… за семь часов.

– Возьми мои носки, – предложил Степан. – Держи. Не обессудь за запах.

– Плевать. – Настя натянула их.

Пятка оказалась где-то на уровне щиколотки.

– Спадут, – догадался Степан. – Натяни их поверх штанины.

Настя заправила штанины в носки и осмотрела результат.

– Какой ужас. Видели бы меня сейчас ухажеры, – она горько усмехнулась и вытерла полившийся градом пот с лица.

Вместо этого размазала грязь и стала ещё смешнее. Степан не преминул посмеяться над ней, но смех перешел в кашель из-за саднившего от сухости горла.

– Надо бежать, Насть. – Он протянул руку.

– Ещё минутка, и я буду в порядке.

Степан посмотрел в сторону Края. Пыль, поднятая прошлым обрушением, осела, открывая взгляду границу, за которой не было ничего. Выглядело это пугающе странно. Он почувствовал, что НИЧЕГО – это правильное определение места за Краем, и оно страшнее смерти. Там не имелось среды, в которой могла существовать бессмертная душа. Край был границей, отделяющей их от полноценной смерти, а бег – последней надеждой на спасение.

– Насть, ты такая, о какой я всегда мечтал, – Степан решил простимулировать её найти силы, – но боялся иметь.

– Ты сказал это девушке, которая выглядит, как Чингачгук в боевой раскраске? – Настя сделала попытку засмеяться, но тоже закашлялась.

– Ты знаешь Чингачгука?

– Удивлен?

– Да.

– Случайность. Жила летом у бабушки, а у неё не было интернета, зато стояло полное собрание Джеймса Фенимора Купера. Вот так я и узнала про Чингачгука, Зверобоя и остальных.

– Чингачгук не стал бы раскисать на солнце. – Степан не прекращал попыток мотивировать подругу продолжить бег. – Смотри, мы скоро окажемся в хвосте, а до обрушения осталось всего ничего.

Кто-то из новичков, увидев сидящих, упал рядом, тяжело дыша.

– Пошло оно… лучше сдохнуть, – произнёс полный парень, обливаясь по́том.

– Мы так не считаем, – возразил Степан. – Да, Насть?

– Какой ты приставучий, Стёпа. – Настя поднялась и прогнулась в спине. – Давай не спеша.

– Давай, – охотно согласился друг.

Полный парень махнул им вслед и лег на спину. Он уже всё для себя решил.

Фёдора видно не было. Судя по пыли, поднимаемой в начале группы, до него не меньше километра. Со Степаном поравнялась девушка, по виду не из новеньких, и протянула ему что-то в руку. Он инстинктивно взял. Это оказалась пачка преднизолона в таблетках.

– Зачем она… мне их сунула? – удивился он.

Настя взяла у него таблетки и прочитала название.

– Это допинг… поможет.

– Я думал… это… от лишаёв.

– И от них… тоже.

Настя вынула блистер, выдавила три таблетки, закинула в рот и захрустела. Отдала упаковку Степану, чтобы он сделал то же самое. Он тоже вынул, разгрыз и с трудом проглотил почти сухой порошок.

– Вот так… помогать можно, – произнесла Настя, имея в виду поступок девушки.

– Когда… подействует?

– Думаю, через… полчаса… или час.

Для человека, которому нельзя остановиться, каждая лишняя минута казалась вечностью. Час – это два обрушения Края, каждый из них мог стать роковым. И вот оно случилось в очередной раз, но в такой непосредственной близости, что безжизненное Ничто окатило зябким дыханием всех, кто очутился у самого Края. Удержаться на ногах не удалось. Степан с Настей упали вперёд, словно через подножку. Степан обернулся и увидел момент откола куска поверхности. Огромная площадь шириной в несколько километров с неимоверным грохотом отломилась и ушла вниз, забрав с собой по всей ширине сотни людей. Край сработал как мембрана, подняв в воздух тонны пыли, грозящей усугубить положение отставших ещё сильнее.

Степан помог Насте подняться. Таблетки как будто уже подействовали, а может, помогло внушение, но откуда-то взялись дополнительные силы. Они прибавили скорости, чтобы не надышаться пылью. Бездна холодила спину своей близостью. Вроде бы ничего такого, как смотреть с края скалы в пропасть, закрытую плотными облаками, но она была осязаемой на духовном уровне и вызывала безусловное неприятие.

Ускорились не только Степан с Настей. Страх подстегнул многих, и сейчас в группе остались в основном те, кто лучше подготовлен к подобным испытаниям в физическом и моральном смысле. Сейчас уже не представлялось возможным отделить на глаз новичка сегодняшнего от вчерашнего. Все выглядели одинаково уставшими и грязными. Для вчерашних всё могло быть ещё хуже, так как они знали, что предстоит перенести, а выносливости не натренировали, как те, кто бежал во главе группы.

Настя увидела знакомую спину Фёдора и показала на неё Степану. Тот коротко кивнул, экономя силы на ответах. Наставнику, видимо, они тоже не безразличны. Он оборачивался и, когда узнал их, а сделать это было довольно сложно, помахал и улыбнулся. На фоне загорелого лица улыбка показалась сияющей. Парочке его положительная реакция добавила сил. Моральная поддержка помогала не хуже стероидов, а в перспективе намного лучше.

Очередное обрушение Края случилось довольно далеко и, кажется, из их группы не унесло с собой никого. Но вскоре после него случилось интересное событие. Группы, бегущие параллельными дорогами, стали отдаляться, словно дороги расходились в разные стороны. В условиях необъятности раскинувшейся перед глазами плоскости понять, в каком направлении следует бежать, Степану показалось невозможным. Край не был геометрически ровным, чтобы отталкиваться от него.

Какое-то время группа спокойно бежала по дороге, но потом её лидер, называемый Кощеем, свернул налево и побежал прямо по рыхлому песку, сухой траве и колючкам. Разница в усилии почувствовалась сразу. Ноги вязли. Бёдра и голени забились, став ватными. Среди бегущих начались стенания и ропот.

– А если Кощей скис? Нажал на тормоза? Загнался? – это то, что услышал Степан.

Что это значило, он не понимал, но чувствовал, что бегущие выписывают лидеру кредит недоверия. С одной стороны, он тоже не хотел, чтобы тот завёл их куда-нибудь не туда, но с другой – понимал, что человек просто бежит сам по себе, а весь хвост, пристроившийся за ним – добровольцы, сами выбравшие, за кем бежать.

Бег по пересечёнке длился ровно до следующего обрушения. Степан с Настей перешли чуть ли не на шаг, устав от слишком мягкой опоры под ногами. Каково было удивление, когда Край обломился так, что направление бега группы оказалось ему строго перпендикулярно. При этом Степан видел, что некоторым группам повезло гораздо меньше. Пыльные тучи, поднятые бегунами, исчезли навсегда в Бездне.

Кощей снова вывел людей на дорогу. Скорость бега выросла, а пыли из-под ног стало меньше.

– Ух, ошиблись, – довольно признала женщина в лёгком коротком платье.

Степан обратил внимание на её жилистые бёдра и голени, работающие, как механизмы робота-манипулятора. Наверное, для неё бег уже не был испытанием в физическом плане, только в моральном: повезёт – не повезёт.

– Страус… а не баба. – Настя тоже заметила ноги.

– Такие себе… хочу, – нашёл в себе силы пошутить Степан.

Оба коротко хохотнули и снова отдались бегу.

Прошла уже половина дня. Степан насчитал восемь обрушений. Из хорошего он успел отметить, что организм выстроил свою оборону против неприятных ощущений. Горло больше не саднило сухостью. Оно будто заблокировало нервные рецепторы и ничего не чувствовало. Лёгкие вытерпливали ровные нагрузки, но стоило ускориться, во рту появлялся привкус крови. Ноги прошли стадию ватности и адекватно реагировали на команды мозга. Степану даже стало казаться, что он бежит босиком, настолько чувствительно стопы реагировали на изменение поверхности.

В какой-то момент он отключился, будто уснул на ходу, и это было просто фантастически приятно – не ощущать ежесекундно физического надрыва. Вывела его из этого состояния Настя. Она остановилась и полезла в карман за таблетками преднизолона. Степан отбежал метров на пятьдесят, прежде чем увидел, что её нет рядом. Он вернулся к ней под осуждающими взглядами опытных одногруппников. Настя шмыгала носом и неловко выдавливала таблетки. Две из них упали на дорогу.

– Устала? – спросил Степан.

– Оставь меня, – сквозь слезы проговорила Настя. – Беги один.

– Нет, – резко ответил Степан.

– Я всё… ноги не идут. – Руки у неё тряслись, как у алкоголика во время жуткого похмелья.

Она закинула в рот таблетки и разжевала.

– Ты не побежишь… и я не побегу… зачем мне тут… быть одному?

– Не дури… тут любви нет… все бегут… сами по себе. – Она несколько раз сглотнула, пытаясь протолкнуть сухие таблетки по сухому горлу.

– Осталось немного до финиша… меньше половины.

Степан понял, что Настя ещё не сдалась, иначе не стала бы глотать таблетки, но по-девичьи хотела, чтобы ей помогли и поддержали. Ей нужно было услышать, что её финиш хотя бы сегодня кому-то важен. Она вытерла слёзы, превратив пыльный грим в роспись под енота, и побежала дальше. За остановку они поплатились тем, что оказались последними и ближе всех к Краю.

Тряхнуло так, что они подлетели на полметра и упали лицом в песок. Поднявшуюся пыль дохнуло в их сторону ледяным дыханием Бездны. Это не было аллегорией. По ту сторону Края царил космический холод. Степан увидел сквозь пылевую завесу сгущающуюся тьму, непроницаемую для света солнца. Нет, туда он не хотел свалиться. Бездна казалась ему страшнее могилы. Невозможность принятия варианта подобной смерти, если это было смертью, а не полным небытием, в очередной раз добавила сил. Жизнь, даже такая странная, как в этом месте, казалась ему ценностью, которую надо спасти. Будто жизнь эта не только его, но и часть огромного целого, существующего в мире в противовес Бездне.

Степан помог Насте подняться. Она разбила локоть до крови. Пыль и песок мгновенно впитались, застынув на руке темной нашлёпкой.

– Отдохнули, пора в путь. – Степан утёрся курткой.

– У тебя спина красная, – заметила Настя.

– Ерунда, скоро будет чёрная, как у всех.

– Оптимист, блин, – Настя улыбнулась.

Этот вынужденный перерыв оказался настолько благотворным, что они смогли легко нагнать группу и даже выбраться к середине.

Тем временем пейзаж начал меняться. Однообразная полупустыня сменилась более сложным рельефом. Она оставалась всё такой же жёлтой и выжженной солнцем, но появились небольшие холмы с белыми отвалами, разрезанными дорогой. Степан представил, что если ведущий захочет снова поменять маршрут, то придётся либо карабкаться на такие возвышенности, либо обегать их.

Неожиданно после очередного холма, похожего на отложения мелового периода, они выбежали на рукотворный каменный мост, под ним текла прозрачная река, серебрившаяся на солнце. Впереди в группе раздались аплодисменты. Степан разглядел хлопающего Фёдора. Их наставник несколько раз в торжественном порыве выбросил вверх правую руку. Причину общей радости он не понял. До финиша оставалось ещё далеко.

– По какому… поводу… радость? – спросил Степан у парня, похожего на опытного бегуна.

– Попал… на мост… с первой… попытки, – ответил тот.

Степан посмотрел по сторонам, вдоль русла реки, и не увидел больше ни одного моста. Выходило, что параллельные группы вынуждены терять время и силы, чтобы добежать до моста или преодолеть реку вплавь. А она была не узкой. Метров семьдесят в ширину или больше. Степан оказался прав. Люди подбегали к реке и бросались в воду. Плыть – это не бежать, намного сложнее. Из приятного только смыть с себя налипшую грязь.

– Я бы… поплавала, – Настя смотрела на плывущих людей.

– В другой раз… когда… станем сильнее.

На мосту Степан наконец смог увидеть нормально, без пылевой завесы, сколько осталось людей в группе, и был крайне удивлен. Из новеньких бежало человек шесть при трехстах стартовавших.

После моста пейзаж выглядел дружелюбнее. Рельеф снова стал плоским, дорога – плотнее, словно прикатанная катком. Появились оливковые рощи. Правда, Насте в носках бежать по жёсткому покрытию стало сложнее. Её нежные ноги ещё не привыкли к таким испытаниям. Степана удивило качество носков, они выдержали внушительный пробег без дыр.

– Молодцы, – неожиданно похвалила их обогнавшая девушка.

Степан узнал в ней ту самую, которая поделилась с ними таблетками преднизолона. Возможно, они были обычным плацебо, но свою роль в мобилизации сил сыграли. Благодарить вслух не стали. Любой окрик стоил большого расхода энергии, особенно сейчас, когда мысли об удачном финише одолевали всё настойчивее, а это вело к преждевременному расслаблению.

Группа из-за того, что больше не надо держать дистанцию, чтобы не наглотаться пыли, собралась кучнее. Фёдор чуть отстал, чтобы пообщаться со своими учениками.

– Я в вас… не ошибся. Научился… понимать… по глазам. Держитесь. Обычно… за оливками… начинаются… апельсины.

– Класс. – Степана на большее не хватило.

Даже от этой фразы закружилась голова.

– Обычно… кружится голова… к финишу… от обезвоживания. Но пить… опасно… силы сразу… уходят. А вот сок… можно. – Опытный наставник знал, что происходит с новичками. – Я буду… рядом.

Он отбежал чуть вперед и встал рядом с той самой девушкой, пожертвовавшей таблетки. Степану показалось, что они вместе, потому что она искренне улыбнулась, когда Фёдор поравнялся с ней.

Через одно обрушение и ещё немного оливковые рощи на самом деле сменились апельсиновыми. Бегуны словно ждали этого, кинулись за оранжевыми плодами. Степан не остался в стороне. Подбежал к ближайшему дереву и сорвал два апельсина. Вернулся к Насте и отдал ей один. Фёдор отстал, чтобы показать им, как надо употреблять апельсин правильно.

– Отделяйте одну… дольку… и… под губы… давите её… сосите… чтобы отдавала сок… но не глотайте… мякоть… всё, что… трудно переварить… вызывает… усталость. Уяснили?

Степан и Настя кивнули. Поступили так, как советовал Фёдор. Приятная бодрящая жидкость, словно живая вода, наполнила тело энергией. Головокружение исчезло полностью. Во рту пропала сухость, а это тоже дорогого стоило. Чтобы высосать сок одного апельсина, ушло больше получаса. За это время закончились рощи и случилось ещё одно обрушение. Солнце ощутимо клонилось к вечеру, маня бегущих скорым отдыхом. Ждать его становилось всё труднее.

Один из новеньких, парень в жёлтой майке, внезапно остановился, затем сел и повернулся спиной ко всем. Он будто выбрал встретить смерть лицом к лицу, что показалось Степану его осознанным решением, которое изменить не получится. Как парень провалился в Бездну, смотреть не стал. Уже несколько обрушений он не оборачивался, зная, что не увидит ничего нового.

И вот, когда солнце уже миновало начало последней четверти, впереди показался посёлок. Он был ещё далеко и виднелся цветным квадратом на жёлтом поле, но от того, что они увидели финиш невероятного кросса, который им никогда бы не удалось пробежать в других условиях, тело наполнилось последним зарядом энергии. Настя чуть не разревелась.

– Не плачь, – строго предупредил Степан. – Устанешь… соберись.

Подруга собралась. Вскоре случилось ещё одно обрушение, и вся группа, как по команде, захлопала в ладоши. Степану с Настей стало понятно, что это было последнее на сегодня и им удалось совершить невозможное. Тут уже Настя не стала себя сдерживать, дала мощного ревака.

Глава 4

Почему бег, а не спортивная ходьба или хотя бы бег трусцой? От страха не уходят пешком. Бег – это совокупность человеческих реакций на внешние факторы. Когда бежишь, слабовольным мыслям некогда одолевать твой ум. Бег – это для того, чтобы испытать себя на пределе сил. Он позволяет сразу разделить людей, как в сепараторе, на тех, кто сможет, и тех, кто нет. А потом сделать это ещё раз и ещё, пока не останется тот, кто вознесётся над испытанием, чьи ноги оторвутся от земли и понесут его по воздуху туда, где никуда бежать не надо.

– До базы лучше добежать, чтобы осталось больше времени на сон, – посоветовал Фёдор своим ученикам.

– Я не могу себя заставить. – Настя вытерла слёзы.

– Давай руку, – Фёдор обхватил крепкой ладонью её запястье. – Сейчас, когда Край стоит, такая помощь никому не вредит.

Он потянул Настю за собой. Степана кольнула ревность, но он точно знал, что если возьмёт подругу на прицеп, то сразу упадет. До этого они прошли метров триста пешком, и организм понял это как окончание испытания и сдался. Тело превратилось в трёхсоткилограммовую тушу, еле удерживаемую на ногах. Степан старался не отставать, чтобы не потерять Настю из вида, когда они окажутся в посёлке, полном удивлённых новичков. Как он им сочувствовал и как не верил самому себе, что одолел восьмичасовой марафон.

Последние метры дались ему с невероятным напряжением сил. Состояние нереальности или даже лёгкого безумия, когда с трудом понимаешь, что происходит вокруг, овладело Степаном. У него так же, как и у всех бегущих, засохла пена вокруг рта, усугубляя сходство с безумным человеком. В отличие от финишировавших вчера, в этот раз трасса раскрасила лица людей страшными масками, используя вместо красок пыль, сопли, слёзы, слюни.

– Откуда вы пришли? Что это за землетрясения? Что это за место? – сыпались со всех сторон вопросы.

Сил отвечать не осталось. Ценна была каждая секунда отдыха. Степан не смотрел на встревоженную публику. Взял Настю за руку и шёл вместе с ней за Фёдором, держа его спину перед собой как маяк.

– Это совсем другой посёлок, – заметила Настя, отдышавшись.

Степан рассмотрел его только после её слов. Да, это место больше напоминало пригородный посёлок из таунхаусов и одноэтажных двух- и трехквартирных домов с аккуратными однотипными заборчиками.

– Фёдор, ты был здесь раньше? – спросила Настя.

– Конечно. Давайте дойдём хотя бы до центра, чтобы завтра не продираться сквозь толпу, – предложил он.

Степан и Настя согласились. Сейчас им было всё равно, что будет завтра. Хотелось уже остановиться, выпить столько воды, сколько влезет в организм, и ещё немного, смыть с себя корку солёной грязи и упасть.

– Вы кто такие? – требовательно спросил высокий полный мужчина в белом поло, теннисных брюках и белых ботинках. – Что здесь происходит?

Он не спрашивал, а требовал ответа. Фёдор даже не обернулся в его сторону. Привык к подобному обращению и знал, что, ответив, нарвешься на неприятности, придётся устраивать пресс-конференцию. Здоровяк не унимался и кинулся к нему за ответом. Ухватил Фёдора за плечо.

– Я с тобой ра…

Молниеносный удар сбил здоровяка с ног. Он упал и ухватился одной рукой за разбитый нос. Сквозь пальцы потекла кровь. Толпа испуганно отхлынула от идущих бегунов.

– Никогда не останавливайтесь, чтобы объяснять. Люди просто задавят вас вопросами, а потом решат сделать крайними, будто это вы виноваты во всем. Не смотрите никому в глаза, зацепятся – не отстанут. Они напуганы и ждут ответов, а получив правдивый, взбесятся.

– Ты здорово ему влепил, – похвалил Степан. – Боксёр?

– Нет, – усмехнулся Фёдор. – В этом мире всему учишься быстро.

После каждого перекрестка картина повторялась. Люди лезли с вопросами и иногда получали за это. Не только от Фёдора. Кощей сцепился с двумя парнями и отметелил их так, словно являлся богом рукопашного боя. Он искусно владел своим телом, будто не бежал от рассвета до заката, а изучал приёмы.

– И он тоже сам по себе этому научился? – спросил удивлённый Степан, проходя мимо поверженных парней.

– На фоне огромного количества минусов в мире Тараумара есть один несомненный плюс: физические возможности тела прогрессируют день ото дня. Не только выносливость, но и сила, и реакция. Но в первую очередь бег, поэтому советую не лезть в драку в первые дни. Не дай бог повредите ногу или пробьёте ребром лёгкое.

– Понятно, – Настя кивнула. – А мы можем быть с тобой, пока сами не одревесневеем?

– Одревесневеете? – Фёдор посмеялся над её точной фразой. Ветераны выглядели сухими и жесткими, как деревья. – Да, можете, но обычно я каждый день выбираю новеньких. Это моя плата за удачу. Не уходите от меня далеко, но и не лезьте, как щенки к матери, просто держитесь рядом. Самостоятельность поможет вам скорее вжиться в этот мир.

– Нас это устроит, – согласился Степан. – Ты много сделал для нас, и мы перед тобой в долгу.

– Ничего вы мне не должны. Вы добежали, и это самый ценный приз. Для меня это поощрение за то, что я с первого взгляда разглядел в вас потенциал.

– Это что-то типа важного умения, необходимого для выживания здесь? – спросил Степан, внимательно ожидая ответа.

– Да. Как вы видели, умереть здесь – пара пустяков. Попал в группу со стрёмным Компасом, и он заведёт вас мимо моста или подведёт под какой-нибудь обрыв. Поставили не на того Кощея, а он возьмёт и нажмет на тормоза в самый неудачный момент.

– Что это значит?

– Как ты, наверное, догадался, люди тут не живут долго, а Кощеи – это самые старые, кому уже несколько месяцев, практически бессмертные. Не думаешь же ты, что они способны бежать годами, пока не умрут от естественной смерти?

– Пока я вообще об этом не думал, – признался Степан.

– В какой-то момент не знаю, что они для себя решают, но Кощеи просто нажимают на тормоз, останавливаются, и всё, и вся группа, если быстро не найдётся новый лидер, просто теряет веру в себя. Это пока бежишь за кем-то, кажется ясно, куда бежать, а когда сам встаешь во главе, вообще ничего не понятно, если ты не Компас от природы. А обрушения, они не всегда бывают такими, как сегодня, ровными. Иногда клином пойдёт между группами, и тут без опытного человека, который ногами чует Край, никуда. Так вот, я это к чему: удачливость сильно зависит от того, как ты сам поступаешь.

– Ты же ударил мужчину, – напомнила Настя.

– Это нормально. Уметь постоять за себя – это плюс к карме. Сентиментальность – минус. Помочь другим реализовать себя – плюс. Помочь тому, кто сдался, – минус. Вы должны понимать, что для мира Тараумара важны только люди, способные выжить и помогающие выжить тем, кто этого достоин, кто сам этого хочет. Как вы.

– Спасибо, – Степан искренне улыбнулся. – Скоро там уже лежбище?

– Почти пришли.

– То есть максимально здесь можно прожить несколько месяцев, а потом всё равно смерть? – спросила Настя.

– Смерть не смерть, я не знаю, но несколько месяцев в Тараумаре – это вечность. Наживёшься – мама не горюй. Кстати, сегодня была сложная трасса, не иначе, с нами стартовало много не очень хороших людей.

– И это тоже влияет?

– Так считается. Бывает, когда группе не везёт, значит, в ней завёлся человек с очень плохой кармой, он портит весь забег. Если в группе бежит Медиум или Ведьма, который укажет на такого человека, то бывает, что после того как его выбьют, группе начинает везти. Но так бывает не всегда, поэтому версия с грешниками больше похожа на полуправду. Но чтобы вы не тешили себя напрасными иллюзиями, что, если совершите подлость, об этом никто не узнает, помните, Бездна вас примет с распростертыми объятиями в скором времени. А вот и знакомый домик. – Фёдор свернул в проход между соседними заборами. – Новички редко забираются сюда, неказистый на вид и замок хитрый, думают, что заперто.

– Ой, а это что, бассейн? – удивилась Настя.

– Детский, но зато с водой.

– Вообще плевать. Отвернитесь, – не дожидаясь, когда они отвернутся, Настя скинула с себя одежду, плюхнулась в небольшой пластиковый бассейн и ушла с головой в воду.

– Я покажу, как отпирать дверь, – произнёс Фёдор.

На двери имелась подпружиненная скоба, её было трудно увидеть. Выглядела она заодно с дверью. Фёдор нажал, и дверь открылась.

– Здесь полно еды и воды, но не объедайтесь, иначе завтра будет тяжело стартовать. Запомните, теперь никогда не придётся есть, как раньше, тренируйте терпение. – Фёдор пропустил Степана. – Ладно, я пошёл.

– Куда? Не останешься с нами?

– Нет, спасибо. Надо найти достойных новичков на завтра.

– Ясно. Удачи, Фёдор, и спасибо, что помог нам. Кстати, а кто та девушка, которая дала нам таблетки?

– Майка. Это не кличка, так её зовут на самом деле. Она здесь три недели. Мы таких, как она, называем сайгаками, бегуны от природы.

– Ты её выбрал? – спросила Настя, убирая назад мокрые волосы.

– Да, – он произнёс ответ с тёплым чувством, и сразу стало понятно: не всё так просто между ним и Майкой.

Фёдор подошел к бассейну. Настя прикрыла грудь.

– Не пи́сала ещё в воду? – спросил Фёдор.

– Нет, – испуганно призналась Настя. – Чем писать-то, всё с по́том вышло.

Фёдор набрал воды в ладони несколько раз и попил.

– Кстати, здесь не бывает желудочно-кишечных инфекций, – предупредил он, умылся и пошёл к калитке. – До завтра. Не проспите, – добавил напоследок.

Степан и Настя провожали его взглядами, пока он не исчез.

– Не могу поверить, что этот день закончился, – призналась Настя, выбираясь из воды. Она брезгливо откинула ногой одежду, в которой бежала. – Надеюсь, в этом доме найдётся одежда моего размера и обувь.

– Обувь вряд ли. Пятки не скоро позволят её носить. Я искупнусь, а ты пока найди чем перекусить.

– Ага, только бы не уснуть.

– Я мигом.

Степан испытал непередаваемое наслаждение, погрузившись в воду. Корка соли и пыли растворилась в ней, давая телу возможность дышать и не зудеть. Затем он помылся и, ощутив прилив свежести и одновременно неимоверной слабости, выбрался. Вода в бассейне после него сделалась совершенно непрозрачной.

Настя уже оделась в домашний халат и расставляла на столе глубокие тарелки. На спинке стула висел мужской махровый халат. На столе стояли бутылка с соком и кастрюля.

– Что в ней? – спросил Степан, одеваясь.

– Не поверишь, окрошка, – глаза Насти горели. – Я за окрошку могу убить.

– На квасе?

– Вообще без разницы.

– Чистая вода есть? – уточнил он.

– Под мойкой пятилитровки. – Настя кивнула в нужную сторону.

Степан выпил два бокала воды и сел за стол.

– Насть, поздравляю тебя с окончанием этого дня. – Он взял стакан с налитым в него соком и чокнулся со стаканом подруги.