Читать книгу: «Вдохновитель жарких прений», страница 6

В шалаше

 
С милым – не рай в шалаше:
В нём раздраженье и ад,
Горькие слёзы в душе
И сожалений парад.
 
 
Скуп неналаженный быт,
Страсть потускнела совсем,
Копится залежь обид,
Неразрешённых проблем.
 
 
А с нуворишем легко —
Новые туфли, манто,
Розовый стиль рококо,
Марки последней авто.
 
 
Ждут тебя ласковый юг,
Горный альпийский пейзаж,
Группа доверенных слуг,
Модный, крутой антураж,
 
 
Блеск драгоценных камней,
Тайский массаж, маникюр,
Зависть подруг и друзей,
Шелест хрустящих купюр.
 
 
Радуют выбор картин,
Аукционов чреда,
Множество ярких витрин,
Редкого сыра сорта,
 
 
Над подчинёнными власть
И дорогой макияж…
Кстати, порочную страсть
Прячет всё тот же шалаш.
 

На диване

 
Не надо никуда бежать,
Чтоб быть счастливым и любимым.
Довольно будет забухать
С товарищем неутомимым.
 
 
Судьба проявит свой талант,
Раскроет радостно объятья —
Получишь ты солидный грант,
Помирится с тобою сватья,
 
 
Придут блистательный успех
И ощущенье совершенства,
Парад разнузданных потех
И долгожданное блаженство.
 
 
Спешить не нужно никуда,
Чтоб стать любимым и счастливым.
Внуши себе: ты – бог, звезда
В обличье временно фальшивом.
 
 
Не прячь последние рубли,
Сори монетами беспечно,
Красотки, словно журавли,
К тебе потянутся сердечно.
 
 
Подумают, что ты – богач,
Хранящий золото в однушке.
Так стань разнуздан и горяч:
Пусть разгорится страсть в простушке.
 
 
Пыхтеть, стараться – смысла нет,
Ты – смелый шкипер в океане
Бурлящих, злобных, наглых бед…
На корабле – своём диване.
 

Вечная любовь

 
Скрути его – его любовью,
К себе до смерти привяжи
Иконою у изголовья
Или щепоткой сладкой лжи.
 
 
Ты можешь каяться публично,
Напропалую нагло врать,
Водить его за нос цинично
И прегрешенья признавать,
 
 
Готовить щи, ватрушки, сало,
Повсюду чисто убирать,
Но этого, поверь мне, мало,
Не панацея здесь – кровать.
 
 
Должна ты стать его душою,
Бежать по венам, словно кровь,
Чтоб пропитался он тобою.
Вот это – вечная любовь!
 

По-мужски

 
Расставание было кошмарно,
Ты от муки почти онемел?
Не грусти, свесив руки бездарно,
С рожи смой безотрадности мел.
 
 
Не сиди с пустотою в обнимку,
Отрешись от навязчивых дел,
Шебутную устрой вечеринку
С массой пылких, податливых тел.
 
 
Пригласи длинноногих и стройных,
У кого впечатляющий бюст,
Волооких лебёдушек знойных.
Ешь клубнику из сладостных уст.
 
 
Режь бюстгальтеров тонкие лямки,
Рви ажурные в клочья чулки,
Пусть колонной идут куртизанки —
Не стесняйся, кути по-мужски!
 
 
И созреет любви атмосфера,
Сгинет вакуум стылый в груди.
Боль, страдание – это химера.
Куролесь, наслаждайся, чуди!
 

Толерантный

 
Я становлюсь с годами толерантен:
Мне всё равно, кто спит в моей постели.
Начитан, гладко выбрит, импозантен,
Ценю училок, барышень с панели.
 
 
Бухгалтерш обожаю пышногрудых
И пэтэушниц, глупых, словно пробки,
Кассирш и продавщиц привычно грубых
(Расспросы о семье убрав за скобки).
 
 
Мне нравятся брюнетки и блондинки,
Ко мне приходят стройные модели,
Горячие, холодные, как льдинки, —
И те, кто несуразно растолстели.
 
 
Мне безразличны статус социальный,
Регалии, статьи, оттенок кожи.
Важнее ласки, долгий секс оральный.
Чем удивит прелестница на ложе?
 
 
Сейчас со мной потёртая матрона:
Я с ней столкнулся ночью у вокзала,
Забрал с осиротевшего перрона,
Чтобы порой безлунной ублажала.
 
 
Пусть у неё расхлябанное тело —
Я близорук, слабы без стёкол очи…
Существенней, чтоб дама не храпела,
Мой чуткий сон тревожа среди ночи.
 

Для себя

 
Надоело мне жить для кого-то!
Я разврата хочу и цветов,
Чтобы в спальне, желая полёта,
Ждали десять крутых жеребцов.
 
 
Представляю роскошное ложе,
От шампанского всюду мюзле,
Переливчатый смех молодёжи,
Дорогие напитки, суфле.
 
 
Обнажившись легко, без стесненья,
Я б исполнила смелый стриптиз,
Невзирая на чьи-то сомненья,
Вышла в блеске раздетой на бис,
 
 
А потом пусть меня арапчата
На руках унесут отдыхать,
Нежно ластиться будут, котята,
Закружив вновь в экстазе кровать.
 
 
Вот бы искрами жгли бриллианты,
В соболях утопал гардероб,
У подъезда играли ваганты,
Пробегал вожделенья озноб,
 
 
Родстер ждал в гараже под парами
И билет в бизнес-классе на юг,
Я сорила бы вволю деньгами
В окруженье внимательных слуг.
 
 
Я устала корпеть для кого-то,
Жизнь начну золотую с нуля…
Жаль, вчера потеряла работу,
И в карманах моих ни рубля!
 

Занятый рот

 
У себя уважающей девушки
Должен занят быть чем-нибудь рот.
Может петь она песни для дедушки,
Поливая его огород,
 
 
Декламировать сказки для бабушки,
Помогая варить самогон,
Выть белугой у пруда на камушке,
Если хахаль сбежал за кордон,
 
 
Что есть мочи орать оглушительно,
Будоража притихший роддом,
У доски отвечать рассудительно,
Коли ставка на красный диплом.
 
 
Но важней – в спальне тема оральная,
Будто мягко играет фагот…
Чтоб кружила любовь колоссальная,
Должен занят быть барышнин рот!
 

Позволь себе всё

 
Услышал я один совет:
«Желаешь от других вниманья?
К себе прочувствуй пиетет,
Почтение и обожанье.
 
 
Позволь себе хоть на день всё!
Заполни закрома любовью!»
…Свернул я скатерть в колесо,
Прилёг ногами к изголовью,
 
 
По батарее стал стучать,
Будить соседей спозаранку,
Когда пошёл во двор гулять,
Надел рубашку наизнанку.
 
 
Нахалу шины проколол,
Чтоб парковался деликатно.
С мальчишками сыграв в футбол,
Разбил окно неаккуратно.
 
 
Напялил розовый картуз
И остроносые ботинки —
Козырный получился туз,
Как раз для бурной вечеринки.
 
 
Бесплатно проскочил в метро,
Залёг, заняв четыре места.
Сбежал, не заплатив в бистро,
По лужам шлёпал из протеста.
 
 
У друга весь запас вина
Прикончил вмиг без сожаленья
И, разгулявшись, допоздна
Метал в прохожих я соленья.
 
 
Бросал с балкона пироги,
Провозгласив, что это – птицы.
К восторгу местной мелюзги,
Усеял двор кусками пиццы.
 
 
Хватал за грудь солидных дам
И лез под юбку юным девам,
Скакал нагой по этажам,
Доходом похвалялся левым…
 
 
Любовь к себе далась с трудом —
Я получил пятнадцать суток.
Сидел в смущении тишком
Среди бомжей и проституток.
 
 
К себе критичней, жёстче стал.
С утра орудую метлою.
Найти б того, кто нашептал
Хоть день побыть самим собою!
 

Журавлиха и синица

 
Я мечтал о журавлихе,
А имел всегда синицу —
Незатейливую птицу:
В кухне – с банкой облепихи,
 
 
По весне – на огороде,
Летом – в отпуске у речки,
Почитательницу гречки
И трудягу в обиходе.
 
 
Жить с кукушкою противно,
А с орлицею – непросто:
Доведёт ведь до погоста,
Если мыслить перспективно.
 
 
Голубицы – иждивенки,
Тунеядки по натуре.
А в сорочьей партитуре —
Сплетен пошлые оттенки.
 
 
Воробьихи все – простушки,
Вечно в жареве, похлёбке.
Курицы тупы, как пробки,
Незатейливы индюшки.
 
 
Страусихи, хоть спортсменки,
Но страшны, как динозавры.
Их прельщают кубки, лавры,
А не суп, котлеты, гренки.
 
 
У ворон характер скверный,
Да и глаз чернее ночи,
Каркать слишком много мочи,
Пыл к расходам непомерный.
 
 
Не ушёл к изящной птице,
Спать с синицею остался —
К ней притёрся. Отметался.
В жизни – быт, в мечтах – блудницы.
 

Размышления необеспеченной девицы

 
С нелюбимым жизнь – тюрьма.
А с любимым – дискотека,
Если в доме ни хрена
И довлеет ипотека?!!
 
 
Постоянные долги —
Не бравурные пирушки,
Цены – злобные враги,
На столе – вода и сушки.
 
 
К нуворишу под крыло —
Путь достойной содержанки,
Чтоб излишество пришло,
На икру сменив баранки.
 
 
Час в постели потерпеть,
Сжав накрашенные веки, —
И уменьшатся на треть
Неоплаченные чеки.
 
 
Толстосум хорош в быту —
Будут шубы и хинкали.
Только б спрятать тошноту,
Утолив его печали.
 
 
Пусть вонюч и волосат —
Не идти с ним на крестины,
Но зато, как банкомат,
Он избавит от рутины.
 
 
Жизнь – уступки и баланс
Между клеткой и темницей.
Изменить бы мне пасьянс:
Мужиком стать, не девицей,
 
 
Зарабатывать рубли,
Гарцевать на мерседесе,
В обеспеченной дали
Сонно грезить о принцессе.
 
 
В размышлениях раздрай…
Два пути передо мною:
Стать метрессой невзначай —
Или пол сменить весною.
 

Пробоины хрупкого сердца

Роковой разговор

 
Жизнь может теченье сменить в одночасье,
Как будто в июле просыпался снег.
Ты с прошлым, с собою теряешь согласье —
В судьбе одинокой возник человек.
 
 
С утра позвонил обходительный голос,
И ты расцвела, словно ландыш весной,
На вкрадчивость, точно на штык, напоролась —
Мерещился в трубке шикарный плейбой.
 
 
Но он отключился нежданно, спокойно,
Забыв на прощание бросить: «Мерси…»
Теперь предстоит прозябать недостойно —
Ему ты поведала код CVC.