Копейка. Заверть

Саша среагировал первым, а за ним распластался и я. И мы, не сговариваясь, поползли вниз по пологому склону. Похоже, стрелок потерял нас в тумане и не стал больше зря расходовать патроны. Надышавшись пылью, мы добрались до границы ложбины, склон которой круто уходил вниз. Вставать было нельзя, и мы «колбасками» скатились на дно. От точки нашего спуска до «копейки» было метров восемьдесят, а до двери Бункера раза в полтора длиннее. Конечно, под защитой склона путь до Бункера был более безопасным. Но что потом? Автоматическая дверь распахнётся перед неизвестным стрелком так же гостеприимно, как и перед нами. А дальше будет: раз, два, три, четыре, пять, с автоматом я иду тебя искать. Да и «копейку» одну в данной ситуации оставлять было нельзя!

Нам нужно было идти на риск: бежать по открытой местности до машины и эвакуироваться на Землю. Для стрелка, который находился выше по склону, мы становились хорошей мишенью, но сильный туман должен был наши шансы уровнять. И мы с Сашей рванули к «копейке»! Половина пути была уже позади, и знакомый силуэт кузова стал проступать сквозь серую завесу, как за нашими спинами ударила вторая автоматная очередь! Меня она только морально подстегнула. А вот Саша, захрипев, неловко запрыгал на одной ноге вперёд, пока не упал на вытянутые руки! Не сбавляя скорости, я добежал до «копейки» и открыл заднюю дверь. Потом ползком вернулся к Саше. С помощью наших четырёх рук и трёх ног мы доползли до машины. Кое-как разместив Сашу на заднем диване, я вернулся за руль. Неслушающимися руками я вставил конденсатор и ключ. И всё это время я переживал только о том, чтобы третья очередь не прошлась по капоту машины. Но выстрелов больше не было.

1

Саша проспал более суток. Я тоже периодически подрёмывал, прерываясь только на то, чтобы подбросить дрова в печки и попить чайку. Поворочавшись на заднем сидении, Саша открыл глаза. С минуту он смотрел вокруг непонимающим взглядом, пока не вспомнил последние события. Он поморщился, но не от боли, а от воспоминаний. Я перегнулся назад через кресло и откинул угол пледа, укрывавшего Сашины ноги. Сквозь грязные бурые лоскуты штанины белела голень, на которой был виден розоватый кружок рубца с неровными краями. Наш чудо-гель, как всегда, оказался на высоте! Саша подтянул левую ногу, чтобы тоже осмотреть рану, и на автомобильный коврик выпал какой-то маленький предмет. Саша достал его и протянул мне. Это была пуля. Пластиковая пуля!

В город мы вернулись, когда уже стемнело. Я специально отложил отъезд с РММ на более позднее время, чтобы не светить пятна крови на нашей одежде. Затащив велосипеды в квартиру, мы распределились по задачам: я запустил стирку, а Саша стал колдовать над ужином, так как последнее время в нём открылись кулинарные способности. Со своей задачей я справился быстрее и под доносившиеся с кухни звуки Сашиной возни, занялся изучением пули. Штангенциркуля у меня, к сожалению, не было, поэтому пришлось воспользоваться рабочей рулеткой. Длина пули оказалась чуть больше четырнадцати миллиметров, а диаметр у основания, в самом широком месте, больше пяти с половиной, но меньше шести миллиметров. Я с телефона зашёл в интернет и стал искать информацию по патронам, пулям и калибрам. После недолгого серфинга в сети я убедился, что пуля в моей руке, скорее всего, не отечественного производства. У наших были другие размеры и пропорции. Зато под патрон «5.56 х 45 NATO/.223 Remington» она подходила как родная!

Аппетит, и без того нечастый мой спутник, пропал окончательно. Но свою порцию макарон по-флотски я доел. Оставлять было нельзя. Саша, как и всякий повар, стал болезненно самолюбив в отношении моей оценки его блюд. Я поблагодарил его и пошёл в комнату укладываться спать. Но уснуть в эту ночь мне так и не удалось. Часок провалявшись, я встал и тихонько прошёл на кухню, чтобы попить воды. Саша сном младенца спал на надувном матрасе, издавая при этом звуки дельфиньей стаи. Казалось, что гель вытянул из него не только пулю, но и все волнения, тревоги и страхи последних дней. А вот моё внутреннее состояние говорило, увы, об обратном.

Я вернулся в комнату и достал письмо Ольги Николаевны. В свете ночника я перечитал его несколько раз, надеясь хоть между строчек увидеть подсказки, которых сейчас так не хватало. Очевидно, что Ольга Николаевна любила Евгения Петровича как женщина и просто боготворила его как своего научного руководителя. Даже боль от утраты единственного сына в итоге оказалась слабее этих чувств. Но в своей любви и преклонении она была наивна и отчасти слепа. Она безоговорочно отдавала монополию на изобретение и модернизацию устройства только одному Евгению Петровичу. И во многом это её убеждение было оправдано. Евгений Петрович действительно внёс решающий вклад в разработку «Блок-1», «Блок-2» и «Блок-3». Но и те трое учёных из его группы тоже могли создать рабочий образец устройства. И похоже, что смогли!

Из письма я вспомнил, что эти трое работали на задачей уменьшения массы устройства. То есть они занимались модификацией всего устройства в целом, а не отдельной его части. Так же они знали характеристики волнового диапазона, когда в период «партизанщины» переписывали опытные данные в журналах. Значит, в их руках было всё для создания собственного клона! Или не всё? Ведь, отрекшись от общей клятвы, они всё-таки предъявили Евгению Петровичу свои права на проектную документацию. Получив от него категорический отказ, они сообщили об этом своим новым хозяевам, а те, в свою очередь, наняли людей, которые взломали у Ольги Николаевны гараж. Вскрытие гаража нужного результата заказчикам не принесло. И Евгений Петрович уже сам попробовал поставить точку в этой истории: он сообщил бывшим коллегам о том, что уничтожил всю проектную документацию и единственный действующий экземпляр устройства. Поверили ли они ему, а главное – поверили ли в это их хозяева? Думаю, нет! Тогда им нужно было бы любой ценой склонить Евгения Петровича к сотрудничеству.

Я ни секунды не сомневался, что старик отдал бы жизнь за своё детище и за свои убеждения! Но новым распорядителям человеческих судеб он был нужен как раз живой, только более сговорчивый. И добиться его лояльности было несложно: достаточно было пригрозить расправой над Сашей или Ольгой Николаевной. А реализовать эти угрозы при том уровне криминала, который накрыл всю страну в девяностые годы, была пара пустяков. Но ничего подобного не произошло. Ольга Николаевна писала, что после того разговора их оставили в покое. В моём понимании, это могло означать только одно – эти трое учёных хоть и стали клятвопреступниками, но не стали подонками, которые ради собственной карьеры готовы были сломать жизни бывшим соратникам! Видимо, они сообщили своим новым работодателям, что больше не нуждаются ни в услугах Евгения Петровича, ни в документации, и что они самостоятельно разработают модификацию устройства, не уступающую по характеристикам «Блок-3». И судя по всему, они своё обещание выполнили. Стрелок, перемещённый на Траву с помощью их аппарата, передал нам горячий привет!

Мм-да… и реки Эльбы не было, и встреча не задалась. Но почему он сразу стал стрелять? Причём вот так: прицельно и на поражение? А поговорить? В конце концов, земная диаспора на этом участке Травы не настолько велика, чтобы знакомиться таким способом! И дать ответы на эти вопросы можно только, если рассуждать в логике тех, на кого сейчас работали учёные-перебежчики и этот необщительный стрелок.

Итак, им известно, что устройство, которым они сейчас располагают, является западной копией с советских разработок. Они знают, что последняя и самая мощная модификация устройства была успешно испытана русскими в период распада СССР. Они знают, что русские свернули дальнейшую работу в этом направлении, но костяк научной группы остался на родине. Они знают, что Евгений Петрович тогда был «в оппозиции» по отношению к новой власти. Но прошло уже более двадцати лет: дикие годы канули в лету, нефтедоллары потекли в страну рекой, а населению показали колбасно-джинсовое изобилие. И они не могли не предположить, что главный мозг проекта вышел из тени и стал сотрудничать с российскими властями, следовательно, у русских должно быть средство прямой и обратной доставки людей и грузов на планету с синим солнцем. Не исключено, что западные «партнёры» даже предполагали и не без оснований, что русские их в этом вопросе могут опережать. Значит, вероятность того, что на Траве уже работают российские учёные под крылом военных, была весьма высока. Также они понимали, что русские знают про трёх учёных, уехавших на запад, и должны быть готовы к приёму «гостей», которые рано или поздно появятся.

Если всё так, то действия стрелка, обстрелявшего нас с Сашей, становились понятны. Инструкция, которую ему выдали наниматели должна была гласить: любой человек на этой планете, не идентифицируемый системой «свой-чужой» как «свой», должен быть немедленно атакован! Потому что первый «чужой», который встретится на пути – это будет боец из внешнего периметра охраны научно-исследовательской базы русских. И этот боец будет действовать по аналогичной русской инструкции! Железобетонная военная логика: либо ты, либо тебя!

Конечно, мне было печально осознавать, что опять повторялась многовековая история: где бы ни появились люди, там вскоре начиналась пальба. И похоже, человечеству не скоро суждено избавиться от «дубины волосатого дикаря». Но из этих унылых философских сентенций было «не сшить» даже один бронежилет, не говоря уже о двух!

Путь на Траву опять был заказан! Неизвестно сколько вооруженных рейнджеров сейчас рыскает в тумане. И ведь все они готовы к столкновению с русским спецназом! Их отформатированные мозги даже не допускают мысли, что никакого русского спецназа на Траве нет! Что весь русский спецназ здесь – это я и Сашка – те ещё головорезы с позывными «Худой» и «Сиплый» и с прутьями инопланетной арматуры наперевес!

Нам надо было как-то вооружаться. Но оружие – это не конденсатор и не складной велосипед. Его так просто в поисковой строке не забьёшь! Характер моих редких знакомств и безобидных интересов был настолько далёк от подобных запросов, что я просто не знал с какой стороны подойти к решению задачи. И остаток моей ночи прошёл в этих бесплодных раздумьях. А утром я встал не выспавшийся и злой.

2

Мы только позавтракали, как зазвенел мой мобильный. Звонил терзаемый похмельем Вадик. Он просил перечислить очередной платёж на пять дней раньше срока. Я ответил, что это возможно, но для начала хотел бы с ним поговорить с глазу на глаз. Через пару часов я уже был у него. Вадик был трезв и хмур, но, услышав мой вопрос, ещё больше посерьёзнел. Я озвучил легенду про стаю одичавших собак, которая завелась рядом с РММ. Якобы «ствол» нужен, чтобы их пугнуть, если вдруг свора решится напасть. Вадик сказал, что сможет посодействовать. Потом он понадувал щеки и выдавил из себя две суммы: задатка и окончательного расчёта. По общему ценнику выходила аренда за два месяца. Причём Вадик запросил наличные, и мне ещё пришлось топать до ближайшего банкомата. Конечно, эта внеплановая трата расстраивала, но больше я переживал за то, чтобы Вадика после моего ухода не унесло в море дешёвых алкогольных грёз. Потом доказывай, что ты давал ему деньги. Расписку ведь в таком щепетильном деле не попросишь.

Мы договорились в это же время встретиться у него через два дня. И эти два дня я провёл в тревожном ожидании. Меня всё одолевали мысли о том как эти коммандос на Траве находят Бункер. Не дотерпев, к Вадику я приехал за час до назначенного времени. На удивление, он был трезв. Мы прошли на кухню, сели за стол, и Вадик пододвинул ко мне картонную коробку. Я осторожно снял крышку и увидел знакомый предмет. На школьных уроках НВП я хорошо запомнил марку этой гранаты – РГД-5. На мой немой вопрос Вадик поспешно стал оправдываться. Оказывается, достать «ствол» у него не получилось, зато он смог добыть гранату. И, мол, шугануть ей обнаглевших дворняжек можно так, что потом долго ни один бобик не сунется. Выслушав этот лепет, я окончательно разозлился и потребовал половину денег либо вернуть обратно, либо зачесть в счёт аренды за месяц. Вздохнув, Вадик согласился на взаимозачёт и написал соответствующую расписку по моему требованию.

Дома я показал приобретение Саше. По блеску, мелькнувшему в его глазах, я понял, что в глубине души он по-прежнему остаётся десятилетним пацаном. Я объяснил ему, что это нужно для защиты от тех, кто в него стрелял. Саша одобрительно закивал головой. Хотя ничего доброго в нашем положении не было. А была реальная возможность получить пулю в лоб после перемещения на Траву! Вопрос только: как быстро? Но и ждать дальше было невыносимо. Я предложил Саше «прыгнуть» сегодня ночью, и он, ни секунды не раздумывая, согласился! Я продумал план высадки и несколько раз проговорил его Саше. Из «копейки» мы будем выходить нырком на землю. Далее по-пластунски по прямой к склону, и уже вдоль него короткими перебежками к Бункеру. Я буду впереди с гранатой, а Саша за мной на отдалении. Комплект из ключа и конденсатора, который принадлежал Ольге Николаевне, Саша тоже возьмёт с собой. Если одного из нас подстрелят, то второй должен вернуться на Землю и обратиться в компетентные органы…

Наблюдательность меня не подвела. Предположение, сделанное мной в предыдущий и печальный для нас визит, реализовалось: вскоре после нашего бегства тут действительно разразился ливень. И за эти дни почва успела просохнуть, но её верхний слой был ещё достаточно увлажнён, чтобы не превратиться в пыль. Испарений уже не было, потому что основную массу влаги высушило синее солнце. Поэтому на нашу беду видимость была отличная. Хорошо просматривалась не только ложбина, но даже метров пятьдесят полого склона выше неё. Я уже хотел поворачивать ключ на обратный запуск, но Сашка юзом нырнул в открытую дверь. И чертыхаясь, я сделал тоже самое. Пригнувшись, я побежал вперёд с гранатой в руке. Ползти при такой видимости уже не имело никакого смысла. Сашка тоже сориентировался и бежал в метрах трёх позади меня. Я был почти уже у склона, как услышал треск автомата. Обернувшись, я увидел ряд пылевых фонтанчиков, который шёл справа налево и должен был пересечь траекторию Сашкиного движения. «Прыгай!» – крикнул я ему. И Сашка рыбкой, как ожившая вяленая вобла, прыгнул к основанию склона. Не дав ему очухаться, я рывком поднял его на ноги, развернул в нужном направлении и подтолкнул в спину. До двери Бункера мы домчались в считанные секунды. Уже заходя за ободок, я услышал позади какое-то короткое баханье. Похоже, эти рейнджеры бросили гранату, когда зачищали подножье склона для безопасного спуска в ложбину.

По спиральной трубе мы спускались быстрым шагом. Бежать Сашка уже не мог. Дыхалка у него и в правду была ни к черту. В Бункере мы быстро прибрались: сложили миллиметровку и все чертежные принадлежности, собрали бутылки из под воды. Всё это мы отнесли в самое дальнее помещение. По пути Сашка ещё захватил два металлических стержня. Потом мы вернулись на середину длинного коридора и замерли, переглядываясь.

И тут стены Бункера мягко засветились на тон ярче, а потом также мягко вернулись к прежнему уровню свечения. Теперь мы знали, что внутри Бункера работает индикация открытия и закрытия двери. К нам в гости шли убийцы! Мы притаились в одном из ближайших боковых отсеков. Уходить дальше я не рискнул, так как боялся, что не смогу точно метнуть гранату. Сашку я задвинул в дальний угол, а сам остался у проёма. И в почти гробовой тишине потянулись долгие и мучительные минуты ожидания.

Я на коленях сидел у стенки отсека рядом с трапециевидным проёмом. Разогнув предохранительные усики, я сжимал корпус гранаты и её рычаг в правой руке, а левой уже выдернул чеку. Меня слегка потряхивало, и я ещё раз прокрутил в голове свой бросок. Его нужно было сделать одной кистью, чтобы на уровне пола сильно катнуть гранату в сторону противника. Высовываться было нельзя, потому что они подстрелят меня быстрее, чем я успею бросить, и тогда граната превратит наше укрытие в братскую могилу. Поэтому нужно максимально резко и точно всё сделать, до того как пуля раздробит мне запястье.

Не знаю как, но я это почувствовал. Не было ни звука, ни движения воздуха, но я понял, что кто-то стоит в самом начале длинного коридора! Я одной шеей обернулся на Сашку. И он мне кивнул в ответ. Он тоже почувствовал чьё-то присутствие.

Первый по ходу боковой проём находился в шести-семи метрах от начала коридора. Мне нужно было подпустить врага ещё метра на три. Я мысленно сосчитал до пяти и метнул гранату. Звук металлического бочонка, покатившегося по каменному полу, прорезал тишину. И эта тишина, словно перекачанный шарик, лопнула целой какофонией звуков! На треск автоматной очереди наложилось многократное свистящее чирканье, которое сменилось вскриками и звуками падающих тел! Ещё несколько минут из коридора слышались возня, хрипы и стоны, перемежающиеся «факами» и «омайгадами». А потом всё стихло.

Я ещё минут пять слушал тишину, пока не решился выглянуть в проём. В коридоре в метрах двух друг от друга лежали два человека. На них были чёрные камуфляжные костюмы, армейские ботинки и сферические шлемы, закрывающие забралом верхнюю часть лица. У каждого бойца был автомат и дополнительный рожок магазина с патронами. Сначала я подошёл сам, а потом подозвал Сашку и аккуратно передал ему оружие. Автоматы были поразительно лёгкие, словно игрушечные, и когда Сашка их принимал, то не было характерного металлического позвякивания. В каждом из бойцов мы насчитали с пяток ранений. Они погибли от собственных пуль, срикошетивших от стен Бункера. А стрельбу их спровоцировала моя граната, которая целёхонькая лежала между ними. Вадик, гад, подсунул мне не боевой экземпляр! Но оно было к лучшему. Бункер убедительно показал, что использовать внутри него оружие выйдет себе дороже!

Камуфляж обоих бойцов пропитался кровью, и из-под каждого натекли красные лужи, которые в зеленоватом свечении Бункера смотрелись жутковато. Я нагнулся у изголовья первого трупа и откинул забрало шлема. Потом осторожно, чтобы не наступить на кровь, перешёл ко второму и тоже открыл его лицо. Оба покойника были азиатами. Неужели китайцы?! Я даже живо представил: мы с Сашкой выходим из Бункера, а всю ложбину, насколько хватает глаз, занимают ровные ряды терракотовой армии! Но это видение было недолгим. Я вспомнил предсмертные стоны бойцов, их хрипы и ругательства. Это точно были не китайцы. Они проклинали свою участь на языке Микки Мауса, а у любого человека последние в жизни слова могут быть только на родном языке!

Я закрыл им глаза и вернул положение забрал в исходное состояние. У обоих на лобных частях шлемов были установлены миниатюрные камеры, которые крепились пластиковыми фиксаторами. И мне пришлось немало повозиться, чтобы их отцепить. Камеры были одинаковые, кроме глазка объектива и тонкого плоского разъёма на них ничего больше не было: ни кнопки включения, ни светодиода индикации. Похоже, они всё это время работали на запись. И если к ним подобрать подходящий шнурок, то тогда удастся посмотреть видеохронику их последнего задания. И возможно, увидеть их базу на Земле и тех, кто их сюда послал!

Я убрал камеры в карман и посмотрел на часы. Уже пора было возвращаться. Но снаружи могла ждать вторая группа рейнджеров! Я вернулся к ближайшему трупу и пощупал не испачканный кровью край камуфляжа. Их одёжка была тонковата и явно не рассчитана на синий зной. Значит, придётся потерпеть и выходить из Бункера мы будем через пятнадцать минут после восхода! Наши новые «друзья» здесь не впервые, поэтому тоже знают, что с синим солнцем шутки плохи. И выбираться из ложбины, этой естественной «кастрюли», они начнут ещё по сумеркам. Лишь бы приветов в виде мин и растяжек не оставили, но тут уж синий свет нам в помощь: «Поспешай, да не плошай!»

С автоматами наизготовку мы вышли из Бункера. Я шёл спереди, а Саша за мной. Видимость по-прежнему была отличной. «Копейка» стояла на том же месте. Осмотревшись, я убедился, что в ложбине нет ничего подозрительного. А возвращаться мы стали длинным путём – по катетам воображаемого треугольника – сначала вдоль края ложбины, а потом по прямой к машине. В середине первого отрезка пути мы миновали небольшую воронку и часть склона, изуродованную взрывом.

Глаза заливало потом, и я как мог всматривался себе под ноги, но ничего кроме редкой травы, песчаного грунта и маленьких камушков не примечал. До самой машины мы шли спина к спине, как тянитолкай Чуковского. Только я шёл задом наперёд, держа на прицеле пологий склон возвышенности над ложбиной. Наконец, мы ввалились в парник салона, и «копейка», насытившаяся ультрамариновой энергией, перенесла нас в хмурое зимнее утро. «Хочешь полюбить русскую зиму? Спроси меня как!» – я пошутил про себя, вынимая ключ зажигания и конденсатор.

3

В городе мы заехали в хозяйственный магазин. Там я купил два дождевика и штыковую лопату, чем немало позабавил продавщицу и подсобного рабочего, который тёрся возле неё. Дома мы наскоро позавтракали и легли спать. После пережитого стресса нужно было взять часов пять-шесть полноценного отдыха, а ночью снова предстояло «прыгать». Проснулся я в три часа дня, а минут через сорок поднялся Сашка. На обед, он же ужин, нам бог послал густую наваристую кашу, которую мы запили: я крепким кофе, а Сашка тёплым чаем. Подкрепившись, мы быстро собрались.

По пути на РММ я всё думал о логике действий тех рейнджеров, трупы которых сейчас лежали в Бункере. Конечно, из меня ещё тот эксперт, учитывая мой личный опыт организации и ведения диверсионно-разведывательных операций. Но всё равно они вели себя странно, как-то не «по-пиндосовски» что ли. На мой недлинный век выпало уже несколько войн, которые победоносно провёл «оплот демократии» по всему миру. И все они, как под копирку, были по одному сценарию: дистанционное избиение младенцев. Сначала массированные авиационные и ракетные удары приводят противника в чувство, а потом в руины заходит ограниченный контингент со звёздно-полосатыми шевронами на рукавах.

То, что эти двое стали нас преследовать было объяснимо. Своим двукратным трусливым бегством мы вызвали в них охотничий азарт. Не исключено также, что они и их командиры были убеждены: раз русские проиграли им на родной планете, то и здесь должны тоже подвинуться, а лучше убраться восвояси к снегам и медведям! Но почему эти двое полезли в Бункер? Они же понимали, что обнаружили высокотехнологичное инженерное сооружение, которое может скрывать в своих недрах что угодно! Почему тогда не вызвали мощное подкрепление, ведь обеспечение военного перевеса их излюбленная тактика? Почему не запустили в трубу робота на колёсиках и с телекамерой? Почему легковооружённые и без средств защиты пошли вдвоём? Откуда этот кураж, противоречащий западному прагматизму и высоким стандартам личной безопасности? Загадка…

Но гадай не гадай, а тех парней надо похоронить. На роль морга Бункер совсем не подходил, да и нам ещё в нём работать и работать. Я достал автоматы из багажника «копейки» и перевёл их в режим одиночной стрельбы. Потом мы с Сашкой в соседнем боксе сделали по паре выстрелов, чтобы просто почувствовать, каково это – стрелять из боевого оружия! Сашку я проинструктировал, что в этот раз нам придётся искать подходящее место для захоронения рейнджеров. Нам нужно будет подняться на возвышенность, так как почвенный слой на дне ложбины слишком тонок. Разумеется, всё это в том случае, если нас не встретит засада противника. Тогда мы либо отступаем к машине, либо прорываемся к Бункеру, в зависимости от команды, которую подам я. А выходить будем: Сашка первым, а я прикрывающим. На том мы и порешили.

Сказать, что нам было страшно, значит, не сказать ничего! Но видимо, высшие силы решили, что с нас пока достаточно кровавых приключений. Ни в ложбине, ни на возвышенности нас никто не ждал. Пригибаясь, мы рысью добежали до того места, где раньше останавливалась «копейка». Весь этот забег у меня за поясным ремнём болталась штыковая лопата, и я с удовольствием освободился от этого груза, применив его по прямому назначению. Я переходил с места на место и копал в глубину, пока высота лунки не составила четыре штыка. Подходящее место для могилы нашлось в том самом сегменте, который я несколько месяцев назад маркировал первым. И следы нашего совместного с Сашкой «творчества» здесь повсеместно красовались на каменистых наростах.

Я уже принялся расширять лунку, как Сашка издал адресованный мне короткий сип и залёг! Я сделал то же самое и подтянул за ремень автомат. Сашка движением головы показал налево. Там метрах в пятидесяти ниже по склону стоял странный объект. Это была небольшая каплевидная капсула, очень похожая на кабину частного маленького вертолёта, у которого отрубили хвост и пропеллеры. Признаков жизни в самой капсуле и рядом с ней не наблюдалось. Убедившись, что она пуста, мы решились подойти ближе.

Даже на расстоянии двух метров капсула производила впечатление очень лёгкой конструкции. Она, похоже, была целиком из пластика и стояла на трёх опорах. Днище у капсулы было заметно толще стенок, и я сделал вывод, что само устройство и батареи находятся именно в нём. За полупрозрачным пластиком, который играл роль лобового и боковых стёкол, виднелись контуры одного общего сиденья и верхней части приборной панели. Как открывалась и управлялась эта коробчонка было непонятно. Но наши «Чип» и «Дэйл» переместились именно на ней, значит, инструменты управления должны быть при них. Меня передёрнуло от мысли, что придётся шарить по их карманам, подзадубевшим от высохшей крови. Но что поделаешь, ведь наша похоронная миссия подходила к своей самой неприятной фазе: транспортировке трупов к месту упокоения.

Мы спустились в Бункер и надели дождевики и перчатки. Луж крови на полу уже не было, и ходить в узком коридоре стало удобнее. Пока Сашка собирал стреляные гильзы, я нагнулся к первому трупу и осмотрел его карманы. Нагрудные были пусты, а в накладном на правой штанине я нашел узкий продолговатый пластиковый бокс. В этом боксе были три, также пластиковые, пробирки. В них отдельно размещались образцы травы, грунта и каменной породы. Аналогичный пластиковый контейнер я нашёл и у второго бойца, а больше при них ничего не было. И тут я обратил внимание на их руки, которые были в перчатках. У каждого бойца на тыльной стороне левой перчатки был выпуклый оранжевый треугольник. Я нажал на него и услышал характерный щелчок. Похоже, это и был ключ от капсулы, работающий по принципу автомобильного брелка. Но проверить эту мою догадку можно было только на месте.

Подняв первого бойца за подмышки, я подивился его лёгкости. Даже на высоких подошвах и в шлеме он едва доставал мне до плеча! Такого же роста был и Сашкин «пассажир». Мы взялись и задом наперёд потащили их наверх. Перед выходом из Бункера нам пришлось сгрузиться и выйти на разведку в ложбину. И потом с подъёмом на склон тоже вышла небольшая заминка, так как бойцов поднимали по одному. Но в целом мы довольно быстро дотащили их до моей лунки. Там мы залегли. Направив левую руку бойца в сторону капсулы, я нажал на оранжевый треугольник. Эта предосторожность была нелишней: на случай, если капсула оснащена датчиками и модулем самоликвидации, который сработает при приближении «чужих». Но никакого взрыва не произошло. Боковые створки капсулы медленно поднялись вверх и немного вперёд, и она стала похожа на божью коровку, которая приготовилась к взлёту.

Мы встали и подошли вплотную к капсуле. Заглянув за открытую боковину, я увидел, что панель управления представляет собой широкую пластиковую торпеду с двумя круглыми кнопками в центре. Правая кнопка была крупнее левой и содержала внутри себя обозначение «10s». Я почему-то сразу подумал, что это кнопка отложенного на десять секунд старта. И похоже, именно эту кнопку нужно было использовать в штатном режиме. А левая, видимо, предназначалась только для моментальной эвакуации в экстренных случаях. И после этой мысли в мою голову пришла следующая, которая была просто дьявольской по своей изощрённости!

Я вернулся за своим «подопечным» и подтащил его к капсуле. Сашка помог мне посадить его на сиденье. Ту же операцию мы повторили со вторым бойцом, у которого я предварительно снял левую перчатку. А потом, протиснувшись между торпедой и бойцами, я нажал кнопку отложенного старта. Задействовать оранжевый треугольник мне даже не пришлось, так как боковые створки сами поползли вниз. И мы с Сашкой сиганули вверх по склону. Когда мы добежали до лунки и обернулись, то капсулы уже как ни бывало!

4

То, что я сделал, не было жестокой издёвкой, и злорадного торжества я не испытывал. Собственно говоря, по отношению к родственникам погибших бойцов мой поступок носил даже гуманный характер. Но так же как и Сашка, уничтоживший тогда мои метки на наростах, я посылал далёким противникам аналогичный месседж. Я тоже говорил им: «Уходите и никогда здесь не появляйтесь!» Конечно, я прекрасно понимал, что они не отступятся. Зато мы сможем выиграть какое-то время, и этой форой нам надо распорядиться максимально эффективно.

Я сказал Сашке, что будем возвращаться, не заходя в Бункер. Сашка кивнул, он тоже заметно подустал. И вправду живым не стоило долго находиться с мёртвыми. Спустившись к «копейке», мы сложили автоматы в багажник, накрыли их грязными дождевиками, а сверху придавили поклажу лопатой. На Земле мы первым делом хлебнули чайку из термоса, а потом подбросили в бочки немного подсохших дров. Саша ушёл в кирпичный закуток и при свете лучины стал что-то рисовать в своей походной тетради. Я же остался сидеть в машине. Машинально перебирая пальцами по ободу руля, я анализировал полученную информацию и пытался делать выводы.

Большинство ответов лежало на поверхности, нужно было только объединить их по одному общему признаку. Масса, конечно же, масса!!! Именно грузоподъёмность была слабым звеном западного устройства. Вот почему рейнджеры были комплекции ниндзя, оружие из полимерных материалов, а пули из пластика! Да и сама капсула была тоже лёгкая. Когда мы загружали в неё бойцов, то она заметно пошатывалась. Думаю, мы вдвоём смогли бы эту капсулу даже приподнять. Ограничением по массе объяснялось и то, что наши «партнёры» не могли доставить на Траву ни мощное вооружение, ни разведывательных роботов, ни «всю королевскую рать»! Те двое бойцов, спускаясь за нами в Бункер, шли на серьёзный риск, ведь они понимали, что у них нет ни прикрытия, ни подкрепления. Но они должны были выполнить свою миссию: обнаружить базу русских и собрать о ней максимум информации. Интересно, прибавка скольких нулей зеленью к номиналу банковского счёта им была обещана за выполнение задания? Впрочем, это было уже не важно. А важно было то, что на следующую ночь за ними или информацией о них не пришла вторая двойка! Неужели эта капсула, которую я отправил обратно, была у них пока единственным рабочим экземпляром?!