Мишенью может стать каждый

© Составление. Оформление ООО «Харвест», 2011

Глава 1

Артур Липинский, для близких – Липа, очень рано научился использовать свои незаурядные математические способности по прямому назначению, то есть для того, чтобы зарабатывать и тратить большие деньги. Он, как и большинство его однокурсников по физмату, не собирался заниматься фундаментальной наукой. Будучи к тому же сыном преподавателей того же вуза, он точно знал, что слишком узок круг таких, как его родители, теоретиков и страшно далеки они от народа. Липа давно на практике убедился, что будущее не за голыми формулами и цифрами, а за их виртуальным воплощением. Хочешь быть ближе к народу и, главное, к деньгам – приручай компьютер, учись плавать в Интернете как рыба в воде. Тогда будут и деньги, и слава, и любовь… Родители Липы, успевшие еще в советское время защитить докторские диссертации, денег на своего единственного сына не жалели. И у Липы, на зависть одноклассникам, а потом и однокурсникам, всегда были и продвинутый компьютер, и нужные диски. С последнего симпозиума отец привез ему новый ноутбук, с которым Липа не расставался ни днем, ни ночью. Именно ночью удобней всего было взламывать коды, входить в закрытые сайты и скачивать нужную клиенту информацию. К двадцати годам Липа стал одним из самых продвинутых московских хакеров. Родители, занятые написанием монографий и учебников по высшей математике, об этом даже не догадывались.

Лучшая в Москве математическая гимназия, физмат МГУ, победы на математических олимпиадах и выступления на научных конференциях были, как считал сам Липа, лишь бледной тенью его вечернего и ночного бытия. Уже в старших классах Липа научился взламывать самые сложные коды и выуживать закрытую информацию. Те, кто способен заплатить, выходили на него через надежных посредников, которые тоже получали свой процент с каждой сделки. Чтобы лишний раз не волновать родителей, Липа не афишировал свои заработки. Заработанные в вечерние и ночные часы «грязные» деньги он аккуратно перечислял на свой счет в банке. А свои вояжи за границу – раз-два в год на каникулах – Липа преподносил родителям как студенческие дешевые поездки, на которые он якобы откладывал деньги со стипендии.

То, что и в Каире, и в Риме, и в Париже, и в Брюсселе он жил в лучших отелях, питался в дорогих ресторанах, заказывал личных гидов и переводчиков, Липа не афишировал. Хотя родители, занятые своими научными и наукообразными теориями, его финансовой жизнью особо не интересовались. Они свято верили в то, что, владея компьютером, можно честным путем заработать приличные деньги. Их самолюбие тешило то, что сын давно не просит у них на карманные расходы или новые джинсы и при этом он не стал торгашом или бизнесменом, а пошел по их математическим стопам. В его личную жизнь они тоже не влезали. Им льстило, что их сын не стремится, как большинство молодых людей его возраста, снять свое собственное жилье, сбежать подальше от родителей.

А Липа, хотя давно имел возможность не только снять, но даже купить себе комнату или небольшую квартиру где-нибудь на окраине Москвы, не спешил улетать из родительского гнезда. Ведь здесь он всегда был накормлен, обстиран, даже мусор можно было выносить по желанию. Это давало колоссальную экономию времени. Родители его не тревожили, не контролировали и в некоторой степени служили своеобразным прикрытием. Ведь жили они в элитном доме, с видеонаблюдением, консьержкой. Да и их машина, темно-вишневая «ауди», после того, как Липа получил права, была в полном его распоряжении.

Глядя на него, высокого, худого, длиннорукого, нескладного и слегка сутулого брюнета, с гладко зачесанными волосами, спрятанными за стеклами очков голубыми глазами, тонким, с горбинкой носом и бледной, почти прозрачной кожей, можно было принять его за обычного «ботаника». Но мало кто умел «взращивать» в виртуальности такие «цветы», как Липа. Липа не увлекался фитнесом, не качал мышцы, месяцами мог ходить в одних и тех же джинсах и любимом сером свитере. Но большинству его клиентов, которые через посредников передавали Липе секретные заказы, он казался компьютерным Гераклом. И правда, взлом многих, казалось бы, надежно защищенных сайтов можно было сравнить разве что с подвигами древнегреческого супермена.

В одну из глухих осенних ветреных ночей, а точнее, в ночь с 6 на 7 ноября Липа, как обычно, гулял по Интернету. Гулять там ночью было одно удовольствие. Там ведь никогда не было ни дождя, ни слякоти, ни ветра. Всегда хорошая погода и, если знать, куда идти, отличное настроение. Срочных заказов не было, и Липа решил сам, на свой страх и риск, просто ради тренировки взломать один из почтовых ящиков. Но первое же сообщение, только что пришедшее туда из Парижа, привело Липу в шок. На экране черным по белому было написано: «Теракт должен состояться при любых условиях. Объект – Василий Блаженный. Время – 11.11. Париж».

Первой реакцией Липы было выйти, убежать от этого ящика и от этого неизвестного адресата подальше. И он чисто механически нажал нужные кнопки. И сразу вышел не только из почтового ящика, но и из Интернета. На экране вместо так испугавших его слов и цифр появился аквариум с золотыми рыбками, которые, мерно помахивая хвостами, мирно пускали пузыри. В такт с рыбьими хвостами плавно извивались и длинные пушистые водоросли. Аквариум, даже виртуальный, был отличным релаксатором. Монотонное плавное движение завораживало и успокаивало. Но в этот раз на Липу оно не подействовало. Он вскочил, нервно прошелся по комнате, подошел к окну, поднял жалюзи и, сняв очки, уперся лбом в оконное стекло. Москва, освещенная плавающими в мокром тумане голубовато-лиловыми, молочными фонарями, будто сжалась в тревожном предчувствии чего-то нехорошего. Порыв ветра резко полоснул по окну дождем. Липа даже отпрянул. Ему, как никому другому, было известно, что такое теракт.

В прошлом году на отдыхе в Турции он буквально пару шагов не дошел до кафе, где обычно пил кофе, как раздался взрыв. Он чудом увернулся от летящего во все стороны стекла и, только отбежав на приличное расстояние, почувствовал на руках и лице что-то липкое. Оказалось, что и майка, и шорты, и лицо были забрызганы кровью, не его, чужой кровью, кровью тех, кто был ранен, а может, и погиб там, где разорвалось начиненное болтами и гайками самодельное взрывное устройство.

Вернувшись в Москву, Липа начал замечать, что при каждом объявлении в метро: «Граждане! Будьте бдительны! Обо всех оставленных в вагонах и на станциях подозрительных предметах немедленно сообщайте дежурному!» – его берет оторопь. В конце концов Липа вообще перестал спускаться под землю и передвигался исключительно в родительской «ауди».

И сейчас, прочитав о готовящемся теракте, Липа физически ощутил, что его парализовал не то что страх, а ужас.

Конечно, можно было принять это сообщение за глупую шутку. Ведь о чем только не болтают в виртуальности люди! Когда твое лицо скрыто за маской экрана, можно представлять себя кем угодно. Хоть суперменом, хоть миллионером, хоть, террористом. Но это слишком уж жестокий образ для нашего времени. Если же предположить, что случайно выуженное в Интернете сообщение – не безобидный стеб каких-нибудь виртуальных болтунов-бездельников, а реальное указание, тогда бездействие и молчание смерти подобно. Да-да, смерти в прямом смысле слова.

Липа отошел от окна и опять сел к компьютеру. Рыбки в виртуальном аквариуме продолжали свое безобидное плавание.

Завтра 7 ноября. Еще недавно красный день календаря. Очень удобная дата для совершения теракта. Но что Липу больше всего напрягало, так это место и время. Именно в одиннадцать завтра они собирались встретиться на Красной площади с однокурсницей Юлькой, которой отец поручил показать Москву не то военным, не то милиционерам из Грозного. Отец у Юльки, об этом у них на курсе все знали, был каким-то большим чином в ФСБ.

Вчера Юлька позвонила Липе и попросила его сопроводить вместе с нею гостей из Закавказья:

– Артик, миленький, Липочка, помоги! Ты же знаешь, какие эти горцы горячие. Начнут приставать, а мне что делать? Не замечать – обидятся, оскорбятся. А улыбнуться – потом не отвяжешься. А я тебя сразу представлю как своего жениха, и дело с концом. У них, говорят, с этим строго. Если женщина чья-то, то ни-ни».

Липа от такого предложения опешил. Юлька Воронцова, с которой они в последнее время часто болтали обо всем и ни о чем в Интернете, в реальности казалась неприступной и недосягаемой, хотя ростом была невысока, стриглась под мальчишку и всегда весело откликалась на свое виртуальное имя Кнопка. Ходили слухи, что у нее есть жених, тоже какой-то чин в ФСБ, и он настолько ревнив, что даже поход в кино Кнопкину ухажеру может обернуться кутузкой. Было это правдой или только слухами, Липа не знал. Но на всякий случай особого интереса в реальной жизни к Кнопке не проявлял. Хотя сама она несколько раз приезжала к нему за конспектами и книгами. И тут вдруг сразу такая просьба.

После того, что Липа только что случайно выудил в Интернете, Кнопкина просьба приобретала особое звучание. Красная площадь, одиннадцать. И то, что Юлька болтала дальше:

– Мы быстро. Василий Блаженный, потом Кремль и все. Не буду же я их в метро возить…

– Да, в метро с чеченцами лучше не стоит. – поддакнул Липа.

– Встречаемся в одиннадцать возле Василия Блаженного, – еще раз напомнила Юлька.

Получалось, что он с Юлькой и этими чеченцами окажутся возле храма Василия Блаженного как раз в одиннадцать часов, в то самое время, когда, если верить выуженному сообщению, должен состояться теракт.

Липа чисто механически открыл свой почтовый ящик. Там его ожидало сообщение. «Ты не забыл? Завтра в 11 возле Василия Блаженного. Твоя невеста Кнопка». Липе показалось, что высветившиеся на экране буквы краснеют, будто наливаются кровью. Он зажмурился и протер глаза. Нужно было что-то делать. Позвонить в милицию, в ФСБ? Там, кажется, тоже есть какой-то телефон горячей линии. Но что он скажет? Я взломал код и добыл вот какую информацию. Да потом самого затаскают по кабинетам. Подтвердится эта информация или окажется туфтой, на него самого точно заведут дело. Наденут колпак. А под колпаком заниматься тем, чем он занимается, невозможно. Даже если он не представится, позвонит анонимно, его все равно вычислят. Идти среди ночи к телефону-автомату было страшно. Звонить в такое время Кнопке неловко. Но и молчать нельзя.

Ведь опасность угрожает не только людям, которых в еще недавно праздничный день на Красной площади соберется немало, но и уникальному памятнику – храму Василия Блаженного, по существу символу Москвы, а может, и всей православной Руси.

Липа еще раз перечитал сообщение Кнопки и написал в ответ:

«Не спрашивай как, но я получил сообщение, что сегодня в 11.11 в храме или возле храма Василия Блаженного будет совершен теракт. Не знаю, кому и как об этом сообщить. Нам с тобой туда в это время идти точно нельзя. Липа».

Отправив сообщение, Артур Липинский еще с полчаса повисел в Интернете. Даже попытался отыскать случайно вскрытый им ящик. Но безрезультатно.

Тогда Липа оставил на экране бессловесных виртуальных рыбок и еще раз подошел к окну, опустил жалюзи, а потом прилег на диван и, укрывшись пледом, попытался уснуть.

Сон не шел. То, что зловещее сообщение пришло из Парижа, и то, что цифра «11» уже была обыграна террористами в США с воздуха, наводило лишь на одну мысль: если это не чей-то глупый розыгрыш, дело идет не о диверсии местного масштаба, а о спланированном откуда-то извне теракте, что пугало еще больше.

Когда уже под утро Липе все-таки удалось задремать, он вдруг будто провалился во времени и, как тогда в Турции, опять почувствовал запах и даже привкус крови. Он бежал по каким-то пустым узким улочкам, которые почему-то кончались тупиками, он бежал и все время упирался в серую стену. Вокруг не было ни души. Только звенящая тишина, от которой закладывало уши. Даже своих шагов он не слышал. Хотя бежал по каменной мостовой, камни были точь-в-точь как на Красной площади. Становилось темно и душно. Казалось, надвигается гроза. Липа закричал, но голос его не слушался. Вместо крика получался лишь тихий стон. И вдруг эту вселенскую, страшную тишину разорвал взрыв и музыка. С неимоверным усилием вырвавшись из сна и стянув с головы плед, Липа понял, что это звонит его мобильник.

– Але, – проговорил он хриплым, пересохшим от пережитого ужаса голосом, даже не взглянув на высветившийся номер.

Только когда в мобильнике послышался встревоженный звонкий девичий голос, Липа наконец понял, кто его поднял в такую рань.

– Липа, ты что, спишь? – спросила Кнопка.

– Да, а что? – все еще с трудом соображая, в чем дело, спросил Липа.

– Как «что»?! – возмутилась Кнопка. – Разве не ты мне прислал письмо с предостережением, что готовится теракт на Красной площади, возле храма Василия Блаженного? Я случайно ночью вышла воды попить и заглянула. Сразу тебе ответила. А ты ни слуху ни духу. Вот и решила позвонить.

Только теперь Липа пришел в себя и понял, что реальность может оказаться страшнее, чем его сон.

– Да, я писал тебе. А что ты ответила? – поинтересовался он.

– Я ответила, что нужно позвонить на горячий телефон ФСБ. И номер тебе написала. Ты не откладывай, звони. Я, конечно, могла бы отцу сообщить. Но не хочу его будить. Он только что из командировки вернулся. А там у них дежурные всегда на месте.

– Но если звонить, это же представляться нужно… – напомнил Липа.

– Ну да. Лучше представиться. Хотя у них там так все поставлено, что, даже если не представишься, тебя все равно вычислят.

– Ну вот видишь. А мне, ты, я думаю, знаешь, светиться не выпадает, – вздохнул Липа.

– Да, я о твоем редком компьютерном даре наслышана. Тебя же все на курсе за глаза компьютерным медвежатником называют, – сказала Кнопка.

– Надеюсь, ты отцу об этом не донесла? – съязвил Липа.

– Да ладно, живи. Отец такой мелкой рыбешкой, как ты, не занимается.

– Но все равно, как я позвоню и что скажу? Мол, взломал код и прочитал секретную информацию? А если это все липа? Поставлю всех на уши, а никакого теракта не произойдет. Что тогда? Тогда уж меня точно вычислят. И я за жизнь не расплачусь за ложную тревогу.

– Знаешь, это тот случай, когда лучше перебдеть, чем недобдеть… – заметила Кнопка и предложила: – Если ты так боишься, давай я сама позвоню. Ну, якобы, не ты, а я это все выловила в Интернете.

– И что, представишься? Я, Юлия Воронцова, сообщаю.

– Нет, мне тоже светиться не резон. Ладно, сделаю все анонимно. Оденусь сейчас и спущусь в телефон-автомат. Ты только точно мне еще раз повтори сообщение.

– Там было написано, что в 11.11 должен быть совершен теракт. И что объект – Василий Блаженный, – проговорил Липа.

– Ладно. Пойду. А то уже скоро утро. Если это не липа, то осталось всего ничего. Да, а встреча наша в таком случае не отменяется. Я своим чеченцам и перезванивать не буду. Они же спецы. Им вообще это как практическое занятие будет. И я никогда не видела, как работают саперы. Говорят, теперь у ФСБ даже роботы новые есть. Специально для таких случаев.

– Не знаю, я бы туда лучше не шел, – проговорил Липа, чувствуя, что у него опять по спине побежали мурашки.

– Липа, ну ты что?! – возмутилась Кнопка. – Ты хочешь меня одну с горячими закавказскими парнями оставить? Ты же мне обещал. Ну, Липочка, будь мужчиной. Я же вот не боюсь позвонить. А тебе только постоять со мной возле оцепления. Там же обязательно выставят оцепление.

– Ладно, приду, – проговорил Липа, только теперь вспомнив, что машина в ремонте и ему, чтобы добраться до Красной площади, придется спускаться в метро, чего он не делал почти год. Сегодня лучше бы вообще сидеть дома.

Но Кнопка была неумолима.

– Значит, договорились, давай только не в одиннадцать, а в десять. Где-то по пути к Василию Блаженному. У оцепления, – сказала она довольно бодро, а потом добавила: – И знаешь, для верности хорошо бы и тебе тоже на горячую линию позвонить. Если два звонка будет, это надежнее.

– Хорошо, – вздохнул Липа.

– Только смотри, когда пойдешь на площадь, мобильник не забудь. Чтобы был на связи. Все, иду звонить, пока, – проговорила Кнопка.

– Пока, – тихо сказал Липа, понимая, что влип окончательно.

Спать теперь ему точно не хотелось.

Липа открыл свой почтовый ящик. Там действительно висело письмо от Кнопки:

«Немедленно позвони на горячий телефон ФСБ».

Дальше шел телефон и подпись «Кнопка».

Потом еще одно сообщение:

«Ты уже позвонил? Я думаю, это серьезно. Ведь сегодня праздник Октябрьской революции, еще недавно всенародный праздник. На Красной площади в этот день проходили парады. И сегодня там будет полно народу. Особенно в 11.11. Ты заметил, что эти цифры тоже не случайны. Ведь американские небоскребы-близнецы пострадали 11 сентября. Я читала, для террористов-мусульман эта цифра имеет особое значение. Но у нас собор взорвать могут не только мусульмане, но и коммунисты. В отместку за то, что перестали широко праздновать революционный праздник. А ты как думаешь? Кнопка».

Липа прочитал и только покачал головой. Есть ли смысл в женской логике? И это при том, что Кнопка не блондинка, а жгучая, коротко стриженная брюнетка с приятными, чуть влажными умными карими глазами.

Отвечать Кнопке Липа не стал. Обо всем будет время поговорить при встрече. Липа пошел на кухню и заварил себе кофе. Его горьковатый аромат и вкус будто вернул его в реальный режим времени. С одной стороны, после телефонного звонка Кнопки Липе стало чуть спокойнее – гражданский долг за него выполнит Кнопка, и, если звонок был не глупой страшной шуткой, в ведомстве Кнопкиного отца еще успеют предпринять меры, чтобы предотвратить теракт.

Но, с другой стороны, Липа был страшно встревожен. На курсе, оказывается, знают о том, чем он занимается. «Компьютерный медвежатник» – это звучит круто. Но такая репутация ему совсем ни к чему. Знают однокурсники, может дойти до преподавателей, то есть и до его родителей, которые с их советской закалкой не только не поймут его, но и осудят.

И все-таки самым неприятным для Липы было обещанное Кнопке предстоящее посещение Красной площади. Для Кнопки при любом развитии событий встреча на Красной площади перед самым запланированным взрывом, да еще в обществе чеченцев, была всего лишь инъекцией адреналина. Возможно, пару лет назад Липа и сам не против был бы поглазеть на то, что будет там происходить. Но после реального теракта, который едва не настиг Липу в Турции, после запаха чужой липкой крови, который преследовал Липу до сих пор, у него не было никакого желания рисковать своим здоровьем, а может, и жизнью. И плевать ему было на то, что кто-то назовет его трусом. Но, если Кнопка не отменит встречу, Липа знал, что он все равно потащится на Красную площадь, раз обещал.

Глава 2

Мужчине, как правило, судьба всегда дает шанс реализовать идеал мужественности. Хотя каждому этот идеал видится по-своему. Для одного настоящий мужчина – это супермен с накачанными мышцами, для другого – ученый, сделавший уникальное открытие или решивший неразрешимую задачу, ну, а для третьего – мужик, способный осушить бутылку водки и не повалиться без памяти, а только смачно крякнуть. Для Сергея Серова, который с детства зачитывался рыцарскими романами, а потом всерьез увлекся историей викингов, образ мужчины, сильного и благородного, был неразделим со скоростью. Если бы он жил в девятнадцатом веке, то наверняка стал бы отменным всадником. А в своем родном двадцать первом он оседлал железного коня – байк. И относился к нему как к живому. Даже попону модного леопардового окраса недавно раздобыл.

И сейчас, возвращаясь на своем верном, буквально по винтикам собранном собственными руками «Racer Boy» после ночных гонок домой, Серов чувствовал себя героем приключенческого романа, мужчиной в самом прямом смысле этого слова. Было сумрачное осеннее утро 7 ноября, еще несколько лет назад выходной, а теперь обычный рабочий день. Москвичи еще ловили каждый в своей, а кто и не в своей теплой постели предрассветные сладкие сны. Окна были темны, улицы пустынны. Фонари плавали в серо-лиловом тумане и отражались в мокром асфальте, как таинственные космические тела. При довольно приличной скорости, которую байк легко набирал на пустой дороге, создавалась полная иллюзия космического пространства, иллюзия полета в бесконечность. Оседлав обычного коня, никогда не разовьешь такой поистине «космической» скорости. А мужчина без скорости не мужчина!

Для Серова мотоцикл был не просто средством передвижения, но и наилучшим способом получения адреналина. Будучи человеком азартным, он с детства искал острых ощущений. И поскольку наркотики презирал, а выпивать любил только в меру, ночные гонки по Москве стали для него не просто способом пощекотать нервы, а незаменимой инъекцией адреналина. Когда он седлал своего железного коня, надевал шлем и натягивал на лицо бандану, он испытывал настоящий кайф. Байк резко обострял чувство ответственности.

Ведь он по сравнению с авто не так устойчив, да и менее заметен. Приходится полностью концентрироваться на дороге, быстро и четко брать под контроль любую ситуацию. Для настоящего байкера каждый вояж не только удовольствие, но и отличный тренинг.

Среди тех, с кем Сергей Серов гонял по ночному городу, а потом, под настроение, тусовался в байкерском погребке «Ночные волки», в основном были люди известные, при деньгах. Купить «харлея» для них было раз плюнуть. Но никто из байкеров не кичился своим богатством. Каждый, оседлав железного коня, чувствовал себя равным среди равных, свободным среди свободных, а главное, настоящим мужиком среди мужиков. Да и о делах, тем более деньгах, говорить в байкерской среде было не принято. Многие вообще не признавались, где и сколько имеют дохода. И то, что у Серова был не «харлей», как у большинства членов их клуба, а собранный своими руками «Racer Boy», вызывало уважение и даже зависть. Ведь чтобы собрать своими руками такую совершенную машину, нужны не только деньги, но и ум, смекалка, мастерство, одним словом, талант. А талант не только в мире искусства, но и в мире бизнеса ценится превыше всего. Серов нигде не чувствовал себя так просто и комфортно, как среди своих, среди байкеров. И даже после выполнения особо ответственных заданий, требующих иногда сутками напряжения, особой сосредоточенности и внимания, Серов знал, что ему нужно не столько отоспаться, сколько промчать с ветерком по ночному городу.

Затормозив у своего подъезда, Серов успел заметить, что на третьем этаже уже зажглось, а может, просто еще не погасло одно окно. Теперь, когда каждый выживает как может, хватает людей, которым приходится работать не только днем, но и ночью. Пока Серов ставил своего железного коня «на постой», свет в окне погас и из подъезда вышел долговязый парень в очках и накинутой впопыхах куртке. Он поежился, натянул капюшон, не застегивая запахнул куртку и направился к установленному у подъезда, под фонарем, таксофону. Серова он, похоже, не заметил. И тот, чтобы не испугать парня, заглушив мотор, решил не выходить из тумана, а переждать. И неожиданно для себя получил важнейшую информацию.

Парень набрал номер и, волнуясь и старясь чуть изменить голос, проговорил в трубку:

– Это телефон доверия, горячая линия ФСБ? У меня есть достоверные сведения, что сегодня в одиннадцать часов одиннадцать минут на Красной площади готовится теракт. Будет взорван храм Василия Блаженного.

Парень замолчал. Очевидно, у него что-то спросили. Потом проговорил:

– Из Интернета.

И тут же повесил трубку. Отошел от телефона-автомата, огляделся и, споткнувшись из-за своих незавязанных шнурков, вернулся к подъезду, достал сигареты и нервно закурил.

Стараясь оставаться в тени, Серов тоже хотел закурить, но потом сдержался и снова натянул бандану, которая при езде неплохо защищала лицо от острой, колючей пыли и измороси. Он понимал, что информация, которую парень только что передал телефону-автомату, похоже, нарушит все его планы. Даже пару часов, как он планировал еще несколько минут назад, ему поспать не удастся. Чтобы не расслабляться, Серов решил даже не заходить домой, а выпить кофе где-нибудь по дороге. Передохнуть можно будет только тогда, когда он убедится, что объект номер один, за которым на пару с капитаном ФСБ Кошелем они следили последнюю неделю, не вынырнул из-под колпака и не скрылся в неизвестном направлении.

Объектом номер один был известный в мире террорист по кличке Ахмед, который как раз неделю назад неожиданно прилетел из Анкары в Москву. Интерпол, передававший преступников такого уровня строго из рук в руки, всегда рекомендовал ставить на внешнее наблюдение людей с непримелькавшимися лицами. И капитан Кошель, который недавно был принят на работу в ФСБ, через знакомых вышел на Серова. Имея стандартную внешность, Серов качественно выполнял даже самые деликатные задания.

Появление в столице, да еще накануне нового государственного праздника – Дня единения, человека, который, по некоторым данным, был причастен к взрывам 11 сентября в Нью-Йорке, не могло не встревожить спецслужбы. Однако день 4 ноября террорист номер один провел как обычно. Проснулся поздно, посетил мечеть, пообедал в ресторане, потом, как зафиксировали установленные в его номере камеры видеонаблюдения, читал, принимал ванну и отсыпался. Серов, которому выпало нести дежурство как раз в этот день, не отметил не только повышенной активности, но и вообще никаких дополнительных контактов. Пятого ноября дежурил капитан Кошель. И опять ничего подозрительного.

Вчера вахту принял снова Серов. И опять Ахмед вел себя абсолютно спокойно, как говорится, вне подозрений. Мечеть, библиотека, где Серову пришлось просидеть за соседним столиком, читая энциклопедический словарь и при этом не спуская глаз с объекта номер один. Потом обед, джакузи, сон. И никаких контактов. Даже ноутбук свой Ахмед не открывал. Поздним вечером Серов сдал свой пост капитану Кошелю и, вместо того чтобы отоспаться, чтобы снять напряжение, оседлал свой байк. И вот теперь, когда он рассчитывал, что, прежде чем сменить капитана Кошеля, сможет хотя бы немного поспать, нужно было срочно ехать в отель.

Конечно, можно было проигнорировать случайно подслушанный разговор и действовать по своему плану. В крайнем случае перезвонить капитану Кошелю и попросить до его приезда усилить бдительность. В конце концов, ведь он мог подъехать к своему дому на несколько минут раньше или позже и не услышать, как паренек звонит на горячую линию. Ведь то, что он подслушал разговор своего молодого соседа по телефону, было чистой случайностью. Но за свою богатую на острые события жизнь Сергей Серов привык воспринимать каждую случайность как подсказку судьбы. Если уж попала в руки к нему эта информация, бездействовать было по меньшей мере бы глупо.

Тем временем только что звонивший в ФСБ паренек, так и не докурив сигарету, бросил окурок в мусорницу и вернулся в подъезд. Через некоторое время в окне на третьем этаже загорелся свет. Начали оживать и другие окна. Проснувшись, москвичи собирались на работу. Серов вздохнул. У него никогда не было нормированного рабочего дня, нормальных выходных. И этим промозглым осенним утром, вместо того чтобы отоспаться после ночных гонок, нужно срочно ехать в отель, брать ситуацию под повышенный контроль. Никто не простит ему, да и сам он себе не простит, если Ахмеду, которого они с капитаном Кошелем на пару пасут уже целую неделю, действительно удастся организовать что-то страшное.

Серов надел шлем и завел мотоцикл. Автобусы еще не ходили. А до стоянки такси идти было порядком.

Ахмед, прилетев неделю назад из Анкары, остановился в одном из самых богатых в Москве отелей. Его оплаченный на две недели вперед люкс располагался на втором этаже. И, уже подъезжая к отелю, Серов сразу отыскал нужные окна. Света в них не было.

Капитан Кошель, как и предполагал Сергей Серов, мирно дремал на диванчике в комнате охраны. Охранники, один – невысокий, стриженный ежиком молодой крепыш-качок, а другой – отставной военный с седыми висками и сросшимися на переносице широкими седеющими бровями, играли в домино.

Увидав Серова, они кивнули ему, как старому знакомому. Капитан Кошель, сквозь сон почувствовав, что кто-то пришел, покрутил головой и открыл глаза.

– Уже? – зевнув, удивился он.

– Пусть будет уже, – кивнул Сергей.

– А чегой-то ты в таком виде? – продолжая удивляться, спросил капитан Кошель. – Весь в коже, в заклепках, с банданой на шее. Под байкера, что ли косить будешь? Нас же просили поскромнее, чтоб не засекли.

– Да давно вас уже засекли! – махнул рукой седеющий отставник. – У этого вашего Ахмеда знаете сколько своих людей! Наружка у него будь здоров работает. Вы его пасете, а он через своих людей вас. Так что, как ни рядитесь, вас давно уже вычислили. Я вашим давно предлагал, чтобы нам доплачивали, мы бы его и вели. А то собрались. Мать вашу! Целая бригада! Это надо каким тупым быть, чтобы не догадаться, что тебя пасут.

– Где он? – сухо прервав отставника, спросил Серов у капитана Кошеля.

– Спит, – спокойно проговорил тот, пожав плечами.

– Показать? – спросил молодой качок.

– Можно, – кивнул Серов.

Охранник включил нужный экран монитора. На огромной кровати, напоминающей царское ложе, мирно посапывал Ахмед.

– Ну что? – спросил отставник. – Ваша душенька довольна?

Серов кивнул.

– Подожди, тебе же вроде рано меня сменять? – проговорил капитан Кошель.

– Да ладно, – махнул рукой Серов, еще не решив, посвящать или нет капитана Кошеля в случайно подслушанный им телефонный разговор. – Раз уже приехал, то сменю. Иди домой, отсыпайся. Только, знаешь. – добавил он в задумчивости, – телефон, мобильник, не отключай. Мало ли что. Все-таки сегодня праздник. Бывший, но праздник. Так что тоже могут быть любые неожиданности.

– Ладно, понял, – проговорил капитан Кошель и, натягивая куртку, добавил: – Я поехал. Вечером тебя пораньше сменю.

Сергей Серов, думая о своем, только кивнул.

Поскольку после ухода капитана Кошеля охранники снова увлеклись домино, Серов сел в кресло напротив монитора, где просматривался мирно спящий Ахмед, и задумался. Нужно было еще раз вспомнить и внимательно проанализировать все, что произошло за последние дни. А вдруг они с капитаном Кошелем пропустили, просмотрели что-то очень важное, существенное?..

Когда неделю назад Серова неожиданно вызвал к себе генерал ФСБ Воронцов, которому в свое время он здорово помог в одном деле, Сергей, собираясь в выходные ехать на байкерский фестиваль в Калининград, никак не ожидал, что в этот раз задание будет столь ответственным. Одно дело – проследить за потенциальным грабителем крупного банка, и совсем другое – взять под контроль международного террориста номер один. При этом никто даже и предположить не может, ради чего тот решил посетить Москву накануне государственного праздника – Дня единения.