Читать книгу: «Машина времени работает не так», страница 2

7. Неудача

Едва я повернул рукоятку, в ту же секунду мощный выброс энергии преобразовался в яркую вспышку! Настолько яркую, что все буквально утонуло в свете – тени и предметы отбрасывающие их, исчезли, а я очутился один внутри белоснежного, с синими отливами, пространства. Если бы вспышка продолжалась чуть дольше одного мгновения, мы бы с большой вероятностью ослепли от такой белизны. Закрытые веки не спасли: фотоны преодолели это препятствие, не заметив его, добравшись до чувствительной сетчатки глаз.

В помещении чувствовалась свежесть.

– Вау!.. – только и сказал кто-то из нас.

Мы побросали шлемы и, будучи полностью дезориентированными, стояли на месте, приходя в себя. Кроме темных пятен перед глазами, я ничего не видел. Текли слезы.

Слепота, слава богу оказалась временной и длилась всего пару минут.

С другой стороны – ничего не взорвалось. Хлопков и других громких звуков не было, как и запахов – например, горелой проводки. Лишь освежающий эффект, будто после грозы. Все остальное прошло на удивление гладко и тихо, и кроме нашего трехэтажного мата никто ничего не услышал и не понял бы снаружи.

Все лампочки в радиусе четырех метров от эпицентра предсказуемо перегорели. Зона погрузилась в тень. Засвеченные круги вспышки все еще плыли перед глазами.

– Чак. Он исчез! – заорал Стас и схватил меня за рукав.

Я напряг зрение и прищурился, вперившись в то место, где продолжала стоять клетка: пустая!

Стас первым выбежал из-за укрытия и бросился к клетке, забыв про всякие предосторожности. Он заглянул под верстак, на котором она стояла, обошел его по кругу и, сомневаясь, с опаской прикоснулся к клетке, будто убеждаясь в ее реальности, затем взглянул на меня и пожал плечами.

– Его нет, бро! – и на его лице наконец появилась странная улыбка.

* * *

Свершилось.

Я подошел к Стасу. Видеокамера, стоявшая слишком близко к эпицентру, не работала. Внимательно изучив клетку, я обратил внимание на странную белесую пыль, ровным слоем покрывающую место, где находился Чак: пыль и редкие волоски – и больше ничего!

Я взял щепотку этой субстанции и растер между пальцами, понюхал – горелым не пахло.

– Как будто перхоть… Странно…

– Макс, а где… Где Чак? – до друга стало доходить, он выпучил на меня покрасневшие глаза. – На какое время ты его отправил?

– На пятнадцать минут назад.

Стас нахмурился и стал что-то усердно соображать в уме.

– Значит, он должен был появиться пятнадцать минут назад, правильно? И-и где же он, бро? – Стас посмотрел вокруг. – Он появится?

Ответа у меня не было. Эксперимент – и это уже точно – прошел не по плану. Более того я начал задумываться об этом ровно пятнадцать минут назад, до срабатывания переключателя. Но тогда промолчал, будучи неуверенным в своих подозрениях.

Я принялся лихорадочно соображать, стоя у опустевшей клетки.

«Итак, пятнадцать минут назад крысы еще не было в машине: я взвешивал ее в тот момент, и если бы прыжок удался, то Чак должен был бы появиться в ней словно чудо – за пятнадцать минут до перемещения – до поворота переключателя, но его нет. У нас бы тогда стало две крысы. Как мне было непросто игнорировать факт отсутствия чуда и все равно продолжать подготовку как ни в чем не бывало, нужно было отправить грызуна: Чак мог не появиться только в одном случае – по причине не завершенного полностью эксперимента. Но прыжок в итоге случился. И где в таком случае Чак?»

– Макс! Ау-у-у! Ты чего молчишь, почему Чак не появился, бро?

Я думал. Мысли склеивались, как переваренные макароны, и разобрать что-то среди этого было невозможно – одно наслаивалось на другое. Еще эта истерика друга. Боже.

– Макс, ответь! – Стас не на шутку разволновался.

– Да прекрати ты уже тараторить! Мне нечего ответить тебе, поэтому и молчу. Я пока сам не понял. Чего орать-то? – я продолжал массировать и растирать лоб, стимулируя умственную деятельность. – Думаю тебе пора звонить брату, пусть покупает нового Чарльза.

– Что ты хочешь этим сказать? – Стас побледнел.

– А то. Хвостатый должен был появиться пятнадцать минут назад, до прыжка – но его нет, как видишь.

Стас нахмурился, соображая:

– Ну-у и где он? Почему же он не появился?

– Вот этого я как раз и не понимаю. Он исчез, растворился, аннигилировал! Только волоски и эта перхоть… Если бы он сгорел, например, остался бы пепел, тепловой след какой-нибудь. Я вот не вижу следов. Пфу-уфф. Нужно успокоиться.

Я открыл последний сохраненный видеофайл на смартфоне: на видео Чак спокойно сидит в клетке – затем вспышка, и запись прерывается… Стас молча достал из кармана свой смартфон:

– Хм. У меня то же самое… Так что ты думаешь, он жив?

– Я думаю: раз нет его тела, то по всем правилам его можно считать пропавшим – судя по всему мы его все-таки переместили. Но куда-то не туда… – я сочувственно посмотрел на друга.

– А вернуть-то Чака как теперь? – не унимался Стас.

– Купить нового. Дай мне время подумать, пожалуйста. Ладно? – и я уселся за ноутбук.

Друг, нахмурившись, еще постоял какое-то время за спиной, сопя и действуя тем мне на нервы, затем схватил переноску и направился к выходу.

– Ты в магазин?

– Да в магазин, куда еще?.. Я через пару часов вернусь.

8. Причины

– Пам, пам, па-а-а-ам… – я взял маркер, блокнот и изготовился штурмовать чертоги разума: мне предстоял мозговая атака с кучей неизвестных. – Так приступим же. Мы потеряли испытуемого, и нам необходимо его найти: задача ясна.

На всякий случай я еще раз обследовал место и даже заглянул на антресоли – в надежде на невероятное или ловкость Чака. Если бы он не исчез, то, по крайней мере, эксперимент можно было бы считать полностью провальным; а так, получается, он не завершен – или завершен неправильно. В любом случае нужно понять, где этот паршивец скрывается.

Я нарисовал прямую, изображающую течение времени, в конце линии поставил жирную точку: это – настоящее. Затем от настоящего прочертил стрелку обратно на произвольный участок линии и поставил там риску – теоретически здесь находится сейчас Чак. Что-то проклевывалось, я глядел пристально то на риску – то на точку и снова на риску: туда-сюда, пока в мозгу что-то не щелкнуло.

– Нас там нет… Никого. Мы все тут – в настоящем. – я взглянул на схему по-другому – Предположим, что как наблюдатель я нахожусь здесь и теперь, в настоящем, – я ткнул маркером в жирную точку, сделав ее еще больше, – причинно-следственная связь, одно следует за другим неизменно. Это исключает «ложное срабатывание», так сказать, ведь всегда можно остановиться в последний момент и избежать последствий. Значит, Чак просто не мог появиться раньше, чем его отправили. Но, предположим, после случившегося перемещения Чака мы все – все земляне, черт возьми, – остались в своем времени, тогда как Чак успешно транспортировался в прошлое. Похоже, при всем желании мы бы не смогли встретить его: так как нас там уже не было.

Мурашки пробежали по спине.

– Он что, выходит, там совсем один?.. – я представил его в мире пустом и безжизненном, – конечно, если эта теория верна. Возможно, он обречен умереть запертым в клетке – от голода, в одиночестве. Может быть там нет и воздуха, фотонов, несущих свет – нет ничего кроме тьмы…

Чертовщина какая-то! Нет, должно быть, я что-то упускаю из виду…

– А если мы есть в каждом моменте времени? В виде бесконечного объема информации, тянущегося шлейфом из кадров всех прошедших событий, с самого момента сотворения вселенной и по настоящее. Шлейф, в котором сохранен каждый миг. Можно перемотать пленку назад и возобновить просмотр с любого момента. – У меня закружилась голова. – Похоже это уже слишком. Но тогда почему?..

Это была настоящая мозголомка.

– В глазах каждого отдельного человека он сам и есть главный наблюдатель всего, центр, вокруг которого все вращается. Для крысы мир ее восприятия перенесся вместе с ней: ее настоящее теперь там – но и мы, значит, вместе с ней, в ее мире… Хм, в НОВОМ мире… А это уже больше походит на теорию мультивселенной, блин.

Я встряхнул голову.

– Господи боже, почему так сложно? Почему же еще никто досконально не разобрался в этой временной галиматье? Во всех этих запутанных парадоксах: убить дедушку или встретить самого себя, или переспать с собственной матерью и стать собственным отцом… Почему никто не написал основные правила, где учел бы все эти нюансы? Открыть справочник в библиотеке и прочесть необходимую информацию, как было бы здорово. Ведь абсолютное большинство мечтает иметь машину времени: пишут рассказы, снимают фильмы, строят теории – и все как попало, на свой лад.

И пока что это – просто пустые домыслы, гипотезы.

Но одна мысль все-таки зацепилась – на счет будущего – и, возможно, я могу проверить ее. Только нужна была еще крыса.

9. Еще попытки

Набрав номер Стаса, я застал его на пороге дома племянницы, идущим вернуть нового Чака в лоно семьи. Я уговорил его повременить с этим и привезти животное ко мне, пообещал ему не аннигилировать хвостатого в этот раз. Порой можно и приврать – ради общего блага. Чак номер два должен мне помочь с ответами.

Я отогнал грустные мысли и стал повторно готовить машину.

Через час новая крыса-космонавт сидела в клетке.

Приборы привычно гудели и мигали контрольными огнями, а мы снова стояли за укрытием. Включать видеозапись не стали. Вместо шлема я надел маску сварщика, а Стас отвернулся и зажмурился, еще и плотно прикрыв руками глаза. Без прелюдий, чтобы меньше думать о зверьке в клетке, на счет «раз» я повернул переключатель…

Мы были готовы и знали, чего ожидать. У меня заложило уши, видимо изменилось атмосферное давление. Стас все равно увидел вспышку. Меня не ослепило, но тем не менее разглядеть что-либо в этот момент было невозможно – слишком уж свет поглотил все вокруг. Присмотревшись в полумраке рабочей зоны, мы заметили умывающегося грызуна – как ни в чем не бывало он шустро двигал розовым носом, вставал на задние лапки, принюхивался и озирался по сторонам.

– Он жив! – от крика друга над ухом я чуть было не оглох. – Ага! Значит, ты был прав, бро!

Я предполагал, прыжок в будущее невозможен – по той причине, что прыгать некуда: самого будущего еще нет. Грядущее непредсказуемо, оно меняется каждую секунду в настоящем. И мы, похоже, только что доказали это. Это было легко.

– Да, выходит так, – удача придала уверенности.

По-моему, будущего нет вообще. Нельзя любоваться ненаписанной картиной. Внося данные в компьютер, дату и время будущего, я просто печатаю ничего не значащие цифры. Автоматика машины срабатывает, как и положено, вхолостую высвобождая заряд, но ничего не происходит.

Все мифы и киношные стереотипы про машину времени рушились на глазах. Перемещения во времени, предполагал я, осуществимо только в прошлое. Прыгнуть в будущее даже на мгновение – нельзя. Так что узнать что ждет нас впереди, увидеть развитие и гибель цивилизации или полюбоваться закатом гигантского красного солнца, облизывающего огненным языком Землю – все это можно было осуществить теперь только в воображении сценаристов и писателей-фантастов: машина времени работает в одну сторону – и точка. Такой запрет, как ни парадоксально, является неким ремнем безопасности, созданным самой природой и уберегающим нерадивых сорвиголов от бездумных скачков в будущее: ведь, в отличие от прошлого, оно неизвестно, и там, куда ты вздумал отправиться, может стоять дом или находиться кипящее жерло вулкана – все, что угодно.

Вторая крыса ослепла.

Ее маленькие черные глазки-бусинки не были защищены от яркой вспышки. Моя вина. Наверняка и первая крыса тоже ослепла. Что ж, прискорбно, но от этого не уйти. Пришлось еще раз бежать в магазин за новой – для племянницы, а эту мы оставили для будущих экспериментов.

* * *

Проходили недели, а мы продолжали бессмысленно отправлять мышей на смерть. Они исчезали и не возвращались.

Я смастерил достаточно громоздкий прибор – в виде ящичка, куда помещался грызун. Эта капсула предназначалась для возврата испытуемого: в ней была установлена автоматика по инициации обратного запуска и необходимый по мощности заряд. По моему мнению, крыса не могла вернуться из прошлого потому, что должна была бы сама активировать переход обратно, но в силу своего ума, конечно, не могла этого сделать, прибор должен был помочь. Но он не помог.

Первый Чак – исчез, второй, ослепший Чак, – также; последующие безымянные мыши и крысы испарялись одна за другой, оставляя капсулу на месте и полностью в работоспособном состоянии, без потери заряда. Я чувствовал себя мясником.

Все свободное время я проводил за поиском ответов и решением задач, переписывал уравнения и формулы, строил гипотезы. Полностью перешел от практики к теории.

По расчетам все было правильно, но почему же не перемещалась капсула вместе с крысой? Возможно – только мое предположение – она должна была быть прикреплена к телу мыши или каким-то образом взаимодействовать с живым организмом непосредственно, быть одним целым. Моя же конструкция была слишком громоздкой – клетка из не проводящих ток материалов внутри другой побольше могла каким-то образом менять настройки полей, генерируемых электроникой. Загвоздка была в том, что я не мог сделать капсулу меньше, чтобы прикрепить ее к самой крысе, это был минимум.

Стас хотел, чтобы я продолжал посылать мышей, – в надежде, что кто-то из них вернется.

«Разве все зря? – сетовал он. – Все впустую? Бесполезная груда проводов и железок. Столько времени потрачено и средств. Нужно продолжать, бро, пытаться!»

Настроение было паршивым. Пару раз я поддался уговорам и отправил двух грызунов, купив им по билету в один конец. Это еще больше разобщило нас. Вдобавок время поджимало: я сидел без работы, деньги стремительно заканчивались и пора было начинать заниматься поиском новой.

А мечты о машине времени таяли, как дым. Возможно ли решить эту головоломку в принципе? Или судьба машины была предрешена?

10. Дисциплина

Прошло несколько недель. На носу было лето.

Мы намного реже стали видеться, меньше обсуждали наши дела. По правде говоря, я устал от назойливости друга, и перерыв в отношениях был даже кстати. Я на время отгородился от мира и больше сидел дома, а Стас, убавив в итоге свой пыл, больше не приставал и все чаще пропадал где-то.

Тренировка дисциплины, если можно так выразиться, – фишка, которую я практиковал с самого моего взросления, и Стас мне в этом очень помог. Глядя на безрассудства друга, я делаю наоборот и учусь на его ошибках. В отличие от его быстрого ритма жизни я, напротив, не растрачиваю попусту энергию и берегу эмоции. Он – непоседа, любит драйв, яркие обертки и покупает вещи часто только из-за одного их вида или под воздействием рекламы, а затем, наигравшись, меняет на такие же бесполезные, но не менее яркие. Он не переживает, если потеряет или сломает вещь, и не бережет ее. Мне же нравится контролировать свои чувства и желания, оставаться здравомыслящим в любых ситуациях, особенно когда очень чего-то хочешь: будь то гаджет или путешествие – все что угодно, даже знакомство с новым человеком. Это как игра. У меня даже есть своеобразный девиз: «Нужно переспать с желанием». Чаще всего по утру возбуждение улетучивается, как и сон, и начинаешь мыслить рационально, прагматично, выставляя приоритеты, задаешь нужные вопросы самому себе. И вещь, которая была тебе жизненно важна вначале, перестает быть таковой. Конечно, это касается в основном необдуманных спонтанных потребностей или выбора между дорогим и не очень. У Стаса есть неиссякаемый источник энергии, затмевающий своей мощью негативные эмоции: этот источник позволяет ему не париться по поводу неудачных приобретений, игнорируя последствия и помогает идти дальше с улыбкой, покупая новую игрушку. Можно долго спорить, чья система лучше: планировать и анализировать прежде, чем что-то сделать, дабы избежать негатива в последствии, или же брать сейчас и радоваться жизни, а потом – будь что будет. По-моему, это зависит напрямую от характера человека, и нравоучениями изменить уже сформировавшуюся личность не получится.

11. Ветви дерева

Мою природную флегматичность Стас, как, впрочем, и многие, путает с ленью и безразличием. Отсюда и постоянные его попытки заинтересовать меня чем-то, вытащить на свет божий. Я всегда ворчу. Но я очень благодарен ему за эти попытки. Ведь столько всего интересного можно прошляпить, выбирая диван вместо прогулки под дождем в плохую погоду, тогда как дождь закончится, и прогулка превратится в незабываемое приключение.

На знавшем лучшие дни диване мы со скучающим видом досматривали фильм про машину времени. Такой же древний, как и диван, старенький ноутбук старался сбить свою температуру, выдувая из внутренностей поток горячего воздуха, шумя вентиляторами, будто турбиной самолета.

На улице уже стемнело, и моросил дождик.

– Труба-а-а!.. Как же грустно на этом моменте, – разрушил магию кино громкий голос Стаса, – нет сил смотреть на это.

– Ну начало-о-ось… – зевая и потягиваясь, протянул я, – зачем тогда вообще смотришь?

– Надеюсь, чувак. Снова и снова. Поезд расхерачил машину вдребезги. – Выделяя каждое слово сказал Стас, а затем задумчиво взглянул на пустую бутылку и вздохнул. – Ох-хо-хо-о-о, все время одно и то же. Зачем так, неужели нельзя было спасти тачку в последний момент? Жалко. Эх… – махнул он рукой.

– Тупость. Не нравится – не смотри до конца. Слушай, если бы они не уничтожили машину, то пришлось бы снимать еще одну серию. К тому же остался его друг с поездом.

Стас хлопнул меня по колену и заговорщицки подмигнул:

– Давай еще накатим под это дело?

Не дождавшись ответа, он сорвался с места, на ходу впрыгивая в кроссовки.

– Я схожу, так и быть, или пошли вместе, прогуляемся? – он посмотрел на меня. – Ну, пошли, давай, вставай.

– Да ну-у-у… Закрывать, потом открывать… – я натянул на себя плед. – Там погода плохая.

– Ну тебя!.. – Стасик отмахнулся и выбежал на улицу.

В образовавшемся внезапно пузыре тишины я расслабился; пользуясь моментом, прикрыл глаза, обдумывая сегодняшние события и посетившие меня накануне идеи. День прошел заурядно, ничего примечательного, а вот одна мысль, возникшая тогда, меня заинтересовала даже очень: гипотеза про мультивселенные и дерево.

А дело было так…

* * *

После работы Стас завалился ко мне, и мы отправились на вечерний променад – обсудить наши дела, новости и просто выпить пивка. Я как раз занимался тем, что вот уже не один час медитативно рассматривал трещину на потолке, сочиняя метафоры для такого эпохального события, разделившего комнату надвое, и неожиданное предложение прогуляться пришлось мне по душе: нужно было срочно сменить обстановку и пообщаться с живым человеком.

Мы пошли в парк.

– Так какие планы все-таки, бро? – спросил Стас, задав тему.

– Да так, никаких, есть пару мыслей… Слышал про мультивселенные?

– Это параллельный мир? Знаю, ерунда.

– Угу, вроде того. Подразумевают существование бесчисленного множества вселенных рядом…

– И какое отношение эти вселенные имеют к нашей проблеме с машиной времени? – друг внимательно посмотрел на меня.

Он даже не пытался включить мозг и воспользоваться воображением – даром, вложенным в нас природой. Сразу – нет. Трудно было обсуждать с ним заумные темы, постоянно подбирать слова, объяснять по десять раз. Но больше обсуждать было не с кем. Многие в моем окружении это люди поверхностные и интересующиеся не далее, чем своими житейскими потребностями, не выходящими из зоны комфорта; думать же о сложном – это муторно и трудно, это дискомфорт. Мозг противится такому насилию. Мне не хватало собеседника, похожего на меня, человека, анализирующего и ищущего истину – романтика, искренне восхищающегося тайнами и загадками мироздания.

Но я все-таки продолжал.

– Это может напрямую касаться наших неудач. Представь, возможно, вместе со временем мы каким-то образом взаимодействуем и с еще одной вселенной. – я сделал паузу, чтобы перевести дыхание. – Чак испарился, но может, он все-таки жив? А вдруг, переместив его в прошлое, мы переместили его к тому же еще и в соседний, параллельный мир, поэтому он и не появился в нашем? Как тебе вариант?

Стас присвистнул и ненадолго замолчал, обдумывая сказанное. Ему хватило двадцати секунд постичь достаточно сложную, на мой взгляд, концепцию.

– Не-э-э. Вряд ли, бро. Чак отстает от нас на пятнадцать минут, плывет сзади на той же скорости, что и мы. И мы – там, с ним, только на пятнадцать минут раньше теперешнего. Уф. Я уверен в этом! – с видом знатока он отхлебнул пиво и выжидательно посмотрел на меня. – Все эти миры… Перебор. Тебе так не кажется?

– Сложно – не значит невозможно… Если бы было по-твоему, мы бы, плывущие позади, не стали покупать вторую крысу. А зачем? Чак – живой и невредимый и все дальнейшее пошло бы иным путем. По всем правилам это настоящее перестало бы существовать в том виде, в котором оно пребывает сейчас. Эффект бабочки, понимаешь, о чем я?

– Убедительно, но мы-то не знаем, что там и как должно быть! Он живой, но там, позади. И не узнаем, пока не разберемся, – пивная пена из горлышка попала на руку Стаса, и он смахнул ее себе на штанину, – вот черт!

– Да, возможно, мы действительно и плывем позади… – что-то наклевывалось у меня в мозгах. – Но только вот – по соседней дорожке. А что? Время – это не только точка в настоящем, за ней тянется непрерывный след (прямая линия, понимаешь), а прошлое – это отметины на прямой, с которых можно начать смотреть, с любого момента. Возможно, мы и правда встретили Чака там, но, – я поднял указательный палец, – в тот самый момент реальность разделилась и пошла другой дорогой, словно ветка дерева (я вспомнил свою же подзабытую гипотезу, благодаря Стасу она стала теперь немного полнее).

Я пытался поймать за хвост что-то ускользающее от меня. Вот оно – рядом, нащупывается, но срывается и уходит. Голова загудела от напряжения. Я старался как можно быстрее озвучить мысли, чтобы не потерять их и не забыть, и чтобы Стас услышал тоже.

– Мир, где с Чаком все хорошо, продолжил существовать в новой ветке, со своей новой историей и новым будущим. Параллельно нашему. Ты понимаешь?

Стас смотрел на девушку в короткой юбке.

«Очень логично получилось: пропажа Чака и невозможность перемещения в будущее – эти две тайны укладывались в такую модель, – я не стал дальше мучить друга и продолжил про себя: – К сожалению, с помощью крысы этого не проверить. Нужен кто-то умнее. Эх! Если бы только можно было заглянуть одним глазком в прошлое – и сразу обратно, ничего не изменяя и не трогая. Как же это можно осуществить?»

Погода быстро портилась и Стас, сбив меня с мысли, предложил посидеть в гараже. Он также отвлек меня какой-то повседневной темой. В общем весело рассуждая о девушках, мы отправились в магазин за добавкой – и в гараж, смотреть то самое кино. Но в моей голове, на подкорке, мысль закрепилась прочно, ожидая своего часа.