Читать книгу: «Прости меня, мама. Роман», страница 2

Матушка говорила о своём земляке как о человеке бескорыстном и честном, нашедший свой путь к богу через аскетический образ жизни.

Похоронив в возрасте пятидесяти четырёх лет свою жену, он тяжело пережил утрату. Когда горе постепенно начало забываться, Никита все чаще стал задумываться о загробной жизни, критически оценивая прожитые годы. Эти раздумья привели его к осознанию греховности души. Чтобы искупить грех, он вырыл себе землянку, а потом от неё начал рыть ход к монастырю. Орудиями труда Никиты были лопата, кирка и ведро. Куски и крошки мела он выносил в старицу, высохшее русло речки, находившееся недалеко от входа в подземелье.

– С какими добрыми делами приду я на ответ к Богу? Как дам отчёт о полученных от Него талантах? – размышлял он.

После того, как родной сын Герасим выпроводил отца из дому, тот окончательно поселился в землянке, в которой провёл тридцать лет, питаясь подаяниями односельчан. Смерть застала его на восемьдесят четвёртом году жизни в своей землянке, – подвела итог своего рассказа матушка и повела всех коридором, выкопанным старцем Никитой, к выходу из подземелья.

Выйдя на свет, она взглянула на небо и сказала:

– Я прощаюсь с вами, утро вечера мудренее, завтра обещает быть светлым. Оставьте всё, как было, меня не ждите, спокойной ночи.

Солнце уже зашло за горизонт, стало смеркаться. Все молча потянулись наверх, к своему ночлегу.

Иван долго не мог уснуть, представляя себе все встречи этого дня. Какое-то внутреннее противоречие раздирало его сознание. Красота мыслей монаха Власия и монашки Анастасии проникли в самое сердце, там было всё чисто и бескорыстно. Их чувства были с теми подвижниками, которые давно ушли из жизни, им откликался их зов.

И всё же, было такое ощущение, что они стеснялись людей, им было неуютно с ними, что в церкви и пещере они чувствовали себя намного свободнее.

Мысли Ивана постепенно сменились сладкими сновидениями, с которыми он и вступил в новый день.

Встав раньше всех, он вышел из келий и отправился к собору, стоявшему над молельней подземного монастыря. Впереди открывалась деревня, за которой извилистой лентой вдаль уходила река.

Раннее утро навевало ему мысли о дороге, начало которой теперь исходило от этой маленькой деревни Холки, в которой жила матушка Анастасия.

Пристально вглядываясь в заречные земли, он вновь увидел орлана, взметнувшегося в небо. Там над зубчатой линией леса возвышалась старая лиственница с обломанной кроной, откуда вылетела птица. Макушку дерева увенчивало громадное гнездо. Казалось, любая буря, самый свирепый ураган бессильны были сокрушить и сбросить вниз это массивное сооружение. Далеко видимое, гнездо на фоне белёсого неба служило прекрасным ориентиром.

Были видны и несколько других гнёзд, построенных птицами рядом на соседних деревьях. Внимательно всмотревшись в очертания деревьев, на одном из них он увидел ещё одного неподвижно сидящего с царственной осанкой орлана. Его фигура отчётливо выделялась на корявой ветви дерева. Ни малейшим движением, ни криком не нарушил он торжественной тишины.

– Должно быть всю ночь, как вырезанное из дерева изваяние, просидел он на своём троне, – сказал сам себе Иван.

И вдруг эта огромная птица, а вслед за ней и другая единым взмахом рванулись и поднялись в воздух.

– Неужели у белохвостов есть своя семейная территория? – подумал Иван.

Но только он об этом подумал, как увидел захватывающее зрелище. Две огромные птицы, сцепив вытянутые навстречу друг другу лапы, с большой высоты стали падать и кувыркаться до самой земли. Эта парочка расцепила когти, как ему показалось, только в двух-трёх метрах от земли.

– Как красиво среди простора и тишины они любят друг друга, – подумал он.

Вскоре из келий стали выходить геологи, но картины любовных отношений птиц они уже не увидели.

Вышел и шофёр Василий, который завёл машину и пригласил всех забираться на свои сидения, чтобы с ранним попутным ветерком отправиться далее.

5 Всё существует настолько, насколько оно светится

Утро располагало к хорошей солнечной погоде. Небольшой ветерок прохладой пронизывал тела мужчин, сидевших на укреплённых скамейках в открытом кузове машины. Они ёжились и молчали, хотя вокруг них природа играла всеми быстро меняющимися красками наступающего дня.

До Воронежа путь был долгим, и Ивану захотелось побудить их к разговорам.

Так как рядом с ним на скамейке находился руководитель экспедиции Вадим Владимирович, наблюдавший за картинами природы, Иван вначале негромко, но так, чтобы его услышали и другие геологи, обратился к нему.

– Сегодня прекрасное солнечное утро! Какие красивые места мы проезжаем! Был я на Урале, богатую и красивую землю видел, теперь вот южные края России перед нами, не менее красивые и богатые. А какие люди здесь живут, чистые и простые. Сотни километров необыкновенной красоты гор и степей сопровождают нас в этой поездке. Кто создал эту красоту? Реальны ли эти картины? Может это только красивый бело-зелёный мираж перед нами? – сказал он.

Вадим Владимирович, словно поняв его с полуслова, повернулся к геологам и, учитывая шум, исходящий от движущейся машины, громко продолжил тему:

– Вот вы сказали – не мираж ли все эти краски перед нами? Да, мираж. Как физик по профессии скажу, что наука объясняет это законами падения света на поверхность. Почему небо голубое? Да потому, что лучи солнца, посылая поток элементарных частиц, при столкновении с поверхностями преломляются. Пучок цветных фотонов, содержащихся в луче света, имеют разную длину волны. У синего цвета они очень короткие, и, пробиваясь через атмосферу, состоящую из газов, сталкиваясь с их молекулами, преломляются, отражаются и рассеиваются в них своей голубизной. Получается небо синего цвета.

Неожиданно рукой он указал вверх и продолжил:

– Смотрите на небо, по нему плывёт облако. Почему оно белое? Да потому, что оно не поглощает, а отражает практически весь солнечный свет, падающий на него. Мел также отражает весь свет.

На некоторое время он замолчал, но, оглядев всех геологов, вновь заговорил:

– Думаю, будет интересно всем нам об этом подумать, потому что не всё так просто объясняется. Почему мы видим краски такими, а не другими? Простым и сложным одновременно должен быть ответ. Наука многого пока ещё не доказала. Мне, например, понятно, почему ночью все цвета становятся чёрными, но непонятно, почему чёрный цвет не меняется днём? Почему днём предметы, преломляя белый свет, превращают целый мир в живописную картину, повторить которую не может ни один даже самый талантливый художник? Сколько ещё теорий появится на этот счёт, мы не знаем, но пока существует много этих «почему», на которые нет ответа. Посмотрите внимательно вокруг, и вы увидите, как ежесекундно, словно звуки в огромном органе, меняются наши представления о цветах. Как здесь всё взаимосвязано: солнечный свет льётся сверху, а земля отражает его снизу, создавая единое состояние мира, в центре которого находится человек. Мне кажется, что свет проникает во все уголки нашего не только бытия, но и сознания. Это та непознаваемая сила, от которой зависит всё устройство мира.

Неожиданно, не дав Вадиму Владимировичу довести мысль до конца, в полемику вступил геолог Никифор Николаевич, высказавший свои суждения.

– Правильно Вадим Владимирович сказал, что свет есть непознаваемая сила. Наука разложила свет на составные части и пляшет от этого. Изучает, изучает, и ещё сто лет будет изучать и открывать всё новые и новые явления. На свет нужно посмотреть с разных сторон. Для монахов свет – это Бог, а для простого человека – это лампочка Ильича. Бог и человек прошлого это не то, что бог и человек сейчас. Сейчас человек отходит от бога, думая, что он есть сам бог на земле, желая вторгнуться в законы природы, а может даже и разрушить их. И в этом очень силён авторитет науки, хотя, знаем ли мы, что такое свет? Думаю, что до конца не знаем. Свет в планетарном масштабе – это одно, а свет, как физическое явление нужное человеку, – это другое. Вот в этом огромная разница понимания. Недавно, я прочёл интересную книгу академика Вернадского, где он доказывал, что свет и живое вещество в органическом мире едины, они движут все геологические и атмосферные процессы на поверхности планеты Земля. Именно свет и живые организмы участвуют в перемещении, концентрации и рассеивании химических элементов на земле, а многие горные породы целиком созданы ими. Он высказал очень важную мысль о том, что деятельность человечества наделена геологической силой, бессознательно влияющей на природу, назвав её ноосферой, становящейся новым этапом в развитии земли. Но вот вопрос, будет ли полезно нашим потомкам это преобладания человека над процессами, протекающими в биосфере?

Он посмотрел на геологов, словно желая осознать, понимают ли они то, о чём он говорил, и чтобы ещё больше прояснить свою мысль привёл конкретные доказательства этого, сказав:

– В последнее время резко усилилось вмешательство человека в окружающую природу, открылись новые источники энергии света, от воздействия которых стали биологически и химически меняться составы почв, вод и воздуха. Меняется вся биосфера земли. Мы губим недра, землю и воздух, и они обязательно отомстят нам за это. Да, человек звучит гордо, как сказал один умный человек, но, я считаю, что человек должен знать своё место в природе. Он не может быть Богом над природой. Находясь в подземном монастыре, мы все испытали чувство греховности человека и необходимости покаяния. Человеку необходим Бог и покаяния пред ним для того, чтобы у него не было соблазна разрушать мир. К этому пониманию должен стремиться каждый человек на земле, чтобы она была сохранена для будущих потомков.

Высказался и ещё один геолог. Он сказал:

– Да, мысль Никифора Николаевича о последствиях геологической силы, диктуемой человечеством, рисует мрачную перспективу нашим потомкам. Самое интересное здесь то, что её нельзя остановить. Вот мы, явились на белую землю, чтобы выполнить задание, но отказаться же мы не можем от работы, понимая, что за этим стоит важный для государства производственный процесс. Так же и другие люди науки отказаться не могут от своих исследований. Но мы понимаем, что действительно может наступить обратная зловещая реакция. Как же нам поступить в этом случае? Есть ли у кого ответ на этот вопрос? Мы ведь не знаем, чем занимаются другие учёные. Если земля будет отравлена, испещрена язвами, покроется болезнетворными микробами, то человечество исчезнет само по себе. Новые действия человека направлены против него же самого, не парадокс ли это? Они могут не оставить людям даже возможности размышлять над такими понятиями как свет и цвет. Может, лучше было бы нам жить в подземных монастырях и думать о простых заповедях любви, дружбы, красоты? Сейчас же мы вторгаемся в тайны природы, притом бесцеремонно, больше разрушаем, чем созидаем. Может надо умерить аппетит учёных и капиталистов, чтобы сохранить мир и спокойствие на земле, да и укрепить плодородие самой земли? Роль политиков в этой связи играет важнейшую роль, они, используя знания учёных, держат людей на острие опасности, в постоянном страхе быть уничтоженными?

Иван, увидев, какие бурные плоды посеяли его робкие желания сделать поездку нескучной, попытался ослабить тему дискуссии, сказав:

– Интересный разговор у нас получился. Мир так же красив, как и загадочен. Учёным очень хочется познать тайны Вселенной, но чем больше они их раскрывают, тем больше появляется загадок. Конечно, хочется узнать, почему мел белый, а чернозём чёрный? Как хотелось бы разгадать также то, отчего земля так трогает нас своей красотой и реальны ли эти картины? Мне кажется, что наука никогда не даст ответ на эти вопросы. А вот ещё одна загадка: зачем существуют эти подземные монастыри, один из которых мы посетили?

В то время, когда Иван произносил свои слова, машину резко тряхнуло. Все геологи резво соскочили со своих мест, ругая водителя. Оказалось, что тот не заметил яму посреди дороги.

Когда все успокоились, Иван сказал:

– Водитель не заметил яму на дороге? Это можно ему простить. А вот как учёные и вожди своевременно не всегда замечают опасности своих действий? Я тоже прочитал книгу академика Вернадского, который предупреждал нас о том, что учёные, изучая мир, обязаны учитывать в своих научных трудах высокую нравственную силу земли. Может, не случайно существуют эти подземные монастыри, где монахи остро чувствовали свой божественный спасительный для них свет, перед которым они постоянно совершали обряды покаяния. Я думаю, что всем людям, а особенно учёным и политикам, малым и большим руководителям, от которых зависит мир и спокойствие на земле, надо постоянно и усердно совершить обряды покаяния так, как это делают монахи в своих монастырях. Только тогда им откроется настоящий свет, зовущий к добру и красоте.

Машина, наконец, пересекла черту Воронежа, где окраинная улица, словно специально, затаила в себе слой такой пыли, который, словно взбунтовавшись, непроницаемым облаком преследовал её. Геологи вскоре ощутили это на своих лицах и одежде.

Остановились возле одноэтажного каменного здания горсовета, где предполагалось уточнить и согласовать маршрут по меловым зонам края. Предварительная договорённость об этом была заранее, но о прибытии геологов нужно было поставить в известность работников горсовета для решения с ними транспортных и других вопросов.

На небольшом совещании было уточнено место и время пребывания дальнейшей работы экспедиции: геологам надлежало в этот же день отправиться в город Лиски.

После беседы с воронежским чиновником и представления Вадима Владимировича как руководителя экспедиции Иван решил ознакомиться с воронежской землёй самостоятельно, обещая прибыть к геологам через несколько дней, чтобы проверить условия их работы.

Иван отправлялся на берега реки Дон, чтобы проверить и изучить места для дальнейших разработок его отделом новых карт меловых отложений в этих местах.

Он знал о наличии там почти пятидесяти рукотворных подземелий, некоторые из которых ранее были взорваны для добычи мела. Это невозможно было допустить теперь при разработке его отделом новых меловых карт, и он лично своими глазами хотел увидеть эти места.

Случайная встреча с монахом Власием только разожгла его желание поскорее побывать на берегах Дона и увидеть Дивы.

6 Дорога к Дивам

В этот день Иван уже ехал в кабине попутной машины в направление этих мест, суливших много необычного и интересного.

Только к вечеру он добрался до причала, желая отплыть туда пароходом. Однако последний из них уже ушёл, и нужно было решать, что делать дальше.

Иван уже хотел возвратиться к геологам, но неожиданно к нему подошёл человек, предложивший доставить его на подводе.

Извозчик так образно описал красоту дороги, что пришлось согласиться отправиться в Дивы по привольной луговой низине левой стороны реки Дона.

И вот Иван уже вдыхает в себя душистое мягкое сено, сидя на телеге.

Дорога вызвала у него чувство умиления от свежести и сочности заливных лугов и желания поскорее встретиться с дивными местами.

Конь почти бесшумно нёсся по мягкому зелёному ковру, в котором утопал грохот колёс.

Широкий простор сочного Донского низовья дышал со всех сторон прохладой. Кругом и вблизи, и вдали, куда только глаз хватал, бесчисленными островерхими грибами торчали среди тёмных чащ молодых лесков бледно-зелёные стога только что скошенного сена. Среди них паслось большое количество лошадей, которые своим то рыжим, то белым, то вороным окрасом пестрели, будто крупные цветы на этом громадном зелёном ковре. Они мордами уходили в молодую сочную траву, поедая её с сосредоточенным увлечением. На лугу у костров суетились ребятишки-табунщики.

На пути встретилось также много небольших озёр, которые, сверкая, словно зеркала, заставляли змейкой извиваться луговую дорогу.

Проехав более часа пути и приблизившись к реке, Иван попросил остановиться: сильно затекли ноги.

– Тпру-у-у, – громко остановил лошадь извозчик.

Спрыгнув с подводы, Иван медленно пошёл к высокому и почти не заросшему кустарником берегу, откуда хорошо было видно, как быстро несла свои воды река.

Высокий противоположный берег и возвышающиеся за ним горы эффектно опрокидывались в синие омуты Дона, отчего река казалась бездонно-глубокой.

Отражение глубины и высокие горы над стремниною реки невольно заставили Ивана воскликнуть:

– Синий Дон! Красота какая!

Отдыхали недолго, извозчик пояснил, что надо спешить успеть к перевозчикам, которые в тёмное время отказываются паромом перевозить людей на противоположную сторону реки.

Проехали ещё с несколько километров. Иван заметил, что берег реки, вдоль которого они ехали, стал намного ниже и почти переходил в болото. Противоположный же берег, наоборот, возвышался могучей пирамидой.

– Что за гора на той стороне? – спросил он.

– А то ж и есть самое Шатрище! Дивы Большие! Там много святостей, пещеры там нарыты аж под самый Дон, сказывают. И уж икон в тех пещерах видимо-невидимо! Старина, одно слово!

Постепенно стало темнеть, и извозчик сказал:

– Жаль, не успели, паромщики в темноте не работают. Придётся ждать до утра.

– До утра, так до утра, – сказал Иван.

На переправе извозчик выпряг лошадь и привязал её к ближайшему дереву.

– Вам постель на сене, телега нам дом родной, – сказал извозчик и указал на неё.

Иван забрался на сено, лёг на спину и долго смотрел в небо.

Извозчик тоже лёг рядом, видно было, что ему было привычно оставаться здесь, потому что он быстро уснул.

Ивану же спать совсем не хотелось, к тому же его тревожил свирепый шум воды, исходивший от реки.

Толкнув рукой дремавшего извозчика, спросил:

– Откуда такой шум раздаётся?

Тот нехотя ответил:

– Здесь впереди Дон делает поворот, быстрая вода шумит. Опасное место.

Всю ночь Иван провёл в полусне: он с открытыми глазами в тёмном небе пытался считать звёзды.

Когда рассвело, извозчик отправился на поиски паромщика:

– Братцы, перевозчики, где вы? Перевезите хороших людей! – кричал он.

Но перевозчикам по раннему утру, должно быть, хорошо спалось. Некоторое время никто не откликался. Наконец, огромный заспанный мужик со всклокоченною головою вышел из домика:

– Чего вам? На тот берег? Сейчас, – промычал он.

Минут через десять вышли уже двое мужчин. Один из них, тот, который выходил к ним, отправился к парому, а второй, потребовав от них денег, подошёл к лошади, и, взяв под уздцы, со всей силы втянул её вместе с телегой на паром.

Перевозчик тут же отцепил паром от берега и потянул за верёвку. Ветер внизу сильно гнал волны, и тяжёлый неуклюжий паром стало относить течением, но немалыми усилиями паромщиков он выпрямился и потянулся на противоположную сторону.

Паром вскоре причалил к берегу. Тот же мужик вновь подошёл к лошади, вытащил её вместе с телегой на берег и, сказав нам «С богом!», вернулся на паром.

– Дон-батюшка покорился нам. Вам куда, прямо до Дивов? – произнёс извозчик.

– Хорошо бы в гостиницу, если она здесь есть? – спросил Иван.

– Да где же её здесь взять? Вот если только к бабе-старухе на пожитки.

– Можно и там пожить.

Подвода подъехала к самому подножию горы, где находился маленький хуторок, спрятанный в лесистых пригорках. Узкая тропинка привела к уютному домику.

Извозчик лихо подкатил прямо к избе, сошёл с телеги, зашёл в дом. Через несколько минут он вышел вместе с хозяйкой дома, но задерживаться не стал, а, получив полагавшиеся ему деньги, отправился обратно.

7 Тихая сосна

Хозяйка, назвавшись Зинаидой Кирилловной, встретила Ивана приветливо, сказав:

– Милости просим пожить у нас. Для вас, приезжих, комнатку имеем. Хороший человек Арнольд уже живёт в ней, и для вас тоже широкая кровать найдётся. Хотите посмотреть?

– Да, покажите мою кровать.

Тогда скажите, милый человек, кто вы и откуда? – спросила женщина.

Иван назвал себя, сказав, что он, геолог из Ленинграда, что здесь в Лисках находится его геологическая экспедиция, а ему очень захотелось побывать в Дивах.

Хозяйка отвела его в комнату с двумя кроватями и большим столом. Она была, хотя не богато обставленная, но чистая и просторная.

– Давно ли Арнольд живёт у вас и где он теперь находится? – спросил он.

– Да уже с неделю будет, он всё путешествует где-то.

Иван не стал продолжать разговор, сказав, что очень хочет спать после такой долгой прогулки по сырым лугам Дона.

Хозяйка, пожелав ему хорошего сна, вскоре ушла.

Иван лёг на кровать и сразу уснул.

Его разбудил чей-то отдалённо послышавшийся разговор:

– Не будем ему мешать, я подожду. Пойду лучше полюбуюсь на белые башни, – говорил мужской голос.

В ответ ему прозвучал молодой девичий голос:

– Я покажу вам белые горы.

Ивана проснулся. Он оделся и вышел из комнаты на свежий воздух.

Сразу появилась хозяйка дома, сказав:

– Иван, с хорошим вас днём! Уже полдень. Хотите позавтракать?

– Да, проголодался я, – ответил он.

Вскоре на столе стоял самовар, пыхтевший горячим паром, а вслед за ним она принесла яичницу, пожаренную на сале, хлеб, свежий зелёный лук.

– Вот утолите голод. Пожалуйте, кушайте.

Иван с удовольствием съел предложенную ему еду, и уже, наливая из большого самовара чай, за дверью услышал звонкий девичий голос:

– Мамочка, мы пришли.

Зинаида Кирилловна, обращаясь к Ивану, сказала:

– Вот и Арнольд явился. Будем и его кормить. За столом и познакомитесь.

В это время дверь открылась, и появился ещё совсем молодой человек.

Обратившись к Арнольду, она сказала:

– Это наш новый гость, Иван. Будьте знакомы, – и тут же удалилась.

Иван хотел увидеть и девушку, но та в комнату к ним не зашла.

Через несколько минут хозяйка принесла такую же еду для Арнольда, поставив её на стол.

Иван чай пил медленно, пытаясь закончить это действие одновременно с Арнольдом и за едой узнал, что его сосед археолог из Ростова, приехавший изучать окрестности этих мест.

Они договорились после обеда вместе совершить прогулку по окрестностям.

Вскоре, известив об этом хозяйку, они вышли из дома.

Пройдя несколько сот метров, их путь преградило широкое болото с плёсами и озерками почти стоячей воды, затянутое камышами, кочками и плавучими островками.

– Это Тихая Сосна, – сказал Арнольд и стал рассказывать о ней Ивану.

Было интересно узнать, что в устье этой реки находилась крепость Крутояр, охранявшая в древности вместе с местностью Больших Див рубежи Московского государства.

О Тихой Сосне он говорил как об особенной в прошлом порубежной реке, на которой с конца шестнадцатого века ставились земляные и рубленые «городки», «опасные острожки», броды, отделявшие малолюдные с «крымской стороны» русские земли от кочевников.

– Теперь время поменяло свои границы, даже берега превратились в болота, хотя память о тех временах ещё осталась, – заключил он и повёл Ивана далее по низкому берегу реки.

Пройдя ещё несколько километров, Иван увидел, что берег стал резко подниматься, а впереди показались покатые горы с почти рисованными белыми столбами, высоко поднимавшихся к небу.

Идя к ним навстречу, археолог и геолог по ходу рассматривали открывавшиеся колоссальные каменные истуканы, похожие на очертания человеческих фигур.

Чем ближе они подходили, тем разнообразнее было это видение.

Иван насчитал около двадцати столбов, разбросанных по всей горе и, как ему показалось, геометрически правильно стоявших одна возле другой.

Наконец, они поднялись вверх на кручи берега, где бродило двое скучающих юношей.

На вопрос, «как называется это место?», они получили ответ:

– Да это Маяцкое городище, – ответили они.

Мальчики, ставшие их проводниками, были жителями близлежащей деревни, а на городище просто проводили время.

Место, по которому они шли, было сплошь покрыто мелкими черепками самой разнообразной глиняной посуды: красной, жёлтой, серой, белой, чёрной, хорошо выжженной и иногда разукрашенной бесхитростными узорами.

– Нет сомнения, что мы попираем почву какого-то глубоко древнего, многолюдного сельбища, и, по всей вероятности, эти углубления при раскопке оказались бы рядами могил, – сказал Арнольд.

И действительно, чуть далее мальчики подвели их одной из них. Она была засыпана всяким мусором, но сопровождавшие их юноши сообщили, что под ним находится ящик, в котором есть кости.

Ребята рассказали, что могила обнаружилась совершенно случайно, в неё неожиданно провалилась пасшаяся здесь корова.

Арнольда это очень заинтересовало, и он попросил их расчистить яму. Сам он тоже в этом принял участие. Яма была с боковым углублением и плоским потолком из крепкой известковой почвы, в которой и был обнаружен дубовый ящик с потемневшими от времени сухими и тонкими костями.

Арнольд сказал:

– Вероятно, труп был посажен в этот ящик в согнутом положении, как это часто встречается в древних могилах. Немудрено, что и всё городище, по всей вероятности, является одним сплошным могильником.

На это отреагировали ребята, сообщившие, что мужики здесь часто находят клады.

Между тем, по рассказам мальчиков, в могиле были вместе с костями обнаружены круглый кувшин и большая медаль. Мальчик видел, как один из мужиков хотел руками согнуть её, но она тут же сломалась пополам.

Арнольд задумался и спросил то ли самого себя, то ли мальчиков:

– Куда теперь девать найденные останки и что делать с самим захоронением?

Оставалось только одно, заявить об этом властям, с чем согласился и Иван.

Арнольд, аккуратно сложив всё обратно в ящик и осторожно вернув в боковое углубление ямы, оглянулся вокруг и, глядя в упор на Ивана, сказал:

– Кто знает, где истоки этой жизненной глубины. Из какой древности явился к нам этот человек. Ведь валы и остроги Московского царства, несомненно, были здесь только позднейшими наследниками древнейших укреплений и сельбищ разных исчезнувших теперь народностей. Эти исторические народы селились здесь на разрушенных гнёздах древних обитателей Дона, которых история рисует в туманной полутьме отрывочными и сбивчивыми намёками, путая их под шаткими названиями то скифов, то роксоланов, то аримаспов, то сарматов. Мы почти ничего определённого не знаем о них. Кому из этого длинного ряда чередующихся друг за другом племён нужно приписать первоначальное поклонение Большим Дивам как святыне? Это пока остаётся загадкой. Не в силах разрешить это и современная наука археология.

Иван, соглашаясь с его мыслями, хотя в первый раз слышал эти названия племён, сказал:

– Да, так говорит археолог. Надо иметь в виду, что исторические местности всегда избираются не по прихоти людей, а по роковой необходимости. Можно предположить, что племя-победитель, вытеснившее прежних хозяев, волею-неволею водворяется в его же угодьях, черпает воду там же, где они её черпали, высаживается на берег в том же укромном месте, где они высаживались.

Их мысли очень гладко ложились на увиденные археологические детали, хотя мальчики стояли, недоумевая, о чём это между собой рассуждали взрослые дяди.

Пройдя далее ближе к краю горы, они увидели каменный и очень глубокий колодец, который оказался старинным тайником для обитателей городища. По нему мальчики спустились вниз к реке, и больше они их уже не увидели.

Иван с Арнольдом ещё долго бродили по городищу. Несмотря на то, что ноги стали почти каменными, они сходили в поссовет и сообщили о найденном древнем захоронении. Однако там никто этому не удивился, а просто ответили:

– У нас таких находок так много, что мы не знаем, что с ними делать.

Возвратились домой уже под вечер полными впечатлений от этих фантастических картин, где природное и человеческое соединилось в глубокую историю края.

Всю ночь Ивану снился синий Дон, по которому плыли суда, маленькие и большие, чтобы приблизиться к древнему фантастическому Крутояру, где люди и звери жили одной семьёй, а Тихая Сосна всем давала уютное прибежище.