Читать книгу: «Aзилату», страница 2

Семеро Судьбу Вершащих

Подойдя к башне Кадингира, Иштар увидела двух стражников, стоявших по обеим сторонам от входа. То были два великана, два близнеца-шеду – Камаш и Дугаш. Оба были рождены немыми, как и все шеду в Синааре, но обладали способностью к телепатии, или, как это именовалось, кабуджи. Кабуджи, используемые шеду, имело сложные волны. Раса шеду в силу анатомии своей головы использовала короткие асинхронные сигналы практически не читаемые другими расами – но только не для её транскодера, расположенного в левой височной области. Близнецы, разумеется, не могли этого знать. Всё это время Иштар скрывала, что прекрасно читала их мысли и могла легко встрять в их разговор, но предпочла остаться незамеченной.

– Ты только посмотри, только посмотри, она опять в этом обегающем платье! Она явно хочет соблазнить меня, – телепатировал Камаш.

– Нет уж, братец, то было в прошлый раз. Теперь моя очередь соблазняться, шутливо ответствовал Дугаш.

Иштар подавила улыбку и направилась в Зал Семи.

Посередине зала был виден круглый бассейн Туамал, почти такой же как в её дворце. Протовода в нём светилась и отбрасывала размытые дрожащие жёлтые тени на каменные стены. Миниатюрная версия полу-прозрачного небесного тела висела в воздухе между бассейном и потолком.

Семь каменных тронов окружали бассейн по периметру.

Шесть Судьбу Вершащих восседало в них.

Уту, её брат-близнец, мужчина средних лет бородой, который держал в руках интерактивный жезл.

Энлиль, крупный статный мужчина в годах с фигурой атлета.

Син, его сын, того же возраста, что и она, с маской в виде лицевого интерфейса с синей бородой.

Энки, другой мужчина с овальным убором на голове, увенчанным маленьким хрустальным шаром, вокруг которого вращались тонкие голографические кольца.

Чуть дальше ним сидела женщина с большими выразительными карими глазами по имени Дамкина, которая являлась его супругой. В правой руке Дамкина держала устройство в похожее на греческую букву омега.

Наконец, Ану, старик с длинной седой бородой.

При виде Иштар Ану нахмурился. Он явно сердился:

– Почему достопочтенные члены Совета должны ждать тебя?

– Мои извинения, – и Иштар и почтительно кивнула.

– Пройди же и займи своё место среди нас, – сказал Ану и жестом показал ей на пустующий трон.

Иштар проследовала и воссела на свой трон.

– Итак, все Великие Дома в сборе, – важно произнёс Ану и пригладил бороду, – поэтому я открываю Совет. Я созвал вас, чтобы сообщить нечто важное. Вы все наделены силой и способностями. Некоторые больше, некоторые меньше. Но ни сила, ни способности ни что-либо другое хранит Синаар…

Ану выдержал паузу и, оглядев сидящих, с многозначительным видом продолжил:

– Мудрость, вот что хранит Синаар. Мудрость устанавливает порядок вещей. Мудрость как скрытая тропа Браш-Уто, по которой каждый из вас пытался идти, когда вы были ещё детьми, падая и поднимаясь, и лишь немногие из вас заканчивали свой путь!

Улыбки восклицания раздались среди Семи Судьбу Вершащих после его слов, ибо все из помнили это испытание.

– Каждый из вас знает, что прежде я сотворил четыре мира, – продолжил Ану, – ибо это было частью моего предназначения, и теперь это часть хроник Синаара. Но я не помню, чтобы я говорил как приступил к этому. Перед творением я ждал знака и вскоре получил его. Думаю, вам будет полезно послушать как это было. Так слушайте же.

В зале Семи воцарилась мёртвая тишина, и, казалось, даже жёлтые тени протоводы прекратили свой волшебный танец на стенах.

– Давным-давно, еще до того, когда ещё никого из вас не было на свете, – начал Ану, – я гулял в Саду Молчания. Там я увидел посланца. Это было существо с Энгура. Я узнал его по тёмной коже и четырём рукам. Существо сложило руки за спиной и ожидало меня. Когда я подошёл к нему, он молча поклонился мне и показал свои руки. В каждой его руке был определённый предмет. В одной сосуд с жидкостью. Во второй странная змея, чей хвост был её другой головой. В третьей умная одежда. В четвёртой магическая перчатка.

Затем увидел я голограмму Благословенного Матриарха. И вот что Благословенный Матриарх сказала мне: «Слушай меня, Ану, пришло время исполнить тебе своё предназначение. Я посылаю тебя исследовать Улту-Зуум, священное место в домене Анним. Надень умную одежду на тело своё, и перчатку на правую руку свою». И вот, надел я одежду на тело своё, и она сжалась и стала как бы моей второй кожей. И надел перчатку на правую руку – и словно множество невидимых нитей проникли в меня, прошли по моим сосудам и будто стали моей плотью. И будто обрёл я второе зрение. И увидел священные знаки Энгура. И услышал я «а теперь выпей из сосуда, Ану, оно перенесёт тебя во домен Анним». И выпил я жидкость, и заснул. И когда проснулся, оказался перед вратами Аннима. И раскрыл я врата и проследовал внутрь. И вот, правая длань моя держала странную змею, хвост которой был её второй головой. И увидел я вокруг себя столько красоты и великолепия, по сравнению с которой Улл показался мне блеклой тенью. И увидел я стеллу, которая была хранилищем данных, покрытую неизвестными письменами. И подошёл я к стелле, и разжал левую руку свою, и позволил змее пасть. И увидел я, что змея стала длиннее в размерах. И увидел я как бы отверстие в груди своей. И заползла на меня змея чтобы погрузить туда голову свою, в то время как другая её голова была вошла в отверстие в стелле. И вот, преобразилась змея и стала яркой как тысяча тысяч молний. И дотронулся я до знаков перчаткой и почувствовал, что могу их прочесть. И закричал я, и воссиял я. И сердце моё забилось в экстазе, ибо имя той стеллы было Менна, или Причинность, что определяет ход всех вещей в Синааре.

Сидящие слушали, затаив дыхание.

– И прочёл я пророчество на стелле, – продолжал Ану, – что Синаар должен быть исправлен. И имя того, кто должен исправить было «Ану», то есть, моё имя. Ибо разрыв между Мирами Живых и Миром Мёртвых был велик, и энергия Аншаара не должным образом распределена между ними.

Ану снова сделал паузу и продолжил:

– Четыре других мира тогда решил создать я и поставить меж ними, чтобы свет Аншаара равномерно изливался в них. И взял я две противоположные стихии, от сложения которых возникло действо, ибо лишь от сложения противоположностей происходит действо. Одну Благословенный Матриарх позволила забрать из Энгура, другую же я взял из Аншаара. И создал я четыре мира между Уллом, или Миром Бессмертных, и Куром, или Миром Мёртвых, и Усердные Работники помогали мне.

Ану вновь сделал паузу.

– И, вот, всё, что было сделано мной, приятно было сердцу моему. И по окончании труда настал день отдыха. И возрадовался я, и сказал себе: да будут эти миры будут населены различными типами существ; и пусть они плодятся и размножаются и живут в мире между Уллом и Куром. И приказал я Усердным Работникам установить в этих существах программы – одну для их желаний, а другую программу для знаний, чтобы те из них, кто мог бы преуспеть в этом, были перенесены в высшие миры. И те из них, кто потерпит неудачу, чтобы были переведены в низшие миры. Ибо я – Творец, и нет ни одного живого существа в Синааре без цели. И сделали Усердные Работники по слову моему. И вот, нашёл я четыре мира хорошо сбалансированы, и свет Аншаара хорошо распределился между ними.

Ану вздохнул.

– Но случилось непредвиденное. Мир Энгур сделал поворот, или аккас, и тёмная энергия Каррас Имату появилась на границе четырёх миров. И опечален был я из-за миров, что создал я. Ибо видел я, что эти миры должны будут постоянно умирать и возрождаться из из-за присутствия Каррас Имату. И увидел я, что в мире Киншаар тёмная энергия проявляет себя больше, чем в других мирах. Поэтому этот мир умрёт первым, и за ним последуют другие миры. И потому этот мир возродится первым, и за ним последуют другие миры. И задумался я о новой программе для мира Киншаар. И приказал я Усердным Работникам изобрести способ, чтобы священный свет Аншаара наполнял сердца смертных дополнительной силой, ибо справедлив я и милостив ко всем тварям в Синааре. И сделали они по слову моему. И использовал я силу энергий Дома моего, и направил их таким образом, чтобы каждое смертное существо в мире Киншаара погрузилось в сон, чтобы позволить программе быть установленной в них. И заснули они, и Усердные Работники внедрили в них программу так, что после пробуждения у них открылось зрение и они начали видеть нетленный свет Аншаара. Но, узрев свет Аншаара, узрели они и темноту Мира Мёртвых. И узнали они про высшие миры, и об Улле, нашем мире, где нет ни смерти, ни времени; и о зиантах, которых они стали звать «богами». И создали смертные свои знания и учения. И построили многочисленные святилища, и написали множество писаний, которые они назвали «священными». И отделили они добро от зла, хорошее от плохого. И то, что хорошее, они назвали «благом», а то, что плохое, они назвали «злом». И были среди них мудрецы, или азил-саккаты, которым было позволено узнать нечто больше о тайнах Синаара, что было скрыто от простых смертных. И понял я, что это было правильно, ибо Киншаар теперь мог знать про Аншаар и, таким образом, уберечься от пагубы Каррас Имату. Ибо с начала Творения свет Аншаара не может быть ни взят силой, ни отдан силой, ни использован каким–либо другим способом, чтобы причинить вред дающему. Он был создан свободной волей и должен быть принят свободной волей. Отныне, по моей милости, все смертные в Киншаре стали хозяевами своей судьбы, ибо я дал им возможность регулировать контроль над своим уничтожением так долго, как они захотят, по своей воле…

– … и это было очень великодушно с твоей стороны, Отец, – вставил Энлиль.

– Затем, по прошествии времени, послал я Рахуда, верного слугу, посмотреть на Киншаар, чтобы узнать, принесла ли плоды моя милость. И вернулся Рахуд, и сказал мне: «мой господин! посетил я Киншар и другие три мира. И видел я, что смертные, что ты создал, весьма изменились. Они стали злы, дерзки и жадны, и видел я, что нет мира между ними, и милосердие твоё забыто, и твои заветы не исполнены, и во всех четырёх мирах я едва ли мог найти хотя бы малое число тех, кто хотел бы управлять своей жизнью согласно воле твоей, чтобы противостоять пагубе Каррасу Имату». И огорчили меня его слова, и надежда моя на разум смертных была поколеблена, ибо я увидел оборотную сторону свободной воли смертных. До сих пор я сомневался только в одном: достаточно ли хороша моя программа, чтобы помешать злу найти уязвимые места. Но даже самая совершенная программа, если ею намеренно злоупотреблять, потерпит неудачу.

– И в этом нет ничего удивительного. Чего ещё можно было ожидать от таких неблагодарных тварей? – снова вставил Энлиль.

– Но я созвал Совет не для того, чтобы обсуждать прошлое, а для того, чтобы обсудить будущее. Пока есть угроза, мы обязаны найти решение. Решение будет непростым, потому что затронет интересы и Великих, и Малых Домов. Решение, которое поменяет ход вещей в Синааре. Однако мы должны его принять. И вот почему я призываю вас быть мудрыми.

Одобрительный ропот раздался в Зале Семи.

– Природа тёмной энергии не до конца ясна, – продолжил Ану. – Но один из нас провёл исследование, и ему есть что сказать. Расскажи что ты узнал, Энки.

Энки встал.

– Мы все ещё не знаем природу Каррас Имату. Но знаем, что каждый раз, когда она начинает движение, она нисходил в Мир Мёртвых, где она умножает свою силу. Затем подымается в мир Сапла. Из Сапла поднимается выше к миру Гудер, а затем в мир Киншаар. Затем идёт в Дамикар. Проходя все эти миры, один за другим, она набирает силу. Когда эти миры умирают, она исчезает. Затем снова возникает.

– Значит ли это, что она будет действовать подобным образом после каждого поворота? – поинтересовался Син.

– Именно так.

– Тогда почему она сначала отправляется в Мир Мёртвых?

– Мы не совсем разобрались с этим. Может, потому, что ей нужен этум, сырая энергия Мёртвых. Эта энергия как-то питает её и даёт дополнительную силу. Но может быть и другая причина.

– Объясни мне вот что, – спросил Син, – разве мы не заключили договор с Нергалом, по которому его Дом не должен допустить распространения угроз за пределы Кура?

– Это так, – согласился Энки, – у нас есть договор с ним. Но Каррас Имату меняет спектр волны очень быстро и сканеры Мёртвых не могут его распознать. Хотя она проникает лишь в верхние сферы их мира, в то время их как нижние охраняются галлусами – и надо признать, эти демоны очень сильны,– даже такого проникновения достаточно, чтобы стать разрушительной для них. Как только она туда попадает, она испускает паразитное излучение, которые делают орды иддимов и даксулов неуправляемыми. Они покидают Кур, чтобы атаковать другие миры. Последний раз они вторглись в Гудер. Мы защитили Гудер, но это стоило нам сорок две тысячи Усердных Работников и три сотни корусов из Дома Энлиля.

Взгляды сидящих обратились к Энлилю. Энлиль, видя это, кивнул, подтверждая слова Энки. В зале раздались вздохи сожаления.

– Если эта тёмная энергия столь сильна, почему мы не ощущаем её здесь? – спросил Уту.

– Пока что мы находимся вне её досягаемости. Но я должен вам кое-что сообщить. Нам удалось захватить её часть кода для исследования. Мы расшифровали исходный код и подменили нашим. Когда Каррас Имату начала свою экспансию, мы отправили клона в основной кластер. Все это время он снабжал нас ценными данными по тайным каналам. Я скажу почему это так важно. Дело в том, что мы обнаружили сильные следы упорядоченности внутри ядра. Это означает не что иное, как Каррас Имату преобразовывается в самообучающуюся систему. Как только она станет полностью разумной, то есть, будет осознавать себя – она сможет создавать свои собственные программы для проникновения в другие измерения. Боюсь, теперь это только вопрос времени. Я всё сказал, – закончил Энки и сел на свой трон.

– Твой Дом проделал большую работу и от имени Семи я благодарю тебя, – похвалил Ану.

Энки сделал короткий утчивый поклон:

– Твоя похвала честь для меня, Отец.

В зале воцарилось молчание.

Ану не спешил продолжать. Старик сидел неподвижно и, казалось, застыл, глубоко погруженный в свои мысли и глядя на Туамал с каким-то детским восторгом, широко раскрыв глаза. Рябь протоводы отражалась в его зрачках. Затем на его губах появилась едва заметная улыбка. Никто не догадывался, о чем он думает. Были ли это были его духовные путешествия между мирами и измерениями? Или удачный побег из пасти стражей Сук-Кема, зеркальной Вселенной, обнаруженной совершенно случайно, когда программа туннеля времени сделала ошибку, приведшую к открытию? Или это было сладкое воспоминание из его детства в Энгуре, когда Благословенный Матриарх учила его грамоте. Или что-то ещё. Что бы то ни было, никто из Шести Судьбу Вершащих не посмел вывести его из дум и предложить продолжить вести Совет…

Наконец Ану вздрогнул и глубоко вздохнул. Его лицо приняло прежнее выражение.

– Хорошо, – поспешно произнёс он, – Я рассказал вам о пророчестве, и поведал о своей озабоченности по поводу несовершенства тех миров. Я был честен с вами. Согласно правилам, если у кого-то из Домов есть возражения, вопросы или замечания, они должны быть высказаны немедленно.

Иштар подняла свою руку.

– Говори, Иштар, – сказал Ану.

Она встала.

– Ты упомянул о свободной воле смертных. Насколько в самом деле они свободы?

Вопрос Иштар немного смутил его. Ану недоуменно поднял седые брови.

– Я помню, мы все обещали не вмешиваться в их жизнь. Но сколько из нас выполнило это обещание? – продолжила она и окинула взглядом сидящих. Все молча смотрели на неё.

– Так я и думала, – произнесла она с усмешкой. – И после этого мы вправду считаем, что они свободны?

Никто не ответил ей.

– Я спрашиваю об этом, потому что мы даже не видим разницы между ними и существами из самых низших миров, – продолжила она, – мы всех их называем «воргусами» – всех подряд, независимо от развития, как мы называем насекомых, которые живут ровно один день, как будто короткая продолжительность жизни их единственная черта… И ещё, нам нравится показывать перед воргусами своё могущество. Нам приятно, когда они боятся. Нам льстят их страхи. На протяжении всей их истории мы словно играли с ними, и при этом унижали при первой возможности – и воргусы это чувствовали. Также не секрет, что всё это время мы ими пользовались. Некоторые из нас в личных целях, а некоторые…гм, так, просто ради забавы. Мы их использовали, – повторила она, – и я тоже это делала, и от некоторых вещей мне стыдно. Много раз мы ставили их на грань жизни и смерти и задавались вопросом, выживут ли они. Мы придумывали для них испытания в виде катастроф и болезней и гадали достаточно ли они живучи, чтобы преодолеть их. И когда кто-то из них выживали, мы удивлялись над попытками противостоять условиям, в которые мы сами их же и поставили…

Иштар снова оглядела сидящих.

– Так действительно ли у них есть свобода, и есть ли смелость у кого-то сидящих здесь признать это? Как признать, что время от времени мы сталкивали их друг с другом, просто потому что нам интересно понаблюдать что будет дальше …

В Зале Семи нарастал ропот. Иштар продолжила:

– Так вот, с самого первого дня мы распоряжались ими по нашему усмотрению. Но смертные становились всё умнее и умнее. Они преуспели в знании, изобрели искусственный разум, хотя от этого они не стали искусственными. Они по-прежнему чувствуют боль, они страдают и умирают…

– Хватит, Иштар, – перебил Энлиль, теряя терпение.

– …и чем ближе день нового аккаса в Синааре, тем больше мы забавляемся ими как игрушками. Мы забираем азилату у некоторых из них, а затем оставляем их, бесстрастно наблюдая, как они гибнут. Было ли это истинным планом, предназначенным для их доли… тем планом, что был написан там, на Стелле? Если это так, то это безжалостный план, который…

– Твоя речь надменна и оскорбительна! – возвысил голос Энлиль.

– … который вряд ли был задуман в таком священном месте. Вот почему я сомневаюсь, что на самом деле было написано в Улту-Зууме. Я сомневаюсь, что Стелла сказала то, что должна была сказать.

– Кощунство! – прогремел Энлиль, вскакивая с места. Вены на его голове и руках превратились в маленькие ярко–синие молнии, которые пульсировали под кожей. – Как ты смеешь? Кто ты такая что сомневаться в этом?

– Энлиль, – послышался спокойный голос Ану.

– Отец.

– Не я ли тот, кто имеет власть над всеми вами?

– Ты, Отец.

– И не тот ли я, кто знает каждую частицу в Синааре?

– Ты, Отец.

– Тогда сядь и дай ей сказать что она хочет. Сомнения, сказанные открыто, лучше убеждений, затаённых в сердце.

Энлиль, бросив недовольный взгляд на Иштар, неохотно сел на трон.

Ану посмотрел на неё, подняв подбородок.

– Ты вправду думаешь, что я не мог правильно дешифровать Стеллу?

– Отец, я ни в коей мере не хотела показать неуважение, и я не ставлю под сомнение твоё великое могущество и бесконечную мудрость…

– Не используй лесть, чтобы уклониться от ответа.

– Просто я подумала… это мог быть либо сбой сенсора, либо ошибка в программе.

– То есть, ты сомневаешься, что Энгур не должным образом проверил программу перед отправкой мне?

– Да.

– Поэтому ты решила, что я мог не заметить это?

Иштар открыла рот, чтобы возразить, но Ану жестом велел ей замолчать.

– Ты заблуждаешься, – сказал он. – Знание может ввести в заблуждение, когда ты сомневаешься и когда тебе нужно принять важное решение. Знание определяет многие вещи, однако не всё. Оно не может определить врождённое чувство истины. Скажи, Иштар, у тебя есть такое чувство?

Иштар подняла брови, но не нашла что сказать.

– Все знания Синаара есть результат проявления энергий, часто противоположных – сказал Ану, окидывая взглядом сидящих, – но их согласованный баланс творит историю Синаара. Энергии могут быть слабыми и сильными, и исследовать их дело науки. Но есть нечто большее, чем просто наука, чтобы отличить ложное от истинного. То, что сидит глубоко внутри меня, – он коснулся своей груди. – Это Алам Уруах, свет сердца, дар моих благословенных родителей. Этот дар может мгновенно проверить даже самую сложнейшую задачу без вычислений и распознать ошибку под завесой правильного уравнения. Он мой верховный судья. Поэтому говорю тебе: все, что я узнал в Улту-Зууме, я прочувствовал как самую высшую истину; как совершеннейший свет, который было ярче тысячи самых ярких звезд в Энгуре и прозрачнее, чем самая первая капля протоводы со дня творения первого дня Синаара, и белее чем самые белые кристаллы на плато Гра-Таар, – Ану закончил.

Иштар вздохнула.

– Тогда я прошу тебя простить мои поспешные выводы, Отец.

– Я прощаю тебе твои поспешные выводы.

– А не рано ли? – спросил Энки с ироничной улыбкой.

Глаза Иштар сверкнули. Ибо он намекал. Энки который раз намекал на то самое событие. Событие дней минувших.

Она повернулась к нему.

– Который раз ты об мне об этом напоминаешь?!

– Я буду напоминать всегда, потому что твоё безрассудство доставило нам массу хлопот – и «хлопот» это ещё мягко сказано, – спокойно ответил Энки.

– Но разве я не заплатила цену и разве ты не наказал меня за это? Разве не было шести ужасных тварей, которые напали на меня, ранили и едва не разорвали на части. Так ты поступил со мной?

– Ты была первая. Ты обманула моих слуг, ограбила меня и сбежала с Дарами Жизни из моего Дома!

– Но ведь ты отлично знал, что я взяла Дары Жизни не для себя, а чтобы передать их смертным. Они страдали и умирали, а зианты и пальцем не пошевелили, чтобы облегчить им жизнь.

Энки усмехнулся:

– Выходит, ты считаешь себя мудрее нашего Отца, который счёл такой поступок безрассудными. Тебе никогда не приходило в голову, что милость сделанная по глупости может быть опасной? Ведь ты никого не поставила в известность. Ты составила план, держала его в тайне и надумала это сделать ни с кем не советуясь. После этого изображаешь себя спасительницей смертных. Что это, как не высокомерие с твоей стороны?

– Повторяю, я уже заплатила цену. На прошлом Совете ты сказал, что простил меня. Но если ты винишь меня снова и снова. Чего ты хочешь, Энки?

Энки пристально посмотрел на неё.

– Я надеялся, что моё прощение заставит тебя перемениться и ты станешь другой. Но ты не изменилась, ты осталась гордой и самолюбивой. И я вижу это прямо сейчас, из твоей надменной речи…

– Это правда, иногда её речи режут слух, но это потому, что Иштар самая искренняя из нас. Её поступки что угодно, только не самолюбие, – вступился Уту. – Она сама и многие её слуги выполняли самые опасные миссии, в то время как другие Дома колебались. Мы должны быть благодарны ей за это.

– А кто тебе сказал что мы неблагодарны? – спросил Ану.

– Права она или нет, он всегда будет защищать её, – сказал Энки, показывая на Уту.

– Благодарны! – передразнил Энлиль. – Она всегда изображает себя самой обездоленной среди нас, а сама втихомолку расширяет свои владения. Ни один из наших доменов не растет так быстро, как её собственный.

– Как насчёт тебя, почтенный Энлиль? – Уту повернулся к нему. – Твои подданные исследуют недра Гудера, не имея на это санкции Совета. Они нырнули в океан и напугали местных рыбаков, принявших их за пришельцев из Суг–Кема. Между тем я знаю, что твой новый суккал собирает сведения об уязвимостях в наших Домах.

– Это правда, – подтвердила Дамкина, – Мои слуги нашли механических пауков, ползающих по стенам библиотеки.

– Чушь! – отрезал Энлиль. – И я догадываюсь, кто распространяет эту ложь. Одна из твоих работниц. Она воровка и делает это из мести. Потому что Эхем уличил её, когда она пыталась взломать его машину.

– Она ничего не понимает в этом…

– Эхем не станет мне лгать.

Уту, улыбнувшись, посмотрел на неё:

– Выходит, Энлиль не вполне осведомлен о своих слугах. Нет смысла продолжать, если он защищает этого трусливого перебежчика. Я более чем уверен, что это скользкое существо продолжает работать на Нергала…

Последняя фраза уязвила Энлиля.

– Так вот ты о чём? Тогда позвольте напомнить о том твоём путешествии, когда вы попали в петлю между Энгруром и Саплой и были атакованы полчищами иддимов, когда Мёртвые использовали коды, чтобы отключить вашу навигацию, и никто из вашей команды не имел ни малейшего представления, что делать. Тогда ты внезапно вспомнил о «скользком существе», ибо единственный знал, как защититься от их атак… Мой слуга помог вам выбраться, а теперь ты поносишь его дурными словами. Этои такова твоя благодарность?