Читать книгу: «Aзилату», страница 3
– И ты делаешь этот случай примером своего великодушия? Если б я начал перечислять, сколько раз я помогал твоему Дому, я бы потерял счёт.
– Ты уже давно потерял счёт!
– Ты последний кто может говорить об этом…
– Довольно! – гневно прервал Ану.
В Зале Семи мгновенно воцарилась тишина.
Седые брови Ану были нахмурены, его лицо было сурово.
– Я больше не потреплю ваших пререканий. Позор, когда главы Великих Домов ведут себя как худшие из воргусов…
Его слова смутили и первого и второго.
Агу успокоился, вздохнул, и, сделав паузу, произнёс важно:
– Я уже сказал вам, что мудрость укрепляет Синаар. Но мудрость бесполезна, если между вами нет согласия. Всё, слушания окончены… Я объявляю дебаты. Я хочу, чтобы каждый высказал своё мнение. Энки, ты первый. Начинай. Но прежде чем ты начнёшь, послушай что я скажу.
– Я весь внимание, Отец.
– Есть вещи, природа которых кажется странной. Мы не знаем, почему энергии порой уходят из двух миров – Кура и Энгура. Когда это происходит, эти миры замирают, слово засыпают, а потом просыпаются. Это происходит спонтанно, без причины, когда у них происходит поворот. Но каждый мир в Синааре связан с другим, и каждый влияет на другой. После того, как происходит аккас, это изменяет ход вещей не только на эти два мира. Он изменяет все энергии в Синааре. Одна становится сильнее, другая слабее. Но через некоторое время они снова будут пропорционально распределены между мирами. Ибо так устроили Старые Создатели.
– Я всегда считал Синаар стабильным, Отец. По крайней мере, в таких высших мирах, как наш, – высказал мысль Уту.
– Воргусы тоже так считают, и мечтают попасть в высшие миры после своей смерти, – сказал Син.
– Бедные, бедные воргусы! – с притворной жалостью добавил Энлиль.
– Я разуверю вас. В Синааре нет ничего стабильного, кроме Аншара, – сказал Ану. – Но мудрое управление энергиями обеспечивает баланс миров. Задача Семи Домов поддерживать порядок. Это требует взаимных усилий и помощи, а не трений и препирательств. Каждый из вас наделен различными дарами для управления определёнными энергиями. Вот почему все вы разные… В то же время вы похожи, ибо ваша природа исходит из нетленного света Аннима.
Ану повернул голову.
– Иштар….
– Отец?
– Скажи, что ты тогда чувствовала. Что ты чувствовала перед тем как отправиться в Дом Энки чтобы украсть Дары Жизни. Было ли у тебя чувство, как будто что–то заставило тебя сделать это против твоей воли. Тебе что-то показалось необычным?
– Да-да, кажется, я припоминаю, я это чувствовала, – вспомнила она. – И я тщетно боролась с этим странным чувством. Это случилось ещё до моего визита к Энки. Я проверила себя на предмет того, не был ли это вирус, который мог залезать в программу, управляющую моим здоровьем. Или это может быть что-то другое. Но ответ был отрицательный.
– Неудивительно, потому что два кааса назад, накануне того как ты похитида Дары Жизни, – сказал Ану, – Энгур совершил поворот, который затронул все энергии, и особенно энергию Арамму. Арамму – энергия милосердия и сострадания. Обычно каждый поворот одни энергии делает больше, другие меньше в один–два раза Но тот аккас был особенный, очень особенный. Он усилил Арамму в двадцать один раз. Это подействовало на Иштар так сильно, что она не могла с этим справиться, ибо только она и её Дом среди обладает способностью принимать и накапливать Арамму больше чем чей либо другой Дом, и когда Энгур делает поворот, Иштар чувствует изобилие Арамму острее, чем кто–либо в Улле.
– Гм…должен ли я это понимать Отец, что ты оправдываешь её за то, как она обошлась со мной? – с некоторой растерянностью спросил Энки.
Ану посмотрел на него.
– Нет. Нет. Что сделано, то сделано. Дары Жизни украдены и переданы смертным. Тем не менее, я призываю тебя больше не винить её за это, Энки. Ибо я знавал времена, когда прошлые аккасы делали Ламмаду, энергию знания, которую накапливает твой Дом, больше чем нужно, и это порой вводило тебя в заблуждение и ты совершал ошибки…
Энки пожал плечами.
– Теперь время для дебатов, – объявил Ану и хлопнул по подлокотнику трона. – Каждый может высказать свои замечания. Начинай, Энки.
Энки нажал на панель, что крепилась на внешней поверхности левой руки, которая тут же загорелась желтым светом. Сразу после этого из хрустального шара на его головном уборе появились крошечные лучи, которые создали в центре зала на протоводой голографическую сферу, немного выше копии небесного тела. Сфера была полна галактик, планет и карт с загадочными символами.
– После того как члены Совета уже знают об угрозе, – начал он, – я должен добавить, что Энгур и Кур совершают повороты в разное время со дня Творения. Энгур делает это раньше. Кур позже. Отец уже сказал, что до сих пор мы не смогли определить причину этих поворотов, но мы точно определили промежуток между ними примерно в тридцать каасов Синаара. Мы подсчитали, что в этот период Каррас Имату ведёт себя самым разрушительным образом. Поворот Энгура создает её на периферии четырёх миров населённых смертными, но именно поворот Кура усиливает её и делает чрезвычайно сильной. Если бы аккасы двух миров происходили одновременно, количество Каррас Имату было бы, по меньшей мере, в пятьдесят раз меньше.
Голограмма исчезла.
Он сделал паузу.
– Что проку в этих цифрах, если это лишь догадки? – недоверчиво спросил Уту.
– Это не догадки. Мы это вычислили и знаем точно. И коль скоро мы это знаем, это даёт нам возможность изменить ситуацию, – сказал Энки.
– Каким образом?
– Самым непосредственным. Сделать так, чтобы их повороты совпали.
– Что, что? Заставить Энгур повернуться в определённое время? Мир, который в восемь раз больше Улла. Ты шутишь? – не поверил Уту.
– Поворот Энгура и вправду неуправляем, в отличие от Кура.
В Зале Семи царило молчание.
– Нет, это просто невозможно, – Уту покачал головой.
– Это возможно, если мы все согласимся принять некоторые условия.
И Энки повернулся к Ану.
– Энлиль лучше продолжит мою мысль.
– Твоя очередь, – сказал Ану, переводя взгляд.
Энлиль поднялся с места.
– Один из моих слуг недавно встречался с посланником Нергала, – начал Энлиль с таинственным видом. – Но перед встречей я послал Нергалу выводы Энки через другого слугу. Посланник передал, что Мёртвые изучили их и согласились с ними, что Кур испытывает сильную тревогу по поводу приближения Каррас Имату, и что Мёртвые согласны забыть все разногласия с Уллом. Ещё он сказал, что они сделали открытие, которое может регулировать поворот их мира – превращать его из спонтанного в управляемый. Как сказал Энки, сразу после своего появления тёмная энергия спускается в Кур в поисках этума, сырой энергии Мёртвых. Похоже, он служит ей чем-то вроде топлива или пищи. Этум появляется там не сразу, а постепенно – требуется время, чтобы достичь количества, необходимого для Каррас Имату. Мёртвые не могут им управлять, он возникает на планетах в их мире спонтанно. Когда достигает большого количества, то начинает испускать волны, которые Каррас Имату мгновенно обнаруживает… Теперь главное. Суть в том, что колдуны Нергала могут переписать код программы, управляющей поворотом Кура, чтобы заставить её работать синхронно с программой Энгура. В результате чего Каррас Имату не сможет получить этум, и следовательно, расти. Но чтобы запустить процесс, требуется огромное количество мёртвой энергии, которой в Куре просто нет. Она может быть взята и переработана только из ж миров живых, населённых воргусами. Нергал спрашивает, согласен ли Улл пожертвовать жителями четырёх миров ради нашей общей безопасности.
После столь шокирующего известия в Зале Семи возникла долгая пауза.
– Это подвох, – наконец высказалась Иштар.
– Это точно подвох! Ему нужна сделка только чтобы прибрать к рукам четыре мира смертных, – согласилась Дамкина.
– Мы не обязаны доверять Нергалу, – присоединился к ним Уту. – Он воспользуется угрозой как предлогом, чтобы расширить свои владения. Кроме того, как я понял, Каррас Имату убивает всё живое. Интересно, как она убьёт тех, кто мёртв? Я ему не верю, он явно хитрит.
– Действительно, невозможно сделать мёртвым то, что уже мёртво, – согласился Энки, – но Каррас Имату ведёт себя иначе: она не то, чтобы убивает, но стирает память – сначала все прошлые события, затем настоящие, а затем лишает существо его аз–ту – то, что делает всех разумных существ уникальными в Синааре. Как бы это лучше сказать … не важно мёртвый или зиант, Каррас Имату превращает всё разумное в единицы не имеющие сознания.
– Тогда объясни мне такую вещь, – спросил Уту, – со времен творения наш мир так же бессмертен, как и Кур. Кур – удел мёртвых, а Улл – удел зиантов. Нас питают разные энергии, но Каррас Имату представляет одинаковую угрозу для нас и для них. Если я правильно тебя понял, если тёмная энергия победит, то не унистожит Кур, но сделает из них нечто вроде…безмозглых рабов. И это возможно для них, значит возможно для нас?
– Ты прав. Один из моих слуг вычислил, что структура ядра тёмной энергии подвижна, а её флуктуация превосходит…
– Свой спор продолжите после Совета, – оборвал Ану. – А теперь я хочу, чтобы Энлиль закончил.
– Чтобы проверить, не подвох ли это, Отец, – сказал Энлиль, – я использовал другой источник и сравнил со всем, что слышал раньше. Так я пришел к выводу, что Нергал говорил правду. Отец, мёртвые крайне обеспокоены и хотят найти решение так же, как и мы… – он остановился.
– Давай, закончи свою мысль, – сказал Ану.
– Она очень проста, Отец: мы просто не можем упустить такую возможность. Мы должны забыть о наших распрях с Нергалом ради общей безопасности. И забыть про соперничество между нашими Домами. Ты нам говорил о мудрости, Отец, у неё много проявлений. Правильно ли называть одним из её проявлений дар предвидеть последствия?
Ану кивнул.
– Я упомянул об этом неслучайно, потому она, – и Энлиль бросил недовольный взгляд на Иштар, – постоянно твердит о воргусах, жалуется на их участь, которую они не заслужили, и сколько ошибок и несправедливостей было нами совершено по отношению к ним. Она упрекает нас в том, что мы используем их для нашего удовольствия… Я спрашиваю членов Совета: где были бы вообще воргусы, если бы Отец не создал эти четыре мира? Я не говорю, что на их планетах работают иные энергии, да и сама природа воргусов совершенно иная: их жизненные ресурсы имеют короткий цикл. Слабейший из зиантов превосходит десятки сильнейших из них. Улл вечен, эти четыре мира, которые они населяют, имеют свои пределы, начало и конец. Эти существа, воргусы, изначально созданы конечными, и ничто не спасёт их. Потому что иаков их удел. Улл изменил часть программы и позволил смертным управлять их собственной судьбой, чтобы отсрочить разрушение их миров настолько, насколько они сами захотят. Мы… то есть, ты, Отец… дал им право контролировать свою жизнь… но в ответ они злоупотребили свободой воли – вместо того, чтобы обратить её к своему исправлению, они превратили её в инструмент для удовлетворения желаний.
– Сущая правда. Так оно есть, – согласился Син.
– И когда у них появились Дары Жизни, Иштар понадеялась, что это как-то их изменит. Ничего подобного. Нет, Дары нисколько не сделали их лучше. Их пророки предупреждали о гибели, если только они не предпримут шаги, чтобы изменить себя. В ответ воргусы преследовали и убивали их за слова правд.... Отец, со дня творения воргусы изменились. Они стали злы, упрямы и высокомерны.
Уту поднял руку.
Ану кивнул.
– Многие из смертных далеко не совершенны, но я нахожу, что большинство из них вполне добрые существа… особенно те, которые «люди». Мой дом отвечает за справедливость в Синааре, и мои работники следят за положением дел. Я вижу, что абсолютное большинство людей делаются все лучше и лучше с каждым новым поколением…
– Ты, что, правда так считаешь? – переспросил Энлиль с кривой улыбкой на губах. – Лучше взгляни на их историю. Они используют знания лишь для того, чтобы «лучше и лучше» убивать друг друга. И, похоже, им нравится это делать, это часть их природы.
– Нет, просто у смертных Киншаара есть гордость и самоуважение. Энлиль не любит их за это, – вмешалась Иштар. – Ему нравятся послушные и бесхребетные твари. Он поносит смертных на каждом Совете и восхваляет существ из низших миров, если они соглашаются служить его Дому.
– Что за вздор такой? – отреагировал Энлиль.
– Подобные фразы неуважительны к члену Совета, – сделал порицание Ану.
– Хорошо, «это не соответствует правде», – произнёс Энлиль раздражённо и театрально, – так будет лучше?
– Так будет лучше, – спокойно сказал Ану и повернулся к ней: – По правде говоря, он прав. Одержимость людей убивать друг друга это сущая правда, нравится она тебе это или нет, – сказал он.
Иштар вскочила с места:
– Если правда, Отец, не является ли она результатом нашего постоянного вмешательства в их жизнь? Не мы ли периодически подстрекаем их делать это? И разве не правда, что все происходящее в четырёх мирах всего лишь это всего лишь следствие соперничества наших Домов?
– Ладно, хватит с меня твоих прозрений и откровений, – устало произнёс Ану и махнул ладонью, приказывая ей сесть. – Давай, заканчивай мысль, Энлиль.
Энлиль кивнул и продолжил:
– Улл не должен беспокоиться об судьбе воргусов, если они сами не хотели беспокоиться о себе. Четыре мира смертных лишь результат твоего творения, Отец. Если воргусы самовольно измелили программу, если что-то гниёт изнутри, если живая тварь превращается в паразита, это следует искоренить загодя, чтобы это не вредило другим. Никто не будет спрашивать хотят они этого или нет. Мы сделаем это по праву высших потому, что заботимся ради о собственной безопасности. Потом, при нашем желании, они будут воспроизведены вновь. Хотя, признаюсь…
И он посмотрел на Иштар и Уту.
– … что вмешивался в дела смертных. Но только я делал это не «ради забавы», как она говорит, а ради их же блага: унижал отступников, наказывал гордых и вознаграждал тех, кто хорошо служил мне, и был щедр с теми, кто был справедлив и твёрд во время испытаний. Мой опыт подсказал, – он перевёл взгляд на Ану, – что миры Киншаар и Гудер заслуживают строгого обращения, а энергия Арамму что была в программе Даров Жизни произвела на воргусов пагубное действие, она сделала их слабым и нечестивыми…
– Арамму – энергия любви и сострадания, – перебив его не согласился Уту. – В дурных наклонностях смертных виновата не она.
– … но Иштар твердит нам, сколько несчастий обрушилось на воргусов по нашей вине. Тогда спрошу вас: неужели это сломало у воргусов волю к жизни? Нисколько! Только сделало их более живучими. Посмотрите, они окрепли, расплодились, а своих создателей позабыли. Теперь они хотят заполонить всё. Они становятся более дерзки. Где бы они не появились, от них исходит лишь вред и осквернение, и что бы мы им не дали, им всегда будет мало. Кстати, чем больше они плодятся, тем больше им требуется энергии и пищи… Им уже недостаточно их мест обитания, они мечтают колонизировать другие миры, поскольку их владения стали слишком малы для них.
– Какую прискорбную картину нарисовал нам Энлиль, – с сарказмом произнёс Уту. – Мог бы Отец будучи в Улту-Зууме подумать, что его создания окажутся паразитами которые могут выжить где угодно? Да, поэтому у зиантов не должно быть ни малейших угрызений совести чтобы их уничтожить.
– Твоя шутка неуместна. Чистое заблуждение предполагать, что наша сделка с Нергалом каким-то образом сотрёт воргусов под корень. Я рассматриваю это как своего рода отбор… Мы заключим сделку с Мёртвыми и лучшие экземпляры будут сохранены для продолжения рода, их популяция будет восстановлена быстро и естественным путём. Ты и она неверно меня поняли. Я не за искоренение, а за селекцию. Некоторые из них действительно заслуживают лучшей участи: их аз-ту следует извлечь из их тел и поместить в хранилище данных. Некоторые из них могут быть модифицированы, чтобы стать верными слугами наших Домов, а потом…
– Ладно, хватит о Киншааре, – оборвал Ану. – Скажи, что ты думаешь об остальных мирах?
– Отец, мир Сапла должен пострадать наполовину, потому что в нем есть уникальные растения и животные, они должны быть оставлены для селекции. Обычные животные должны быть отданы Нергалу. Мир Дамикар должен оставаться нетронутым, но строго проверенным на предмет нежелательных обитателей; в случае, если они там живут, их следует отправить Мёртвым. Я мог бы выполнить зачистку планет, используя мою армию корусов, при условии, что Энки снабдит меня программой и даст несколько сотен Усердных Работников. Что касается большинства населённых миров Синаара – я прежде всего имею в виду Гудер и Киншар, – то все смертные, за исключением нескольких десятков самых достойных, должны быть переданы Нергалу без всяких разговоров.
Спокойный тон Энлиля и невинный вид когда он говорил о будущем с мириадами живых существ, вывели Иштар из себя.
– Значит, вот как? – с горьким сарказмом воскликнула она. – Теперь-то я наконец поняла что такое жизнь смертных для тебя – она материал для колдунов Нергала. Виновны или нет, стар и млад – все должны быть переработаны. Они были рождены, чтобы стать топливом, такова их судьба, вот что они заслужили. Я скажу тебе кое-что. Я была у Мёртвых и видела там омерзительных тварей. Но даже в самых зловещих местах я встречал таких, как Раму – даже этот демон проявлял сострадание и помогал смертным, которые попадали туда.
– Ты закончил, Энлиль? – спросил Ану.
– Да.
Ану перевел взгляд на Дамкину.
– Дамкина, твой Дом занимается плодородием и животным миром в Синааре. Скажи, что ты думаешь о сделке с Нергалом и отборе некоторых экземпляров смертных для восстановления их видов?
Лицо Дамкины выражало неуверенность.
– Думаю, такой план оставляет возможность восстановить жизнь в четырёх мирах. Но я сомневаюсь в истинных намерениях Мёртвых, Отец. Мой Дом и Мёртвые пересекались во многих мирах, на многих планетах, и много раз. Я могу свидетельствовать под присягой, что, несмотря на соглашение, Нергал постоянно нарушает правила. Его слуги используют новейшую магию, чтобы отключать мои программы. Они изобрели вирусы и внедряют их в животных и людей, чтобы контролировать их. Они используют искусственных паразитов, которые откладывают яйца, размножаются и убивают местных жителей. Ох, ещё они вывели разумных рептилий, которые могут жить не боясь излучений, они …
– Дамкина! – недовольно перебил Ану. – Совет – тебе не суд, и здесь не нужно «свидетельствовать под присягой». Это во-первых. Во-вторых, мы пришли сюда не для того, чтобы слушать о твоих распрях с Нергалом, каждый из нас рассказал бы то же самое, если не больше. Лучше скажи лучше как бы ты справилась с ситуацией, если бы нашла это предложение подходящим?
– М-м… я точно не знаю. Я правда не знаю как, Отец, – сказала Дамкина неуверенно и пожала плечами. – У меня нет никаких особых предложений на этот счёт.
Взгляд Ану был полон упрёка.
– Печально, что у тебя нет предложений на этот счёт.
Затем Ану указал пальцем на Сина.
– Теперь ты.
Син встал. Несколько секунд он раздумывал как начать. Затем поднял правую руку к лицевому интерфейсу в виде искусственной синей бороды. На каждом его пальце виднелись длинные наконечники из белого металла, которые, прикоснувшись к бороде, тоже замерцали синим. Его вдруг голос изменился. Он произнёс фразу на языке Энгура, очень необычном языке. На слух этот язык напоминает причудливую смесь птичьего пения, щелчков, царапин, металлического лязга и низкочастотных радиопомех, наложенных на бессвязный человеческий шёпот. Для обитателей других миров такие сложные звуки были за пределами способностей их голосовых связок, в отличие от обитателей Энгура, которые имели другую анатомию и могли производить эти звуки легко и свободно. Помимо звука, энгуру – то есть, энгурианский язык, обладал весьма своеобразным морфологическим аппаратом, несущем больше смыслов, нежели любой другой язык Синаара. Благодаря такому разнообразию звуков и своей речевой структуре, энгуру оставлял простор для интерпретаций. Он, также, мог быть сильным инструментом для магии, поскольку некоторые из его голосовых комбинаций вызывали определённые физические действия. Все в Зале понимали его, но никто, кроме Ану, не мог говорить на нем без помощи искусственных устройств. Фраза Сина была произнесена на безупречном энгурском. Это было предложение, несущее по меньшей мере три альтернативных значения, наиболее точное толкование которых (близкое к предмету обсуждения) могло бы быть:
– НЕВЕЖЕСТВО И СВЯТОТАТСТВО РАСТУТ НА ДРЕВЕ, У КОТОРОГО ОДНИ И ТЕ ЖЕ ПЛОДЫ, НО РАЗНЫЕ КОРНИ.
Ану удивлённо поднял брови.
– Мастер Зо Х'алам-Карр – один из лучших учителей Энгура, он хорошо тебя научил. И его шесть глаз могут видеть прошлое и настоящее. Зачем ты процитировал его? – спросил он на плохо артикулированном энгурском, поскольку не пользовался модулятором голоса как Син. – А теперь я прошу тебя снова говорить на нашем языке, – произнес он уже на уллату, – поскольку в зале есть и другие члены, которые не могут говорить на энгуру.
Син кивнул и дважды коснулся невидимых кнопок на своей фальшивой синей бороде.
– Я процитировал мастера Х'алам-Карра потому, чтото, что случилось с Гудером и Киншааром, это не вопрос невежества. – сказал он. – В домене Анним есть священная программа написанная на синтаксисе Аншара.
– Это так.
– Исходный код программы – то, что, ты Отец, описал как Алам Уруах, «свет сердца», то, что скрыто от ума. Это вера, которая ведёт тебя…
Тут следует кое-что пояснить. Син называл Ану «отцом», хотя он был сыном Энлиля и, следовательно, внуком Ану. Но в Улле все в называли Ану «отцом». Это было неписаное правило для Великих и Малых Домов. Назвать Ану его собственным именем в Синааре могли лишь сущие единицы, включая Благословенного Матриарха. Для остальных это означало непочтение в шаге от нечестия.
– Согласен. – Ану кивнул и пригладил бороду. – Продолжай.
Син повернулся к остальным.
– Мы вшестером не можем проверить верна эта программа или нет, потому что древний синтаксис Аншаара нам неизвестен, и потому что у нас нет дара Алам Уруах-а. И только ты, Отец, единственный, кто обладает этой способностью. Мы доверяем тебе, просто принимая это на веру. Мы доверяем как дети родителю, потому что не сможем сделать это сами.
Син выдержал паузу, чтобы собраться с мыслями, смотря на полупрозрачный шар между бассейном и потолком.
– Наша вера в способности и мудрость Отца является основой нашего знания обо всем, что мы знаем – о мирах, энергиях, живых существах, искусственных существах, мёртвых существах, духах и многих других вещах. Наша вера не нуждается в проверке. Истинность её самоочевидна, она проявляется через существующий порядок вещей. Мы прекрасно это чувствуем сами в себе. Поэтому было бы странно сомневаться, что Отец может совершить ошибку, злоупотребив своим даром. Если наша вера определяет знание для нашего мира – то тем более и для низших миров, которые были созданы после нас. Но воргусы намеренно игнорировали веру. Они стали ущербными не из-за нас…
– Зачем ты снова повторяешь слова Энлиля? – перебила Иштар. – Что проку разглагольствовать о знании и вере, если твоя речь сводится к тому как «глупы и ущербны воргусы?». Мы всё это уже слышали это и больше не хотим это слушать.
– Только я здесь решаю, кому что слушать, а кому нет, – осёк её Ану. – Я нахожу твоё замечание неуважительным по отношению ко мне и к членам Совета, и это моя последняя капля.
– Прошу прощения, Отец…
– Мне надоели твои выкрики. Я лишаю тебя слова вплоть до голосования. Если ты впредь кого-то перебьёшь или начнёшь говорить, ты покинешь Совет.
– Я просто…
– Ни слова больше! – грозно предупредил Ану, вытянув указательный палец. – Продолжай, Син.
– Благодарю, – сказал Син. – Итак, с момента сотворения четырёх миров смертные изменились, и особенно те особи, что живут в Киншааре. Я думаю, они стали ущербны не из–за нашего вмешательства, а из–за своего тщеславия. Большая часть из них отрицала веру и сделало упор на знании. Их тщеславие росло пока не дошло до того, что они потеряли всякую связь с зиантами, с Уллом, который их создал. Я сказал «потеряли связь», хотя более подходящими словами здесь были бы «намеренно прекратили её». Воргусы решили, что стали самодостаточны. Они теперь изображают происхождение своей жизни как случайность. Они нарочно исказили свою историю – стёрли любое упоминание о нас из своих источников данных… Вот почему, Отец, я не называю это не невежеством или заблуждением, поскольку для меня это уже больше, чем неблагодарность. Это святотатство. Всякое невежество есть недостаток знания, а святотатство есть намеренное пренебрежение знанием, преследующее отклонение от истины.
