Читать книгу: «Камень. Книга вторая», страница 2

– Конечно! Но сначала пойдём, с дедом поздороваешься.

Понятно, что я догадался, зачем Прохор с дедом позвали в имение моего школьного друга. Но это нисколько не умоляло того факта, что настроение моё улучшилось – я действительно был рад видеть Сашку.

– Александр! Добро пожаловать! – Главу рода мы, после долгих поисков, обнаружили в винном погребе. – Давно здесь не был, решил заглянуть. Пойдём, пойдём, Александр, сейчас я тебе всё покажу!

Я с улыбкой наблюдал за тем, как дед, на которого опять напали «бегунки», сначала провёл для молодого художника экскурсию по дому, не забыв выделить тому одну из комнат, а потом потащил Петрова на улицу, любоваться территорией. Там к нам присоединилась и приехавшая Леся, прослушавшая историю поместья по второму разу. Когда появилась ещё и Вика Вяземская, я от наплыва чувств пообещал себе, что найду способ и отблагодарю деда с Прохором за заботу так, чтобы они помнили до конца своих дней.

Перед началом ужина глава рода проследил, чтобы у всех были наполнены бокалы и начал произносить тост:

– Уважаемые гости! Этот бокал я хочу поднять за своего внука и вашего друга Алексея Пожарского! Именно благодаря ему… – у деда зазвонил телефон. – Секундочку… Да. Понял. Распоряжусь. Выезжаем. – Он оглядел всех присутствующих за столом невидящим взглядом. – Прошу прощения, но нам с Алексеем и Прохором необходимо отъехать. Будем поздно. Дом в вашем полном распоряжении, – натянуто улыбнулся он Александру и девушкам, после чего выпил вино и поставил бокал на стол, мы все последовали его примеру. – Пошли, – сказал дед нам с Прохором.

Когда мы разместились в «Чайке», он снова схватил телефон и кому-то позвонил:

– Это я. Слушай и не перебивай! Сейчас в особняк прибудут машины Тайной канцелярии. Должен прибыть и великий князь Александр Николаевич. Разместите машины во дворе, наследника престола с сопровождающими без лишней помпы проводите в дом. Я еду. Всё понял? – дед выслушал ответ и нажал кнопку отбоя. – Наш особняк решено использовать в качестве базы для захвата особняка Гагариных, он расположен недалеко, – пояснил мне дед, – на Остоженке, пять минут пешком.

У особняка Пожарских в Пречистенском переулке мы были чуть больше, чем через сорок минут. «Чайку» дед приказал водителю припарковать недалеко от ворот. Когда мы через калитку зашли во двор, я, в отличие от главы рода и Прохора, несколько потерялся – вокруг пяти микроавтобусов «Газель» ходило больше сорока вооружённых бойцов в чёрной форме и в масках. Заметив нас, они быстро построились и молча отдали деду честь. Тот остановился, кивнул и махнул рукой, отдавая команду «вольно». Так же, не говоря ни слова, мы прошли в гостевой дом. На втором этаже нас ждал великий князь Александр Николаевич, которого я даже мысленно пока не мог назвать отцом, и таинственный Виталий Борисович, сотрудник Тайной канцелярии. Поздоровавшись за руку с дедом и Прохором, великий князь протянул ладонь и мне. Сделав над собой усилие, я пожал её.

– Виталий Борисович, начинай! – приказал наследник престола.

Тот, дождавшись, когда мы усядемся, вставил в плазменную панель флешку и начал отчитываться:

– Установлено, что перед самым нападением на князя Пожарского… – он запнулся и посмотрел на меня. – Прошу прощения, ваше императорское высочество, на великого князя Алексея Александровича…

– Виталий Борисович, голубчик, – хмыкнул князь Пожарский, – великий князь Алексей Александрович ещё сам не привык к новому титулованию, так что не извиняйтесь.

– Хорошо, Михаил Николаевич, – кивнул сотрудник Тайной канцелярии и глянул на наследника престола, который сделал ему знак продолжать. – Установлено, что перед самым нападением на Алексея Александровича во всём квартале сотрудниками службы безопасности рода Гагариных были выведены из строя камеры видеонаблюдения. Нападавшими были двое: Руслан Хисматуллин и Фёдор Печорский, оба ветераны боевых действий в ранге «воеводы», жители города Мытищи. – Он вывел на панель фотографии двух мужчин в военной форме. – Как установили жандармы, и подтвердили наши сотрудники, служба безопасности Гагариных просто взяла в заложники семьи этих воевод, после чего им, под угрозой расправы над родными, было приказано устранить Алексея Александровича. Когда Руслан Хисматуллин с трупом своего друга вернулся в Мытищи, его заставили выпить яд, пообещав отпустить как его родичей, так и родичей Печорского. Обещание своё СБ Гагариных не выполнило. – Виталий Борисович начал переключать фотографии на плазменной панели в подтверждение своих слов.

Меня чуть не вывернуло наизнанку от увиденного – везде кровища, трупы женщин, детей и стариков вповалку, все с перерезанными глотками, неестественно вывернутыми конечностями, вспоротыми животами, с кишками, вывалившимися наружу…

– Мясники! – охарактеризовал всё это дед. – Дальше!

– Кроме того, достоверно установлено, что именно поручик Гагарин распространял слухи о молодом князе Пожарском в Измайловском полку. Подводя итог, с уверенностью можно сказать, что основных фигурантов трое: сам князь Гагарин, наследник и его старший сын, тот самый поручик. В СБ Гагариных – начальник и около десятка подчинённых. Сейчас все находятся под наблюдением в фамильном особняке Гагариных. И если мне будет позволено высказать своё скромное мнение, они смирились со своей участью и ждут, когда за ними придут…

– Ты не ошибаешься, Виталий? – впился в него глазами дед, а мой отец лишь усмехнулся.

– Думаю, что нет, ваше высокопревосходительство! – вытянулся тот.

– И что мы тогда здесь сидим? Надо наконец подать к крыльцу особняка Гагариных чёрную решётчатую карету! Как в старые добрые времена! Сашка, – дед наклонился к наследнику престола, – а давай он сопротивление при задержании окажет или там при попытке к бегству…

– Экий вы, Михаил Николаевич, милосердный! – оскалился великий князь. – Этой мрази так быстро соскочить не получится! Уж я-то об этом позабочусь! – он глянул на меня. – Сдохнет как собака! Особенно после тех картинок из Мытищ, – он указал на плазменную панель, а меня снова замутило. – По коням!

Когда все вышли во двор, мой отец просто махнул рукой. Этого оказалось достаточно, чтобы «чёрные» загрузились в «Газели» и выехали из двора.

– Каждый знает свой манёвр… – прокомментировал он происходящее деду.

– Кто бы сомневался… – не остался в долгу князь Пожарский. – Я тебя, Александр, на совесть учил. А мы пешком пройдёмся. Вперёд! – он показал пример и вышел в переулок, повернув налево, в сторону Остоженки.

И действительно, шли мы не больше пяти минут, в конце концов оказавшись перед литыми воротами с гербами Гагариных. Ещё на подходе я настроил себя на некое подобие темпа и был готов к любым неожиданностям. Сам особняк Гагариных мной ощущался как некое единое целое, окружённое вкраплением каверн чужого внимания, но я это списал на рассредоточившихся по всему периметру сотрудников Тайной канцелярии. Однако с северной стороны, с Волхонки, приближался источник серьёзного беспокойства.

– Стоим! – глухо сказал я и указал на безлюдную улицу. – Мы не одни!

Краем глаза я заметил, как переглянулись дед с отцом и Прохор с Виталием, но все замерли. Секунд через тридцать показалась обычная «Газель», которая встала посреди улицы, перегородив проезд, и из неё начали выходить мужчины в строгих деловых костюмах и при галстуках. Первыми появились великие князья Николай Владимирович, Александр Владимирович и Константин Владимирович. За ними – их отец, великий князь Владимир Николаевич, брат императора. Следующим покинул машину великий князь Николай Николаевич, младший брат отца. Последним на брусчатку вступил сам император, Николай Третий.

– Доклад! Быстро! – рявкнул он отцу.

Надо отдать должное Александру Николаевичу, к императору он подошёл, блюдя чувство собственного достоинства.

– Лица, покушавшиеся на Романова, государь, установлены. Проводится операция по их задержанию. Разрешите продолжить? – картинно вытянулся он.

– Не имею ничего против, Александр Николаевич! – усмехнулся император. – Продолжайте!

– К нам кто-то идёт! К воротам, – сообщил я, оставаясь в этом своём состоянии.

Великие князья переглянулись между собой и на темпе разбежались по всему периметру внешней стороны особняка Гагариных, выходящей на Остоженку. Но беспокоились они напрасно – открылась калитка, и вышли трое, сразу упавшие на колени.

– Государь! – завопил один из них, с седой головой и бородкой. – Бес попутал! Родичей пощади!

– А ты, Витька, родичей пощадил этих двух воевод? – вылез вперёд мой дед, вокруг которого опять начал формироваться огненный столб.

Да и у меня перед глазами встали эти фотографии из Мытищ. В голове что-то щёлкнуло…

– Лёшка! Лёшка! – кто-то орал мне в ухо. – Очнись! Лёшка! Лёшка!

Придя в себя, первым, кого я заметил, был Прохор. Маячили лица отца, деда, императора, великих князей…

– Посмотри на меня! – орал в лицо Прохор.

– Смотрю, – попытался кивнуть я.

– Как меня зовут?

– П-прохор…

– А ты кто?

– Князь Пожарский.

– Ну, слава богу, в себя пришёл… – Прохор уступил место другим.

– Лёшка, ты как? – дед смотрел на меня с тревогой.

– Уже нормально, – я попытался встать. – Что случилось?

– Это был «Царский гнев», внучок! – на меня с улыбкой смотрел император. – О котором многие, к сожалению, стали забывать. Можешь удостовериться, – он указал в направлении ворот особняка Гагариных.

Там валялись три тела.

– Я их убил?

– Нет, Алексей, – хмыкнул Николай Третий. – Только младшего, который бунт в Измайловском полку хотел устроить. Князь Гагарин и наследник просто сильно контужены. С ними мы разберёмся. Не переживай.

– И что теперь? – я тупо уставился на него.

– А теперь Михаил Николаевич нас в своём доме угостит чаем. Да, Михаил Николаевич?

– Да, государь, – кивнул дед.

– Тогда идите потихоньку в особняк Пожарских, мы вас догоним. И, кстати, Алексей, всё имущество Гагариных теперь твоё. Мы проследим.

Когда мы уже подходили к воротам особняка, дед решил нарушить молчание:

– Да, Лёшка, теперь имущество Гагариных твоё… – хмыкнул он, повторяя слова другого моего деда. – Богат, как Крёз!

– И что изменилось? – поинтересовался Прохор. – Он и до этого был не беден…

– Это да… – князь Пожарский и не подумал убрать с лица ухмылку. – А сейчас так вообще!..

***

– И как вам? – поинтересовался в «Газели» император у своих родичей, фактически являвшихся на сегодняшний день советом рода.

– Так нас всех зацепило! – высказался великий князь Владимир с плохо скрываемым восторгом, а все остальные закивали. – Самый настоящий «Царский гнев»! У кого-то будут вопросы, сомнения? – брат императора посмотрел на своих сыновей и обоих племянников. – Вопросов нет. Когда будем решать вопрос официально, государь?

– Завтра, утром, – ответил Николай Третий. – А сейчас к Пожарским в особняк едем, уважение надо проявить за воспитание достойного Романова! Сын, – обратился император к наследнику престола, – серьёзный разговор у нас тобой впереди. Будем обсуждать подготовку и итоги сегодняшних мероприятий. А сейчас будь аккуратнее! Алексей парень непростой! Это и вас касается, племяши!

Глава 2

Когда мы зашли во двор, дед развил бурную деятельность:

– Быстро всё проверь! – приказал он Владимиру, начальнику охраны особняка. – Здесь император, и остальная семья через пять минут будет. Передай в дом, пусть большую гостиную готовят! И чтоб ни пылинки и соринки!

Потом дед приказал поставить все машины в гараж, даже свою «Чайку». После чего очередь дошла до домика охраны на воротах и внешнего вида самих охранников:

– Так. Заново заправились и застегнули все пуговицы! – Команда была незамедлительно выполнена под суровым взглядом главы рода. – Нормально. Теперь ворота открывайте, – он вышел и дождался, пока распахнут ворота. – Один внутри, – он указал на домик, – трое к воротам, греческие статуи изображать будете.

– Деда, а что за «Царский гнев»? – спросил я, когда он немного расслабился.

– А это тебе, Лёшка, пусть Романовы сами рассказывают, – усмехнулся дед. – Это способности вашего Рода. И тебе, Прохор, на эту тему с его императорским высочеством разговаривать запрещаю! – он посмотрел на моего воспитателя. – Пусть сам у отца и царственного деда спрашивает. – Прохор кивнул. – А ты, Алексей Александрович Романов, не вздумай меня и Прохора позорить недостойным поведением перед остальными Романовыми. Скажут ещё, что зря тебя на воспитание в род Пожарских отдали. Ты меня услышал, Алексей? – дед был очень серьёзен.

– Услышал, – кивнул я.

А про себя подумал: «Видимо, придётся свои обиды засунуть куда подальше… О какой благодарности деду и Прохору вообще может идти речь, если я элементарно не смогу выполнить их просьбу и подведу этим самым недостойным поведением».

В это время во двор как раз заехала знакомая «Газель», которую в том же порядке, как и у особняка Гагариных, покинули мои новые родичи.

– Государь! Ваши императорские высочества! Прошу в дом! – князь Пожарский сделал приглашающий жест и зашагал к особняку.

Романовы пошли за ним, мы с Прохором пристроились в конце.

Большая гостиная представляла собой помещение, заставленное по периметру диванами и креслами, с журнальными столиками между ними. Именно здесь собирались члены Рода Пожарских по торжественным поводам. Вдоль стены выстроились три поварёнка со стеклянными глазами, вырядившиеся в красные косоворотки, чёрные штаны и короткие сапоги, ребята, видимо, должны были играть роль официантов. За старшего у них был дед Семён, старый денщик главы рода, последнее время негласно исполняющий обязанности управляющего особняком.

– Семён! Давно тебя не видел! – воскликнул император.

– Лет пятнадцать, ваше императорское величество! – низко поклонился тот, а поварята опустили макушки ещё ниже.

– Время летит, не остановишь… – протянул Николай Третий. – Рад видеть тебя в добром здравии!

– И я вас, ваше императорское величество! И всех ваших родичей! – выпрямившись, кивнул Семён.

– Государь! Ваши императорские высочества! Располагайтесь! – сказал князь Пожарский. – Что будете?

– Водку. – Император оглядел родичей, те, соглашаясь с выбором, кивнули.

– Семён, проследи, – кинул дед, тот поклонился и вышел вместе с поварятами.

Так получилось, что князь Пожарский сел в кресло по центру гостиной, Романовы расположились от него по левую руку, я занял место рядом с дедом справа, а Прохор направился на выход.

– Прохор, вернись, – остановил моего воспитателя император и указал ему на место рядом со мной.

На минуту повисла неловкая пауза, во время которой всё внимание моих новых родичей было устремлено на меня. Если отец с дедом-императором и его братом смотрели с улыбкой, то вот взгляды великих князей были изучающими. Мне, откровенно говоря, стало от этого не по себе…

– Ну что, Алексей, давай знакомиться! – усмехнулся Николай Третий. – Меня ты должен знать, по всей империи портреты развешаны… – Я кивнул. – Так получилось, что я твой дед. Именно так меня и называй в неформальной обстановке, такой, например, как сейчас. Во всех остальных случаях обращение «государь» вполне сгодится. Это мой сын, Александр, твой отец. Вы уже знакомы, как и с твоим двоюродным дедом Владимиром. – Великий князь встал и кивнул. Его примеру последовали и все остальные великие князья. Встали и мы с Прохором. – Дядька твой, Николай. – Родной брат отца тоже кивнул. – Двоюродные дядьки Николай, Александр и Константин. Присаживайтесь. – Император махнул рукой, и мы все опустились в кресла. – Формально совет рода состоится только завтра, на повестке будет один вопрос – признание Алексея Александровича Романова сыном цесаревича Александра без приставки незаконнорождённый, со всеми вытекающими из этого последствиями. Думаю, тебе, Алексей, не надо объяснять эти самые последствия? – император смотрел на меня вопросительно.

– Не надо, государь, – кивнул я. – Дед с Прохором мне всё объяснили.

– Хорошо, Алексей. – Император улыбнулся. – Совет состоится завтра в десять утра, в Жуковке. Не опаздывай. Михаил Николаевич, нашего внука доставишь лично. Прохор, будь тоже.

– Будем, государь, – заверил князь Пожарский.

– И ещё, Алексей, – второй мой дед опять смотрел на меня. – Решение о том, что ты будешь воспитываться в роду Пожарских, принимал я. Фактически единолично. Твой отец возражал, как и твоя бабка, императрица Мария Фёдоровна. Все свои обиды и претензии можешь высказывать мне, Александр виноват лишь в том, что очень сильно любил твою покойную мать. В своё оправдание могу сказать лишь одно – действовал я так только для блага рода. Возникла бы сейчас такая же ситуация – поступил бы аналогичным образом. Станешь постарше, Алексей, может, и поймёшь…

Наш разговор прервался с появлением поварят, возглавляемых Семёном. Шустро выставив на столы графины с водкой и закуску, они, по знаку хозяина дома, покинули гостиную.

Эта маленькая пауза в разговоре позволила мне чуть по-другому взглянуть на отца, ведь император фактически подтвердил слова деда и Прохора о том, что цесаревич всегда был рядом.

Первый тост был за главу рода Пожарских, в котором император выразил благодарность славному семейству за моё достойное воспитание. Следующим, ответным, тостом князь Пожарский поблагодарил род Романовых за оказанное доверие и дал понять, что с моим воспитанием не было особых проблем по причине хорошей наследственности. Сказал он это, многозначительно посмотрев на Николая Третьего и цесаревича. Выпили и за это. Отдельного тоста удостоился и Прохор, которому пообещали, что его деятельность в качестве воспитателя скоро не закончится, по крайней мере, точно продлится до моего совершеннолетия. Напряжение за столом постепенно развеялось, и присутствующие как-то незаметно разделились на две группы: князь Пожарский с императором и великим князем Владимиром Николаевичем и мы с отцом, Прохором и остальными великими князьями.

– Давай, Алексей, рассказывай про свою жизнь, – попросил меня Николай Николаевич, брат отца, когда все великие князья переместились на «нашу» с Прохором половину. – Про учёбу, про корпус, про друзей. А то с нами Александр не сильно многим и делился, – он укоризненно посмотрел на цесаревича, а другие мои дядья подтверждающее загудели.

Пришлось рассказывать.

– Вот племяннику повезло! – усмехнулся он, когда я закончил. – Хоть иногда в корпусе душу отводит! – Все остальные завистливо переглянулись.

– В каком смысле, Николай Николаевич? – не понял я.

– Во-первых, не Николай Николаевич, а дядька Николай! – назидательно сказал он. – Во-вторых, мы все закончили Московское Высшее Командное училище, только разные факультеты. И нам во время учёбы дозволялось пользоваться силой в строго определённых случаях, в отличие от других курсантов. А тренировались мы только в Жуковке, на фамильном полигоне, и то только между собой.

– Почему? – опять не понял я.

– Отец тебе всё объяснит, – шутливо отмахнулся от меня великий князь. – А ты в свои семнадцать лет уже и тех вояк в банке взял, и шпиона этого… Вот я и говорю, что тебе повезло! Мы-то в этом возрасте только к казарме привыкали и о подвигах мечтали! По стопам отца пошёл, это он у нас жандармский факультет закончил.

Дальше разговор коснулся Прохора, которого, как оказалось, все прекрасно знали. Отец сообщил великим князьям, что мой воспитатель достиг ранга «абсолют». Из поздравлений я понял, что никто и не сомневался в его талантах.

– Прохор, мне кажется, или ты помолодел? Просто давно тебя не видел… – спросил мой самый молодой дядька, Константин Владимирович.

Воспитатель кинул взгляд на отца, который и ответил двоюродному брату:

– Помнишь, что мог Александр Первый? – тот кивнул. – Алексей может то же самое. Но до конца мы с отцом не уверены.

Надо было видеть лица великих князей, которые уставились на меня в изумлении. А отец продолжил:

– К Михаилу Николаевичу приглядитесь.

Теперь уже все смотрели на князя Пожарского, который в этот момент как раз разливал водку по рюмкам – старшим Романовым и себе. Первым не выдержал дядька Николай, как я понял, он был самым непоседливым из великих князей:

– Михаил Николаевич, я прошу прощения, а как вы себя чувствуете?

– В смысле?.. – опешил князь Пожарский.

– Николай, ты разве не видишь, что мы разговариваем? – нахмурился император, указывая на уже практически пустой графин с водкой.

– Отец, просто Сашка сказал про прадеда Александра Первого… – чуть замялся великий князь. – Вот я и…

– Понятно, – протянул Николай Третий. – У Прохора спросите, а нас, молодёжь, оставьте в покое! – Они отвернулись, и продолжили негромко о чём-то разговаривать.

Теперь Прохору было не отвертеться, и пришлось ему в подробностях рассказал о своём «лечении». Потом наступила моя очередь. В двух словах я описал всё, что видел, чувствовал и исправлял, заметив, как к нам тихонько присоединяются все три присутствующих здесь моих деда.

– Алексей, я готов! – заявил дядька Константин, когда я закончил. – Хоть этих наконец побью! – он указал на старших Владимировичей. – И этих! – имелись в виду Николаевичи.

– Цыц, молодёжь! – вмешался император. – Всему своё время! Давайте-ка уже по домам, завтра трудный день. А мы посидим ещё втроём, по-стариковски… Александр, довези сына с Прохором до Жуковки.

Всю дорогу мы молчали, только в конце, когда обычная «Нива» заехала на территорию поместья Пожарских, отец поинтересовался:

– Обижаешься на меня, Алексей?

Я, сделав над собой усилие, ответил:

– Дай мне время. Слишком всё неожиданно…

– Хорошо, – кивнул он и протянул руку, пожав которую, я вышел из машины.

Уже когда мы с Прохором поднялись на крыльцо, воспитатель похвалил:

– Молодец, Лёшка! Вёл себя достойно! Вот и дальше постарайся действовать так же. Будь достоин фамилии Романовых и Пожарских!

Ещё на входе мы услышали громкий женский смех, несмотря на то, что был уже двенадцатый час ночи. Когда же зашли в гостиную, поняли его причину – пьяненькие Леся с Викой вышагивали перед сидящим на диване Сашкой Петровым в нарядах пятидесятых-шестидесятых годов. Если Леся сделала себе высокую причёску и была одета в чёрное платье с пышной, летящей юбкой, которое оставляло открытыми плечи, то вот Вика щеголяла в безразмерной яркой рубашке, частично заправленной в шорты из обрезанных джинсов, огромных очках и бандане.

– Мальчики вернулись! – увидела нас Вика. – У вас всё нормально? А где Михаил Николаевич?

– Да, мы вернулись. У нас всё хорошо. Михаил Николаевич задержится в городе, – по порядку ответил Прохор. – А вы чем занимаетесь?

– Нам Наталья вещи из старого гардероба принесла, – заявила Леся. – У нас костюмированная вечеринка! Посмотрите! – она указала на стол, который был усыпан набросками женских нарядов.

– Еле за ними успеваю! – указал пьяненький Петров на рисунки. – Вика уговорила написать её портрет, сейчас выбираем образ…

Твою же мать… Я мысленно схватился за голову. Сашка ещё портрет деда не написал, Юсупова, Долгорукая и Шереметьева в очереди стоят, я ещё молчу про мою, как оказалось, сестру, Марию Романову… А его тут уже, по тихой грусти, взяли в оборот! И куда, спрашивается, смотрела Леся?

– Слышал, Лёшка? – гордо выпрямилась Вика. – Образ выбираем! Может, в камуфляже и с автоматом? Как настоящая валькирия? – Огромные очки мешали мне понять, шутит девушка или нет…

– А что, мне нравится! – подал с дивана голос Петров. – Вика в униформе, с автоматом… В этом, определённо, что-то есть!

Я уже собрался сказать всё, что думаю по этому поводу, но Прохор меня опередил:

– Леся, опиши Вике все перипетии нелёгкой судьбы нашего художника в последнее время.

Через пять минут расстроенная Вика спросила у меня:

– Лёшенька, но можно же что-нибудь сделать?..

– Не уверен, – ответил я, кровожадно смотря на опустившего глаза друга. – Разве что Александру бросить учёбу и плотно заняться выполнением данных обещаний… И переодевайтесь давайте, гулять пойдём. Свежий воздух вам явно не будет лишним.

Когда девушки ушли в соседнюю комнату, Сашка подал голос:

– Лёха, извини! Опять за языком не слежу. Но Вика так просила! Я не устоял! И где ты их таких милых только находишь?! – На что мы с Прохором только усмехнулись, лишний раз убедившись в том, что решение о выборе рода Пожарских в качестве агента молодого художника было верным.

Прогулка на свежем воздухе оказала благотворное воздействие на обеих девушек и моего друга, и когда мы через полчаса вернулись домой, они все чувствовали себя весьма неплохо. Проводив Сашку до его комнаты, мы втроём направились в мою.

– У тебя кровать мягче, – пояснила Вика.

– А я уже привыкла с тобой засыпать… – зевая, сказала Леся.

***

Когда «молодёжь» разъехалась, а Семён принёс ещё один графин с водкой, император спросил у брата:

– Володя, как думаешь, стоит ли прямо сейчас объявлять про Алексея?

Тот задумался и посмотрел на князя Пожарского, давая понять, что отвечать придётся ему.

– Хорошо, – вздохнул Николай. – Что ты, Миша, думаешь по этому поводу?

– Думаю, Коля, что надо повременить с официальным объявлением, – ответил князь. – У внука только жизнь в столице начала налаживаться, друзья появились, служба в корпусе пошла. Ну, объявишь ты на весь мир, что у Александра сын есть, которого все эти годы тщательно скрывали. И у него даже происхождение очень достойное, на зависть многим, – мать – княжна Пожарская… Да никто и слова не скажет! Подданные и все главные рода империи только радоваться будут, узнав, что есть, кому в будущем императором стать, да девок своих подсовывать! Кого в жёны, а кого и в любовницы! А сам Алексей? У него же никого вокруг не останется после этого! Никаких друзей и просто хороших знакомых! Все, конечно, станут относиться к нему с должным уважением, пытаться набиться в друзья и приятели с прицелом на будущее, но ты готов поручиться за искренность их чувств? – князь пристально смотрел на императора.

– Нет, Миша… – помотал головой Николай.

– Коля, сколько мы с тобой друг друга знаем? – продолжил Пожарский. – Лет семьдесят, если не больше! С Володькой столько же. – Великий князь кивнул. – Мы с детства знакомы, тогда на деньги и власть было наплевать! Наши сыновья друг с другом хорошо ладят в лицее учились вместе. Все друг другу свои. Вот и надо Алексея делать своим для общества, с друзьями, недругами, общими дурными выходками и шалостями! Как у нас с вами двумя было. Чтобы были общие воспоминания. Необходимо, чтобы Алексей хотя бы для общества ещё какое-то время побыл князем Пожарским. Я всё сказал.

– Вова? – Николай посмотрел на брата.

– Я согласен с Мишей, – кивнул великий князь. – Он дело говорит. Но решать тебе, Коля.

Император взял графин и разлил водку по рюмкам. Но этого времени на размышления ему не хватило, и он подцепил вилкой кусок колбасы.

– Хорошо. – Император бросил вилку и взял рюмку. – Будь по-вашему! За молодого князя Пожарского! – Они чокнулись и выпили. – Но каков был «Царский гнев»? А ведь Алексей ещё в полную силу не вошёл! Что же будет дальше?

– Ты, Коля, не загадывай! – хмыкнул великий князь. – Главное, чтоб он с тобой, Сашкой и сёстрами общаться нормально начал.

– После Колиной речи о том, что все претензии как к главе рода предъявлять надо к нему, будет всё нормально, – заверил Пожарский. – У Лёшки на лице облегчение было написано. Я заметил. Это ты, величество, вовремя сказал! Уважаю!

– Нет ничего проще, твоё сиятельство, чем говорить правду! – с важным видом сказал император и разлил из графина водку по рюмкам. – Давно так душевно не сидел. За правду!..

Только в третьем часу ночи князь Пожарский загрузился вместе с обоими Романовыми в свою «Чайку», и они поехали в Жуковку.

***

Пробуждение было просто отличным – в окно пробивались лучики солнца, я выспался, а по бокам тихонько сопели две красавицы. Аккуратно покинув кровать, направился в душ. Когда вернулся, девушки уже не спали.

– Пожарский, сколько время? – абсолютно обнажённая Вика встала с кровати и потянулась.

Отвечать я не спешил, а решил насладиться открывшимся зрелищем.

– Ты сильно-то не засматривайся, Лёшка! – голая Леся слезла с другой стороны кровати. – А то ревновать буду! – и она, виляя бёдрами, пошла в ванную комнату.

Так и не дождавшись моего ответа, Вика нагнулась и подняла с пола телефон.

– Половина восьмого, лишние полчаса поспала, – сказала она, бросила аппарат на кровать и подскочила ко мне, быстро нанося удары маленькими кулачками.

Да… Что-то в этом есть, когда обнажённая рыжая Ведьма прямо с утра использует тебя в качестве мешка с песком.

– Зарядка сделана! – заявила она с улыбкой, после того как обозначила мне удар ногой в голову, продемонстрировав и хорошую растяжку, и… всё остальное. – Я в душ! Не скучай, Пожарский!

На завтрак мы попали только после восьми, одновременно из своей спальни вышел и дед.

– Всем доброго утречка! – поприветствовал он нас. – Как спалось?

– Отлично, Михаил Николаевич! – за всех ответила Вяземская.

– Вот и хорошо, – кивнул старик. – Мы с Алексеем и Прохором через часик вас покинем, так что займёте себя сами, девушки. Имение опять в вашем полном распоряжении. А где наше молодое художественное дарование?

– Ещё не появлялся, – ответил я.

– Ну, пусть спит, – дед уселся за стол, а Наталья поставила перед ним тарелку с домашним творогом. – Молодое дело, оно такое…

Сашка появился минут через пятнадцать.

– Прошу прощения! Проспал! – он виновато улыбнулся. – Не удержался вчера… Девушек в нарядах рисовал.

– Ага, – кивнул дед. – Мне Наталья уже доложила, что вчера вам весь этот старый хлам достала. Александр, ты помнишь про своё обещание?

– Конечно, Михаил Николаевич! Первый портрет ваш! – заверил тот, а я многозначительно посмотрел на Вику, которая только улыбнулась.

– Так, Алексей! – дед вытер губы салфеткой. – Через пятнадцать минут жду тебя при параде на крыльце. Прохор уже готов.

Когда я вышел на крыльцо, надев костюм и галстук, то чуть не рассмеялся – внизу стоял белый четырёхместный электромобиль для гольфа с гербами Пожарских, за рулём которого сидел Прохор, одетый, как и я, в строгий деловой костюм.

– Прокати нас, Петруша, на тракторе! – начал петь я. – До околицы нас прокати!

– Садись уже, певун! – усмехнулся он. – Тачка – огонь! Скоро оценишь.

– Всё, погнали! – это был уже дед, который выскочил из дома, быстро спустился по ступеням и залез на заднее сиденье гольфкара, я пристроился рядом. – Теперь, Лёшка, слушай меня внимательно, – сказал он, в то время как Прохор выруливал на аллею, ведущую в сторону поместья Романовых. – Я сегодня ночью с дедом твоим другим и братом его Владимиром поговорил. Предварительное решение таково – Романовы тебя признают полноправным сыном цесаревича, но официально об этом объявлять не будут. Побудешь пока князем Пожарским какое-то время, пообтешешься, врастёшь в светское общество, расширишь круг знакомств, люди к тебе привыкнут…